Физика памяти

Физика памяти

Забавная инверсия: полковник Лигута - «теоретик», а книжный иллюстратор Цитович - практик. Первый ищет, расспрашивает и пишет, второй рисует, планирует, устанавливает кресты, договаривается с властями, выносит мусор.

- Я занимаюсь «физикой», - говорит он.- Вот сейчас надо двадцать крестов устанавливать, три камня поставить…

Тонкий, красивый человек, между прочим, подчеркнуто городского облика. С богемной такой шейной косынкой. Валентина Петровна тоже красивая, тоже светловолосая; они как-то замечательно похожи друг на друга - и правильными чертами лица, и доброжелательностью, и спокойной, ровной уверенностью в своем деле, и общим налетом усталости.

У мемориала в Забродье нет никакого статуса - вообще. Нет даже номера счета. Спросила у Валентины Петровны, куда можно прислать пожертвования, говорит: пишите на сельсовет. Помогают ли власти? Ну, как могут, так и помогают. Например, в конце года дали что-то вроде гранта, который нужно было за две недели израсходовать. Землю под часовню выделили - природоохранная зона, бесплатно дали для той же часовни лес. Но плотнику Цитовичи платили сами, обе зарплаты Валентины Петровны. За свои же деньги Борис Борисович издал буклет «Двести лет Георгиевскому кресту». Крест устанавливали на шоссе у Русского села («Рускае сяло») - тоже помогли. И президентскую премию, которую получил Цитович по линии Союза художников, 700 долларов за участие в «духовном возрождении республики Беларусь», - пустил на строительство, сейчас рядом с часовней Бориса и Глеба стоит сруб будущей колокольни. Население помогает умеренно - может выйти на субботник, если расшевелить, но это редко, в основном же все своими руками, своими усилиями. Своей памятью.

И здесь мы, пожалуй, обойдемся без политики и геополитики, без привходящих соображений о ментальности Западной Белоруссии, не совсем однозначном отношении здешнего населения к Великой Отечественной и подспудной конкуренции двух войн в массовом сознании. Ожидалось, что «не без этого», но оказалось - «без этого». Просто такая земля под ногами, такой металл, такая эпоха. Просто - чувство свежей трагедии. И смиренное ожидание: может быть, Россия тоже вспомнит об этих отеческих гробах. Ухожу - что-то задерживает: взгляд. Полный Георгиевский кавалер - орденская планка в аккурат посреди груди - гордо, не без бахвальства смотрит на меня с фотографии. Имя его Иван, фамилия - Царевич. Как это можно - забыть?