Самая обаятельная и привлекательная из них

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Самая обаятельная и привлекательная из них

В нашем доме недавно отказал лифт. Пришлось утром спускаться со своего этажа, как говорится, на своих двоих. Иду… Трюх?трюх… трюх?трюх… Вдруг на подоконнике между третьим и вторым этажами вижу книги. Сейчас такое нередко бывает: выбрасывают! И ведь порой какие книги… И в писательском доме! Увидел бы это варварство мой покойный друг Евгений Иванович Осетров, известный библиофил — второй раз умер бы от удара. Да и у меня сердце кровью обливается. Иной раз не выдерживаю, кое?что беру, даже такие беру книги, которые у меня есть, и ставить их уже давно некуда…

И вот гляжу сейчас: «Ирина Хакамада. Sex в большой политике». Почему секс?то по?английски? Видно, от застенчивости и чтобы не все поняли, а только свои, «продвинутые». Вторая книга ее же — «Особенности национального политика. Серьезные игры». Что за игры? Политика — дело серьезное. Первую книгу не взял, постеснялся. Как я такой труд домой принесу, как жене или дочери покажу, они же прочитают по?английски, не говоря о внуках, если они увидят? Вот, скажут, что тебя занимает, дедушка… Не взял. Хотя, судя по тому, что известно об авторе, книга написана, надо полагать, со знанием дела. Но нет, нет, чур меня! Взял вторую.

И вот теперь дочитываю. Представьте себе, увлекательно, ароматно, даже много нового, неизвестного мне! Никогда ничего подобного не читал. Правда, нередко хочется возразить, даже опровергнуть, а иной раз просто смех берет. Дело в том, что Хакамада не шибко грамотна. Ну, не в том смысле, конечно, что путает Гоголя и Гегеля, Бабеля и Бебеля, но не знает того, что по своему возрасту, образованию и положению просто обязана знать.

Однажды корреспондент «Завтра» спросил ее: «На телепередаче «Свобода слова» вы сказали, что советская партверхушка наворовала много денег из кредитов Запада. А не хотите поведать, сколько положил в карман ваш соратник Чубайс, когда брал кредиты у МВФ?».

Это было еще в 2001 году. Тогда, по данным ЦИК, сама Хакамада сидела на мешке, в котором шевелились 19,5 миллионов рублей. Под Немцовым прели 10,3 миллиона. А Чубайс каждый день пересчитывал свои 57 миллионов. По нынешним временам это для них — на карманные расходы, но Хакамада от прямого ответа грациозно уклонилась: «Во всем цивилизованном мире (это ее всегдашний и высший довод! — В.Б.) существует презумпция невиновности. И если коммунисты считают, что их дела не были связаны с воровством…» Что значит «не были связаны»? Конечно, были. И еще как! Коммунисты жили по известному принципу Жан Жака Руссо: «Вор должен сидеть в тюрьме!» И ловили ворюг. И сажали. Даже если и коммунист. Вот такая связь. Мадам просто неуклюже выразилась или побоялась, как на телевидении, повторить прямо: «Если коммунисты не воровали…». А закончила так: «…то это следует доказать в суде, нужен суд над коммунистами. А если все считают, что Чубайс вор, значит нужно судить Чубайса. Потому что (!) мне надоела эта игра» («Завтра» № 46’01).

Хакамада не понимает, что лепечет. Во?первых, тут не «игра», а дело очень серьезное, жизненно важное для страны. Во?вторых, судить Чубайса надо не «потому что» мадам надоела какая?то «игра», а потому, что Чубайс вор. В?третьих, конечно, «все знают», что он и вор, и лжец. Даже Г. Явлинский, человек вроде бы не так уж далекий от него по взглядам, однажды сказал ему в глаза: «Вы лжете всегда, везде и по любому поводу». А кто же не помнит грабительскую, жульническую приватизацию, которую он провернул? Пообещал нам по две «Волги» за ваучеры, а сам в это время рассовывал в хищные лапы дружков великие народные богатства за 3 % их настоящей стоимости. Когда?то он сам признавал кое?что: «В ходе приватизации были ошибки (!) и отдельные (!!) нарушения законодательства, которые, естественно (!!!), должны расследоваться и при необходимости исправляться» («ДВ» № 47’99). И хоть одна «ошибка» была расследована, — может, обогащение Березовского? Какое хоть одно «нарушение» исправлено, — может, изъяты миллиарды в закромах Прохорова?..

