ПИОНЕРДВИЖЕНИЕ И ШКОЛА (ДОКЛАД НА ЭКСКУРСИИ — КОНФЕРЕНЦИИ ПИОНЕРРАБОТНИКОВ)

ПИОНЕРДВИЖЕНИЕ И ШКОЛА

(ДОКЛАД НА ЭКСКУРСИИ — КОНФЕРЕНЦИИ ПИОНЕРРАБОТНИКОВ)

В пионердвижении всегда надо на первый план выдвигать цель пионердвижения. Ребята не знают хорошо цели движения. У нас редкое собрание пионеров проходит без того, чтобы не выступали пионеры и не говорили, что дело рабочего класса мы доведем до конца. Даже в школе, когда приходишь поговорить с ребятами, обыкновенно пионеры посылают записки: «Дело Ильича доведем до конца». Как будто бы цель ясна: ребята организуются для того, чтобы продолжать дело, начатое рабочим классом, продолжать строить социализм, это каждый пионер скажет, но на самом деле часто у ребят нет представления о том, что это значит — «дело рабочего класса довести до конца». У них больше горячего чувства, чем понимания того, в чем тут дело. Притом чувства, я бы сказала, недостаточно глубокого. А между тем ребята в одиннадцать-шестнадцать лет не такие уж малыши, чтобы некоторых вещей не понять. Посмотрите, как в старое время росли и складывались революционеры. Обыкновенно это бывало так: в детстве, в молодости человек увидит какой-нибудь факт, который глубоко возмутит его, увидит какое-нибудь издевательство над рабочим, увидит, как расправляется генерал с солдатами, увидит, как обирают крестьян, — и этот факт на него определенным образом повлияет. У тех, кто видел расправы с восставшими крестьянами, у тех, кто видел гражданскую войну, есть яркие воспоминания и сильные переживания — они переживали виденное всем своим существом.

Вот у Толстого есть такой рассказ — «После бала». Описывается там, как молодой человек ухаживал за девушкой, со старым генералом, ее отцом, танцевал мазурку на балу, а утром вышел и увидел, как солдата прогоняют сквозь строй и этим избиением командует генерал, с которым он танцевал мазурку. И у него сразу появилась ненависть к генералу и пропало все нежное чувство к его дочери. Безобразие этой картины слишком поразило его. Это пример из области художественной. Каждый революционер, когда вспоминает свою жизнь, вспоминает и те факты, которые его в детстве взволновали и толкнули бороться за рабочее дело. Часто человек забывает о том, что он пережил когда-то, но именно это переживание в свое время дало направление его мыслям и чувствам. Наши ребята живут в условиях, когда такого безобразия, как раньше, они не видят. Они не видят, чтобы солдат пропускали сквозь строй, они не видят эксплуатации, расправы капиталистов с рабочими и т. д., но нельзя сказать, что у нас все благополучно.

Владимир Ильич когда-то писал: «Старое у нас перевернуто, но не изжито», — и правда, если мы посмотрим, то увидим, что пережитков старого еще чрезвычайно много. Обыкновенно из каждого письма, которое получаешь из деревни, видишь, что в деревне, с одной стороны, могуче пробиваются ростки новой жизни: растут организации, объединяются женщины, укрепляется новый быт, но рядом еще много старого, неизжитого, много такого, с чем нужно бороться. Например, пишет крестьянка, рассказывает о своей большой организационной деятельности. Малограмотная, но в то же время она пишет чрезвычайно ярко, как она организовала женщин, как сначала они не ходили на собрания, как она достала книжки и ходила из избы в избу читать, как заинтересовались крестьянки и стали собираться вместе работать и слушать ее чтение, как она сорганизовала их по десяткам и, когда было назначено собрание, пришли все до одного человека. Вот ростки новой жизни. Никогда в старой жизни такой организационной, большой организационной работы не было. А рядом та же крестьянка рассказывает, как мужья бьют своих жен и как бабы ее посылают уговаривать мужей, что нельзя при Советской власти бить жен. На ее уговоры мужья отвечают: «Где это вы вычитали?»

Все время приходится вспоминать слова Ильича: «Перевернуто старое, но не изжито». Изжить старое можно только той деятельностью, которая идет с низов. Какие бы хорошие постановления ни принимались в центре, но, если в низах не идет большая организационная работа, мы долго будем барахтаться в таких фактах, которые представляют собой пережитки старого. Что необходимо пионерам? Необходимо, чтобы они умели вот это новое от старого отличать, чтобы они умели увидеть, что пережиток старого, а что новое, потому что часто пионеры говорят, что дело рабочего класса доведут до конца, а в чем дело — они не понимают, а мы не научились еще ясно им это рассказать. Если посмотрим книжки, которые написаны для пионеров, то увидим, что они не совсем так написаны, как надо. Мы там слишком много говорим больших, громких слов. Для взрослого человека под этими большими словами подразумевается нечто ясное, пережитое, а ребятам одиннадцати-двенадцати лет, которым было года два-три, когда переживалась гражданская война и революция, которые знают все это только по рассказам, нам надо суметь разъяснить не путем больших слов, а в ярких образах. Мы к этому делу должны привлечь рабочих и работниц, которые сами вели эту работу.

