Первая война спецслужб Павел Быков

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Первая война спецслужб Павел Быков

Эффективность работы русской контрразведки во время Первой мировой войны была не слишком высока, поскольку создать по-настоящему цельную и развернутую спецслужбу так и не удалось

section class="box-today"

Сюжеты

Уроки истории:

Чисто империалистическое самоубийство

Вынужденное согласие

От «священного единения» к «штурму власти»

/section section class="tags"

Теги

Война

Общество

История

Уроки истории

/section

Одна из характерных черт Первой мировой войны — значительное повышение роли спецслужб и гораздо более пристальное внимание общества к их работе. Громкие шпионские скандалы стали неотъемлемой частью общественной жизни. О том, каково было состояние российской контрразведки перед началом и в ходе войны, как строилась ее работа, «Эксперту» рассказал президент Общества изучения истории отечественных спецслужб, доктор исторических наук генерал-лейтенант Александр Зданович .

Сложности становления

— Что представляла собой российская контрразведка во время Первой мировой войны?

— Начало двадцатого века — это фактически начало деятельности всех основных спецслужб. Достаточно сказать, что в 1909 году была создана SIS — MI6, как ее сейчас называют, английская разведка. Примерно в это же время появилась и французская разведка. И российская также возникла в начале века. Почему? Потому что произошел серьезный скачок в развитии вооружений. Тут же заработал вечный принцип брони и снаряда. Чтобы развивать свои вооружения, надо знать, что есть у противника.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Естественно, идет процесс обратный — организуется контрразведка. То же произошло у нас в стране. Фактически в России до 1903 года контрразведки вообще не было. Конечно, надо различать: есть функция контрразведки, а есть организации. Функция существовала испокон веков: и посольские приказы ее выполняли, и полиция. Но органа контрразведки не было. И вот в 1903 году царь подписывает специальное решение о создании так называемого разведочного отделения по секретному штату Генерального штаба. Вот это и был первый орган контрразведки Российской империи. Реальный, со штатной структурой, с финансовыми средствами, со специальными силами, средствами деятельности в этой области. Это отделение насчитывало несколько десятков человек, включая технический персонал, сотрудников наружного наблюдения и прочих. И работали они только в Санкт-Петербурге, то есть страна в целом была фактически не прикрыта.

Так продолжалось до 1911 года. Когда прошел ряд шпионских процессов, когда власти реально почувствовали, что возможна большая европейская война, было принято решение о создании контрразведывательных отделений в каждом из военных округов. Прежде всего в западных военных округах.

Впрочем, то, что создавалось, тоже не вполне верно назвать системой. Окружные органы контрразведки были фактически не связаны, не было центрального органа, который бы их объединял. Было центральное контрразведывательное отделение, но оно функционировало на правах окружного, разве что по штату было больше. Самое же плохое во всем этом было то, что, поскольку наличие службы контрразведки пытались скрыть от противника, ее создали по негласному штату. Ведь даже первый орган контрразведки назывался не контрразведочным, а разведочным отделением Генерального штаба.

А что это означает? Когда не существует легального органа по борьбе с противником, нельзя опереться на поддержку общества, различных структур. Контрразведка не имеет никаких юридических полномочий. Она не может арестовывать, она не может проводить обыски, изъятие корреспонденции и так далее. И конечно, эти контрразведывательные отделения были маломощными, и в таком виде они существенной работы проводить не могли. Естественно, когда подошло время (всего через три года началась война), то опыта накоплено не было, эти контрразведывательные отделения находились если не в зачаточном состоянии, то в самом начале своей деятельности и с малыми силами и средствами.

Далее, с началом войны страна делилась на две части. Первая — это тыловая часть. Всеми военными структурами и усилиями во время войны командовали Генеральный штаб и военное министерство. А вторая часть страны — это прифронтовая зона, где командовала Ставка верховного главнокомандующего. Поначалу предполагалось, что царь одновременно будет возглавлять обе структуры, но ситуация сложилась таким образом, что первым верховным главнокомандующим был назначен дядя царя — Николай Николаевич Романов. И получилось два центра влияния. Это сильно повлияло на все военные структуры и, естественно, на контрразведку. И эти две контрразведывательные структуры, к несчастью, действовали независимо друг от друга.