А позже, не так давно, Чубайс уж откровенно признался, что ни о какой выгоде для народа от приватизации он и его братья?разбойники и не думали. Да, несметные ценности отдавали за 3 %, ибо для них главным было разрушить советскую экономику, ликвидировать Советскую власть и свести до безопасного минимума рабочий класс как объединенную силу, способную раздавить бандитов. В?третьих, да, «все знают», что Чубайс хищный прохвост, преступник, враг народа, но по причине всеобщего знания таких фактов суды не происходят. Для этого надо, чтобы кто?то подал иск, и чтобы иск был принят судом к производству. Но разве это возможно ныне, когда сам президент восхищается «мужеством» Чубайса при разрушении советской экономики и Советской власти. Сам?то он откровенно называет это не мужеством, наглостью без кавычек.

И последнее: о презумпции невиновности. Хакамада обвиняет коммунистов в воровстве и говорит: пусть они докажут в суде, что это не так. Она не нова в такой дури. Еще в незапамятные времена известный Солженицын, намалевав картину советских ужасов, твердил то же самое. Вот, писал он в своем несправедливо забытом «Архипе», что в одном лагере «заморозили в лесу 150 заключенных». В другом лагере просто от нечего делать, для развлечения расстреляли 950 человек. А еще, говорит, «осужденных не всех расстреливали, а некоторыми кормили зверей городских зверинцев». И вот его юридическое резюме правозащитника: «Я предложил бы им доказать нам, что это невозможно» (там же). Тут нельзя не заметить, что он все?таки лишь предлагает, а Хакамада идет дальше, она в сущности требует: «нужен (!) суд над коммунистами… это следует (!) доказать».

Так вот, мадам, во всем цивилизованном мире бремя доказывания (onus probandi) возлагается на истца, в данном случае на того самого Солженицына и на вас. Но вы этого не сделали по причине трусости и все?таки некоторой сообразительности: где взять факты? Вы на пару вывернули важнейшую категорию права наизнанку и объявили «презумпцию виновности»: для вас все люди априори верблюды, обязанные доказывать, что они не верблюды. И ведь кем тогда была Хакамада, когда молола такую чушь? Не сочинителем побрехушек вроде Солженицына, а вице?спикером Государственной Думы! Государственная жена высшего ранга!

Но обратимся к вещам, более интересным, чем юридическое невежество. Вот, например, что этот национальный политик, знаток политического секса пишет о себе: «Я родилась случайно, благодаря Указу о запрещении абортов». Ну, в известном смысле все мы родились случайно. Это констатировал еще Пушкин:

Дар напрасный, дар случайный,

Жизнь, зачем ты мне дана?

Этим вопросом Хакамада не задается, она знает, зачем. А у Пушкина дальше так:

Кто меня враждебной властью

Из ничтожества воззвал?

«Враждебной…» Советская власть, которая своим Указом воззвала Хакамаду из ничтожества, как видим, была вовсе не враждебной к ней. За одно такое «воззвание» к жизни надо бесконечно благодарить ее, да просто молиться на нее.

Дальше: «Помню себя с детства… Мать своим ребенком меня не считала… Всегда говорила: ты отродье какое?то японское… Отец молился на Сталина, благоговел перед Лениным, ненавидел Троцкого… Мы с ним иногда ругались по?дикому…» Скорее всего, дочь молилась на Троцкого и уж, конечно, ненавидела Ленина и Сталина.

«Сумеречная семья… Я абсолютно советский, т. е. забитый ребенок… Сидела всегда на задней парте… Подростком я выглядела ужасно: тощее, некрасивое, забитое существо с жидкой косичкой… В четырнадцать лет думала о самоубийстве…» Это, как и забитость, для советского ребенка уж никак не подходит, к тому же далеко не все сидели на последней парте. А вот сейчас, к слову сказать, Россия занимает первое место в мире не по мыслям о самоубийстве, а по самим самоубийствам среди подростков. И началось это с тех пор, когда Хакамада села в парламенте на первую парту.

«Да, жили бедно, выглядела я ужасно… За весь период детства не запомнился ни один день рождения»… Странно. На фотографиях в книге и сама Хакамаде в «период детства» и ее еврейская матушка в период зрелости, и японский батюшка в период старости — довольные, упитанные, хорошо одетые люди, смотрят на нас, улыбаются.

