«БИОМОНСТРЫ. СДЕЛАНО В США»
«БИОМОНСТРЫ. СДЕЛАНО В США»
Отработанным приемом полицейские в ботфортовых сапогах и голубых шлемах выкручивали людям руки, волочили тела по земле, вталкивали их в стоявшие неподалеку «святые мэрии». Набитые до отказа тюремные грузовики один за другим отъезжали, чтобы через некоторое время вернуться за новой партией. На место арестованных каждый раз становились все новые люди, и, казалось, этому не будет конца. Стражи порядка тогда «на совесть» поработали: в участки было доставлено около тысячи человек только из числа демонстрантов у ворот ядерной лаборатории калифорнийского города Ливермор, сотни человек оказались в каталажках Коннектикута, Нью–Йорка, Вермонта, Иллинойса, Нью–Мексико и других штатов. Так власти отметили проведенный День действий за разоружение — дубинками разогнав демонстрантов, блокировавших в знак протеста подступы к военным базам, полигонам, верфям и лабораториям.
Сцены разгона антивоенных манифестаций мне пришлось наблюдать в одном из нью–йоркских баров по телевизору, подвешенному цепью к потолку. Сосед, уже пожилой джентльмен, с бородкой клинышком, явно не столько для завязывания знакомства или беседы, сколько для себя, заметил: «Ливерморская лаборатория известна всему миру — там родилась нейтронная бомба. А что знают об оклендской лаборатории? Ее–то и нужно блокировать в первую очередь — там производят сейчас монстров пострашнее нейтронного оружия».
Не представляясь сам и не поинтересовавшись, с кем имеет дело, он продолжал развивать свою мысль. Из его рассказа я понял, что он скорее всего врач–биолог: многие используемые им термины так и остались для меня «вещью в себе». Однако суть услышанного уловить все же удалось. Несмотря на официальные опровержения, министерство обороны США форсирует исследовательские работы по использованию новейших достижений биотехнологии для производства бактериологического оружия. По существу, речь шла о совершенно новом поколении этого оружия, более эффективном и разрушительном, чем уже имеющееся в пентагоновском химико–бактериологическом арсенале.
Человек с бородкой неожиданно, как и начал, прервал свои откровения. Возникшие в ходе его рассказа догадки пришлось прояснять уже в редакции прогрессивного научного журнала, где меня познакомили с весьма обстоятельными материалами. В них упоминалась и биологическая военно–морская лаборатория в Окленде (штат Калифорния), взявшая на себя львиную долю работы в области использования «гибридомной и рекомбинантной» технологии для производства биологического оружия.
Многое подсказало и помещенное в американском журнале «Сайенс» объявление о найме на работу. «Министерство сухопутных сил США, — гласило оно, — намерено заполнить вакантную должность заместителя директора лаборатории химических систем крупнейшего правительственного исследовательского центра вооружений. Расположенная в 20 милях от Балтимора, лаборатория ведет разработки систем химического и биологического оружия. Этой области уделяется растущее внимание на всех уровнях министерства обороны». Объявление было опубликовано спустя год после прихода к власти республиканской администрации.
Весьма любопытный факт, если вспомнить, скажем, заявление бывшего государственного секретаря Хейга, сделанное им в сенатской комиссии по иностранным делам, где он не однажды среди прочего обвинял Советский Союз в нарушении международных договоренностей о запрещении биологического и химического оружия. Возможно, такая «неувязка» объяснялась тем, что лаборатории в Окленде и под Балтимором принадлежали другому правительственному ведомству, за деятельность которого госсекретарь ответственности не нес. Но трудно себе представить, что о ней он ничего не знал…
Удивительно и другое. Именно Хейг, служивший во Вьетнаме в то время, когда на землю этой страны Пентагон сбросил десятки тысяч тонн химических отравляющих веществ, подстегивал дезинформационную кампанию о применении якобы Советским Союзом химического и бактериологического оружия. В его биографии есть и другие моменты, о которых пока еще очень мало известно. Так, после окончания академии в Вест–Пойнте Хейг был назначен помощником командующего американскими оккупационными войсками в Японии генерала Маккартура и имел непосредственное отношение к сокрытию от общественности факта захвата американцами огромного арсенала японского химического и бактериологического оружия. Испытания его японцы проводили и на американских военнопленных, однако главному куратору этого оружия генералу Исии Сиро помогли избежать правосудия взамен на изъявленную им готовность сотрудничать с Пентагоном. В подготовленном в 1947 году для госдепартамента США меморандуме откровенно отмечалось: «Ценность японских данных по бактериологическому оружию представляет такую исключительную важность для национальной безопасности США, что перед нею теряет значение судебное расследование этих военных преступлений». Все наиболее существенное из бактериологических проектов японской армии переправили тогда срочно в исследовательский центр Форт–Детрик (штат Мэриленд).
