Орел на кактусе (Мексика)
Орел на кактусе (Мексика)
"Такой земли я не видал и не думал, что такие земли бывают". Этими словами когда-то выразил свои первые впечатления о Мексике Владимир Маяковский. Из окна вагона он увидел причудливые контуры кактусов на пыльных холмах, розовевших в свете зари.
Мексика, какой заочно представляешь ее себе, действительно существует. Глубокие каньоны, над которыми парят орлы. В прозрачном воздухе прорисовывается каждая складка, каждый выступ безжизненных, безлюдных гор. Лишь изредка из-за гребня холма покажется фигура всадника. Типичный ландшафт для съемки ковбойских фильмов со стрельбой и погонями!
Ни дерева, ни кустика - только кактусы, поражающие разнообразием и неожиданностью своих форм. Да, не случайно на мексиканском гербе изображен орел, который сидит на кактусе и держит в клюве змею.
Привычный образ страны оказался верным, но не исчерпывающим. Лично меня Мексика, пожалуй, больше всего поразила именно тем, что открылась неожиданно многоликой. Сначала мне довелось увидеть совсем другое ее лицо: зеленое неистовство сельвы - низкорослых тропических лесов.
Эти буйные, непроходимые заросли, словно толстой звериной шкурой, покрывают полуостров Юкатан. Среди них прячутся древние городища народа майя. Их уступчатые пирамиды и каменные храмы с изображениями пернатого змея как бы прорастают сквозь зеленую толщу сельвы.
Железная дорога Чиуауа - Пасифико, идущая по северным штатам, открывает еще одно лицо Мексики. Поезд целый день мчится среди лесистых гор и пенящихся рек.
Кое-где скальные породы выходят на поверхность гранитными кручами, похожими то на храмы ацтеков или майя, то на крепости, возведенные конкистадорами. А золотящиеся рядом стволы сосен напоминают о том, что Мексика в значительной своей части - это лесная страна.
И опять безжизненно серые, будто сложенные из первозданного праха холмы. Самый большой и самый засушливый штат Чиуауа имеет самую протяженную границу с Соединенными Штатами. Оттуда, из-за реки Рио-Гранде, если верить голливудским лентам, бегут из США грабители банков с мешками похищенных долларов.
В действительности же пограничную реку куда чаще тайком пересекают "брасерос" - мексиканские бедняки, вынужденные искать заработка в США.
Когда говорят о проблеме "Север - Юг", имея в виду отношения между индустриальными капиталистическими державами и развивающимися странами, такой географический водораздел во многом условен. Но вот в том, что касается США и Мексики, термин "Север - Юг" действительно точен
"Бедная Мексика - она так далека от бога и так близка к Соединенным Штатам!" Эта крылатая фраза часто звучит к югу от пограничной реки Рио-Гранде. Северный сосед всегда был для страны самой непосредственной угрозой.
В Мехико - городе, который по численности населения далеко превзошел Лондон, Нью-Йорк и Токио, много памятников, помогающих понять, как относится ныне народ к событиям своей истории.
На фасаде президентского дворца висит колокол из селения Долорес. Его удары в ночь на 16 сентября 1810 года возвестили о начале борьбы против трехвекового колониального ига Испании. В этот день принято было возлагать венки к Колонне независимости на главной магистрали столицы.
Но не так давно народной святыней, местом церемоний в день национального праздника было решено считать другой монумент - памятник шести мексиканским кадетам. Юные герои погибли в неравной схватке, защищая замок Чепультепек во время американской интервенции 1846 - 1848 годов. Идея независимости связывается теперь именно с этим событием.
Мексика вступила в 80-е годы как страна с семидесятимиллионным населением. По числу жителей она лишь втрое уступает Соединенным Штатам. Но ее возросшая способность противостоять козням северного соседа объясняется не только этим.
Мексика выдвинулась на четвертое место в мире по добыче нефти, уступая теперь лишь Советскому Союзу, Соединенным Штатам и Саудовской Аравии. Еще в середине 70-х годов она занимала среди нефтедобывающих государств пятнадцатое место. И вот к началу нынешнего десятилетия разведанные запасы мексиканской нефти увеличились в десять раз, а добыча - втрое, превысив 120 миллионов тонн в год.
Мексиканская нефть стала основой государственного сектора экономики. В столице об этом напоминает каменный столб с барельефами нефтяников, рядом с которым бьет многоярусный фонтан. Монумент установлен в честь декрета о национализации нефтяной промышленности, который президент Ласаро Карденас подписал еще 18 марта 1938 года. Это был смелый вызов Вашингтону и Лондону: американский концерн "Стандарт ойл" и англо-голландский "Ройял датч-Шелл" лишились возможности быть безраздельными хозяевами мексиканских месторождений.