Но вот, говорит, задушили мы с помощью американцев Советскую власть, и все волшебно изменилось, мысли о самоубийстве от сидения на последней парте испарились, нагрянули совсем другие мысли и дела: «На моем дне рождения было 200 человек гостей… Обо мне говорят, что я выгляжу очень эффектно и за словом в карман не лезу… Гримеры на телевидении поражаются: вы что, совсем не пользуетесь косметикой?.. Мне это не нужно» (При таком?то жутком детстве и юности!)… «Муж был большой эстет. Любил меня безумно»… Любовь зла…

«С любой из женщин, работающих в политике или около, я могу стоять рядом»… Конечно, она могла стоять рядом с работавшей около политики покойной Валерией Новодворской, и сейчас может стоять рядом с Аллой Гербер. Вполне. Но вот однажды встала рядом с Вероникой Крашенинниковой, работающей в политике. И что? 0:10! Я уж не говорю о счете голосования телезрителей, он был разгромным.

Дальше: «Мы, полукровки, все такие. Во мне еще и армянская кровь. От нее — буйство, сумасшедшая страсть, патологическая искренность…» Много армян я знал в жизни, но Акоп Салахян в «Дружбе народов» не был буйным, Татьяна Александровна Спендиарова вовсе не сумасшедшая, у моего друга Бориса Айрапетяна никакой патологии. Хакамада ошибается: это не армянская кровь говорит в ней, а, видимо, смешение кровей. В самом деле, достаточно к литру армянской прибавить четвертинку еврейской — это ж двадцать килограмм в тротиловом эквиваленте!

«Партсобрания я ненавидела». А зачем вступала в партию? И почему не вышла при первом же приступе ненависти, а лишь вместе с Чубайсом, Немцовым и прочими? Тем более что ведь «способна на самый дикий бунт…» Мало того, «он сказал мне: ты как явление природы». Да ведь все люди явление природы, но, видимо, «он» имел в виду такие явления, как Этна, Везувий, Килиманджаро.

Но вот разгадка, почему не бунтовала: «Я светский человек, не взрываюсь… Я человек душевно тонкий…» Об этом и говорить не надо. Все помнят, что, когда Чубайс возгласил девиз их партии СПС — «Больше наглости!», душевно тонкая Хакамада и тут не взорвалась, не взбунтовалась, промолчала и даже, говорят, аплодировала.

«Политика дело грязное…» Вообще, всегда? Тогда зачем полезла в нее аж с головой? Нет, сударыня, грязная политика лишь та, которая делается грязными руками с грязной целью — та именно, которую проводили или проводят Горбачев и Ельцин, Гайдар и Чубайс, «Союз правых сил» и «Единая Россия».

«Я хочу влиять на события… Я очень часто кричу «во здравие», когда все кругом возглашают «за упокой»… Я авантюристка… Я привыкла побеждать…». Господи, вот что вылупилось из забитого ребенка под солнцем советской конституции! Кто мог бы ожидать…

«Меня принимают всюду… Я смотрю на все сверху… Я на всем скаку влетела в парламент (и села на первую парту) и смогла выделиться… Я белая ворона… Меня ни с кем не спутаешь… Я сама себя сделала…» Совершенно в духе бессмертного Ивана Александровича или даже сверх того!

«Агитировал за меня Немцов: «Ты нужна, ты будешь у нас министром социальной защиты»… Я, Хакамада, начала формировать свой брэнд, свою виртуальную личность, свой стиль в политике… Вскоре они взяли меня в правительство… На Западе (то есть во всем цивилизованном мире?), где меня очень хорошо принимают, часто говорят: «Хакамада — политик ХХI века»… Ну, этому позавидовал бы не только Иван Александрович, но и Фома Опискин!

Но вдруг — «я очень устала от своих мозгов, от своей крови, от всего, что я выделывала в жизни, от попыток прыгать выше головы…». Конечно, трудно прыгать выше головы, когда в черепной коробке полпуда уставших мозгов.

А какой героизм при всем этом! «Было в моей жизни несколько (!) встреч с бандитами. Я сидела одна в окружении мужиков, и они говорили, что они со мной сделают… Но откуда?то (в уставших мозгах?то) находятся слова, действует энергия отпора. И эти крутые мужики съеживаются. И тогда их можно добивать. Я поворачиваюсь и ухожу». После того, как добила. И заметьте: так было несколько раз! Но что за бандиты? Сомалийские пираты, что ли? Где, когда крутые мужики скисли перед буйной авантюристкой? Может, это просто так вспомнился съезд СПС? Неизвестно…

Пышный букет, правда? И ведь все это сказано не в застолье с Чубайсом и Немцовым «между шартрезом и клико», а в книге, изданной хотя и не советским тиражом в 50–75 тысяч экземпляров, а лишь в 5 тысяч, но все же это публично, принародно.

