Пассивное сальдо сепаратной сделки

Пассивное сальдо сепаратной сделки

Ещё до обострения иранского кризиса в Вашингтоне занялись усиленными поисками путей «компенсации» возможной потери Ирана. Главный упор в создавшейся ситуации делался на быстрейшее оформление сепаратной египетско-израильской сделки. Она должна была, по замыслу Вашингтона, заложить основу более широкого военно-политического альянса, а также наращивания прямого военного присутствия США на Ближнем Востоке.

«Все обратили внимание, — отмечал итальянский журнал «Эуропео», — на совпадение взрывоопасной ситуации в Иране с датой, намеченной для подписания договора между Израилем и Египтом. Волнения в Тегеране поставили под угрозу мир, который пытались установить США в этом районе. Страх за судьбу этого призрачного мира перерастал в страх перед вполне реальной возможностью новой войны на Ближнем Востоке. И это, конечно, был бы не лучший способ завершить год объятий и улыбок в Иерусалиме, Кэмп-Дэвиде, Вашингтоне, Каире и Осло (где были присуждены Нобелевские премии мира Садату и Бегину)»[357].

В создавшейся ситуации Дж. Картер предпринял «отчаянную и драматическую» попытку спасти «кэмп-дэвидское дело», в которое была вложена значительная доля политического капитала самого президента США. Картеру, по выражению египетского публициста М. Хейкала, «пришлось бросить весь престиж своего поста на чашу весов новой поездки на Ближний Восток». Но и эта поездка в конечном итоге превратилась не в очередной тур переговоров, а в политический спектакль.

В те первые дни марта 1979 года, когда Дж. Картер в сопровождении своих ближайших помощников из Белого дома, Пентагона и госдепартамента совершал финальную «челночную» поездку между Каиром и Иерусалимом, буржуазная печать по всем правилам рекламы подобных политических шоу немало потрудилась, чтобы драматизировать события и придать больше сенсационности итогам этого необычайного ближневосточного турне.

По утверждению некоторых западных органов печати, ссылавшихся на «авторитетные источники», президент Картер ставил целью вернуться домой уже с подписанным договором, но этому помешала «несговорчивость» Бегина.

Однако последующие события и содержание подписанных позже документов убедительно опровергли эти домыслы. Картер добивался не столько «смягчения» позиций Тель-Авива, сколько новых уступок от Садата. Главный же торг вёлся вокруг военных обязательств и «гарантий» Вашингтона участникам сепаратной сделки. Выработка соответствующих «гарантийных писем» и «меморандумов» в виде конкретных военных соглашений требовала дополнительных переговоров. Очевидно, из-за этого и пришлось перенести подписание договора в Вашингтон. До приезда туда Бегина и Садата для завершения переговоров прибыли руководители военных ведомств Израиля и Египта, которые провели серию встреч с министром обороны Г. Брауном.

Финалом первого действия многоактного политического спектакля было подписание соглашения в Кэмп-Дэвиде. Его второе действие завершилось подписанием «мирного договора между Арабской Республикой Египет и государством Израиль», под которым поставили подписи египетский президент А. Садат и израильский премьер-министр М. Бегин, а также президент США Дж. Картер. Оно происходило 26 марта 1979 года в Вашингтоне. В его первом акте Садат и Бегин подписали и обменялись соответствующими протоколами и приложениями, регламентирующими порядок отвода израильских войск с Синая, будущие отношения между договаривающимися сторонами и «сотрудничество в области развития и установления добрососедских отношений». Не забыты даже были взаимные обязательства об «уважении и соблюдении прав человека и основных свобод». Во втором акте, проходившем под открытым небом на северной лужайке перед Белым домом, стороны подписали в присутствии многочисленных гостей и журналистов сам текст «мирного договора» и обменялись тройным рукопожатием, которое должно было, очевидно, символизировать конец войны на Ближнем Востоке и наступление «новой эры мира».

Третий, заключительный акт, рассчитанный тоже на публику, состоялся после небольшого антракта уже на южной лужайке Белого дома под специально разбитыми для этой цели шатрами, где был дан торжественный «государственный обед». За удовлетворение тщеславного удовольствия участвовать в нём была установлена плата в тысячу долларов. Свидетель этой церемонии, советский журналист М. Стуруа, телеграфировал в те дни из Вашингтона, что капитаны «концернов смерти» охотно откликнулись на призыв администрации и быстро раскупили тысячедолларовые билеты. Холёные джентльмены, сидевшие вперемежку с пентагоновскими генералами, весело аплодировали цитатам из библии о «перековке мечей на орала», а сами в уме подсчитывали, сколько надо будет заплатить из государственной казны своим клиентам за их «примирение», сколько надо будет поставить американского современного оружия для Израиля и устаревшего — для Египта, сколько на этой операции можно будет «заработать»[358].