Я не знаю, есть ли обычай в наших пионерклубах приводить в эти клубы старых работников-борцов, чтобы они рассказывали про старое. Старые работники в своих семьях говорят об этом, дети их слушают, а в клубах и на собраниях часто этого не бывает. В книжках мы часто всё описываем торжественно и очень далеко от жизни. Наши пионеры, когда мы их описываем, становятся в книжках уж очень добродетельными, и даже если шалят, то в небольшой дозе, понемногу, и очень быстро исправляются. Мне прислали недавно книжку «Смычка на деле» — о том, как пионеры идут в лагерь и что там делают. Там описывается, как пионеры приехали туда, как сразу заметили все недостатки, заметили, что для ребят нет площадки, расчистили там какой-то сарай, устроили пионерплощадку и т. д. — одним словом, облагодетельствовали население. Я недавно говорила пионерам: «Больно вы, ребята, форсите, когда вы едете в деревню, хотите обязательно ее облагодетельствовать: или поставить в деревне спектакль, или устроить лекцию и т. д.». Ведь у нас бывают нередко случаи, когда пионеры делают доклады о многополье. Мне пришлось недавно слышать о школе крестьянской молодежи: «Мы ведем агрономическую пропаганду, мы восемнадцать деревень объехали». Оказывается, двое ребят объезжали деревни и делали доклады, а Ильич и взрослым коммунистам говорил, что в хозяйственном отношении они должны больше у крестьян учиться, чем их учить. Товарищу, который написал «Смычка на деле», я написала, что его книжка неплоха, но, может быть, лучше бы ребята сами написали, как они ехали в лагерь, всех ли отпустили родители, и если отпустили, то какие наставления давали. Тут выясняется, какое отношение к семье у ребят, как ребята бывают заняты дома и как в этом отношении помогают пионеры товарищам. Потом описали бы поездку: думали, приедут в хорошее помещение, а на самом деле все совершенно не устроено, пришлось приспосабливаться. А в книжках ребята — какие-то баре, неизвестно, кто моет посуду, кто моет пол, кто все организует, — пришли, увидели и победили. У ребят поэтому создается большой форс. Они могут поехать в деревню, сделать доклад, а работать — не их дело. Так и относительно целей пионердвижения. Они думают, что если напишут «дело Ильича доведем до конца», то тут все и готово, а как, каким путем идти и как различать в окружающей жизни, что плохо, что хорошо, часто ребята представления не имеют. Для многих ребят этот лозунг — «Дело рабочего класса доведем до конца» — только красивый лозунг, а как это сделать, у ребят представления нет. Это одна сторона дела. Мне кажется, одна из задач пионердвижения — дать ребятам в образной форме ясное представление того, за что рабочий класс боролся, и дать это представление не по сухому учебнику политграмоты, а рядом бесед с теми, кто боролся за это дело, из более близкого знакомства с тем, как это дело проходило. Если ребята научатся вглядываться в окружающую жизнь и различать, что плохо, что хорошо, то они научатся и глубже понимать это. Я остановлюсь на одном таком факте.

Ребята у нас всегда говорят об интернациональности — тут они, кажется, подкованы, — сочувствуют китайцам, и все такое. А вот когда дело касается ребят нацменьшинств, тут у пионеров часто с языка соскакивает слово «жид», и если мальчик — еврей, то его даже и травят, что бывает довольно часто. Интернационал, по их представлению, — это что-то далекое, мало имеющее отношения к окружающей жизни, а в окружающей жизни на чуваша, еврея, мордвина ребята смотрят часто свысока и совершенно забывают то, что надо внимательно подходить к той нации, которая была угнетена. А как многого сейчас ребята себе не представляют! Например, многие понятия не имеют об угнетении национальностей, которое было в царской России.

У нас в Наркомпросе мы шефствуем над одной соседней фабрикой и для ребят этой фабрики ставили как-то кино. Зашла я на спектакль с т. Кравченко. Показывался в кино еврейский погром, а ребята никогда о погроме не слыхали. В кино идет погром, евреев колотят, пух летит и т. д., а ребята начали хохотать — не потому, что они жестокосердны, а потому, что они не слыхали, что такое еврейский погром, и их заинтересовала просто драка. Тогда т. Кравченко взяла слово и разъяснила, что там был показан погром, рассказала, как царское правительство организовывало эти погромы. Когда она рассказала это, ребята совершенно по-другому глядели на кино и аплодировали т. Кравченко. Теперь, если они увидят антисемитскую выходку, то вспомнят, что она им говорила.

Нам нужно при работе с пионерами большие слова сделать как можно понятнее ребятам, связывать их с определенными живыми образами; иначе это будут только громкие фразы, ребята будут форсить, а не вести работу на самом деле, как это необходимо. Это относительно цели. Теперь относительно организации.

