Юрий Рязанов: «НАС ТОЛЬКО ТЕРПЯТ...»

Юрий Рязанов: «НАС ТОЛЬКО ТЕРПЯТ...»

"ЗАВТРА". Юрий Викторович, интересно прежде всего то, как и почему происходит вот этот разворот или вираж вашей деятельности: из сферы экономики, достаточно серьёзного и успешного, как сейчас принято говорить, бизнеса — в сферу публичной политики?

Юрий РЯЗАНОВ. Наверное, чтобы ответить на ваш вопрос, нужно сначала рассказать о том, с чем мы столкнулись, работая на "Ростсельмаше". Многие и сейчас относятся к "Ростсельмашу" как к старому заводу, который выпускает принципиально неконкурентоспособную продукцию. Это не так. За последние годы мы провели глубокую модернизацию производства: начиная от полной компьютеризации, в том числе конструкторских работ, и установки самого современного станкового оборудования по всей технологической цепочке до оптимизации складских работ и логистики. Каждый год мы ставим в производство новую модель, делаем нашу продукцию более производительной, легкой и экономичной. В этом году провели успешные испытания наших комбайнов в Канаде — правда, с двигателями "Мерседес", потому что ярославские двигатели, которые мы используем на внутреннем рынке, пока не соответствуют зарубежным стандартам.

"ЗАВТРА". Кстати, ваша продукция идёт сегодня на экспорт?

Ю.Р. Да, но это, к сожалению, можно назвать остаточным экспортом: в бывшие республики Советского Союза, прежде всего Казахстан и Украину, а также в некоторые страны бывшего СЭВ — например, в Болгарию, где мы продаем около 50 комбайнов в год. Если говорить о "дальнем зарубежье", то это, прежде всего, Канада — у нас там есть завод, мы там продаем тракторы и видим перспективу на рынке комбайнов.

"ЗАВТРА". Основное ваше дело сегодня — это производство сельскохозяйственной техники. У нас очень давно и очень много говорят об утрате Россией продовольственной безопасности, о недопустимом уровне зависимости от импорта продовольствия.

Ю.Р. Давайте подумаем вместе. Если в России есть деньги, то можно всё купить за границей. В том числе и продовольствие. Что в этом плохого? И дешевле обойдётся, и качество будет лучше… А плохое в этом то, что при такой постановке вопроса численность населения страны обязательно будет снижаться, что и происходит вот уже почти двадцать лет.

Страна у нас богатая, нефти-газа много, мы всё купим, еду в том числе.

Но что здесь делать с этим продовольствием, кому его здесь можно будет продать, даже по самым низким ценам, если у людей нет работы и, соответственно, нет заработанных денег на руках?

Понимаете, в чем весь ужас ситуации? В том, что значительная часть населения нашей страны становится как бы лишней, она не зарабатывает себе на жизнь, её кормят, как инвалида безрукого-безногого или беспомощного старика. Кормит государство, для него эти люди — обуза, поэтому кормит кое-как, чем попало и далеко не всегда. Это с одной стороны. А с другой — представьте себе миллионы здоровых трудоспособных женщин и особенно мужчин, которые поставлены в такую ситуацию. Сколько они способны выдержать в подобном режиме отверженности, зависимости и бесполезности, если не страдают инфантилизмом? Ну, несколько месяцев, ну, год, ну, несколько лет от силы. А дальше всё — утеря адекватной социализации, получите на выходе алкоголика, наркомана, психопата, ускоренную смерть, в конце концов. И никаких детей, естественно, вы от них не дождетесь. Вот что такое нынешняя "сырьевая игла" — это гарантированное вымирание страны.

Вся налоговая и вся финансовая система нышей страны устроены так, что в России сегодня невыгодно производить ни зерно, ни молоко, ни мясо.

Вот буквально на днях пришла информация об уничтожении миллионов цыплят на крупной птицефабрике — кажется, в Курской области. Почему? Потому что, оказывается, нечем и незачем их кормить: комбикорм дорогой, электричество дорогое, тепло дорогое, — если вложиться в эти затраты, конечный продукт окажется таким, что его не продашь, поскольку на внутреннем рынке будет дешевая курятина из Америки и со всего мира. А почему она там дешёвая, а здесь дорогая? Да потому что там государство поддерживает своего производителя, а здесь государству всё равно: есть он или нет, а если нет, то даже еще лучше.

Если кому-то даются государственные дотации, то примерно половина из них разворовывается, а половина тратится неэффективно. Опять же, не потому что кругом сидят плохие люди, а потому что система так устроена и настроена. Поэтому мы не лоббируем и не собираемся лоббировать дотации сельскому хозяйству. Сегодня эти деньги будут выделены Минсельхозу, а Минсельхоз их будет распределять именно по описанной выше схеме.

