Орел - Москва, ФЗУ - ТРАМ

Орел - Москва, ФЗУ - ТРАМ

Мы жили в Орле. У моего отца и деда было свое небольшое производство - они шили из сукна фуражки и шинели, и на орловском базаре у них была своя лавка. Отец и дед часто наезжали в Москву за сукнами, и потом они валиками стояли у нас дома: хорошо помню этот специфический, приятный запах, который всегда чувствовался, когда заходишь домой с улицы. Отец был старшим в семье, и должен был наследовать фирму, в связи с чем его не отправили учиться. Остальные мои дяди и тети, напротив, стали инженерами, бухгалтерами - все выбились в люди, и все жили в Москве.

Когда кончился НЭП, в Москву к жившему там деду уехал отец. Ни о каком частном деле, речь, понятно, уже не шла - он уже работал в Люблино в каком-то ларьке, занимался, кажется, продуктами. В какой-то момент - мне тогда было 15 - было принято решение послать меня к нему. И я приехал. Москва меня потрясла совершенно: гудки, люди, вывески; шел еще снежок такой красивый. Первое, что случилось по моему приезду, - деда обчистили. Сразу у вокзала мы сели в трамвай, а у него была длинная, на все петли застегнутая бобровая шуба. Ему незаметно разрезали карман, умыкнули оттуда портмоне с довольно чувствительной суммой денег. Помню, он тогда сказал: «Сколько по Москве езжу, ни разу ничего подобного. Ты приехал - и вот на тебе». Я был очень этим впечатлен, сразу понял, что в Москве есть специалисты…

Мы поселились в Малом Могильцевском переулке. Я записался в школу-семилетку: учиться в Москве мне, провинциальному хлопцу, было трудно: то ли в Орле хорошо учили, а в Москве тяп-ляп, то ли наоборот; сказывалось и то, что мне, как новенькому, было сложно встроиться в коллектив, драки были до юшки… Антисемитизм я исключаю - у меня была вполне кацапистая внешность, курносость, орловский акающий выговор. Просто не любили новичка, и все.

После семилетки у меня как-то не хватило запала дотянуть до десяти классов, и я пошел в ФЗУ, учиться на слесаря-сборщика. Платили зарплату: на эти деньги можно было купить полкило сытных соевых батончиков. Не тех коричневатых, с какао, а белых, - они были, во-первых, дешевле, во-вторых, сытнее. Съел один - и, считай, пообедал; меня это устраивало. Помню, была такая кампания - военизация комсомола. В нашем случае это выражалось в том, что в один из первомаев, в 1931 году, мы проехали на серых кобылах по Красной площади, в промежутке между военным парадом и гражданской демонстрацией. Нас хвалили, говорили: о, вы видели самого Сталина. Я Сталина не видел: я был правый, должен был держать дистанцию, а по мне равнялся ряд. У меня была отличная шинель, буденовка. Вылезая из трамвая, я зацепился полой за площадку, и кто-то наступил на нее. Сукно разошлось - не по шву, а по ткани. Шинель потом заштопали - но, сами понимаете, штопанная шинель для молодого пацана это уже совсем не то…

Я читал много о тогдашней Москве разного: про грязь, про шпану и так далее. Я помню ее другой. Помню, что был какой-то антагонизм между районами - полянские против пречистенских, пресненские против мещанских, что-то такое. Так что, направляясь с Пречистенки в школу на Полянку или провожая девочку Танечку с катка в нынешнем парке Горького на Зацепу, можно было схлопотать. Не знаю, как там потом было, а в мои годы ничем существеннее разбитого носа это все не грозило. В моем-то случае это я нарушил конвенцию - однажды, отмахиваясь от кого-то из зацепских, я съездил одетым на руку коньком кому-то по морде. От меня немедленно отстали, но было темно - и я потом мучился, а не изуродовал ли я человека.

Слесарь я был говенный. Чтобы быть хорошим слесарем, надо было хорошенько попадать молотком по зубилу, а не по пальцу. В общем, в какой-то прекрасный момент я оказался в студии ТРАМ (это, собственно, нынешний Ленком), куда через два года после моего прихода перешла знаменитая вторая студия МХАТа. Там мне все было интересно и в новинку, однако все-таки это была студия для рабочей молодежи, и нами там мало занимались - ну, или мне так казалось. А я, в общем, был уже вполне уверен, что ничем кроме этого я в жизни заниматься не должен, - так что искал себе место посерьезнее. Из ТРАМа я перешел в довольно скромный Московский Современный театр. Им руководил знаменитый Осип Басов.