Конечно, один в поле не воин: если хочешь что-нибудь сделать, то надо сорганизоваться. В чем заключается организация? Вы на меня только не обижайтесь, если я начну ворчать на пионеров; это не в укор пионерам говорится, а просто хочется, чтобы у нас пионердвижение «на ять» было поставлено. Может быть, я иногда сгущаю краски, но вы меня поправите в прениях. Я хочу сказать насчет организации. Конечно, все мы теперь знаем, какое громадное значение имеет организация. Приедешь в деревню — что первое бросается в глаза, чем новая деревня отличается от старой деревни? В старой деревне никаких организаций не было, а сейчас чего-чего там нет. Партячейка не всегда есть, но комсомол — всегда; пионеры во всякой деревне есть, есть кооперация — потребительская, сельскохозяйственная и т. д. и т. п. Есть организации и ОДН (Общество «Долой неграмотность». — Ред.) и «Друг детей». Организаций много в деревне, и там появляется мысль, что надо работать общими силами, и пионерчики этим духом дышат. Но мало того, чтобы вступить в организацию, надо, чтобы эта организация правильно работала. Присмотришься иногда к организации пионердвижения и видишь, что очень перегружены ребята всякими сборами, всякой внешней, формальной стороной дела. Я хочу рассказать вам об одном споре Маркса и Лассаля. Лассалю казалось, что самое важное — чтобы правительство устраивало все для рабочих, ассигновывало суммы на помощь и пр. Маркс спорил с Лассалем и говорил, что серьезной помощи от буржуазного правительства ждать нельзя и дело не в помощи, а в самопомощи рабочих, в развитии рабочего движения. Топ. Ленин, который был учеником Маркса, также придавал огромное значение этой самодеятельности масс. О кооперации он пишет, что только та кооперация имеет значение, где действительные массы принимают в пей действительное участие. Этот спор Маркса с Лассалем имеет отношение и к пионердвижению — у нас бывает так, что мы недооцениваем в нашем пионердвижении этой самодеятельности. Ребята больше обращают внимания на дисциплину и на то, что должны стройными рядами идти. Все это очень хорошо, но надо, чтобы каждый пионер действительно принимал участие в движении и как можно больше выявлял себя — было бы как можно больше активности. Организация звеньев направлена в известной мере на развитие ребячьей самодеятельности. Ребятам в большом коллективе трудно работать, и поэтому создалась звеньевая система. А как вообще обстоит дело насчет самодеятельности ребят? Думаю, что тут предстоит сделать еще большой шаг вперед. Мы увлекаемся внешностью и не поддерживаем инициативы ребят в той мере, в какой надо. Конечно, я не хочу сказать, что нужно ребят бросить на произвол судьбы. Руководство необходимо, но нужно, чтобы оно было не мелочным, чтобы не было активности только со стороны вожатого.

Один старый рабочий описывал то, что ему пришлось наблюдать. Задумал вожатый повести отряд в село за несколько верст помогать крестьянам в уборке сена. Ребята согласились. Они пришли, поработали, крестьяне хотели кормить, но вожатый гордо отказался. Ребята устали, хотели дорогой назад посидеть, отдохнуть, но вожатый сказал: «А где дисциплина? Шаг на месте!» — и повел дальше. Конечно, дисциплина нам нужна, но не такая зажимательная дисциплина. Тут надо найти меру, чтобы было и руководство и, с другой стороны, не было нажима на ребят, а у них развивалась бы внутренняя дисциплина.

В 1919 г. Владимир Ильич написал книжку «Великий почин», и он там говорил, что есть две дисциплины: буржуазная — такая, когда заставляют все делать внешней дисциплиной, вычетами из зарплаты, штрафами, увольнениями, полицейскими мерами и т. д., и другая дисциплина, при которой людей не заставляют, не принуждают, а они сами делают что надо, потому что сознают, что это необходимо. Социалистическое общество будет построено именно на такой внутренней дисциплине. Что такое пионерский отряд? Это зародыш будущего. Мы хотим, чтобы в этих организациях воспитались люди будущего, сильные, выдержанные, внутренне дисциплинированные, и воспитать эту внутреннюю дисциплину — одна из самых важных задач.

В пионердвижении важно развивать всячески эту внутреннюю дисциплину, но самое важное, что мы должны наряду с этой внутренней дисциплиной воспитать в пионерах, — это умение коллективно жить и работать.

В 1918–1919 гг. коллективную жизнь понимали так, что, если все вместе — значит, это коллектив. Это неправильно. Коллектив предполагает хорошо налаженную организацию. Владимир Ильич когда-то, когда партия только начинала организовываться, писал, как партию надо организовать. Он говорил, что партию можно сравнить с большой машиной, а каждый член — это вроде как небольшой винтик или колесико в этой машине; если этот винтик не действует, то и вся машина останавливается; нужно, чтобы все было прилажено, чтобы каждое колесико задевало за другое и все действовали. Я как-то читала воспоминания одного рабочего, как на одном заводе при царизме строили паровоз. Рабочие, издеваясь над инженером, вынули маленький винтик. Когда надо было пускать паровоз, он не мог пойти. Инженер бился, бился и заставил весь паровоз разобрать, а потом собрать наново. На это ушло две недели. Зарплату за это время рабочие получали, а сами прекрасно знали, в чем дело. Это воспоминание о прежнем времени старого рабочего очень характерно. Оно показывает, что от одной небольшой частицы зависит вся организация. Так же и в пионердвижении — чрезвычайно важно, чтобы каждый из ребят понимал, что он винтик или колесико в этой общей машине — в пионерорганизации. Нужно еще очень много работать с пионерами в этом отношении. Некоторая общественная работа, сплачивающая их, у них есть, конечно, но они ей не придают значения, а придают значение галстуку, маршировке и т. п. Иногда ребята пишут: «Хотим сделать пионеротряд, а у нас нет красных галстуков». Я им на это отвечаю: «Не в красных галстуках дело». Умения работать у нас, россиян, еще нет. Старые революционеры умели обыкновенно собственными руками и ногами работать, а организация хромала, а теперь молодежь должна учиться работать в коллективе. Молодежь еще не умеет работать организованно. Нужно, чтобы каждый пионер был занят, чтобы каждый выполнял известную работу, чтобы не ехали все на каких-нибудь трех парнишках, а работали все вместе, и каждый в меру своих сил пусть бы маленькую работу, но делал.