Главные «герои» этого представления — Садат и Бегин — произносили тосты и славословили хозяина Белого дома за его усердие и щедрость, давали клятвы в преданности «миру», составленному по американскому рецепту, позировали фоторепортерам, улыбались и театрально пожимали друг другу руки. Политики показали себя в тот день поистине старательными актёрами. Их актёрское искусство отметила даже Голда Меир, которая в те дни, незадолго до смерти, ехидно произнесла, что Бегина и Садата следовало бы наградить не Нобелевской премией мира, а высшей голливудской премией «Оскара».

На торжественных церемониях в Вашингтоне и в последующих речах лидеры трёх стран расхваливали друг друга за усилия, увенчавшиеся, якобы, наступлением «новой эры». Картер назвал её «эрой мира», Садат — «эрой любви», а Бегин — «эрой вечной дружбы между Америкой, Египтом и Израилем». Но общественное мнение США, арабского мира и других стран оценивало совсем по-другому то, что произошло в тот день в Вашингтоне. Чтобы убедиться в этом, достаточно было перейти улицу от Белого дома в сторону Лафайет-сквера, где происходил митинг арабских студентов, обучающихся в США, и их американских единомышленников. Там произносились слова, которых не было в договоре, приложениях к нему и в письмах договаривающихся сторон. Но эти слова с предельной точностью и лучше всего определяли сущность этих документов.

— Садат — предатель! Садат — предатель! Настоящий Египет — это Египет Насера, а не Садата! — скандировали студенты.

— Ha-сер! На-сер! — отвечала эхом толпа, продолжая скандировать: «Садат — предатель! Долой договор!»

В этих голосах протеста, доносившихся до Белого дома с Лафайет-сквера, отражалось подлинное отношение арабских народов к сепаратному сговору Садата и Бегина при соучастии Вашингтона.

Под договором и приложениями к нему Дж. Картер поставил свою подпись в качестве «свидетеля». Однако ни у кого не было сомнения относительно подлинной роли американской стороны. Ведь недаром М. Бегин предложил во время подписания кэмп-дэвидских соглашений называть их «соглашениями Картера», а Садат охарактеризовал подписанный договор своей излюбленной формулой, заявив, что он является «на 99 процентов детищем США».

Президент Дж. Картер на церемонии подписания договора патетически воскликнул: «Мы победили!» Садат и Бегин пытались убедить общественное мнение своих стран в том, что каждый из них тоже одержал крупную победу.

Возможно, заключение сепаратного египетско-израильского договора и означало в краткосрочном плане достижение определённых конъюнктурных целей, которые преследовали правящие круги США, Израиля и Египта в этой сделке. Однако если его рассматривать в долгосрочной перспективе, то этот договор противоречит национальным интересам всех государств этого региона, включая Египет и Израиль. Его нельзя назвать, как это утверждается в преамбуле договора, «важным шагом в поисках всеобъемлющего мира в этом районе»[359]. Напротив, сепаратный договор создал новые завалы на пути к миру, посеял в изобилии семена новых конфликтов и потрясений.

В конечном итоге дестабилизация обстановки в этом взрывоопасном регионе не может отвечать и национальным интересам США. Американская печать подчёркивала, что подобный «полумир» приведёт к усилению напряжённости на Ближнем Востоке и оттолкнёт от Вашингтона даже те арабские государства, которые обычно ориентировались на США.

Хотя в преамбуле договора и делаются ссылки на статьи Устава ООН и на «неотложную необходимость установления справедливого, всеобъемлющего и прочного мира на Ближнем Востоке, в соответствии с резолюциями 242 и 338 Совета Безопасности»[360], содержание всех этих сепаратных документов противоречит духу и букве указанных резолюций, а также совместного заявления СССР и США по Ближнему Востоку от 1 октября 1977 года. Они игнорируют главные требования резолюций ООН и советско-американского заявления, предусматривающие вывод израильских войск с оккупированных в 1967 году арабских земель и признание законных национальных прав арабского народа Палестины. Сепаратный договор стал тормозом в процессе разрядки международной напряжённости, что противоречит и подлинным интересам США.

