- На нас все держится, - сказал Алексей Яковлевич и немедленно выпил. Кажется, третью - или, может, четвертую.

Я был мал еще. За стол меня пустили на правах сына своего отца. Алексей Яковлевич Японосельский, член-корр. АН СССР, знаменитость, автор культовой книжки «Интересная физика» - писанной в соавторстве с великим Львом Вогау, - приходился моему папе кем-то по научной части: научруком или вроде того. То есть, можно сказать, родственником, если иметь в виду обычный стиль отношений внутри советской науки, особенно внутри Минсредмаша, то бишь атомной отрасли.

Правда, к тому времени мама с папой уже давно и безнадежно разругались. Но Алексей Яковлевич, в отличие от многих прочих, сохранил хорошие отношения с обеими частями развалившейся семьи. Поэтому он и сидел у нас на дачной верандочке, и пил четвертую - а может, пятую.

- Вот это, я считаю, плохо, - отозвался мой дед, уже прикончивший шестую.

Деда моего звали Иваном Михайловичем. В отличие от рафинированного Японосельского у него не было даже аттестата, не говоря о дипломе. Русскому парню родом из детдома - точнее, из детской колонии Шацкого - получить такие ценные документы было сложновато. Поэтому его пачка авторских свидетельств была существенно тоньше, чем могла б в иных обстоятельствах: необразованного ваньку, не имеющего нужной бумажки, очень легко обкрадывать. Тогда это называлось - «оформить на себя». Начальство, сослуживцы и прочая шелупонь оформили на себя три четверти того, что придумал и создал мой дед, простой русский человек Иван Михайлович Кондратьев.

- Чем плохо-то? - спросил Японосельский, берясь за седьмую.

Несмотря на сословные, национальные и прочие различия, мой дед был человеком его породы - что называется, головастым. Они друг друга прекрасно понимали, хотя и часто спорили.

- На нас все держится, - повторил дед. - То есть ОНИ у нас на шее сидят. А мы ИХ на себе тащим.

Алексей Яковлевич задумался. Ему не нужно было специально объяснять, кто такие ОНИ. Он с НИМИ имел дело всю сознательную жизнь - и ненавидел их до судорог, как и всякий советский человек, на свою беду родившийся в СССР с умом и талантом.

- Ну… - сказал он, - сидят. Но ОНИ же от нас зависят. И сами должны понимать. В конце концов они вынуждены будут… - Японосельский замялся, но было понятно, что он имеет в виду. Даже мне, хотя я был, повторяю, мал еще.

- Вот поэтому ОНИ когда-нибудь все это… - дальше мой дед произнес нехорошее слово, обозначающее примерно «угробят».

- Ну, не угробят. Это их родина все-таки, - заключил Японосельский и махнул восьмую.