II.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

II.

Во время войны на Москву пролился золотой дождь. Городские промышленники смогли получить выгодные военные заказы. Наиболее высокие прибыли получали владельцы металлообрабатывающих предприятий. Так, завод братьев Бромлей в 1914 году получил 489 тыс. рублей прибыли, а по итогам 1916 года 200 тыс. рублей. На заводе Гужона в 1914 году чистая прибыль составила 1 399 тыс. рублей, а в 1916 году - 2 980 тыс. рублей. Огромные прибыли получил Коломенский завод: в 1914 году он выпустил заказов на 18 498 тыс. рублей, в 1915 году на 25 600 тыс. рублей, а в 1916-м - на 54 923 тыс. рублей. Финансовым рекордсменом стал завод «Богатырь», увеличивший прибыль с 1914-го по 1916 год в 6 раз - с 2 674 тыс. рублей до 15 178 тыс. рублей. В целом чистая прибыль московской промышленной буржуазии за 1915 год составила 2 млрд рублей, тогда как весь годовой бюджет Российской империи составлял 2,8 млрд рублей.

Еще больше обогатились московские банки. Только банкиры Рябушинские в 1915 году получили 400 млн рублей чистой прибыли (в 1914 году - 150 млн).

Но главное - московское общество потребления нисколько не осуждало гонку за прибылями, оправдывая ее традиционно присущим городу «купеческим духом». А вот в Питере даже робкие попытки наладить бизнес встречали отпор, в первую очередь интеллигенции и аристократии. Показателен пример сына Льва Николаевича Толстого, тоже Льва, надумавшего открыть в Петрограде ресторан «Очаг». Обозреватель журнала «Ресторанное дело» в 1915 году писал о своем визите в этот ресторан: «По дороге туда мы ломали голову над вопросом: каким образом столь именитое лицо, носитель всемирно известного имени, очутился в рядах представителей трактирного промысла. Мы ожидали встретить в устройстве и постановке дела что-нибудь особенное, идейное. Ну, на почве трезвости, что ли… И что же? - ничего подобного не оказалось. Ни малейшей «идеи», кроме разве обыкновенной коммерческой: создать торговое предприятие и иметь от него доход. Наша аристократия, конечно, туда ходить не будет, она же не может без надушенного платка у носа слышать слово «трактир», а представителей этого промысла презрительно именует «трактирщиками». Толстой-трактирщик, что может быть печальнее для этого именитого рода?»