Я хотела вот еще на чем остановиться: для всякой работы коллектива надо, кроме знания и умения, еще и желание. Часто с небольшим умением можно много сделать. Я как раз сегодня перечитывала. биографию старой моей приятельницы — Книпович. Она работала сначала народоволкой, а потом вместе с нами в социал-демократической организации. Она была человеком, заслуживающим всеобщее уважение и любовь. Отличительной чертой ее было то, что она умела ко всякому товарищу подойти, во всякое дело вникнуть и активно своим трудом помочь. Ей не приходилось выступать на больших собраниях, и ее мало знают широкие массы, но старые революционеры ее знают хороню. Почему типография действует? Потому, что Лидия Михайловна тут работает. Почему транспорт нелегальной литературы наладился? Потому, что Лидия Михайловна что-то сделала, чем-то помогла. В те времена все это скрывалось, потому что за эти дела можно было получить только одно вознаграждение — тюрьму. Лидия всегда помогала всем, у нее скрывался и Владимир Ильич и другие революционеры. Лидия Михайловна была типом старого, закаленного, выдержанного революционера. И вот сегодня, когда я читала ее биографию, думала: пот бы описать молодежи жизнь Лидии, которая имела на нас всех в свое время такое большое влияние. Она умела так внимательно относиться к людям, с такой товарищеской заботливостью, что каждый человек уходил от нее с удвоенной готовностью к работе, к борьбе. Вот такие люди, такие товарищи имеют большое значение в нашей среде. Лидия, бывало, сама товарища накормит, обед ему состряпает, за больным товарищем, как за сыном, ухаживает. У нее были не барские мочальные лапки, а умелые руки рабочего человека.

Но, чтобы уметь товарищески помочь, надо, во-первых, и самому порядочно знать, и притом уметь самому все делать, а не сидеть на чужой шее. Тут нам надо у бойскаутов научиться. Бойскауты ставят себе целью непременно знать какое-нибудь практическое дело, и они учатся всему без всякой помощи инструктора, а наши ребята все и дожидаются, чтобы кто-нибудь их инструктировал, помогал им.

Остановимся еще на вопросе о школе. Как раз в смысле приобретения знаний и умений школа может много дать. Советская школа закладывает основы марксистского мировоззрения, так необходимого каждому пионеру. Если со старой школой надо было систематически бороться, то новая только помогает нам.

Как-то на одном собрании я сравнивала старую и новую школу. Меня спросили ленинградские студенты: «Разве можно мировоззрение дать ребенку в школе I ступени?» Я объяснила, как складывается мировоззрение. Как мы ребенку объясняем, например, от чего зависит урожай? От хорошо обработанной почвы, от орошения, от удобрения, от качества зерна и т. п. А как раньше было? Раньше учили стихотворение Кольцова, которое кончалось словами:

С тихою молитвою я вспашу, посею,

Уроди мне, боже, хлеб — мое богатство.

Тут в прикрытой форме детям внушалась мысль, что урожай зависит от господа бога, а не от того, как сортированы семена. Вот два подхода. Возьмем другой пример. Был такой учебник Ушинского, все им были очень довольны, и теперешние учителя часто говорят: «Вот берите пример с Ушинского». Надо ли брать его за образец? У него есть такой рассказ — «Чудный домик», в нем описывается человеческое тело, и очень хорошо описывается, пока дело не доходит до вопроса, отчего двигается тело. Оказывается, оттого, что в человека вселилась душа, а улетела душа, и умирает тело. Так учили в старой школе. А мы показываем ребятам, как работает мозг, нервная система, как от их деятельности движется тело. Два совершенно разных подхода. Раньше внушалось в школе: каждый за себя, бог за всех. А сейчас говорят, как Владимир Ильич говорил: один за всех и все за одного, а без господа бога мы и так обойдемся. Возьмем еще пример. Детей в школе раньше учили, что бог сотворил мир в шесть дней, а теперь у нас в деревне пришли ко мне пионеры смотреть картинки и говорят про одну: «А это было в ледниковый период», — они уже знают о ледниковом периоде, знают прошлое Земли. И вот так во всем.

В старых книжках описывали героев: остановил коней па лету, спас жизнь, спас прорвавшуюся плотину и т. д. А вот сейчас важна незаметная работа в коллективе, когда весь коллектив дружно живет, трудится. Теперь мы выдвигаем не отдельные личности, а дружный рабочий коллектив. Был раньше писатель Михайловский — он написал произведение «Герои и толпа», в котором говорится о том, как толпа идет за героем. Он там привел интересный пример: на севере есть такая болезнь — «омеряченье», когда один невольно повторяет то же, что делает другой; вот так же и толпа-де идет за героями. Михайловский противопоставляет свои взгляды Марксу, который всегда говорил о массе, о сплоченности, о коллективизме, а не об отдельных героях, говорил, что по-настоящему личность может развернуться лишь в коллективе.