Наряду с мэрилендской «фабрикой смерти», где многие проекты прибрало к своим рукам ЦРУ, заработала на полную мощность и биологическая лаборатория в Окленде (штат Калифорния), не говоря уже о десятках корпораций и частных университетов. Вскоре после победы революции на Кубе Пентагон увеличил в пятикратном размере программу разработок бактериологического оружия. По указанию Белого дома весь накопленный запас вирусов, бактерий и прочей заразной твари должны были уничтожить еще в 1969 году, а дальнейшие исследования ограничить «защитными целями». Что же произошло в действительности? В результате «утечки» секретной информации обнаружилось: в Форт–Детрик ЦРУ продолжало содержать нетронутым целый арсенал бактериологических средств — токсинов и вирусов, готовых ринуться на людей по команде своих «укротителей». Лишь спустя полвека администрация США поставила свою подпись под Женевским протоколом 1925 года о запрещении использования химического и бактериологического оружия, однако чего стоит такая подпись, если впоследствии бывший директор ЦРУ, а затем заместитель министра обороны Фрэнк Карлуччи без обиняков заявил американским юристам, что «вопрос о применении бактериологического оружия остается для правительства США открытым».
Знакомый американский журналист Конрад Эджи подтвердил в беседе со мной подлинность многих просочившихся в печать сведений. «Исследования в области бактериологического оружия, — засвидетельствовал он, — конечно, не принадлежат только прошлому. До сих пор в правительственных лабораториях разрабатывается, в частности, вирус чумы «рифт вэлли» для использования в качестве бактериологического агента. Подобно вирусу «денге», он может переноситься москитами и приводить к смертельным исходам. И это только то, что стало недавно известно…»
Публицист Сеймур Херш, первым сообщивший о зверствах во вьетнамской деревне Сонгми, рассказал как–то о письме, полученном им от бывшего военнослужащего с базы химико-бактериологического оружия в Дауэй штата Юта. Тот писал: «Иногда слышишь о недовольстве разработками химико–бактериологического оружия. Это меня совсем не волновало. У нас на базе никого не беспокоила антигуманность этого оружия. Среди наших инженеров–химиков была группа довольно способных выпускников университетов, которые с удовольствием работали над разработкой такого оружия, лишь бы исследовательские возможности лабораторий были хорошие».
* * *
Все так и осталось бы тайной, если бы не уволили в апреле 1980 года Эли Макги, охранника биологической лаборатории военно–морских сил США в Окленде. Спустя семь месяцев после увольнения его доставили в госпиталь в крайне тяжелом состоянии и едва спасли от смерти. Диагноз врачей был совершенно неожиданным — заражение организма вирусом «кокси».
Следуя формальному указанию Белого дома о ликвидации арсенала бактериологического оружия, Пентагон предоставил сенату целый список вирусов и бактерий, которые, мол, уже уничтожены. Среди них фигурировал и этот самый «кокси». Указания указаниями, а через двенадцать лет благодаря чистой случайности обнаружилось, что жив этот вирус и преспокойно хранится в ангаре оклендской лаборатории.
