Война против всех

Война против всех

Сетевая война с самого начала, исходя из этого, ведется не только против противников. Она ведется и против союзников и друзей. Об этом же говорят сами американцы в описании данной стратегии. Она ведется против всех и всегда, хотя бы потому, что сегодняшний союзник в повышенном тайминге ведения виртуальных процедур будет завтрашним противником, а поскольку время сужено, то на перестройку отношений времени просто нет. Сегодня те, кто является для США союзником, – Европа, Китай, еще вчера – бен Ладен, Пакистан, Индия, Россия в каких-то вопросах, сегодня опять Саудовская Аравия, а теперь и вчерашний противник Иран, – картина меняется в течение секунд. Нельзя зафиксировать за союзниками никакого постоянного статуса. Союзников нет. И противников нет. Сегодня союзник – он же противник, завтра снова становится союзником. Поэтому сетевая война во всех случаях ведется против всех во имя Соединенных Штатов Америки.

Но что такое Соединенные Штаты Америки? Это уже не отдельная страна, а экстерриториальное, виртуальное явление. Соединенные Штаты Америки в эпоху сетевых войн переходят на виртуальный уровень. Возникает виртуальный дубль Соединенных Штатов Америки, который в значительной степени связан с контролем над местонахождением серверных центров, с владением теми технологическими кодами, носители которых на самом деле могут находится вне Соединенных Штатов Америки. То есть Соединенные Штаты Америки могут находиться не на территории Соединенных Штатов Америки. Это виртуальный дубль Соединенных Штатов Америки и группа специалистов – для них даже есть такое понятие networker, сетевик, – которые способны понимать логику структуры протокола ведения сетевой войны, – вот что такое Соединенные Штаты Америки. Это уже не старая Америка, это новая Америка. Америка, которая изначально была как бы филиалом Пентагона, постепенно стала сегментом сетевой войны, субъектом networking’а, который фундаментально меняет свое качество.

В сетевой войне, в частности в прикладных, сетецентричных операциях, конечно, используются и костюмы с сетевыми датчиками, и различные формы network-технологий, отрабатываемых, например, в Ираке, система обратной связи в малых коллективах, когнитивная притирка войск, – но все это далекое материалистическое следствие фундаментальных аспектов изменения самой онтологической базы ведения войны. Нам необходимо осознать, что эта война ведется виртуальными дублями против нас. Не против России, а против нашего виртуального дубля. Виртуальная карта России, созданная США, этот наш виртуальный субъект, для нас является последней тайной, о которой мы вообще не думаем. Борьба за эту тайну, затрагивающую целые поколения, включающая технологии, определенные символы и знаки, распространяемые в виде официальной рекламы, включает также множество устарелых моделей, таких как, например, обмен студентами. В эпоху холодной войны мы понимали, что любой студент, который приезжает из нашей страны в другую страну, из советского лагеря в капиталистический, – это уже потенциальный участник военных действий. Это либо наш агент влияния, либо их агент влияния, либо двойной агент. В новой холодной войне каждый российский студент, выезжающий в Польшу, – это принципиальный объект сетевой войны, некая платформа, которая перекодируется на территории Польши, после чего возвращается уже с определенным знаком. Но вернувшись, этот объект сетевой войны уже не идентифицируется как враждебный, ибо аналогичным образом запрограммирована вся среда. Здесь множество студентов, которые пользуются западными учебниками для понимания, казалось бы, самых простых, абстрактных вещей, не имеющих к этой военной стратегии никакого прямого отношения, кодируются несознательно. Если человек либерал – всё, он кодирован определенным образом тем или иным виртуальным знаком. Но его реальная, в понимании модерна, враждебность уже не так очевидна.