Теперь, что делать пионеру в школе? Конечно, он должен заниматься, уметь писать, приобретать те знания, которые даются в школе, и учиться дальше самостоятельно работать, но это только маленький кусочек его работы в школе.

Почему пионеры относятся положительно к современной школе? Потому, что она таким вещам, каким учила буржуазная школа, не учит. В школе пионерам приходится иметь дело со многими ребятами и видеть много неправильных явлений. Неправильно, если пионеры противопоставляют себя другим ребятам, занимают все должности, которые бывают в школе, и смотрят на всех, точно они — привилегированное сословие. Благодаря этому бывает, что другие ребятишки хотят вступить в пионеры, чтобы пользоваться некоторыми привилегиями, и родители советуют вступить в пионеры, потому что легче дорогу пробьешь. Надо, чтобы пионеры в школе не противопоставляли себя другим ребятам, а старались их организовывать. Конечно, вы в деталях лучше знаете, как это делается, я только хочу отметить, что это противопоставление — очень отрицательная вещь. Тут учитель может много помочь. Тот учитель, который помогает, с тем легче вести работу, а тот, который мешает, с тем нужно бороться. Ну, товарищи, я кончаю, в прениях выяснится то, что осталось неясным.

Вопрос. Может ли правильно воспитаться пионер в отряде без материнской ласки (беспризорный, сирота)?

Ответ. Недавно я выступала на Прохоровке. Там выступал один рабочий. «Мать бьет, — говорит, — своих детей. Я ей говорю: «Зачем ты их бьешь?» А она говорит: «Мать побьет, мать и пожалеет». Мать часто совершенно не умеет воспитывать детей и только их портит. Важно поставить педагогическую пропаганду среди населения. Нужно внимательное отношение матери к ребенку, но нужно и внимательнее, ласковое отношение воспитателя к ребенку и дружная товарищеская среда.

Вопрос. Зависит ли работа в отряде от возраста вожатого, молодой он или взрослый?

Ответ. Больше, чем от возраста, дело зависит от того, насколько он сумеет близко к ребятам подойти. Вообще говоря, легче это сделать вожатому из комсомола, который сам недавно вышел из пионеров, пользуется у ребят естественным авторитетом, умеет входить в их положение, но, конечно, есть взрослые вожатые, которые умеют поставить себя с ребятами так, что они в них чувствуют не поучающих их наставников, а близких товарищей. Я думаю, что тут не столько возраст имеет значение, сколько умение подойти, но, конечно, молодой возраст не препятствие, а плюс.

Вопрос. Как можно подействовать на мальчика, который не понимает ни сознательной, ни палочной дисциплины — как беспризорные?

Ответ. Насчет палочной дисциплины. Она-то обыкновенно недисциплинированность и вызывает. Мне приходилось бывать в швейцарских школах, где мнение учителей такое, что без палочной дисциплины не обойдешься. Там ребят (рабочих, а не буржуев, конечно) бьют по щекам и по рукам и линейкой и чем попало. Пока учитель в классе — тишина мертвая, но чуть только учитель вышел, тут начинается настоящая вакханалия: ребята бьют друг друга чем попало, льют чернила за шиворот соседу и т. д. Насчет палочной дисциплины — мы достаточно ее наблюдали, чтобы относиться к ней с ненавистью. Даже при царизме у нас не было битья в большинстве школ благодаря тому, что у нас было в свое время большое культурное движение в связи с отменой крепостного права. За границей много детей эмигрантов, и их не бьют в школах, а когда случается, что их побьют, то начинается целая история: вмешиваются родители, ребенок плачет, чувствует себя обиженным. А швейцарские дети так привыкли к этому, что не обращают внимания. Но толку из этой палочной дисциплины не получается нигде. Само собой, вожатый, который вздумал бы палочную дисциплину применять, должен быть немедленно снят. Думать, что пионеров можно воспитать при помощи палочной дисциплины, смешно, дико. Недавно вышла одна книжка — «Республика Шкид»; тут мнения педагогов расходятся: некоторые говорят, что этот заведующий школой «Шкид» хорош, он-де побьет, но и пожалеет ребят, но в этой школе царила такая палочная дисциплина и такой произвол заведующего, что мы можем отнестись к этому только отрицательно. Книжка написана ребятами-беспризорными, и писали они ее с большим увлечением. Но, с одной стороны, это проповедь всевозможных проделок со стороны ребят, поощрение их, а с другой — примиренческое отношение к палочной дисциплине. А между тем среди теперешних педагогов есть часть, которая говорит: «Как же справляться с беспризорными? Без палочной дисциплины не обойдешься». Я была в Замоскворецком районе, и тут учителя говорили: надо бороться с ребятами всеми мерами, как на улице; а на улице борются так: возьмет милиционер, посадит на извозчика да ногой придавит. Некоторые педагоги говорят, что нужно расписание наказаний, чтобы ребенок знал, за что и как будет наказан. Это в прежнее время был такой педагог Пирогов, который говорил, что нужно такое расписание наказаний; его с достаточной силой высмеял Добролюбов в известном шуточном стихотворении.

