* СЕМЕЙСТВО * Елена Веселая Сороковые, роковые

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

* СЕМЕЙСТВО *

Елена Веселая

Сороковые, роковые

Возраст на грани нервного срыва

Анна Ахматова как-то высказала гениальную догадку насчет Бальзака и «бальзаковского возраста». Если почитать классика французской литературы, то у него увядающие дамы с отнюдь не увядающими чувствами, совершающие безумства ради восторженных 18-летних поэтов, все сплошь 33-летние. Анна Андреевна возмутилась: ну как это в 33 года и увядающая? А потом догадалась. Эвелина Ганская, потрясшая воображение толстого одышливого гения и в конце концов женившая его на себе, просто-напросто ему наврала. Утаила свой возраст. Срезала лет этак 10-15. Он и описывает ее, 33-летнюю, в то время как ей на самом деле все 45.

«Бальзаковская» женщина истерична, ранима, часто плачет, способна унизить своего возлюбленного, после чего готова на коленях вымаливать прощение. При этом она поэтична, начитанна, ей свойственны «души высокие порывы». В ней борятся жгучий эротизм с материнским инстинктом. Она вкладывает в последнюю любовь всю себя без остатка, мучая любовника чувством собственницы, не желая делить его ни с кем другим. Мужчина рядом с ней чувствует себя как на вулкане - вроде и тепло, и слезть хочется, и больно, и смешно. Молодые люди тянутся к таким женщинам, особенно если понимают, что с их помощью могут достичь высот. Или хотя бы подняться на ступень выше.

Проявления женской натуры, столь подробно описываемые Бальзаком (а впрочем, и всей мировой литературой - от Достоевского до Сомерсета Моэма и Томаса Манна), в современной научной литературе называются климактерием, а в широком быту - климаксом, затуханием функции яичников. Есть в этом печальном иностранном слове какая-то безысходность, а последующая менопауза - вообще венок на будущей могиле. Тут есть от чего сойти с ума - даже если отставить в сторону чисто физиологические аспекты надвинувшихся перемен. Бальзаковские женщины хотя бы испытали последнюю страсть. Да и что говорить, большинство из них были замужем, и, хотя и страдали от присутствия пошлых, глупых и толстых мужей, чувствовали себя защищенными священными узами брака.

У многих современных женщин именно в этом возрасте и состоянии рушится привычный уклад жизни - они теряют работу, муж уходит к другой, взрослые дети женятся и уходят из дома, и единственное, что остается, - уход за совсем уже старыми родителями. Можно сказать, повезет, если родители (обычно мать - женщины у нас живут дольше) при общей немощи сохранят здравый ум и покладистый характер. Однако чаще бывает, что на плечи несчастной женщины сваливается старческое слабоумие вкупе со старческим хулиганством, требовательностью и нетерпимостью. Главной проблемой становится - как справиться с одиночеством, не сойти с ума.

Впрочем, речь идет о наших женщинах. Врачи-психоаналитики утверждают, что на Западе этих проблем нет. Там отношения между родственниками не обусловлены квартирным вопросом. Поэтому в отношения психологического инцеста (мать, вмешивающаяся в жизнь взрослых детей и пытающаяся руководить ею) люди вступают достаточно редко. Впрочем, здешние врачи также свидетельствуют, что обращающиеся к ним женщины на грани нервного срыва жалуются не на невыносимость бытия, не на беглого мужа и нечутких сослуживцев, вынудивших ее покинуть работу, а лишь на одно - одиночество…

Потеря «женственности» воспринимается как глобальная потеря. Есть, конечно, исключения. Например, жена Сальвадора Дали Гала безумно радовалась, когда ей сделали операцию по удалению яичников - теперь сексом можно заниматься свободно, не боясь забеременеть. Пережившие климакс женщины могут утешаться тем же. Проблема в том, что поиск партнера в этом возрасте настолько затруднен и связан с такими переживаниями, что вопрос о возможности или невозможности беременности звучит пустой риторикой. Между тем желание секса у женщины не только не пропадает с годами, а, напротив, увеличивается. И если у мужчины вопрос стоит «могу - не могу», то у женщины - «хочу - не хочу». Выбор партнера при этом у мужчин шире, чем у женщин: мужчин оценивают с точки зрения возможностей, знаний, опыта, а значит, их ценность в глазах общества с возрастом растет. Женщин же судят с точки зрения молодости и красоты. Перспективы понятны.