Выступая гарантом осуществления этого «мирного» договора, США взяли на себя не только определенные финансовые, но и военные обязательства, которые способствовали наращиванию прямого и косвенного военного присутствия США в этом регионе, Даже американские политические наблюдатели с беспокойством констатировали, что ни одно из мирных соглашений новейшего времени не сопровождалось такими масштабами гонки вооружений, какие предусмотрены сепаратной египетско-израильской сделкой. В самом деле, по оценке госдепартамента, на Ближний Восток США уже затратили больше, чем на осуществление «плана Маршалла». Если в первые 19 лет своего существования Израиль получил от США 1,5 миллиарда долларов, то с 1973 года он ежегодно получал по 1 миллиарду на военные и по 800 миллионов долларов на экономические цели. После же подписания второго синайского соглашения, с 1^75 года, «посредничество» США обошлось в сумму, превышающую 15 миллиардов долларов, из которых до 1978 года 3,4 миллиарда получил Египет, а более двух третей всей суммы — Израиль[361]. После подписания кэмп-дэвидских соглашений Израилю, кроме 2 миллиардов долларов ежегодных кредитов и помощи на покупку американского вооружения, было выделено дополнительно еще 3 миллиарда долларов, а Египту — 2,6 миллиарда долларов на военные расходы в 1979—1981 годах[362].

Это только объявленные цифры, касающиеся самого ближайшего будущего. Как признают сами участники сепаратной сделки, многое скрыто ещё в секретных приложениях к договору. Более 20 миллиардов долларов — такова, по некоторым американским оценкам, цифра, в которую выльются взятые из карманов налогоплательщиков американские субсидии Израилю и Египту до 1982 года.

Таким образом, взятые Вашингтоном обязательства и далеко не эквивалентные гарантии перед Израилем и Египтом превратили США, как указывала американская печать, в соучастника не столько «мирного урегулирования», сколько самого неликвидированного конфликта на Ближнем Востоке. И эти опасные для Соединенных Штатов последствия увеличиваются по мере наращивания прямого военного присутствия США, тем более их вооружённого вмешательства в дела ближневосточного региона под предлогом «гарантирования безопасности» Израиля, обеспечения бесперебойного снабжения нефтью, или заполнения «вакуума» в районе Персидского залива.

Главные аргументы Садата и египетской пропаганды в пользу заключения договора с Израилем состояли в том, что он, якобы, покончил с войной на Ближнем Востоке, позволит без кровопролития освободить оккупируемый Израилем Синайский полуостров, а затем и другие арабские земли, наметит продвижение в урегулировании палестинской проблемы, избавит, дескать, египтян от тяжёлого бремени военных расходов и откроет путь для экономического процветания в условиях мира. Однако ни один из аргументов, выдвигаемых египетскими органами пропаганды в пользу договора, не выдерживает критики при сопоставлении высокопарных деклараций с реальными фактами.

Фактически позиция Израиля не претерпела изменения ни по одному из спорных пунктов с момента «исторического визита» Садата в Иерусалим. Вместе с тем, ни одно из пяти положений проекта «мирного договора», представленного тогда Садатом, не осуществлено: не освобождены оккупированные Израилем арабские территории, в том числе значительная часть Синайского полуострова; арабское палестинское государство не создано, и никакого прогресса в этом направлении не достигнуто — ни Тель-Авив, ни Вашингтон не признают даже права за палестинцами на суверенное существование; так называемое «мирное урегулирование» осуществляется не в рамках ООН, а под односторонним контролем Соединенных Штатов; «право безопасных границ» признано только за Израилем, но в нём фактически отказано Египту, уж не говоря о других арабских странах; вместо прекращения войны достигнут лишь выход Египта из конфронтации с Израилем на капитулянтских условиях.

Так называемые «гарантии безопасности» представлены, по существу, не Египту — жертве агрессии, а Израилю, то есть именно той стране, которая неоднократно развязывала войны против Египта и других арабских стран. Договор не покончил с войной, а, напротив, подлил масло в огонь непотушенного очага ближневосточного конфликта. Об этом свидетельствуют усилившиеся вооружённые провокации Израиля против Ливана, военные демонстрации израильской военщины против соседних арабских стран, массовые репрессии и карательные операции против мирного населения на оккупированных арабских землях. Окончание состояния войны между Израилем и Египтом декларируется только на словах. На деле же Израиль даже после отвода своих войск 26 января 1980 года на линию, проходящую восточнее Эль-Ариша до Рас-Мухаммеда, продолжает удерживать значительную часть Синайского полуострова. И за этот частичный отвод израильских войск с Синайского полуострова Египет фактически не только в полном объёме установил дипломатические, экономические и культурные отношения, но и наладил даже военное сотрудничество с Израилем, которое носит откровенно антиарабскую направленность.