Это вопрос старый, давно решенный, и если его поднимают некоторые педагоги, то только из среды прикрытых черносотенцев. Я считаю, что вожатым надо бороться против всяких наказаний.

Вопрос. Скажите, пожалуйста, как смотрят наши педагоги на пионердвижение?

Ответ. Некоторые — ревниво, потому что им кажется, что должен быть только педагог, а тут вожатый замешался. Некоторые относятся сочувственно, помогают всякому движению пионеров вообще, потому что с организованными ребятами легче, чем с неорганизованными, работать. Есть часть учителей старого закала, которые думают, что все надо делать по старинке. По в общем и целом учителя относятся, по-моему, к пионердвижению сочувственно.

Вопрос. Какое значение Вы придаете неисполнению законов и обычаев самими вожатыми? Может это сильно отразиться на работе отряда?

Ответ. Да, я думаю, вожатый не может ни на глазах пионеров, ни за глазами делать того, против чего пионердвижение борется. Ребята в одиннадцать-двенадцать лет очень подражательны, и такое поведение вожатых, конечно, разваливает работу отряда и подрывает уважение к вожатому. А вожатый должен быть авторитетом не только потому, что его поставили вожатым, а потому, что он помогает ребятам лучше осознать, лучше разобраться в окружающем. Надо быть на высоте положения.

Вопрос. Как увязать практически план отряда и план школы?

Ответ. Пожалуй, если бы я стала на эту тему говорить, очень много заняло бы времени. Может быть, вы по докладу о школе будете конкретно об этом говорить. Это самостоятельная и очень большая тема. Конечно, увязка между планом школы и планом пионеротряда нужна. Главная работа пионеротряда падает на организацию внешкольного времени детей.

Вопрос. Скажите о правильной постановке в пионерорганизации антирелигиозного воспитания.

Ответ. Вопрос, конечно, очень важный, важный потому, что сейчас школа как будто несколько отступает часто от той задачи, которую она считала раньше необходимой, — проводить воспитание в ребятах антирелигиозного настроения. Я думаю, что тут вопрос не в том, чтобы комсомольское рождество проводить: комсомольское рождество очень веселая вещь, но в смысле антирелигиозной пропаганды оно имеет мало значения. Оно привлекает только тех ребят, которые ходят в церковь по обычаю, насмешки их отобьют, может быть, от церкви; но есть ребята, которые убежденно религиозны, и часто это бывают очень талантливые ребята. Тут нужен другой подход. Я рассказывала уже как-то об одном письмишке пионера, которое меня очень взволновало. Он пишет: «Я отсталый. Меня, вероятно, скоро исключат из отряда. Я сижу и учу политграмоту Ярославского и никак выучить не могу. Ребята говорят, что меня исключат из отряда. Я не верил в бога, а теперь думаю, что бог мне, может быть, поможет». Из письма видно, что в отряде нет товарищеской атмосферы, которая бы помешала ему чувствовать себя одиноким и беспомощным, С мальчика, конечно, нельзя требовать многого. Он вырос в такой среде, где ему это внушили; он, может быть, и не вспомнил бы о боге, если бы было товарищеское отношение к нему пионеров. Сумейте ребятам создать такую атмосферу, чтобы потребности ходить в церковь не было. Религия возникает не только по глупости, а и потому, что возникает потребность общения и эту потребность не удается удовлетворить. Как-то я говорила с крестьянкой из Галиции. «Вот живешь, — говорит она, — в горах, никого не видишь целую неделю. В праздник пойдешь в церковь — тут народ». Настоящей товарищеской связи нет, а у ребят есть определенная потребность в общественной работе, в общении. Эту потребность надо удовлетворить. Бывает и так, что очень неприглядно сера жизнь, ничего красочного нет, а хочется чего-нибудь красивого. И человек идет в церковь: там все блестит, поют; а католическая церковь еще глубже задевает: там сами верующие поют, активно участвуют в богослужении. Надо устроить так, чтобы работа отряда была не суха, чтобы она удовлетворяла ребят, чтобы у них были новые впечатления. Вот сейчас мы видим — очень много растет сект. Откуда берется это сектантство? В чем дело? Если возьмем, например, село в ЦЧО, населенное мелкими кустарями, мы увидим там такое явление: мне оттуда писали кустарки, что кооперация всех не объединяет и не платит за работу; благодаря этому является неудовлетворенность, невозможно для всех поступить в кооперацию, а тяга к кооперации большая, и вот возникает секта «IV Интернационал», которая говорит, что надо кооперацией, взаимопомощью добиться мира — на земле, и это-де сделает «IV Интернационал», бог ему поможет. Как бороться с этой сектой? Развивать вовсю работу кооперации, да еще такую работу, чтобы массы населения принимали действительное участие в кооперировании. Вопрос в том, что надо исследовать, почему в данном месте возникает та или другая секта, и разобрать это. А пионеры, как и другие организации, поддаются общему настроению.

Вопрос. Надежда Константиновна, как быть, если учитель ставит вопрос так: «Или ты идешь на пионерсборы — тогда вылетишь из школы, или готовь уроки и делай так, чтобы перейти в другой класс».