— А из кого была сформирована контрразведка на начальном этапе, кто туда пошел служить?

— Костяк контрразведки составили жандармские офицеры, прежде всего офицеры охранных отделений, точнее сказать, отделений по охранению общественной безопасности. Это те, кто боролся в политической сфере с противниками России и с противниками режима. Они единственные в стране обладали опытом агентурной работы. Жандармских офицеров из охранных отделений прикомандировывали в качестве начальников отделений контрразведки. И так было фактически до Временного правительства. Но поскольку все они действовали по негласному штату, то даже на период войны они не получили никаких реальных прав. При необходимости они должны были в обязательном порядке обращаться в жандармские управления, которые являлись органом дознания и могли проводить обыски, аресты, досмотр корреспонденции, при необходимости осуществлять выселение из военной зоны и так далее. Так что вы можете себе представить, в каком состоянии была наша отечественная контрразведка к началу войны, да и практически на всем протяжении войны она в таком состоянии просуществовала.

Официально легализовало контрразведку Временное правительство в середине 1917 года. Были открыто опубликованы законодательные акты о правах чинов морской и сухопутной контрразведки.

— А как обстояло дело в других странах?

— Практически во всех воюющих странах ситуация была примерно такая же. То есть существовала полиция с ее административными полномочиями и существовали разведка и контрразведка. В Германии был создан отдел III-b Генерального штаба, который возглавил полковник Вальтер Николаи. И в этом отделе III-b сосредоточились четыре функции: разведка, контрразведка, пропаганда на свой народ и пропаганда на противника. В одном кулаке. В период войны и подготовки к войне это абсолютно правильное решение. В России такого не было, отчего и страдала наша служба. К тому же у немцев был более тесный контакт с полицией. У нас не складывалось в России. Вот не складывалось.

Начальники контрразведывательных отделений по команде, как прикомандированные, подчинялись военным начальникам. Можете себе представить? Штаб фронта берем. Какое положение занимал контрразведчик? Он являлся начальником отделения в разведывательном отделе оперативного управления штаба фронта. Вы себе представляете, сколько над ним начальников? Сколько ему усилий надо приложить, чтобы добраться до командующего или начальника штаба при той военной организации и субординации, которая существовала? Он фактически был мелким клерком. Достаточно сказать, что самое большое звание у начальника контрразведки фронта в 1905 году было подполковник. Кто такой подполковник в военной иерархии, когда там генералы? Тем более по тем временам.

— Насколько сильным был кадровый состав контрразведки в тот период?

— Конечно же, все жандармские офицеры, которые были прикомандированы, имели военное образование. Чтобы попасть на службу в жандармерию, нужно было окончить любое военное училище по первому разряду, то есть с золотой медалью или с красным дипломом, в нашем сегодняшнем понимании. Надо было обязательно в строю, в армии прослужить несколько лет. И только после этого ты мог сдавать экзамены на поступление в корпус жандармов. Это были офицеры, хорошо закончившие военное училище, имеющие военный опыт — но не имеющие высшего военного образования, то есть не окончившие Академию Генерального штаба. В основном это были разночинцы, дворян практически не было. Это были люди, окончившие военные училища — пехотные, артиллерийские. Из гвардии никто не шел. И они же — жандармы, как говорили, «голубые мундиры». И это накладывало свой отпечаток на отношение военных чиновников, военных начальников к начальникам контрразведки. Потому что они знали, что это жандармы, прикомандированные подчиненные, но жандармы. И это тоже сбивало эффективность работы. Потому что вот так к ним примерно и относились. А как к ним относились, так и ко всей контрразведывательной работе относились.

На эффективности деятельности русской контрразведки негативно сказались и натянутые отношения между военным ведомством и Министерством внутренних дел. Дело в том, что Министерство внутренних дел рассматривало более широкий спектр угроз Российской империи. В лице руководителя департамента полиции Белецкого оно несколько раз выходило с предложением: ребята, давайте объединим всю контрразведку. Потому что контрразведка — это не только защита военных секретов, чем вы занимаетесь, это и парирование угроз в политической и экономической сфере. Вы посмотрите, как нас подрывает противник в экономической сфере, в идеологической сфере. Как организационно и финансово поддерживаются различные группировки, включая большевиков. А в период Первой мировой войны не было единой контрразведки, была только контрразведка военная. Но военные не пошли на контакт.