Читатель, надо думать, заметил, что автор книги частенько противоречит сама себе, опровергает собственные заявления. А ведь так и дальше. Помните, например, 200 гостей на дне рождения (с. 72)? Позже это уже 300 человек (с. 150). Дайте срок, дойдет и до знаменитых 35 тысяч курьеров. Или вот Хакамада декларирует свое полное бескорыстие, нестяжательство, равнодушие к вещам: «Я очень спокойно отношусь к собственности… Вещи связывают… Потому и не было у меня никогда ничего». Прекрасно. Я утираю слезу умиления. И вдруг: «Хочу финскую мебель!.. Эта мебель меня околдовала, лишила способности рассуждать… А кресло там свело меня с ума… Я не спала всю ночь и утром решила, что надо идти по зову сердца. А сердце звало меня в мебельный магазин… Я решила довериться зову сердца… И сердце меня не подвело…» Помните, Утесов пел:

Сердце, тебе не хочется покоя…

Помните?

Спасибо, сердце,

Что ты умеешь так любить…

Что любить? Хакамада может ответить уверенно: финскую мебель.

Очень настойчиво мадам твердит также: «Мне никогда (!) ни в чем не везет… Я никогда (!!) не оказываюсь в нужное время в нужном месте… Я никогда (!!!) не вытягивая выигрышный билет…» Но позвольте, матушка! Разве вам не повезло с Указом о запрете абортов? Разве не подфартило четыре раза выйти замуж? Иным вашим сестрам и один раз не удается из?за таких прожорливых хищниц. Или: «Когда ждала первого ребенка, хотела только мальчика. И я его получила». А потом: «Хочу девочку. Хочу и все!.. И получилась девочка». Да что же это, как не самое настоящее большое везение! А разве не в нужное время не в нужном месте оказались мы в мебельном магазине, в котором продавался финский гарнитур? А уйти от страшных бандитов, которые по неизвестной причине хотели не то четвертовать вас, не то сделать из вас абажур. А попасть в Думу? А стать министром? А быть другом Чубайса и Немцова? Разве все это не выигрышные билеты?

Правда, в иных случаях Хакамада, словно уже не владея своими уставшими мозгами, начинает и в этом вопросе давать показания против самой себя. Не везло, не везло, не везло и вдруг: «Мне повезло. Я съездила в Японию, США. Швейцарию, Англию…». Или: «По всем прогнозам я должна была проиграть выборы в Думу, но против всякой логики я победила». Опять повезло! Наконец: «Всего, о чем мечтала, добилась. Хотела преподавать — преподаю, хотела продвинуться в науке — продвинулась. В 30 лет — ученая степень, звание доцента, должность заместителя заведующего кафедрой… Ясно, куда двигаться дальше: приниматься за докторскую диссертацию». И все это везение — в советское время.

Чем объяснить такие убедительные опровержения самой себя? Тут много есть разгадок: «без царя в голове», «правая рука не знает, что делает левая», «крыша поехала», «тронуться», «свихнуться», «спятить», «сбрендить», «рехнуться», «помешаться», «очуметь», «белены объесться»…

Что же такой человек, столь многим, даже появлением на свет божий обязанный советскому времени, говорит об этом времени, о советской власти? Обратимся опять к прямым цитатам.

«Жизнь в СССР была убога… Тетки советского образца — грузные, бесформенные, плохо причесанные…» Мадам, но такие тетки есть во всем прекрасном цивилизованном мире, а такие, как вы, Чубайс и Немцов, во всем цивилизованном мире смотрят на них брезгливо, говорят о них с презрением. Это же общеизвестный факт. В другой раз, сидя на мешке с долларами, вы заявили об этих тетках: «Бедным быть в наше время стыдно!» Вы их стыдите!.. Неужели не соображаете, как это звучит в стране, где двадцать миллионов бедных, т. е. живущих из?за ваших живодерских реформ и вашего безграмотного правления на 6–7 тысяч рублей в МЕСЯЦ, а над ними — получающие 1,5–2 миллиона в ДЕНЬ. Вот пошел такой в сортир, посидел там десять минут — 50 тысяч.

Естественно, что вы боитесь бедняков и ожидаете возмездия: «Бедный всегда завидует богатому, а потому способен на все!». Да, история свидетельствует, что ваши ожидания могут сбыться, и притом тогда, когда вы еще не все жданки съедите. Это вам не те «крутые мужики», которых вы так перепугали своим самурайским бесстрашием. И не стыдно будет болтаться на перекладине?