По оценкам американских экспертов, из дюжины себе подобных только «кокси» имеет способность «выбирать» жертву: смертность от поражения им в пять раз выше среди цветного населения, чем среди белого, — в силу особенностей экземных систем у разных этнических групп, а отсюда неодинаковых возможностей организма вырабатывать иммунитет к этому вирусу. «Кто служил для Пентагона объектом применения бактериологического оружия, можно легко догадаться, — пояснил мне американский исследователь–бактериолог А. Канадера. — Конечно, у военных есть более эффективное и быстродействующее оружие массового уничтожения. Но довольно рассредоточенное население стран «третьего мира» трудно поразить обычными неядерными средствами. Учитывая же сравнительно низкий уровень развития там здравоохранения, люди становятся особенно уязвимыми именно для бактериологического оружия».
На столь изощренные средства массового уничтожения пентагоновские генералы иногда намекали хоть и туманно, но вполне разборчиво в палатах конгресса. Чуть ли не клятвенно стуча себя в грудь, утверждали, что главная цель проводимых сейчас в военных лабораториях бактериологических исследований — разработка, производство и хранение вакцин, которые могут пригодиться для защиты разбросанных по всему свету войск США. Законодатели в ответ послушно кивали, проглатывая очередную пилюлю правительственной дезинформации. И никто из них не захотел поинтересоваться, а почему разрабатываются, производятся и хранятся вакцины именно против тех бактериологических агентов, которые изготовляются в военных лабораториях Калифорнии и Мэриленда? Почему, наконец, вся программа Пентагона в области химико–бактериологического оружия никогда не включала разработку мер по защите гражданского населения США от последствий применения этого же оружия? Неужели просчет военных стратегов? Нет, вывод напрашивается иной — циничный расчет Пентагона на безнаказанность применения коварного оружия. Применения в тех странах, где его не ожидают или не знают средств защиты от него.
«Цивилизованные нации всегда относились с отвращением к использованию химического и биологического оружия, — заметил президент США на второй специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН по разоружению. — Отстаивающие мир государственные институты не могут игнорировать применение столь страшного оружия и одновременно оставаться верными своим целям». Золотые слова, но известные факты ставят под сомнение эти высокопарные прокламации, заставляя думать, что в действительности у Белого дома, по меньшей мере, свое представление о цивилизованной нации.
Для подтверждения достоверности таких фактов знакомые американские журналисты дали мне почитать внутриведомственный меморандум исследовательского отдела Принстонского университета. Выразив сожаление по поводу сокращения правительственных ассигнований на научные цели, авторы документа спешили заверить местную профессуру: желающих ждет масса контрактов и хорошо оплачиваемых исследовательских проектов самого крупного в стране работодателя — Пентагона. Развивая свою мысль, они в первую очередь выделяли «новые значительные, инициативные исследования военного ведомства в области химического и биологического оружия», ассигнованиям на которые, мол, не грозит никакое сокращение.
Интригуя коллег такого рода сделками, документ уточнял: «Главные потребности и возможности в этой области связаны с эпидемиологией, микробиологией, иммунологией и патофизиологией инфекционных заболеваний, имеющих военное назначение, а также с исследованием тропических болезней, потенциальных биологических агентов и заболеваний, которые могут затруднить мобилизацию и развертывание войск». И дабы не оставалось сомнений в перспективности и надежности заказов Пентагона, указывалось на проведенные администрацией Принстонского университета переговоры с представителями военного ведомства, высказавшими свои конкретные пожелания.
Отдав дань «академической свободе», авторы внутриведомственного меморандума заверяли потенциальных подрядчиков, что исследования в области химического и биологического оружия осуществляются, мол, исключительно «в целях обороны». И, конечно, умалчивали о том, как еще в августе 1960 года специальная группа Совета национальной безопасности США приняла решение о покушении на Патриса Лумумбу, а через две недели из пентагоновских бактериологических лабораторий Форт–Детрик переправили в Леопольдвиль тамошнему резиденту ЦРУ Хэджмену подобранный для этой цели биологический препарат. С указанием, что убийство африканского политического деятеля необходимо исключительно «в целях обороны». Руководил, кстати, этой операцией выходец из Принстонского университета директор ЦРУ Аллен Даллес. Но препарат не понадобился. Лумумба был зверски убит.