— Почему?

— Опять личностный фактор включился. Начальником Штаба верховного главнокомандующего был генерал Алексеев, а самый близкий его друг — генерал Борисов. Этот человек, как его оценивают военные историки, видимо, был неплохим военным специалистом, но он задолго до войны был изгнан из армии за свои революционные взгляды. Когда началась война, его мобилизовали. Он ближайший советник начальника Штаба верховного главнокомандующего. Естественно, как он мог относиться к проекту объединения усилий?

Главный историограф Ставки верховного главнокомандующего Лемке, во-первых, немец по национальности, во-вторых, эсер по убеждениям, в предвоенные годы жандармерия к нему имела претензии. Он даже эмигрировал. И получилось так, что рассмотрение вот этого возможного совместного приказа было поручено Алексеевым — кому? Генералу Борисову и этому Лемке. Вот кто оценивал и принимал решения. Естественно, они написали отрицательное решение. И в итоге система обеспечения безопасности, подчеркиваю, уже не контрразведки, а безопасности Российской империи, раскололась на две части.

— Что-то изменилось с приходом Временного правительства?

— Некоторые говорят, большевики ликвидировали и полицию, и контрразведку, и так далее. Никакого отношения к ликвидации этих органов большевики вообще не имели. Все уничтожило Временное правительство. Одним из первых его указов был указ о ликвидации корпуса жандармов. Было принято решение, что все жандармские офицеры, поскольку война идет, поступают в строй по своей специальности. Если ты окончил пехотное училище, значит, в пехоту. Артиллерийское — в артиллерию. А это были все начальники контрразведывательных отделений штабов армий и фронтов. Второе. Вся система наружного наблюдения, как мы говорим, топтуны, — это были филеры охранных отделений, призванные в армию. Их тоже всех метлой погнали.

Начальниками контрразведки решили назначить офицеров, имеющих образование либо Академии Генерального штаба, либо военное юридическое. Но зарплата у военно-прокурорских работников и зарплата у контрразведчиков в разы отличалась. Поэтому, естественно, особого желания идти работать в контрразведку военные юристы не имели. И потом, одно дело, когда ты действуешь на основе уголовного или процессуального кодекса, а другое дело — в контрразведке, действующей негласно, там несколько другие принципы работы были — допроцессуальная стадия, грубо скажем. Поэтому и жандармерию, и контрразведку, и охранные отделения разрушило именно Временное правительство. Большевики добили только остатки, не очень действенные к тому времени.

Почти шпионская сеть

— Насколько серьезно работала против Российской империи немецкая разведка?

— В отличие от других участников войны Россия была уникальной страной. У нас основные сегменты промышленности развивали иностранцы, а именно Германия, Франция и Англия. И получилось так, что, например, основной пороховой завод, который выпускал порох для снарядов сухопутных войск и флота, — это был немецкий завод. И когда я прочитал воспоминания генерала Михайлова (это был царский генерал, заместитель начальника Главного артиллерийского управления царской армии), где он описал все в деталях, у меня, честно говоря, волосы дыбом встали. Потому что на заводе все специалисты и руководство — немцы и отчетность отправляется в Берлин.

— То есть немцы не только этнические, но и граждане Германии?

— Конечно. Делопроизводство велось на немецком языке. Разговаривали все специалисты на немецком языке. А количество произведенного пороха — это боеспособность, сколько снарядов можно сделать для флота и для сухопутных войск. Вы представляете, что это такое. Многие системы вооружения мы заказывали в Германии. В том числе по линии флота. Поскольку у нас не было производственной базы, то заказывали за границей, в том числе в Германии. И поэтому мы не могли парализовать эту структуру, чтобы не остановилось производство. Фактически почти вся связь основывалась на продукции немецких фирм, которых было достаточно много в Москве и Санкт-Петербурге.