Есть же другие моменты. Например, субсидирование кредитной ставки. Например, белорусские комбайны сегодня вытесняют нас с внутреннего рынка только за счёт того, что "батька" Лукашенко лично договорился с руководством Сбербанка о том, чтобы кредиты для закупки белорусской сельхозтехники шли по нулевой процентной ставке. Там есть схема компенсации процентов, и такой кредит отделения Сбербанка дают далеко не всем, а только тем, в ком уверены. Для белорусских производителей на территории России такая льгота есть, а для нас — нет. У нас — дотация две трети, и она приходит на завод только за уже проданную продукцию, далеко не сразу и далеко не вся… Вот что значит государственная заинтересованность в поддержке своего производителя. В результате они могут продать свою продукцию здесь, а мы не можем, пусть даже наши комбайны по соотношению качество/цена намного опережают белорусские.

Да, нельзя сказать, что нас уничтожают. Нас терпят, от нас откупаются, но мы российской государственной машине не нужны. Ни мы, ни наши рабочие.

"ЗАВТРА". Знаете, Юрий Викторович, когда я беседовал с людьми, которые достаточно хорошо знают ситуацию в нашем агропромышленном комплексе, то о конкуренции с Беларусью речь вообще не шла. Они говорили, что сегодня наши хозяйства, особенно более-менее успешные, предпочитают покупать европейскую или американскую сельскохозяйственную технику. Так ли это, и если так, то в чем тут дело?

Ю.Р. В Краснодарском крае, например, уже несколько лет работает так называемый завод фирмы "Сlaas", который под видом запчастей ввозит готовые комбайны, с которых снята жатка, и отдельно, под видом тех же запчастей, жатки. То же самое делает такой же "российский завод" фирмы "John Deere". Те же самые льготы, что у нас, никаких пошлин, никаких налогов, никаких производственных затрат на месте, мы нашим дилерам в регионы точно так же свою продукцию отправляем, только делаем продукцию с нуля: со всеми налогами, с зарплатами и так далее… Нет понимания, что за отечественным производителем стоят десятки тысяч наших сограждан, как у нас — 50 тысяч семей, а за западным — в лучшем случае сотни. А мы должны конкурировать с ними здесь — якобы "в равных условиях". Если "там" у них и кредиты дешёвые, и льготы, и поддержка на государственном уровне.

Из-за кризиса у нас продажи в 2009 году упали в три раза, и мы должны или завтра закрывать весь завод, или сегодня увольнять с работы почти пять тысяч человек из пятидесяти тысяч занятых. Вот такой выбор. Поэтому еще в июне мы хотели провести на "Ростсельмаше" забастовку.

"ЗАВТРА". Вы — хозяева завода?

Ю.Р. Да, мы, хозяева и руководители завода, вместе с нашими рабочими. Нас и губернатор поддержал, и все поддержали.

"ЗАВТРА". А против кого или чего вы собирались бастовать?

Ю.Р. Против политики правительства.

"ЗАВТРА". То есть вы фактически планировали первую в пореформенной России политическую забастовку? И что же помешало вам её провести?

Ю.Р. С нами встретился вице-премьер Виктор Зубков. Пообещал серьёзно разобраться с ситуацией. Вышли со всеми нашими предложениями на премьер-министра, Владимир Владимирович Путин всё подписал. Так что пока необходимость в забастовке как таковой отпала. Но мы понимаем, что это лишь временное решение проблемы и что наши интересы полностью совпадают с интересами других отечественных производителей, которые стремятся насытить внутренний рынок своими товарами и выйти на внешние рынки. Вот поэтому и возникла идея создания политической партии, которую мы решили назвать "Партией Дела".

"ЗАВТРА". В том смысле, что другие политические партии являются партиями слов?

Ю.Р. Нет, ничего подобного мы не имели в виду — мы просто хотели подчеркнуть, что выражаем интересы тех, кто занимается делом, реальным производством товаров и услуг. И это не просто наше личное желание — идея нашла понимание и поддержку не только среди людей, связанных с сельскохозяйственным машиностроением, которые нас хорошо знают и с которыми у нас есть общие интересы, но и в других отраслях реального сектора российской экономики.

"ЗАВТРА". Но в наших "верхах" очень распространена сегодня совершенно иная идеология: украсть как можно больше и сбежать как можно быстрее. У них за рубежом и недвижимость, и банковские счета, и дети там учатся — так что никакого своего будущего они со страной, которой сегодня управляют и за счет которой наживаются, не связывают. Вы понимаете, на какой риск идёте и с каким противодействием можете столкнуться — тем более, что поле официальной политики заполнено, все роли распределены, и никаких новых субъектов там не ждут.