Ответ. Чтобы разобрать этот случай, надо знать все обстоятельства дела. Если учитель даст так много на дом уроков ребятам, что им гулять некогда, то приходится с этим бороться. Перегрузки в отряде не было, значит, была школьная перегрузка. Нужно, чтобы пионер мог и то и другое выполнять. Тут надо на месте выяснить, поговорить с учителем. Но, конечно, может быть отдельный случай, что учитель просто не хочет, чтобы ребята участвовали в- пионердвижении. Это, однако, исключения.

Вопрос. Тов. Крупская, каким образом может получить вожатый педагогический навык в своей работе? Может ли вожатый правильно воспитывать пионеров без педагогических навыков?

Ответ. Конечно, в узком смысле слова не надо понимать педагогические навыки. Иногда у нас понимается под педагогическими навыками то, что надо всю историю педагогики, все педагогические теории знать. Конечно, без этого можно в известной степени обойтись, но как с ребятами обращаться (это ведь тоже педагогический навык) — это надо знать вожатому очень хорошо. Ведь это педагогика самая настоящая, и нельзя говорить, что не надо никакой педагогики. Конечно, у одного природные педагогические способности лучше, и он сумеет подойти к ребятам просто, по-товарищески, другой, сколько его ни учи, не сумеет подойти. Но надо, конечно, знать тот опыт, который существует в области воспитания ребят.

Вопрос. Как нужно продвигать на работу пионервожатого, когда производственники-ребята не идут на пионерработу? Куда должен идти в дальнейшем основной кадр пионерских работников (особенно производственники)?

Ответ. Ну что ж, если не хотят, то как же их принудишь? Тоже вожатым насильно не заставишь быть. Для этого нужно иметь жилку такую, любить работать с ребятами. Среди ребят найдется известное количество таких желающих. Ведь пионеротряд не помешает вожатому, он поработает в пионеротряде и пойдет на производство. Те навыки, которые он приобрел как пионер-работник, ему помогут и в производстве, в организации профсоюзной и др. Если вы имеете в виду дальнейшее образование, поступление в вузы, конечно, лучше всего идти вожатым в педагогический вуз. А вообще говоря, молодежь у нас часто думает, что без вуза нет спасения. Самое важное — научиться самостоятельно учиться из жизни и из книг.

Есть очень хорошая, книжка Горького, который, как известно, ни в каком университете не был. Книжка называется «Мои университеты». Он рассказывает, как он изучал жизнь, как читал книги, которые дали ему больше, чем всякий вуз. Владимир Ильич тоже ни в каком вузе не был. Он с первого курса вылетел, потом подготовился и сдал экзамен. Те знания, которые он сдавал — юридические знания, ему, конечно, кое-какую пользу принесли, но гораздо большую пользу принесло внимательное изучение Маркса и Энгельса, изучение экономики и т. д. У каждого обыкновенно есть свои «университеты». Вопрос в том, как умеет человек учиться. Один человек вуз кончит, а дальше сам не сумеет учиться, а другой кончит первую ступень, а сможет из книжек и жизни все время пополнять свои знания.

Вопрос. Как избежать параллелизма в работе отряда и школы, например в освещении отдельных событий из истории классовой борьбы?

Ответ. Конечно, надо следить, чем в школе занимаются. Надо дополнять то, что говорится в школе ребятам, иллюстрировать живыми, конкретными рассказами, а главное, надо использовать знания, получаемые в школе, для улучшения жизни. Вот тут-то проявляется живое участие отряда в работе школы.

Вопрос. Нормально ли то, что пионеры забрасывают отряд из-за школы?

Ответ. Конечно, ненормально, если забрасывают отряд, чего уж тут нормального. Но это часто говорит о том, что учитель в школе сумел интересно поставить работу, а в отряде дело ведется плохо. Часто мы морим политграмотой ребят — это внешняя дисциплина требует запоминания и учебы. Если бы ребята находили удовлетворение в отряде, если бы отряд умел организовать их самодеятельность, тогда бы этого явления не было, а то вступит пионер из-за красного галстука, а его заставляют работать, зачем — ему неясно. Тут вопрос в углублении постановки работы.

Вопрос. Вы говорите, что палочную дисциплину применять нельзя; как же поступать с теми, кто не поддается ни внушениям, ни уговорам?

Ответ. «Внушение» — это тоже кусок палочной дисциплины. «Внушения» обычно натыкаются на стену сопротивления, при котором, конечно, ничего не добьешься. Педагогический такт заключается в том, чтобы суметь заинтересовать подростка, увлечь его чем-нибудь другим, тогда внушение и не понадобится.

Вопрос. Как уничтожить трение в работе между учителем и пионервожатым?

Ответ. Известная договоренность между вожатым и учителем должна быть. Если вожатый сумеет заинтересовать учителя, показать ему, как работа отряда может помочь работе школы, договоренности достичь легко. Если вожатый станет вмешиваться в работу учителя, в то, чего он не знает, конечно, получится трение. Не со всяким вожатым и не со всяким учителем можно договориться. Тут нужна длительная работа, понимание того, что договориться необходимо.

Вопрос. Скажите об увязке школьной работы с работой пионеров. Роль вожатого в школе и учителя в отряде и в школе.

Ответ. Вожатый — больше организатор, учитель — преподаватель. Вожатый обычно лучше знает среду, у учителя больше знаний; главная область работы вожатого — все же внешкольная.