Много легенд ходит вокруг фирмы «Зингер» — известной фирмы, которая тогда делала в основном швейные машинки. У нее были представительства по всей России, включая Владивосток. Я не придерживаюсь точки зрения, что «Зингер» была шпионской организацией. Это была нормальная экономическая структура, которая, естественно, собирала информацию экономического плана, для того чтобы развивать свой рынок, чтобы знать, где продажи лучше, где хуже. Это нормальная экономическая деятельность. Но в условиях войны там никакой агентуры не надо иметь, ничего не надо иметь — вся информация, которую собирали эти представительства, естественно, уходила в Германию.

— Страшно даже себе представить…

— Сегодня принятые в начале войны меры зачастую рассматриваются как элемент шпиономании какой-то. А что было делать царскому правительству в этих условиях? Поэтому наиболее одиозных личностей, которые какие-то позиции в разных регионах России занимали, интернировали, из центральных областей в Сибирь высылали. И в определенной степени эта разведывательная машина была парализована. Но до начала войны она функционировала и, естественно, всю экономическую информацию в Германию поставляла.

Еще один компонент. У нас и в армии, и в дипломатическом ведомстве, и в других государственных структурах было очень много этнических немцев. Я такой пример приведу. Александр Баумейстер, это малоизвестная такая фамилия. Но в области спецслужб она достаточно известная. Он родился в семье немецкого коммерсанта в Санкт-Петербурге. И жил там до начала войны. Образование получил. И как германский подданный, в начале войны уехал в Германию, а он был старший лейтенант запаса германской армии. Естественно, проработав столько времени в Петербурге, имея знания определенные, в том числе военные, он сразу попал в систему разведки. И этот Александр Баумейстер возглавлял всю агентурную разведку германской армии на российско-германском фронте. То есть в немецкой разведке были люди, которые очень хорошо Россию знали и связи имели. И таких не один человек был.

Конечно, разведка в чистом виде, разведка Генерального штаба тоже велась, как правило, за счет отправки разведчиков под видом коммерсантов. В нашем сегодняшнем понимании это визуальная разведка. То есть они не вели агентурной разведки, они не вербовали никого у нас. Им не нужно было этого делать. Потому что немецкие экономические структуры им давали полную картину происходящего в нашей промышленности. Чего мы в Германии, естественно, не имели.

Вот и представьте себе: у контрразведки те проблемы, о которых я до этого говорил, и в то же время у нас немецкое засилье в определенных отраслях промышленности. Это заставляло российские власти принимать упреждающие меры, прежде всего не основанные на доказанности какой-то шпионской деятельности. Другого варианта не было. Если есть какие-то подозрения, то легче просто из военной полосы (а Петербург входил в зону военных действий) выслать человека в Сибирь, и вопрос закрыт. Пускай он там сидит — с учетом войны, плохой дорожной системы, отсутствия телефонной связи он ничего не сможет никому передать. И вот все эти обстоятельства некоторые исследователи, в том числе и зарубежные, подают как исконное, присущее России стремление искать кругом врага. Многие гражданские историки начали писать, что именно в России, подчеркиваю, именно в России была развита шпиономания. Что это характерная черта России.

А что, в Германии не было шпиономании? А что, во Франции не было шпиономании? Достаточно сказать, и это очень известный факт, что во Франции в 1917 году арестовали начальника разведки и контрразведки всей страны по подозрению в немецком шпионаже. И только смена правительства позволила ему через какие-то связи в итоге освободиться. О чем это говорит?

Дело Мясоедова

— А в России какие были наиболее громкие шпионские дела?

— Наиболее характерно дело жандармского подполковника Мясоедова. Его часто подают как жертву режима, но моя позиция, и ее поколебать пока никто не может: он возможно являлся немецким шпионом. Прежде всего, Мясоедов за период своей службы жандармским офицером на станции Вержболово, пограничной станции с Восточной Пруссией, запятнал себя участием в различных контрабандных операциях. Далее, жандармский офицер женился на еврейке — по тем временам это вообще выходило за все нормы поведения офицера этой службы. Были кодексы чести определенные. Некоторые его пытались оправдать, в том числе английский историк Фуллер, который в своей вышедшей в 2009 году книге «Тайный враг» продвигает мысль о «российской шпиономании» (кстати, во всей книге он называет Мясоедова по имени и отчеству, то есть делает из него героя).