Ю.Р. Знаете, мы настроены позитивно и не собираемся ни с кем "воевать" за место под солнцем. Но прекрасно понимаем, с чем нам, возможно, придется столкнуться. Константин Анатольевич Бабкин, основной акционер "Ростсельмаша" уже давно связан с российским политическим сообществом, вхож во все кабинеты, создал "Росагромаш" — наверное, самое мощную и успешную структуру, лоббирующую интересы отечественного сельского хозяйства. У нас на заводе дважды был Владимир Путин: сначала как президент, а затем уже в ранге премьер-министра, опробовал наши комбайны.

Но, несмотря на это, на всю поддержку, которую он нам оказал, в принципе ситуация остается прежней: правительство не заинтересовано в развитии отечественной экономики, в создании новых рабочих мест.

Продолжается политика "нефтегазовой иглы": Россия нацелена на добычу и экспорт полезных ископаемых, прежде всего энергоносителей.

Кстати, когда Бабкин в октябре 2009 года впервые сообщил об этой тогда еще идее — создании новой политической партии, его сразу же спросили, не идёт ли он по пути Ходорковского. Он сказал, что подумает, и примерно через неделю пришёл к выводу, что есть две группы рисков. Первая — это банкротство завода "Ростсельмаш". И второе — возникновение каких-то личных проблем. Эти риски нельзя не учитывать, но они не критичны. Мы взялись за это дело: в течение года провели в 45 регионах учредительные конференции, получили более 50 тысяч индивидуальных заявлений о членстве в партии, состоялся учредительный съезд, все документы переданы в Министерство юстиции. То есть все формальные требования соблюдены. Теперь мы ждём государственного решения о регистрации федеральной политической партии.

"ЗАВТРА". Существует ли у вас программа? В чём она заключается?

Ю.Р. В создании условий для выпуска конкурентоспособной продукции. Мы ведь понимаем, что никто за те же деньги не будет покупать менее качественный товар только потому, что он российский, а не импортный. Нужно так изменить условия экономической деятельности в России, чтобы нашим производителям создавать инновационный, конкурентоспособный продукт стало выгодно. А это прежде всего — проблема налоговой системы. Тотальное повышение уровня налогообложения, которое мы видим сегодня, — это удар по отечественному производителю и по потребителю тоже, это рост цен и рост безработицы. Ну, закроете вы сегодня дыры госбюджета за наш счет, а завтра уже не с кого будет эти налоги брать — вот какая сейчас политика.

При этом мы вовсе не призываем к такому же тотальному снижению налогов, поскольку государство должно выполнять и социальные обязательства, и вкладываться в инфраструктуру, и обеспечивать безопасность страны, а на всё это нужны деньги. Но налоговая система — это такой сложный музыкальный инструмент, которым нужно уметь пользоваться: на нём можно исполнять виртуозные партии — и все будут в восторге, а можно так сфальшивить, что дальше никто уже слушать не захочет.

"ЗАВТРА". Юрий Викторович, вы можете в качестве иллюстрации к этому вашему тезису привести какой-то наглядный и понятный пример?

Ю.Р. Пожалуйста. У нас существовала льгота по инвестициям в российские предприятия. То есть, если человек покупал акции какого-то предприятия, вкладывался в его развитие и через три года свои акции продавал, то подоходный налог с разницы цен не брался. В 2007 году эту льготу отменили. Большинство наших сограждан этого изменения вообще не заметили, а для потенциальных инвесторов это был страшный удар.

"ЗАВТРА". Это примерно как для крестьянина в средние века стать крепостным?

Ю.Р. Ну, не в буквальном смысле этого слова, но внутренние ощущения, наверное, были похожи. Причем это не касается, скажем, нас напрямую — мы-то с "Ростсельмаша" никуда уходить не собираемся, но вот с новыми инвестициями приходится быть очень осторожными.

"ЗАВТРА". И последний вопрос. Вы публично позиционируете себя как верующий человек, православный предприниматель. Какова, на ваш взгляд, роль религии, Церкви в современной России?

Ю.Р. Мы, как вы знаете, после 1991 года вернулись к традиционному с XV века символу России, двуглавому орлу, который символизирует единство и равноправие государственной и духовной власти. Но реальность пока сильно отличается от её символического изображения на гербе, есть явное преобладание авторитета государственной власти над авторитетом власти духовной. Из этого противоречия есть два выхода: или умаление государства, или всемерное развитие Церкви. Я лично считаю необходимым и оправданным только второй путь.

Беседу вёл Владимир Винников