У мужчин естественное затухание потенции называется более поэтично - кризисом среднего возраста. Подразумевается, что женщина, выполнившая свое главное предназначение на земле, больше ни на что не годится. Так сказать, проводы в предпоследний путь (есть, конечно, исключения - хороши бы мы были, если бы предположили, что та же Анна Андреевна выполнила свое женское и человеческое предназначение в 1937 году и превратилась в никчемную старуху!). Мужчина, существо сложное и интеллектуальное, вроде бы еще может найти пути выхода из кризиса. Как нашел их Сократ, якобы ответивший на вопрос, как ему живется после «кризиса»: «Хорошо, потому что у меня теперь нет хозяина».

И мы не все Клеопатры, да и вы не все Сократы. Мужчинам свойственно в ситуации кризиса обманывать себя, обвиняя в собственной несостоятельности окружающих. Грубо говоря, если многолетняя спутница жизни перестала вызывать реакцию, значит, все дело в ней, и надо поменять картинку перед глазами и тело в постели. Мужчина редко видит причину неудач в самом себе. Жизнь, лишенная главного соревновательного момента - у кого длиннее, - лишается смысла. А значит, надо всеми способами продлить хотя бы внешнее впечатление состоятельности.

Другое дело, что с физиологией не поспоришь. Недостаток тестостерона с годами приводит к тому, что многие мужчины становятся похожими на полных нервных женщин. У них раздается талия, вырастает грудь не меньше второго размера, голос становится тоньше, а характер - истеричнее. Мужественность требует от них все больших и больших доказательств и проявлений, а организм уже не соответствует. И тогда в ход идут проявления и поступки, которые в художественной литературе считаются «не мужскими», а на самом деле самые мужские и есть.

Помню историю бывшей сотрудницы. Когда ей было лет 20, она работала секретаршей в большом идеологическом учреждении, была хороша собой, весела, не слишком строгих правил. Как-то на одном из коллективных выездов в Дом творчества за ней одновременно стали ухаживать два друга. Им было около 40, они когда-то учились вместе, потом сидели много лет в одном кабинете и строчили одинаковые пропагандистские тексты. Легкий флирт с секретаршей для одного из них закончился браком - девушка и впрямь была хороша. С тех пор, как он женился, у него начались проблемы. Сначала не приняли в партию. Потом не пустили в загранкомандировку. Повышение тоже прошло мимо. Лишь много лет спустя, когда не осталось не только идеологического учреждения, но и самой идеологии, мужику попали в руки доносы, которые его однокашник регулярно носил куда следует. А началось все с того, что девушка одному дала, а другому нет.

50- летний ухажер полон достоинства и чувства собственной значимости. Он устанавливает для себя собственные правила поведения, осуждая при этом ровесников, которые тоже охочи до молодого тела. Дивная ситуация описана Оксаной Робски: пожилой отец встречает в ресторане дочь, которая сидит в обнимку с его ровесником. Папаша, естественно, дает мерзавцу в морду. Для этой нехитрой операции ему приходится стряхнуть висящую на локте ровесницу дочери, с которой он сам пришел развеяться.

Мужчина знает, что предлагает девушке взамен близости. Речь не о деньгах - мы же говорим о возвышенном. В первую очередь, это - круг. В годы моей юности общество какого-нибудь престарелого поэта в шарфике льстило москвичкам и гостьям столицы - с ним можно было появиться в ЦДЛ или каком другом закрытом заведении. Помню, один весьма уважаемый писатель-фронтовик, которому к моменту нашей встречи было под 80, пригласил меня для вычитки интервью в буфет ЦДЛ. «Пусть они все думают, что ты моя любовница», - горделиво сказал он. «Это вряд ли», - хотелось сказать мне. Но я промолчала. Если это повысит дяденькин рейтинг - пусть.