Вопрос. Как быть с перегруженностью вожатого? Он несет несколько работ, и, когда заговаривает об освобождении, ему отвечают: «Не хочешь нести другую комсомольскую работу — тебя исключат». В результате вся его работа хромает, а также и пионерская работа.

Ответ. Вожатые часто всё собственными руками и ногами хотят сделать. Они должны уметь актив из ребят подобрать, актив не в том смысле, чтобы он всегда выступал, делал доклады и т. д., а подобрать наиболее передовых ребят, чтобы вожатый мог им сказать, что надо делать, и они помогли бы ему в работе. Если вожатый сам все хочет сделать, а ребята ему не помогают, то вожатого в нервную лечебницу придется отправить или работа не будет сдвигаться с места.

Вопрос. Должен ли вожатый иметь в обязательном порядке знания и умения во всякой отрасли работы, чтобы подать помощь ребятам, а не обращаться за помощью к руководителям?

Ответ. Я думаю, что это довольно неисполнимо, все знать невозможно. Надо привлечь «друзей детей», рабочих, тех, кто действительно может дать знания. Вот раньше избачи думали, что они должны вести и агрономическую и техническую пропаганду, а теперь избачи научились привлекать все культурные силы и дело пошло лучше. Я думаю, что и вожатые должны привлекать и учителя, и агронома, и доктора.

Вопрос. Надежда Константиновна, у нас многие отряды организованы при предприятиях и учреждениях, но практика показывает, что от этого никакой пользы нет и хлопот много. Не лучше ли все отряды организовать при школах?

Ответ. Я думаю, что на предприятиях очень важно иметь отряд. На предприятии обыкновенно ребят пускают на некоторые собрания рабочих, и очень важно бывает вожатому растолковать ребятам то, что делается на собрании. Мы говорим об общественно полезной работе, о том, чтобы ребята в организации жизни какое-то участие принимали, вели какую-то посильную общественную работу; тесная связь с предприятием дает очень много таких возможностей, так что отряду лучше быть при предприятии.

Вопрос. Оправдалась ли жизненность клубного дня в школе?

Ответ. Что-то вянет этот клубный день. У меня такое впечатление, что клубный день загрузили всякими нагрузками и получилось, что самостоятельной работы ребят никакой нет, отдыха не получилось также.

Вопрос. Как практически увязать работу отряда со школой не только при проведении революционных праздников и кампаний, а в образовательной форме, которая должна проходить и в отряде и в школе? Почему нельзя произвести слияние пионердвижения со школой? Как увязать общественную работу школы и отряда?

Ответ. Школа и отряд имеют разные задачи. Главная задача школы — дать известное количество знаний и навыков, а пионердвижение не ограничивается школой, а всю жизнь пионеров стремится организовать. Школа дает систематические знания, а пионердвижение должно лишь помогать в этом отношении школе, организуя самостоятельную работу ребят в деле углубления путем чтения, экскурсий, и из тех знаний, которые дает школа, показывать, как знания увязывать с жизнью, помогать при помощи знаний лучше организовывать жизнь. В отряде ребята учатся действовать организованно, учатся коллективно жить и работать, помогая друг другу, учатся сообща вести общественную работу. Если мы оставим только школу, а пионердвижение уничтожим, то прямо всеми четырьмя лапами попадем в старую школу, потому что пионердвижение — большая поддержка для новой, советской школы.

(Голос с места. А в будущем возможно слияние?)

Вероятно, в будущем школа примет другой облик, теснее будет связывать теорию с практикой, большее место будет уделять общественной работе и организованному труду. Но всегда останется необходимость в вооружении ребят систематическими знаниями, всегда останется необходимость систематического руководства взрослыми, вооруженными опытом и знаниями, учебой и деятельностью ребят. Какие формы все это примет в отдаленном будущем, об этом вряд ли надо гадать сейчас.

Вопрос. Что нужно брать скаутского полезного в пионерорганизацию, для того чтобы оживить работу?

Ответ. Скауты очень самодеятельны. Скаутам предлагается самим выучиться стряпать обед, отыскивать способы, пути приобретения знаний и навыков, например шить. У нас часто пионеры сидят и ждут руководителя, а у скаутов говорится: «Отыщи сам человека, который научил бы тебя». Этот прием больше дает размаха для самостоятельности. Что плохого в скаутизме? Это то, что скаутизм не учит коллективно действовать, а, главное, прививает буржуазные взгляды, враждебные делу трудящихся, засоряет сознание ребят, проповедуя религиозность. Скаут обязательно помолится перед каждым «добрым делом» и после него. У них культ королей, богачей и т. д. Бойскаутизм воспитывает послушных слуг буржуазии. Там вся установка другая, в корне враждебная делу пролетариата. Заимствуя у бойскаутизма известные приемы работы, мы считаем бойскаутизм по своим целям воспитания глубоко враждебной организацией. При заимствованиях нужна большая бдительность.

Вопрос. Скажите коротко, что же все-таки должен усвоить и чему должен научиться пионер, находясь в организации.

Ответ. Надо учиться понимать цель, к которой стремится пионерское движение, — социализм, научиться быть борцом за социализм, научиться работать в коллективе, быть хорошим товарищем, научиться организовывать коллективно жизнь, добиваться того, чтобы не только самому было хорошо, а и другим.

1927 г.