Так называемые «меры по обеспечению безопасности» после полного вывода израильских войск с Синая также далеко не равнозначны для двух сторон. В то время как Египет дал согласие на создание обширных демилитаризованных зон и размещение станций раннего оповещения на территории Синая, по другую сторону границы будет установлена лишь небольшая полоса шириной до трёх километров с ограниченным размещением войск и не обусловливается вообще установка аналогичных радиолокационных станций наблюдения на территории Израиля. Кроме того, Египет согласился на дислокацию войск неких «международных сил» под эгидой США на Синае, а в Израиле могут находиться лишь наблюдатели этих «международных сил». На большей части Синайского полуострова, даже в тех районах, которые были освобождены египетской армией во время октябрьской войны 1973 года, установлено ограниченное размещение войск и вооружений с «лимитированными функциями». Предусмотрено также создание полностью демилитаризованных зон, а также районов, в которых размещаются только войска пограничной охраны и полиция. Дислокация же регулярных вооруженных сил разрешена лишь по линии горных перевалов Митла, Гидди. Что же касается мер по ограничению войск и вооружений израильской стороны, то они предусматриваются на чисто символической полосе. Таким образом, военные границы Египта проходят фактически на расстоянии 50 километров от Суэцкого канала, то есть отодвинуты в глубь египетской территории и почти изолированы от государственной границы Египта. При таком размещении вооруженных сил Египет, как подчёркивается в заявлении Национально-прогрессивной (левой) партии АРЕ, фактически не в состоянии будет успешно защищать свои границы, в то время как израильские войска смогут захватить Синай вплоть до горных перевалов, не встречая на своём пути никакого сопротивления или хотя бы символического препятствия со стороны войск ООН, тем более что срок их размещения на Синае не продлён Советом Безопасности.

Приложения и протоколы к договору, считающиеся его неотъемлемой частью, свидетельствуют о том, что ущемление суверенитета Египта распространяется и на другие области.

В соответствии с так называемым «Протоколом об отношениях между договаривающимися сторонами», Египет обязался заключить с Израилем соглашения по вопросам торговли и культуры, по организации взаимных рейсов гражданской авиации, соглашения, касающиеся радио- и телефонной связи и телевидения, в срок, не превышающий шести месяцев с момента завершения первого этапа вывода израильских войск, то есть более чем за два года до окончания полного ухода Израиля с территории Египта.

Египет должен воздерживаться от любой пропаганды, направленной против Израиля или сионизма, несмотря на то, что сионистская доктрина официально осуждена ООН как одна из форм расизма.

Египет взял на себя все эти обязательства в то время, когда Израиль продолжает оккупировать его территорию, находится в состоянии войны с другими арабскими государствами и полностью игнорирует национальные права палестинцев. Нарушение же этого обязательства Египтом считается нарушением договора и обязательств Египта по отношению к Израилю.

Израильские суда и грузы получили право свободного прохода по Суэцкому каналу. Акабский залив стал использоваться Израилем ещё до начала вывода израильских войск с Синая.

Израильские самолёты пользуются правом свободного пролёта над Синайским полуостровом, а США компенсируют к тому же Тель-Авиву утрату военно-воздушных баз на Синае, обязавшись финансировать строительство двух новых аэродромов в пустыне Негев.

По специальному пункту третьего протокола к договору Египет обязался продавать Израилю египетскую нефть, что также рассматривается как одно из ограничений египетского суверенитета, поскольку такое договорно-юридическое обязательство не совместимо с правом на свободу торговли.

Сепаратный договор обеспечил Израилю такие военные и политические выгоды, на которые он даже не мог рассчитывать. Самая крупная арабская страна оказалась выведенной из общеарабской борьбы за ликвидацию последствий израильской агрессии и восстановление законных прав и интересов арабов. Ведь именно к этому всегда стремились Тель-Авив и Вашингтон. По существу, Израиль добился того, чего не смог достичь в 1967 году, — продиктовал свою волю руководителям Египта, которые фактически признали себя побеждёнными.

Договор поставил Египет в неравноправное, во многом унизительное положение. Он приобрёл лишь урезанные права на Синайском полуострове, и то при условии, что Израиль выведет оттуда к 1982 году свои войска. Садат пошёл на грубое нарушение решения Лиги арабских стран, принятое в 1950 году по предложению самого Египта, которое запрещает арабским странам заключать сепаратные соглашения с Израилем и требует исключения из ЛАС виновного в нарушении этого положения. Таким образом, египетско-израильский договор юридически закрепил дезертирство Каира с фронта общеарабской борьбы за ликвидацию последствий израильской агрессии.