А ведь вы неуемная в своем презрении к нашим труженицам: «Советская женщина не имела собственного лица». Она имела вывеску, а они не имели! Ну, и кого же, например, советская жизнь лишила лица, кто бесформенная и плохо причесанная — Вера Мухина? Галина Уланова? Марина Раскова? Нона Гаприндашвили? Элина Быстрицкая? Ольга Берггольц? Людмила Зыкина?.. Хоть одно имечко назвала бы, луноликая…

«Советский гимн ассоциируется с режимом, который унижал и угнетал людей… Представьте себе ревностного христианина, которого заставляют молиться дьяволу».

Славься, Отечество наше свободное,

Дружбы народов надежный оплот…

Это в ее ушах голос дьявола.

«Нами помыкали парикмахеры, приемщицы в ателье, а мы смотрели на них подобострастно и униженно». Ну, когда сидишь у парикмахера в кресле, он действительно хозяин твоей головы, командует ею, делает с ней все что хочет в пределах твоего заказа. А уж смотреть подобострастно на него или на приемщицу в ателье — это для потомка самураев уж так стыдно, что дальше некуда.

«То, что произошло в августе 1993 года, мы должны принять как Божье наказание за враждебную самой жизни приверженность химерам советского прошлого… Власть пожирала людей…» Но ни ее, ни матушку, ни батюшку, ни одного из четырех мужей ни даже малых детушек сожрать она не смогла. Увильнули…

Но полнее всего нравственно?политическую и умственную суть этой дамы раскрывает ее рассуждение о Великой Отечественной войне и нашей Победе. Трудно поверить, но вот что она пишет на 225 странице своего еврейско?самурайского сочинения: «Задавленным, нищим, полуголодным, плохо вооруженным и кое?как обученным людям оказалось по плечу разгромить сытых, вышколенных профессионалов с их самой совершенной на тот момент военной техникой. По всем законам ведения войны это было невозможно! Но по закону русского характера — по?другому просто не могло быть». Да как же удалось?то? И заметьте, это она хочет похвалить наш народ: его, мол, держали в нищете и голоде, для обороны советская власть ничего не могла ему дать, кроме топоров да вил, а он разгромил сытых профессионалов… Я не хочу прибегать к резким словам, грубым выражениям, но ведь тут самые мягкие слова, что можно сказать, — дебилка, дурь.

Самое характерное здесь то, что она ведь хотела выказать свое как бы восхищение русским народом, а вылезло, обнаружилось ее полное безразличие к нему: ведь только при таком именно безразличии можно иметь столь дикое, невежественное представление о величайшем событии в его истории.

Смешно с такой дурью спорить, но по поводу нашей голодухи все же замечу. На войне всякое бывает, конечно. Но —

Есть войны закон не новый:

В отступленье — ешь ты вдоволь,

В обороне — так ли, сяк,

В наступленье — натощак…

Да ведь не только суп да каша, даже и третье бывало. Вы?то Ирина Моцуовна, в мирной жизни всегда ли своим мужьям три блюда подавали?

По тупости, по дикости представлений о стране, об армии, о войне я могу ее картину сравнить разве только с тем, что однажды ее друг Чубайс брякнул на телевидении, желая сразить коммунистку Светлану Горячеву. Как известно, в ряде стран перед войной были свои линии обороны: во Франции — линия Мажино, в Германии — Зигфрида, в Финляндии — Маннергейма… И вот, говорит, у всех стран линии обороны были направлены вовне, в сторону предполагаемого противника, а у Советского Союза — внутрь страны. «Почему? Зачем?» — спросила ошарашенная Горячева. «Как зачем! Да чтобы население не убежало за границу. Что же это за страна!» Трудно поверить в тупость такой концентрации, правда? Но я слышал это собственными ушами. А ведь Чубайс вырос в семье военного, отец его — полковник по политчасти…

Свое замечательное сочинение Хакамада сопроводила пространным послесловием «родного мужа», почему?то по имени не названного. Среди понятных восторгов «родного мужа» есть и похвала родной жене по поводу: «ее уважению к знанию, к профессионализму». Более того, «с собственным суждением в то, чего хорошо не знает, она не полезет». Так?таки и не полезет?

Но мы воочию видим, как вот с таким представлением о величайшем событии в истории нашего народа, с таким содержимым черепной коробки эта дамочка и ее друзья лезли и пролезли в депутаты, в спикеры, в министры, в вице?премьеры…

И еще учат нас, как жить.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.