Определение внешнего заказчика

Определение внешнего заказчика

И здесь огромное значение обретает внешнее влияние. С геополитической точки зрения социальная дестабилизация у нас выгодна конкурентам России. Это также объективно. Америка, строящая глобальную империю, поощряет социальные противоречия в регионах, где ее влияние не является тайным, но в то же время и полным отнюдь не выглядит. США, конечно же, заинтересованы в социальной нестабильности нашего общества. И здесь хорошей иллюстрацией, хотя и на первый взгляд для нас посторонней, может служить их очевидная заинтересованность в эмуляции хаоса в арабском мире. Из подобного рода хаотизации социума[45], раздробления его на отдельные сегменты Америка извлекает свою геополитическую выгоду. Это своего рода инструмент сетевых, медиатических войн, когда через определенные факторы, такие, например, как акцентирование межэтнических, межконфессиональных проблем, достигается социальная дестабилизация. Все это относится и к конкурентам США, находящимся в «промежуточной зоне», то есть частично лояльным по отношению к Америке, частично – нелояльным. Россия прекрасно вписывается именно в эту категорию – как государство, все еще продолжающее настаивать на собственном суверенитете.

Для того чтобы «размягчить» ситуацию, сделать то или иное общество, по определению социолога Зигмунда Баумана, более «жидким»[46], заокеанский центр инспирирует социальные конфликты и таким образом усиливает свое влияние в мире, извлекая из этого максимальные выгоды. В этом отчасти и заключается ответ на вопрос: «Кому выгодно?». Здесь нужно понять, до какой степени распространяется предел этой выгоды.

До тех пор, пока США рассматривают как вполне реальную угрозу трансформацию российской власти в сторону более открытого имперско-национального патриотизма, более жесткого отстаивания собственного суверенитета, давление на Россию с их стороны, и глобального Запада в целом, будет нарастать. Для Америки рамки «допустимого» в отношении Российской Федерации сегодня и в ближайшей перспективе довольно широки.

Когда мы имеем дело с такой сложной системой диалектически организованных идентичностей, в каждом конкретном случае приводные ремни или элементы инструментализации происходящих конфликтов бывают разными. И каждый случай нужно изучать отдельно.

Компетенции и опыта наших спецслужб явно недостаточно для того, чтобы регулярно отслеживать сетевые процессы и технологии. Только-только начинается изучение сетевых войн в рамках Совбеза, Генштаба. Пока все это, включая подготовку специалистов, находится на слабом уровне. Поэтому полную и достоверную информацию в этой сфере системно получать и исследовать они не могут. К примеру, является ли «Манежка» сетевой операцией или представляет собой спонтанный всплеск? Четких ответов на этот и ему подобные вопросы нам не представлено. Понятно, что мы наблюдаем факты дестабилизации общества, этакий синдром обострения социальных и этнических противоречий. Однако тех, «кому выгодно», мы практически не видим. Пока мы можем говорить об этих выгодоприобретателях лишь абстрактно, обобщенно. Выгодно тем, кому нужно ослабление российского общества, его хаотизация, противопоставление одних этнических, социальных, конфессиональных групп другим. То есть опять же мы в основном обращаем взоры на «внешнего конкурента». А вот доказать смычку, взаимосвязь негативных явлений и событий, указать, какие из них являются «естественными», спонтанными, а какие организованными, инструментальными, можно лишь после чрезвычайно внимательного изучения каждого случая по отдельности. Причем не только с помощью эффективных социологических методов, но и посредством привлечения наиболее сильных экспертов из спецслужб. Ничего подобного у нас не проводится – ни открыто, ни даже в каком-то специальном, секретном режиме.

В силовые структуры время от времени приходят директивы: «Подавить!», «Не допустить!», «Привлечь виновных к ответственности!» и т. п. А поскольку в тех же сетевых операциях найти виновных зачастую вообще невозможно, ищут, как правило, «стрелочников» среди явных идеологических противников нынешнего государства. Освещение же этих конфликтов еще более идеологически инструментальное – что-то выпячивается вовне, что-то, наоборот, из различных соображений умалчивается. И мы получаем уж совсем невнятную, размазанную картину. При этом нет реальных, сколь бы то ни было значимых субъектов дестабилизации общества внутри Российской Федерации. И это, пожалуй, единственное, бесспорное обстоятельство в контексте рассматриваемой темы. В нашей политической среде нет самостоятельных сил, которые могли бы пытаться играть на этом факторе.