Египетско-израильский договор, противоречащий интересам всех арабских народов, вместе с тем является актом предательства Садата в отношении арабского народа Палестины. Создавая иллюзию какого-то продвижения в направлении решения палестинского вопроса, договор, по существу, представляет попытку вообще снять эту стержневую проблему конфликта с повестки дня и под видом предоставления палестинцам административной автономии, по выражению Я. Арафата, «узаконить оккупацию Израилем арабских территорий и обречь на вечное изгнание арабский народ Палестины»[363]. Но даже в отношении предоставления так называемой «административной автономии» Израиль уклонился от конкретных обязательств и временной увязки решения этого вопроса с выводом израильских войск с Западного берега Иордана и сектора Газа.

Подытоживая создавшееся после заключения сепаратного договора положение и зашедшие в тупик египетско-израильские переговоры по вопросу о так называемой «палестинской автономии», один из ведущих редакторов египетской газеты «Аль-Ахрам», М. Сид-Ахмед, должен был констатировать, что Египет, очутившийся на переговорах об автономии в тисках между жёсткой позицией Израиля и бойкотом арабских государств, оказался «зажатым в угол». Израиль, исходя из того, что Египет связан «мирным» договором, а другие арабские государства якобы не в состоянии вести войну, может теперь претендовать на суверенитет над всей Палестиной и аннексировать все палестинские территории. Это даже больше, чем предусматривал первоначальный план Бегина. В первоначальном варианте основной упор делался на замораживание вопроса о суверенитете Западного берега и сектора Газа, а не на открытое требование суверенитета Израиля над этими территориями. Теперь Израиль, пишет Сид- Ахмед, не страшась больше угрозы войны и не встречая отпора в своих военных вторжениях в Ливан, ужесточил свою позицию на переговорах о предоставлении автономии палестинцам. Бегин заручился поддержкой своего кабинета и провёл состоящий из 22 пунктов план, гораздо более откровенный, чем тот, который он представил на переговорах в Исмаилии в январе 1977 года. В новом варианте плана вполне определённо говорится, что предлагаемые органы управления будут подчиняться израильским военным властям, что Израиль будет обеспечивать внешнюю и внутреннюю безопасность и общественный порядок, а также контролировать использование общих земель и водных ресурсов.

Разработанный Бегином план содержит также два принципиально важных пункта, в одном из которых полностью отвергается возможность создания палестинского государства, а в другом— излагается намерение Израиля потребовать себе суверенитет над «Иудеей и Самарией» (Западным берегом) и Газой по истечении пятилетнего переходного периода. Но и этого, очевидно, недостаточно! Генеральный директор канцелярии Бегина Бен-Элиссар, ставший затем первым послом Израиля в Каире, подготовил документ, который содержит не нашедшие отражения в израильском плане рекомендации о том, как «помешать переходу Палестины от самоуправления к независимости». В соответствии с этими рекомендациями палестинский орган самоуправления не может взимать пошлины, создавать радио- и телевизионные станции, чеканить монету и выпускать почтовые марки, контролировать импорт и экспорт и открывать центральный банк. Люди, осуждённые за антиизраильскую деятельность, не смогут участвовать в выборах. Израильская армия удержит под своим контролем несколько районов, не считая уже созданных военизированных поселений, на Западном берегу для своих военных нужд[364].

Весьма примечательно, что Садат в своей официальной речи после подписания договора на лужайке перед Белым домом проявил весьма символическую «забывчивость» по поводу палестинцев, опустив якобы «по ошибке» целый абзац, касающийся палестинской проблемы. Таким образом, палестинцы оказались забыты и в прямом, и в переносном смысле слова. Права палестинского народа стали для Садата вроде разменной монеты в торге за дополнительные американские подачки и частичный вывод израильских войск с Синая. Поистине, как образно выразился лидер палестинского движения Я. Арафат, они были Садатом «проданы за горсть синайского песка».

Всё же египетская печать пыталась убедить, что ряд «издержек» сепаратного договора, которые косвенно признавались ею, компенсируется одним главным «выигрышем». Он состоит якобы в том, что Египту не придётся больше воевать, он избавится от тяжкого бремени военных расходов и к тому же получит щедрое вознаграждение в виде экономической помощи от США и других западных стран. Но и этот «выигрыш» Садата при внимательном рассмотрении оборачивается «проигрышем» для египетского народа.

Египет, покидая поле боя с Израилем, выразил устами Садата готовность вести борьбу против «советской и коммунистической угрозы» не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и в Африке.

