III.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

III.

Современная Россия в некотором роде разрешила «основной вопрос философии», преодолела противоречие между идеализмом и материализмом, ибо единственным смыслом ее существования является религия денег, истовая вера в цинизм, фанатизм выгоды, сакральный культ материального. Соглашение, некогда заключенное у гроба СССР романтическими интеллигентами, у которых была «экономическая теория», - и Прохиндей-Ивановичами, которые хотели «сбросить социальный балласт», привело к появлению невиданного прежде в русской истории явления: общества, в котором единственно ценным и почитаемым его членом признавался «человек с рублем». Все прочие имяреки, будь они тунеядцы или передовики производства, мечтатели или прапорщики, одинаково были объявлены лишними и никчемушными, не приносящими прибыли и подлежащими либо превращению в того же человека с рублем, либо полному исчезновению. Первые годы «неприбыльные» протестовали, а затем примирились со своей участью, и, если не умерли и не выпали из жизни каким-нибудь иным способом, научились, скажем так, жить по заповедям. В результате к нынешнему русскому десятилетию стала применима знаменитая формула Солженицына из «Архипелага» - про то, что «вас арестовывает прохожий, вас арестовывает почтальон». Только теперь она будет звучать так: на вас делает деньги врач, вас грабит милиционер, благодаря вам зарабатывает учитель, в лучшем случае вы послужите обогащению радиостанции, ЖЭКа, Минсоцздрава и кладбища, в худшем - на вас наживутся прокуратура, пограничники, офицеры, мытари и жандармы. В любом случае, в окружающем нас русском царстве нет такой новости, которая не имела бы товарно-денежного объяснения. Вселенная, в которой торговля и предпринимательство были лишь частью космоса, а не целым, - разрушена, отныне коммерция - это религия, победившая тоталитарная секта, а не собственно подсчет вырученного за кассой.

Где пророк, там и паства: социальный пейзаж России за десять-пятнадцать лет изменился трагически. Подобно тому, как в тридцатые, под присмотром железных наркомов, крестьянская община, умирая от голода, побрела в города, на заводы и фабрики, выживать и толкаться в придуманном мире «пролетариата», так через семьдесят лет бывший рабочий, МНС, инженер и профессор под конвоем комиссаров коммерции направились в офис, научились пиарить, рекламировать и продавать. Похоже, да не совсем: сталинская индустрия пользовала сатанинские методы, но - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, - оставила после себя массовый слой образованных граждан. Ее исторический вектор, вопреки избранным средствам, оказался - «наверх». Человек же с рублем, сам по себе сатана, делает нечто противоположное: помогает всеобщему обращенью гражданина в свинью, шаг за шагом. Сетевой маркетинг - ненавязчивое позиционирование помоев в хлеву, таргет-группа - бегущее стадо, а в конце «позитив и успех», то бишь пропасть. Все следы пребывания бизнес-центра на земле - сперва бульдозер, расчищающий место, а затем инкассатор, увозящий наличность. После офиса даже не нужен потоп: там и так будет голое, дикое место. Окончательно позитивное, надо думать.

Победившей в РФ 2000-х подобной религии денег можно предъявить гору обвинений, что твой Руденко в Нюрнберге. Вот только самые значимые.

Прежде всего прочего ею был сознательно запрещен социализм. Но не то бранное слово из разорванного советского учебника, а элементарное социальное разнообразие, возможность перераспределять заработанное самыми шустрыми - в пользу профессий, занятий и форм бытия, не вполне архивыгодных. Содержать за счет газа - театр, продавая зенитку - печатать стихотворение, отщипывая от алмаза - подавать на «социальный балласт». Говорите, азы? Еще чего выдумали - не бывать этому, иждивенчество недопустимо. Цветущая сложность математиков, изъясняющихся на старославянском с истопниками, штудирующими Дао Дэ Цзин, преодолена. Хочешь - учишь маркетинг, не хочешь - умрешь, каша там, где пиар, нет пиара - нет каши, и точка.

Далее, был старательно уничтожен старомодный капитализм, ведь для бизнеса самое вредное дело - простая торговля. Жертвеннику, перед которым молят о вечной молодости, нескончаемой жизни и цивилизованном имидже, мешает прилавок. Убрать этот глупый прилавок! - отсюда и книжные магазины, в которых нет книг, но есть свадебный вид и пять тысяч открыток, ресторан, где устроен дизайн, но не кормят, журналы без текстов, недвижимость с покупателями, но без жителей, диван, на который любуются, но не сажают. Вульгарная правда максвеберовского буржуя, с его неказистыми лавками, шумными рынками, мелкими жульничествами, слезными жертвованиями и старообрядческой хмуростью - несовместима с сакральным поклонением кэшу и черту, верой в ад и гламур. Тот старинный буржуй многим был нехорош, но он кланялся явно чему-то другому.

Не ограничиваясь разрушением социальных пространств, религия денег взялась и за время.

С прошлым понятно. Все без исключения старые здания, во всех русских городах, включая и Петербург, за вычетом разве что защищенных усиленной госохраной (да и то не всегда, не всегда), должны быть разрушены за ненадобностью. Вместо них будет люксово, клубно, престижно и офисно. Прошлое, сгинь. Ты было невыгодным и непраздничным.

Настоящее - тот же сюжет. Обратившись к любому деятельному мероприятию, обсуждая любую идею, начинание, инициативу, приходишь к элементарному: кем уплочено, и зачем? Кто заказывал этот пожар, кто платил за случайное избиение в подворотне, кем был нанят священник, а кем - атеист, по какому тарифу арестовали, где прайс-лист, по которому приговорили, убивали с наценкой или по дисконту? Жизнь редуцировалась до чека.

Будущее - отсутствует. Конечно, перефразируя классика, с точки зренья гламура человек не умира. Но он все-таки умирает, и если вся жизнь его была посвящена одной только монетизации реальности и превращению скорбной реальности этой в позитив и успех, то чего стоят все эти усилия на фоне готового гроба? Именно в этот последний момент все давно вычеркнутые из жизни и списанные за неэффективностью книжки, домишки и профессоришки одерживают верх над откинувшим копыта баблоносцем: ведь их, хитрецов, невозможно изжить до конца, от них все-таки останется память и таинственное душевное движение - а вот ты, топ-менеджер, страшилище в английских ботинках, предприимчивый человек с рублем, помер насовсем, навсегда, и лопух из тебя расти будет.

Правда, есть еще дети. Кстати, о детях.