Часть 2. Сетевые войны. Новая концепция мышления и сетевые угрозы России

Часть 2. Сетевые войны. Новая концепция мышления и сетевые угрозы России

Введение. Сеть таит в себе угрозу

В истории человечества войны всегда отражали уровень технологического развития, и в современную постиндустриальную эпоху странами Запада, в первую очередь США, активно разрабатывается модель войны нового типа. Эта теория получила название сетевых войн[8]. Отношение к сети Интернет или к компьютерным играм это имеет лишь относительное. Сетевая война – это теория качественного сдвига в военных технологиях и в устройстве современных обществ в целом.

Теория сетевых войн пришла на смену концепции ядерного сдерживания, которая преобладала в эпоху холодной войны и была основана на соревновании в производстве ядерного оружия и средств его доставки на территорию вероятного противника между двумя сверхдержавами – США и СССР. После распада Варшавского блока и СССР остался только один главный полюс – Соединенные Штаты Америки, которые из сверхдержавы превратились в гипердержаву.

Сетевая война, в отличие от войн предшествующего периода, ведется не государствами и даже не блоками, а глобальными структурами, которые могут быть как институционализироваными тем или иным образом, так и иметь подрывной террористический характер. В стремительно глобализирующемся мире вся социально-экономическая, политическая и культурная структура пронизывается информационными каналами; они-то и составляют сети.

Само понятие сети требует пояснения. Сеть, по которой протекает информация любого толка – от бытовой, общественно-политической, энергетической до военно-стратегической, – постепенно из чисто технического средства становится главной жизненной артерией современного общества. Различные сетевые структуры – к которым относятся и средства связи, и масс-медиа, и транснациональные корпорации, и религиозные организации, и НПО, и политические ячейки, и спецслужбы различных государств, – постепенно интегрируются в общую чрезвычайно гибкую и разнородную структуру, где в прямое соотношение между собой вступают элементы, которые никогда прежде не соприкасалась. В эпоху холодной войны идеологическая борьба двух систем и военно-техническое развитие были строго разведены между собой. В сетевой войне идеология и технология связаны между собой неразрывно, вплоть до неразличимости. Но суть идеологии и технологии качественно меняется: в чистом виде нет ни противостояния друг другу национальных государств, ни конкуренции капитализма с социализмом. Все стало намного тоньше.

Сетевые войны представляют собой направление в американской военной стратегии, которая с 1990-х годов прошлого века признана в качестве официальной. Материалы по Network Warfare опубликованы в открытом доступе, основные концепции теории сетевых войн были обнародованы более 20 лет назад. Мы знаем, что существует зазор между принятием тех или иных моделей, их обнародованием, и тем, когда они применяются на практике. Сетевые войны изначально были продуманы в качестве концептуальной модели трансформации американских вооруженных сил. На одной конференции военных экспертов Евросоюза и НАТО, где я участвовал, один из выступающих поднял ноутбук и сказал: вы знаете, что откуда мы это взяли? Это результат холодной войны. Не будь холодной войны, у нас не было бы лэптопов. Все потому, что развитие высоких технологий в западном мире, в частности в США, в основном связано с военными заказами. Именно из потребностей военного ведомства в период холодной войны и возникли сетевые войны – как элемент военной стратегии, который стал откровенно, эксплицитно излагаться с 90-х годов и сегодня признан в том числе и в российском научном сообществе.

Таким образом, сетевые войны – это направление военной стратегии США. В Европе они известны в значительно меньшей степени. Просто потому, что Европа сама является объектом ведения сетевой войны со стороны США, так же как другие участники мировых процессов. А объекту о том, что с ним делает субъект, знать не положено, это дело субъекта. США открыто являются субъектом ведения сетевых войн в течение последних 20 лет, с того самого момента, как холодная война закончилась их победой. Сколько скрыто – можно только догадываться. В любом случае Network Warfare является конкретным направлением американской военной стратегии. Это сугубо прикладная вещь в той степени, в которой военная стратегия может быть отделена от идеологии, от технологий, от истории, от философии. В той же степени, в которой военная стратегия развивается вместе с самим обществом, она не может быть отделена от этого более широкого процесса.

Теория сетевой войны исходит из необходимости контролировать мировую ситуацию таким образом, чтобы основные глобальные процессы развертывались в интересах США или по меньшей мере им не противоречили. Специфика сетевой войны состоит в том, что она ведется постоянно и непрерывно и направлена не только против врагов, какими для США являются страны оси зла – Иран, Северная Корея, Сирия и т. д., но и против нейтральных сил, таких как Россия, Индия, Китай, и даже против союзников, таких как страны Европы или Япония. Целью сетевой войны является не победа над противником в прямом столкновении – это лишь небольшой фрагмент сетевой войны, – но установление и поддержание контроля над всеми остальными, в том числе и над союзниками. Этот контроль реализуется самыми различными способами, но главным образом за счет разнообразных сетей, построенных по алгоритму, разработанному американскими стратегами. И несмотря на то, что этот алгоритм может быть просчитан и другими центрами сил, инициатива в его создании, его развитии и его изменении должна находиться у американцев. Защита сетевого кода, с помощью которого лавины сетевой информации дешифруются и структурируются, – одна из главных задач сетевой войны.

Если в войнах предыдущих поколений все решало вооружение, например количество танков или ядерных боеголовок, то теперь самым главным является обладание сетевым кодом. Информация и сети становятся в глобальном мире все более открытыми, но искусство декодирования и систематизации этой информации, напротив, все более засекречивается. Владеть информацией могут все, но по-настоящему понимают ее только специалисты сетевых войн.

Американцы уже приступили к активному использованию сетевых войн на практике: мы видели это на примере цветных революций в Сербии, Грузии, Украине и т. д. на постсоветском пространстве, где разнородные информационные стратегии и аморфные неправительственные, часто молодежные, организации и фонды смогли привести ситуацию к желательному для американцев политическому результату[9]. И все это без прямого военного вмешательства. Цель – подчинение своим интересам условно «независимых» государств, а это и есть задача любой войны, – была эффективно достигнута сетевыми методами. Правила ведения сетевой войны в условиях горячего конфликта были отработаны американцами в Ираке и Афганистане[10].

Но не только сами американцы ведут сетевые войны. Их противники – террористы из «Аль-Каиды» – также позаимствовали эту модель и стараются развивать свои собственные радикально-исламистские сети и проникать в иные сетевые пространства. Американские эксперты считают, что теракты 9/11 были следствием эффективного проникновения в казавшиеся строго засекреченными американскими спецслужбами сети обороны и безопасности.

Мы не можем игнорировать теорию сетевых войн и в России. Хотя бы потому, что США, стремящиеся к планетарному контролю, уже ведут такую войну против нас. И мы обязаны понимать ее правила, осмыслять ее принципы, изучать ее стратегии, систематизировать ее логику. В отличие от войн прежнего поколения сетевые структуры могут выглядеть вполне мирными и внешне никак не связанными ни со стратегическими институтами, ни с профессиональной разведкой – вербовкой, добыванием секретов и т. д. Невинная НПО любителей шахмат, молодежное движение «габберов», правозащитная общественность или маргинальная религиозная секта вполне могут быть элементами опасной подрывной сети, при том что большинство участников об этом не будут и догадываться.