Садат, по сообщению журнала «Африк-Ази», заключил с Бегином в рамках сепаратного договора ряд секретных соглашений о координации действий и распределении ролей в подрывной деятельности против прогрессивных арабских режимов, провоцировании пограничных и междоусобных вооруженных конфликтов, в расколе и подавлении палестинского движения сопротивления.

Эти соглашения накладывают на Садата вполне конкретные обязательства, которые, в изложении журнала «Африк-Ази», предусматривают, в частности, нагнетание напряжённости на границе с Ливией и создание благоприятных условий для вторжения египетских войск с целью изменения существующего там режима; организацию антиправительственных выступлений в Сирии, разжигание разногласий Ирака с другими арабскими странами, чтобы не допустить увеличения вклада Ирака в конфронтацию с Израилем, провоцирование вооруженных столкновений в Ливане, всё большее втягивание Сирии в ливанский кризис и в вооруженные конфликты на израильско-ливанской границе для получения предлога обвинить её в «агрессии» и навязать войну при наиболее благоприятных для Тель-Авива условиях.

В секретных соглашениях имеются также пункты, касающиеся углубления разногласий между членами королевской семьи Саудовской Аравии и оказания давления на короля Иордании с целью заставить их поддержать сепаратный египетско-израильский договор, разжигания конфликта между Алжиром и Марокко, срыва соглашений об урегулировании конфликта между Северным и Южным Йеменом, внесения раскола в палестинское движение и «нейтрализации» наиболее активных палестинских деятелей вплоть до их физического уничтожения[365]. Так что, судя по всему этому, Садат заранее побеспокоился, чтобы египетской армии было найдено другое применение, нежели противодействие израильской агрессии. Дальнейшие события на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Африке (новые кровавые столкновения в Ливане, сопровождаемые воздушными боями между израильскими и сирийскими самолётами, вооружённые пограничные конфликты в различных частях арабского мира, убийство видного палестинского лидера Зухейра Мохсена, военные демонстрации против Ирана, нагнетание обстановки на юге Аравийского полуострова и в Африке) свидетельствуют о том, что это соглашение уже осуществляется.

Добровольно подрядившись на роль жандарма в подавлении национально-освободительных революций в этом регионе, Садат ещё до подписания сепаратного договора, не дожидаясь даже прибытия обещанного американского вооружения (благо Пекин опередил в этом Вашингтон, поделившись своим оружием для такого дела), направлял египетских военнослужащих и технику в Заир и на Африканский рог, в Судан, в Северный Йемен и Оман — везде, где требовалась срочная поддержка контрреволюционных сил. Чтобы доказать свою готовность выполнять жандармские функции, Садат использовал египетскую армию в 1977 году в вооружённом нападении на братскую арабскую страну Ливию. Затем Каир неоднократно провоцировал вооружённые столкновения на ливийской границе, участвовал в демонстрациях против Ирана и начал даже оказывать прямую помощь контрреволюционным силам Афганистана. Не случайно египетский министр обороны К. X. Али признал в начале 1980 года, что если раньше Египту угрожал только Израиль, то теперь «опасности окружают нас со всех сторон». Али уточнил, что эти «опасности» он усматривает в Ливии, Судане, Сирии, Йемене, Эфиопии, Чаде, Иране, Афганистане и даже в Европе[366].

Военные расходы Египта, превышающие 1 миллиард египетских фунтов, не сократились. Они поддерживаются на том же уровне, как и в годы состояния войны с Израилем. Но если раньше египетский народ шёл на жертвы во имя справедливых целей борьбы за ликвидацию последствий израильской агрессии, защиты своей родины от посягательств империализма, то теперь он вынужден это делать во имя достижения заветной цели неоколонизаторов — подавления освободительного движения в арабском мире и Африке руками самих арабов и африканцев.

Никакие американские займы и подачки не помогут Египту преодолеть нарастающие с каждым годом экономические трудности, тем более в условиях прекращения ему финансовой помощи со стороны арабских государств. А эта помощь, составившая за годы после октябрьской войны 1973 года около 17 миллиардов долларов[367], была важным подспорьем в поддержании египетской экономики, заведенной в тупик политикой «открытых дверей». Кроме того, известно, что нефтедобывающие арабские страны держали значительные суммы в египетских банках, вкладывали капитал в смешанные предприятия, почти полностью финансировали закупки Египтом западного оружия. В соответствии с решением Багдадского совещания министров иностранных дел и экономики арабских стран в конце марта 1979 года Египту объявлен не только политический, но и экономический бойкот. В результате Каир лишился всех этих арабских источников финансирования экономических планов и военных программ. Саудовская Аравия, Катар и Объединенные Арабские Эмираты, создавшие в Египте Арабскую организацию военной промышленности (АОВП) с капиталом более 1 миллиарда долларов, предназначенных для строительства военных предприятий, приняли решение о роспуске этой организации и изъяли свои вклады.