Иначе говоря, с точки зрения спецслужб, это был человек, который ни дня не должен был оставаться в этих структурах. Потому что по своим нравственным, морально-политическим качествам он не подходил к стандарту офицера специальной службы. Но он познакомился через жену с военным министром Сухомлиновым, и Сухомлинов в 1911–1912 годах взял его к себе в военное министерство наблюдать за политическим состоянием войск. А оппозиционно настроенный Гучков, в будущем военный и морской министр Временного правительства, решил, что через Мясоедова можно нанести удар и по царскому режиму, и по министру Сухомлинову в частности. Позиция Гучкова: как же так, вы негодяя, которого уволили из жандармского ведомства, назначили контролировать политическое состояние в войсках… И он публикует статью «Кто руководит контрразведкой в царской России».

Ниточки от «дела Мясоедова» тянулись к бывшему военному министру Владимиру Сухомлинову, порождая в обществе ощущение всеобщего предательства в верхах

Фото: РИА Новости

— А Мясоедов действительно руководил контрразведкой?

— Реальных данных о том, что Мясоедов действительно руководил контрразведкой, нет. Но он был при Сухомлинове, военном министре, человеком, который являлся своего рода медиатором, в том числе в отношениях с контрразведкой. Разразилась буча, скандал. И Сухомлинов вынужден был его уволить. Что происходит дальше? Только начинается война, с помощью Сухомлинова он опять попадает в спецслужбы, в Десятую армию, официально то переводчиком, то помощником начальника разведотделения, что означает начальник контрразведки. Потому что начальник контрразведки являлся по должности помощником начальника разведотделения. И попадает как раз в Десятую армию, которая действует на том самом участке, где он когда-то был жандармским офицером.

Еще один интересный факт: противостоял ему на этом участке фронта Рихард Скопник, который был таким же жандармским офицером, но прусским, именно в этом районе. И он прекрасно знал, кто такой Мясоедов. И вот тогда произошло очень интересное событие. В декабре 1917 года к нашему военному атташе в Швеции пришел бывший военнопленный, подпоручик Колаковский, и сказал: чтобы вырваться из плена и попасть на нашу сторону, он согласился выполнять задание немецкой разведки. Что он представил? При нем был поддельный паспорт, сделанный немцами. То есть если ты просто сбежавший военнопленный, паспорта иметь не будешь. При нем было две тысячи марок немецких. Кто тебе такие деньги даст? Никто не даст. И у него было разведзадание, и его показания стали основой для изобличения Мясоедова в качестве немецкого агента.

Некоторые говорят: провокация контрразведки. Я же дискутирую с историками и настаиваю, что Колаковский в самом деле был завербован — Скопником и Баумейстером. Гражданские историки взяли такое клише — дело Мясоедова. И они его так и рассматривают. А я как специалист рассматриваю его по-другому. Реально «дело Мясоедова» состоит из трех дел. Первое — это агентурная разработка по линии контрразведки. Второе — это следственное производство. И третье — это дело судебное. Я с историками гражданскими согласен в том плане, что, конечно, в суде — а это был не просто суд, кстати, это был военно-полевой суд, где не требовался защитник, по малейшим основаниям — казнь. Так вот, на стадии судебной, наверное, вмешались и политические вещи, так далее, с учетом его предыдущей биографии, и его приговорили к смертной казни и повесили. А вот что касается агентурной разработки, следственного делопроизводства, вот тут я с ними начинаю входить в полемику. Потому что коллеги мои историки этой части не знают. К несчастью, в архивах материалов контрразведки как раз не сохранилось. Остались лишь материалы судебного следствия.

— Остальное не сохранилось?