Современные «кризисные» мужчины заводят девушек примерно с той же целью. Меряются длиной их ног, если другим уже не очень выходит. Жена становится показателем статуса. На Западе их называют «трофейными женами». Меняют их часто, но не так часто, как здесь - брачный контракт, что греха таить, у нас пока не слишком работает. Приобретая все более длинные и все более молодые ноги, мужчина, опять же, обманывает сам себя. Как будто становится от этого моложе.

Женщины тоже прибегают к обману - пытаются спорить с собой, с природой, со временем. Винят при этом чаще всего себя. Муж бросил? Ну конечно, я же старая, никому не нужная. Сын женился и забыл мамочку? Опять же - кому охота сидеть со старухой!

Самооценка стремительно падает. Но далеко не у всех.

Те, кто побойчее и побогаче, будто с цепи срываются, пытаясь всеми силами задержать уходящую молодость. Хотя бы внешне - с помощью обрушившейся в последнее десятилетие лавины «средств для увядающей кожи», пластических операций и прочих ухищрений. Пугающие окружающих нестареющие Майклы Джексоны женского пола - с таким же острым носиком, надутыми губками и ровными блестящими щечками (кстати, один из верных признаков силикона - постоянно блестящие жиром щеки) чинно чирикают в московских ресторанах, выбирая на всякий случай те из них, где царит полумрак.

Одна моя приятельница, всю сознательную жизнь проходившая в богемного вида холщовых штанах и мужской рубашке (это подавалось как осознанный выбор «сапожника без сапог»), вдруг начала стремительно худеть, рубашки стали шелковыми, а полочка в ванной комнате заполнилась всевозможными средствами, которые (если верить аннотациям) способны повернуть Лету вспять, как большевики пытались повернуть Куру. В попытках вернуть давно утраченное потонули даже остатки самоиронии. «Я еще похудею и буду красавицей!» - твердит взрослый, состоявшийся человек, никогда не строивший свое благополучие на внешности. Зачем? Почему? Одному Богу известно.

Крыша уверенно едет дальше. Любой разговор теперь касается внешности. Окружающие должны шумно восхищаться переменами, которые заметны лишь очень внимательному либо сверхдоброжелательному свидетелю. Молчание воспринимается как злокозненность и зависть. Постепенно в окружении остаются лишь те, кто «говорит приятное», проще говоря, льстит. Умная, нормальная, талантливая женщина почему-то начинает разговаривать детским голоском, кокетничать, хлопать ресницами, как десятиклассница.

Одновременно все друзья и подруги подвергаются ревизии. С одной из них отношения прерываются лишь потому, что та в 52 года нашла мужчину своей жизни (нужно ли говорить, что намного младше себя). Наша героиня не нашла ничего лучшего, как открыть подруге глаза на то, что рядом с ней альфонс. Ну, и ему сказала то же самое. Результат понятен.

Другая дама, привыкшая получать комплименты, с некоторых пор слышит их все меньше. Сначала приходилось напоминать окружающим, что она - красавица. Окружающие спохватывались и пытались исправить оплошность. Потом, когда напоминания стали вызывать лишь напряженное молчание, дама, не будь дурой, взяла на себя роль мамаши Огудаловой. И с тех пор пихает в руки всем знакомым портрет девятнадцатилетней дочки-бесприданницы, продлевая тем самым интерес к собственной особе.

Состояние климакса, то есть перехода из одной жизненной стадии в другую, человек на самом деле переживает как минимум дважды. И оба раза он оказывается с проблемами наедине, стесняясь самого себя и окружающих. Первый раз - в подростковом возрасте, когда взрослеющий организм не дает покоя ни днем, ни ночью, и перемены в нем пугают и смущают. Перемены эти невозможно контролировать. О них стыдно кому-либо рассказать. Подросток злится на себя и на окружающий мир. Это время нигилизма и изгойства.

То же самое - климакс. Опять приливы, опять повышенный интерес к сексу и сексуальности, опять заниженная самооценка и претензии к непонимающему человечеству. Только теперь ты точно знаешь - впереди ничего нет. Каких-то 20-30 лет жизни. Но разве это жизнь?

Тех, кто хотел прочитать здесь про пикантные подробности последней сумасшедшей любви или просто бешенства матки, вынуждена разочаровать. Может, все еще впереди?