Египет исключен из Организации арабских стран — экспортеров нефти (ОАПЕК). Не только арабские страны, но и Иран решили прекратить поставки нефти Садату.

Принадлежащие ОАПЕК арабские судоремонтные верфи на Бахрейне отказались допускать египетские суда в свои доки. Арабские страны, имеющие нефтеналивной флот, перестали перевозить египетские нефтяные грузы. Ливия, Сирия, Ирак прекратили полеты в Египет самолетов своих национальных авиакомпаний. Этому примеру последовали затем и другие арабские страны.

Экономические санкции арабских стран в отношении Египта за капитулянтскую политику Садата поставили страну на грань катастрофы. В 1977 году внешний долг Египта составлял 12 миллиардов долларов, а в условиях, когда ежегодно импорт почти втрое превышает экспорт, а внешнеторговый дефицит составил в 1978 году 2,2 миллиарда долларов, его задолженность в 1976 году перевалила далеко за 15 миллиардов долларов. Уже в начале 1979 года была произведена крупнейшая за всю историю девальвация египетского фунта по отношению к доллару на 80 процентов[368].

«Утверждение, будто египетско-израильский договор может принести Египту процветание,— говорится в Заявлении Национально-прогрессивной (левой) партии Египта,— является большой ложью... Новый договор открыл дверь настежь перед Израилем, с тем чтобы он проник в египетскую экономику и оказал воздействие на ее развитие... Любая же помощь, которую предоставят Египту США, если она даже сможет быть полезной для развития экономики страны, будет меньше той помощи, которую оказывали Египту арабские государства начиная с 1974 года»[369].

Не оправдались надежды египетского руководства на продвижение идеи нового ближневосточного варианта «плана Маршалла», или, как его заранее льстиво называла египетская печать, «плана Картера», в рамках которого Садат, по сообщению египетского журнала «Октобер», рассчитывал получить в течение пяти лет не менее 20 миллиардов долларов в качестве «награды» за своё капитулянтство. Расчёты на экономическое процветание, планировавшееся за счёт «перераспределения песка Синайской пустыни», оказались воздушными замками, построенными на песке. Иначе и не могло быть! Как показывает опыт, ещё ни одному развивающемуся государству не удалось стать развитым и обеспечить экономическое процветание за счёт «помощи» империалистических государств, преследующих корыстные неоколониалистские цели. К тому же, как выяснилось позднее, ни США, ни другие капиталистические государства, создавшие вместе с Международным банком реконструкции и развития нечто вроде международного консорциума по оказанию помощи Египту, не так уж горят желанием вкладывать деньги в экономику страны, увязшей в трясине кризиса и подвергнувшейся всеобщему бойкоту в арабском мире. Опрос, проведённый в июне 1976 года газетой «Нью-Йорк таймс» и телевизионной компанией Си-би-эс, показал, что 73 процента американцев выступают против увеличения военной, не говоря уже об экономической, помощи Египту в качестве награды за сепаратный договор с Израилем.

Не спешат поддерживать Садата и страны Западной Европы и Японии, транснациональные корпорации. Они ограничиваются лишь общими декларациями о готовности оказать содействие Египту. Однако и страны Европейского экономического сообщества и Япония заняли осторожную позицию в отношении сепаратного египетско-израильского договора. В ходе поездки по ряду арабских стран в марте 1980 года президент Франции выразил сомнение в возможности установления прочного мира на Ближнем Востоке без справедливого решения палестинской проблемы с участием ООП. Такая позиция разделяется и рядом других западноевропейских стран. Вот почему они не проявляют особого энтузиазма к американской идее «разделения бремени» экономической помощи Израилю и Египту и уклоняются от безоговорочной поддержки ближневосточной политики США. Да и Вашингтон вместе с Тель-Авивом, навязав Садату «мирный договор», сознают, что мир между агрессором и жертвой агрессии не может быть надежным, равно как нельзя быть уверенным в стабильности самого садатовского режима. Не случайно американский журнал «Тайм» с тревогой констатировал, что с точки зрения неустойчивости больше всего сходства между садатовским Египтом и Ираном при шахском правлении[370].

