Путь вниз: люкс, шик, особенное

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Путь вниз: люкс, шик, особенное

В Российской Империи, той, покойной, царской-государской, с французским языком заместо английского - все самое-самое лучшее обозначалось словом «люкс». Или «делюкс», для образованных мещан.

Этим метилось все демонстративно качественное, что включало в себя, с одной стороны, высокую цену товара или услуги, с другой - надежность и гарантии, а также полноту услуг, «все, что надо». Тогда же, во времена нормальной жизни, «люкс» обозначало еще и «всяческую услугу». Вещи люкс - это были настоящие хорошие вещи, не обязательно импортные, но по уровню не уступающие лучшим образцам, «как в домах Лондона и Парижа». Но даже интеллигентным людям, равнодушным к земным благам, это слово не было неприятно, хотя бы потому, что в нем сиял корнем латинский lux - свет.

Уровнем ниже шло то, что называлось «шикарным». Трудно сказать, откуда пришло словечко, из французского bon chic или из немецкого Schick. Я бы поставил на второе: «шикарно» - по ощущениям южное слово, одесское, откуда-то из мира еврейских портных и еврейских блатных, у них обшивавшихся в белое. Так что, наверное, словцо залетело из идиша. Так или иначе, «шик» - это блеск без тепла (так и говорили - «шик-блеск»), блестки и финтифлюшки из несолидного материала и небрежно сделанные, вся сила которых в фасоне (сейчас бы сказали - «тренд»). Модная тряпка давит фасон, но живет один сезон, она может быть чрезвычайно шикарной, но никак не роскошной. Роскошным может быть только вечное: смокинг, черные ботинки модели «оксфорд» с закрытой шнуровкой, бриллиантовая запонка. «Проверено временем».

В старой России «шикарное» было практически синонимом иностранной, в крайнем случае, варшавской, выделки - или провинциальной подделки под эту выделку. Отсюда и оттенок комического, неизменно присутствующий в понимании шика по-русски.

Еще ниже шикарного, но выше обыкновенного стояло «особое» - как варианты, «особенное» или даже «особливое». Слово это обозначало, что в вещь или услугу вложено больше труда и старания, чем обычно. Дореволюционные рекламы обещали «особливый уход за волосами», «особенную холю ногтей» и прочие приятности. Правда, тут начиналась неприятная двусмысленность: например, «особая служба» - это отнюдь не то место, где ногти холили… Когда в Россию пришло слово «специальное» в том же значении, соответствующие службы стали называться «специальными». Тут уже не до смеха: «спец» - это «ходите опасно». Еще одно значение, тоже с нехорошим оттенком: «особенная услуга» - неудобоназываемая услуга: всякая «клубничка», разные там «специальные желания» посетителей борделей.

Между «особенным» и «шикарным» еще была тоненькая прослойка «исключительного». Обозначало оно примерно «ну очень особенное». «Исключительного качества вещь, извольте убедиться», - разворачивал приказчик перед захожей барышней какую-нибудь тряпицу. Своего бытования это слово не имело. В постсоветское время, напротив, его иностранный аналог сыграл огромную роль в становлении новой системы понятий.

Итак, картина эпохи «в разрезе оценки благ» была такой. Наверху царила «роскошь» - нечто чрезмерное, преизбыточествующее, но и надежно-качественное. Ниже блистал «шик» - что-то пустое, вертлявое, иностранное, для понимающих людей чуть смешное, но бесконечно привлекательное, «огонек для мошек». Еще ниже предлагало себя «особенное» и «специальное» - нечто с приварочком, с добавочкой, не всегда хорошей или хотя бы пристойной (ну и, само собой, к любителям специального присматривались специальные же службы). Ниже стояла обыденщина и казенщина, «для народа». Еще ниже шла дрянь.

Советская власть, как известно, с роскошью организованно боролась. Более того, она сумела ее победить. Роскошь - в старом ее значении надежной качественности - осталась только для придирчивых иностранцев и, может быть, для членов Политбюро. Впрочем, относительно последних не уверен: многие из них были людьми довольно простыми, искренне считавшими, что счастье - это когда картофанчика теплого от пуза, да с селедочкой жирненькой, да с водовкой, а буржуйские кислые вина и белые манишки - это все от зажратости. Неудивительно, что «люкс» истребился из Эсэсэсэрии совершенно. Само словцо зацепилось в гостиничном деле. «Номер люкс» - по советским меркам это номер, в котором не воняет, есть горячая и холодная вода, да чистые простыни, да полотенца, и все это в комплекте. Такое, говорят, бывало только в «Интуристе», и то не всегда и не для всех, а только для глав представительств недружественных стран (на дружественных чистые полотенца зачастую экономили).

Что касается шика. Как уже было сказано, шикарность - это не столько качество и стоимость, сколько «соответствие новейшим веяниям», а также эффектность во всех ее проявлениях. Шикарная юбка может быть сшита из затрапезной тряпки, если руки есть. Шикарная прическа делается даже тупыми ножницами и гребенкой с половиной зубьев, если мастер хороший. Шикарная песня может быть напета во дворе под три аккорда. И так далее. Конечно, шик будет еще тот, но это будет шик… Кроме того, шикарные вещицы ввозились извне - пусть в небольшом количестве. Предельным шиком в брежневские времена стали пресловутые джинсы и томик Булгакова. Кстати, очень характерно, что синонимом предельно востребованного книжного дефицита стал «Мастер и Маргарита»: сам Булгаков был именно что шикарен (впоследствии Катаев в своих злобных мемуарах вспоминал его «ботинки с прюнелевым верхом») и текст написал именно что шикарный, в одесском смысле слова. А самым шикарным литературным героем советской поры стал Остап Бендер, бесконечно и безудержно любимый всей страной.

Но - дальше про «особое». В советском быту «спец» не был ниже шика, а противостоял ему. Если в шике было нечто антисоветское, нелояльное - как в длинных прическах, как в тех же джинсах, - то «специальное» было сугубо советским. Если коротко, «спец» было то, что получали в спецраспределителях по специальной цене и со спецобслуживанием. Туда входило мясо без костей, фрукты, «масло и греча», кое-что из того, что раньше называлось «колониальными товарами»; для особо приближенных - хорошая обувь, иногда и носильное, сшитое за границей. Это был тот максимальный уровень благ, до которого советская власть допускала своих служителей. Планка маркировалась водкой «Московская особая» - что означало «очень хорошая». Кстати, она и была очень хорошая: бернская золотая медаль на международной выставке 1953 года за качество и такая же брюссельская 1988 года тому доказательство (а знаменитая «Столичная», Stoly, продаваемая на Запад «за люкс», в семидесятые уже сдала выставочные позиции).

Оппозиция шикарного (антисоветского) и специального (советского) рухнула в девяностые, вместе с советской промышленностью, культурой и образом жизни. На пепелище бродили растерянные люди и искали новые слова для новых реалий.

Что они нашли - об этом читайте дальше.