Однако какие там «цели обороны», если в том же внутриведомственном ^меморандуме черным по белому написано: «Военно–воздушные силы США нуждаются в таких исследованиях, которые предоставят фундаментальную информацию о механизме биологического влияния химических отравляющих веществ и их взаимодействия с людьми и военной техникой». Об опытах над людьми, проводимых в прошлом Пентагоном и ЦРУ, хорошо известно — они зафиксированы в документах одной из сенатских комиссий. Трудно представить себе, чтобы о них не знали и в аппарате президента Рейгана. Скорее всего составителям речей хозяина Белого дома неизвестно о внутриведомственном меморандуме Принстонского университета, но очень сомнительно, что он сам ничего не ведал о делах подчиненного ему военного ведомства.
Есть и другие, не менее достоверные факты. Так, например, если поехать по шоссе, змейкой извивающемуся у подножия пенсильванских гор Аллегейни, то неподалеку от городка Сальцбург можно увидеть высоченный забор из колючей проволоки. За ним, в зарослях деревьев, прячутся разбросанные по холмам семьдесят металлических ангаров, охраняемых вооруженными полицейскими. Территория эта принадлежит химической корпорации «Бриз», в ангарах размещены федеральные лаборатории, здесь же находится испытательный полигон.
Любопытно, какими же продуктами славится на рынке эта фирма? По указанному в справочнике телефону любезная дама соединила меня с вице–президентом Гарри Уэллсом. Тот без утайки рассказал, что в лабораториях производится пиротехника, слезоточивый газ, полицейское снаряжение, пуленепробиваемые жилеты, детекторы и другое. Поинтересовался у мистера Уэллса, насколько верны данные о том, что в его лабораториях создается по заказам Пентагона химико–бактериологическое оружие, которое идет прямо афганским контрреволюционерам и «заинтересованным клиентам» в Юго–Восточной Азии. На столь щекотливую тему он разговаривать не стал и бросил трубку.
Словоохотлив мистер Уэллс и даже болтлив не в меру только с теми, кому доверяет. Приведу лишь некоторые из его сентенций, которые он в порыве откровения поведал американскому репортеру: «Если где–то в мире происходит заваруха, я ее чую по запаху и немедленно направляю туда своего представителя по сбыту для зондирования новых возможностей. В моем бизнесе это очень важно, ибо предвижу повторение того, что у нас было в 60–е годы. Люди, наверное, не станут умирать от голода, но уже сейчас во многих городах безработица достигла двадцати процентов, а это, я вам скажу, чертовски неприятная штука — могут вспыхнуть волнения. На поставках слезоточивого газа, например, мы стали получать неплохую прибыль. Кроме того, наша фирма обучает владению химическими средствами полицию, частных детективов, военных и сотрудников разведки…»
Уместно упомянуть, что фирма мистера Уэллса — одна из ведущих химических корпораций в списке пентагоновских подрядчиков, более трети своей смертоносной продукции поставляющая зарубежным клиентам. У этого бизнесмена подробный список такой клиентуры вряд ли хранится, но, даже если и хранится, огласить его он безусловно не дерзнет. Так же как никогда в Вашингтоне не смогут предоставить никаких надежных свидетельств применения химического оружия в Юго–Восточной Азии, произведенного, по заверению госдепартамента, Советским Союзом. «Обман у них — в особом почете, — прямо указывал советский представитель с трибуны ООН на государственных деятелей Запада, которые прибегали к иезуитским средствам для подстегивания истерии вокруг мнимой «советской угрозы». — Обманывают один другого, обманывают народ, обманывают своих и чужих. Пускают в ход выдумку, а на другой день на нее же сами и ссылаются».
В пентагоновском арсенале химических средств войны, как подтверждали американские исследователи, хранится около 3 миллионов снарядов, несколько тысяч авиабомб и сотни наземных мин. Значительная часть их начинена нервнопаралитическими отравляющими веществами и сильнодействующими токсическими средствами. Триста тысяч тонн смертоносного газа готовы использовать только сухопутные силы армии США.