Естественно, Вашингтон понимает, что в случае, если Садата постигнет участь шаха, сепаратный египетско-израильский договор и приложенные к нему различного рода секретные соглашения могут повиснуть в воздухе. Вот почему ещё до начала выполнения «мирного договора» Картер и Бегин подписали специальный «Меморандум о согласии между правительствами Соединенных Штатов и Израиля». Этот меморандум, в котором подтверждаются все прежние американские гарантии Израилю, имеет, по существу, форму военного соглашения. Вместе с тем он носит такой откровенный антиарабский и оскорбительный даже для садатовского режима характер, что премьер-министр Египта Халиль, а затем и Садат сочли необходимым, хотя бы для проформы, заявить официальные протесты Вашингтону[371]. Однако администрация Картера фактически оставила без внимания эти протесты, которые прозвучали как глас заблудшего в песках Синайской пустыни. В Вашингтоне прекрасно понимали, что официальный Каир протестовал только для отвода глаз, ибо этот меморандум отвечает и тайным помыслам Садата — заручиться военным вмешательством США в случае, если судьба сепаратного «мирного договора», а следовательно, и режима Садата окажется под угрозой. Что же касается премьер-министра Бегина, то он лишь подтвердил, что Израиль никогда не выведет свои войска за границы, существовавшие до июньской войны 1967 года, не вернёт Иерусалим и не пойдёт на создание палестинского государства на Западном берегу Иордана и в секторе Газа. Для президента Картера, судя по всему, это заявление не явилось большой неожиданностью. Ведь он собственноручно добавил к американскому и израильскому экземплярам текста договора примечание о своём согласии, что выражение «Западный берег» означает для израильского правительства «Иудею и Самарию», под названием которых подразумеваются провинции Израиля[372].

Возможно, у премьер-министра Израиля М. Бегина было больше оснований, чем у его компаньонов по переговорам, чувствовать себя победителем. Ведь практически ему вместе с генералами М. Даяном и Э. Вейцманом удалось навязать крупнейшей арабской стране капитуляцию на условиях Тель-Авива. Недаром западная печать, комментируя итоги многочисленных встреч с Садатом М. Даяна и Э. Вейцмана, писала, что израильским генералам в роли дипломатов удалось добиться с помощью переговоров того, чего они не сумели в ходе всех предыдущих военных кампаний, когда они выступали в роли военачальников.

Однако Бегину всё же потребовались дополнительные американские гарантии, предусматривающие прямое вооружённое вмешательство США на Ближнем Востоке, ибо Тель-Авив сознаёт, что Садат не выражает волю подавляющего большинства арабских народов, включая египетский. Фарс с «референдумом» в поддержку сепаратного договора, который был инсценирован Садатом 19 апреля 1979 года в условиях жесточайшего полицейского террора и подавления любой оппозиции, естественно, не смог убедить мировое общественное мнение, в том числе и израильтян, в прочности режима Садата. Если же для спасения договора придётся приглашать в Израиль и Египет американские войска, то какова же подлинная цена такого «мира»? О какой «надёжной безопасности» и «подлинном суверенитете» этих стран можно говорить, если для их обеспечения Тель-Авив и Каир намереваются предложить американским войскам оккупировать страну и готовы разместить на своей территории базы НАТО?

Израиль и так считается «государством-гарнизоном», своеобразным рекордсменом по военным расходам на душу населения, страной с милитаризованной экономикой и политической структурой. Там самые высокие налоги в мире, самые большие темпы роста дороговизны и инфляции. Внешний долг Израиля в 1978 году, по данным «Бэнк оф Израэль», превысил 11 миллиардов долларов.

Причина тяжёлого экономического положения Израиля, говорилось в заявлении Политбюро ЦК Коммунистической партии Израиля, опубликованном в конце июля 1979 года, кроется в проводимой правительством Бегина политике: в агрессивной войне против Ливана и отказе Тель-Авива установить справедливый и прочный мир на Ближнем Востоке.

Правительство Бегина толкает страну к катастрофе. Израиль переживает в настоящее время самый острый кризис в своей истории, охвативший политическую, экономическую и социальную сферы[373].

Подписанный под эгидой США сепаратный египетско-израильский договор не является шагом в направлении установления прочного и справедливого мира на Ближнем Востоке, заявил Генеральный секретарь ЦК Коммунистической партии Израиля М. Вильнер, наоборот, это шаг против мира. «Стержень осуществляемого сговора, — подчеркнул М. Вильнер, — создание союза сионистской и арабской реакции вместе с американским империализмом, обращённого против независимых государств и национально-освободительных движений на Ближнем Востоке, в районе Персидского залива и в Африке»[374].

Израилю и Египту Вашингтон отвёл роль жандармов американского империализма в этом регионе. Но, как показала революция в Иране, такая роль вряд ли может устраивать народ какой-либо страны.