— Буквально недавно я нашел новые документы в Военно-историческом архиве, где указывается, что из Ставки верховного главнокомандующего в декабре 1917 года направляли все документы по линии контрразведки в Петроград. И в одном из документов, а конкретно в описи передаваемых дел указано: «третья часть дела Мясоедова на 84 листах». Мы его до сих пор пока не нашли. А что было в этих 84 листах? То есть надо продолжать искать. Следующий момент. Один из людей, которые принимали участие в расследовании дела, — Владимир Григорьевич Орлов. Их было шесть человек всего, следователей по особо важным делам, назначенных указом лично царя. Шесть человек всего было, которые занимались особо опасными государственными преступлениями, включая шпионаж. На Западном фронте таким являлся Владимир Григорьевич Орлов. Когда он уже находился в эмиграции, появились публикации о «деле Мясоедова», и известный революционер Бурцев написал ему письмо. И просил внести ясность в это дело. И я нашел письмо-ответ Бурцеву. Почти дословно цитирую. Владимир Григорьевич Бурцеву отвечает: я считаю, что не пришло время еще говорить об этом, поскольку я выкрал материалы этого дела, чтобы они не достались большевикам, и они остались спрятанными на квартире следователя Матвеева, а Матвеев не эмигрировал, а остался в Москве. Если мы сейчас начнем поднимать дело, чекисты возьмут Матвеева и найдут материалы этого дела. А там замешаны люди, которые сейчас в большевистской России занимают какие-то должности…

Вот эти как минимум два документа меня наводят на мысль, что не стоит опускать руки, надо дальше искать материалы этого дела. Но то, что, по крайней мере в области агентурной разработки, оно было реальным, указывает факт реальной вербовки Колаковского немцами. Все данные на это есть. И второе. Совсем недавно, в этом году, вышли «Мемуары генерала Нокса», это военный атташе Англии в Петрограде. Нокс тоже разведчик. Почитайте его дневник. Он однозначно говорит, что Мясоедов немецкий агент и его надо было повесить. И даже некоторые детали, о которых я не знал, приводит. Только в этом году эти мемуары опубликованы на русском языке.

К сожалению, когда историки начинают рассуждать о шпиономании в России, они в качестве лакмусовой бумажки берут именно «дело Мясоедова». Но еще раз повторю, по «делу Мясоедова» они опираются только на материалы судебного процесса. И еще на воспоминания одного из фигурантов дела, некого Фрейната, тоже с богатой биографией. Он был в МВД редактором «Полицейского вестника». Потом за неблаговидные дела коммерческого свойства его выгнали накануне войны из министерства. И тут же он стал членом правления одного из германских акционерных обществ. Это о чем-то говорит, да?

В 1918 году Фрейнат опубликовал свои воспоминания, что, мол, миссия Колаковского — это все обман. Я историкам задаю вопрос, тем, которые берут за основу эти воспоминания. Первое. Среди историков мемуары стоят как исторический источник на последнем месте. Понятно, что о себе, дорогом, плохо никто писать не будет. Второе. Он участник процесса и был осужден на несколько лет каторги по этому делу. И третье. Он пишет, что основывается на документах. Представьте: эмигрант в 1918 году, подследственный в 1915 году. Какие документы из «дела Мясоедова» он мог иметь? Это блеф абсолютный. И когда я это все раскладываю, мне говорят: что ж, вообще сбрасывать этот источник? Нет, говорю, не надо. Но к нему надо относиться осторожно, осознавая, что его достоверность очень и очень сомнительна.

— Как я понимаю, «дело Мясоедова» имело очень серьезные политические последствия…

— Я полагаю, что, зная отрицательный имидж Мясоедова, зная, что он занимает большую должность в штабе Десятой армии, немецкая разведка провела операцию по внедрению в российское общественное сознание представления, что даже среди офицеров, штабных офицеров есть немецкие агенты. То есть это специальная акция была, чтобы показать: доверять им нельзя. Что это такое? Падение авторитета офицерского состава. А дальше — больше. Ведь мы же знаем, что после «дела Мясоедова» ниточки потянулись к бывшему военному министру Сухомлинову. Ничего себе! В период войны, оказывается, министр тоже был связан через Мясоедова с немецкой разведкой.

Мне кажется, это была одна из лучших операций немецкой разведки такого подрывного свойства. Внесение через вот эту комбинацию с обвинением Мясоедова недоверия к офицерскому корпусу и к лучшим офицерам царской армии. Это, конечно, повлияло на дальнейшую обстановку в армии. Впрочем, когда мне пытаются сказать, что «дело Мясоедова» чуть ли не одна из причин развала царской империи, я говорю: друзья мои, вы преувеличиваете это дело. Но в сознание рядовых обывателей была внедрена мысль, что у нас предательство на самых верхах и в штабах, и это, конечно же, сыграло свою роль.