Однако в полной мере значение декрета о национализации сказалось лишь теперь, когда большая нефть Мексики стала реальностью. Отечественная нефтяная промышленность смогла уверенно встать на ноги. Государственная компания "Пемекс" занимается не только разведкой и добычей нефти, но также ее транспортировкой и переработкой. Она прокладывает нефтепроводы, имеет танкерный флот, располагает нефтеперегонными заводами, парком бензовозов и сетью автозаправочных станций. Ежегодно четверть всех доходов от нефти отчисляется для финансирования компании "Пемекс", а остальная сумма поступает в государственный бюджет.
"Нефть для нашей страны - это великий шанс; но это - и великий риск", говорят мексиканцы. Что же омрачает их оптимизм? Опять-таки тень северного соседа. Вашингтон считает нефтяные месторождения Мексики своим стратегическим резервом, пытается диктовать ей, какими темпами эту нефть добывать, куда и по каким ценам экспортировать.
Как только полуостров Юкатан раскрыл людям богатства своих недр, Вашингтон взял курс на то, чтобы увеличить зависимость Мексики от США путем односторонней ориентации ее нефтяного экспорта на американский рынок. После утраты былых позиций в Иране Соединенные Штаты стали домогаться доступа к мексиканской нефти, чтобы за счет ее сократить закупки на Ближнем Востоке.
Мексиканское правительство еще в середине 70-х годов сформулировало принципы, предназначенные не допустить чрезмерной зависимости от экспорта нефти в США. Было решено, во-первых, продавать за рубеж не больше нефти, чем ее потребляется внутри страны, а во-вторых, установить, что ни один покупатель не может претендовать больше, чем на половину всего экспорта.
Надежная основа государственного сектора, рычаг для модернизации других отраслей промышленности, залог того, что страна обретет наконец подлинную экономическую независимость, - так привыкли мексиканцы характеризовать роль отечественной нефтяной промышленности. Благодаря экспорту нефти мексиканская экономика в течение четырех лет (1978 - 1981) действительно развивалась бурными темпами: ее реальный рост составлял 8 процентов в год.
Это позволило Мексике опередить по своему промышленному потенциалу все страны Латинской Америки, кроме Бразилии, все страны Африки, кроме ЮАР, все несоциалистические страны Азии, кроме Японии.
Полагая, что выручка от продажи "черного золота" будет расти и впредь, правительство приступило к осуществлению широких планов индустриализации. Было, в частности, намечено расширить к 1990 году производственные мощности по переработке нефти с 9 до 23 миллионов тонн; модернизировать черную металлургию, чтобы за этот же срок поднять выплавку стали с 7 до 24 миллионов тонн; а также начать создание новых индустриально-портовых комплексов: двух - у Мексиканского залива и двух - на Тихоокеанском побережье, чтобы рассредоточить производственный потенциал страны.
Все эти программы требовали огромных закупок иностранной техники и технологии. Компания "Пемекс" стала, к примеру, одним из крупнейших импортеров оборудования по своему профилю. И уж тут американские нефтяные концерны постарались отыграться за то, что не смогли нажиться на богатствах полуострова Юкатан более непосредственным способом.
Мексике пришлось занимать деньги у иностранных банков. А потом просить новых займов, чтобы выплачивать проценты по старым. Долги росли, как снежный ком. И оставалось лишь уповать, что нефть будет и впредь расти в цене. Но случилось иначе.
После четырех лет бурного роста спрос на нефть стал падать. Пришлось приостанавливать или сокращать начатые экономические и социальные программы. И тут правительство оказалось как бы жертвой собственных успехов. Нелегко свертывать строительство заводов, дорог, школ, если почти половина трудоспособного населения Мексики не имеет постоянной работы.
Еще болезненнее урезать правительственные субсидии, составляющие пятую часть расходов мексиканского бюджета. Американцы, приезжающие на субботу и воскресенье из Калифорнии и Техаса, не гнушаются закупать в Мексике недельный запас хлеба, залить лишнюю канистру бензина. Цены на товары первой необходимости, плата за коммунальные услуги удерживались на стабильном уровне благодаря правительственным субсидиям, отмена которых особенно ощутима для нуждающихся семей.
Чем же объяснить произошедшие перемены? Как и почему огромное богатство, подаренное природой, стало оборачиваться долговой кабалой?
Пример Мексики свидетельствует, что экономика развивающейся страны остается весьма уязвимой извне, даже когда иностранный капитал вроде бы лишен права безраздельно хозяйничать в ней. Мексиканский нефтяной бум совпал с очередным спадом в мировой капиталистической экономике.
Последствия этого спада, а также антикризисных мер, принятых ведущими западными державами, нанесли Мексике двойной удар. Во-первых, из-за падения спроса на топливо перестали расти и даже снизились цены на нефть. А во-вторых, почти одновременно с этим резко повысились банковские учетные ставки, возросли проценты по займам.
Мексика планировала ежегодно получать от продажи нефти примерно по 20 миллиардов долларов, а выручает лишь по 13 - 14 миллиардов. Снижение доходов от главной статьи экспорта заставило мексиканское правительство брать новые и новые займы. Но чем больше денег требовалось казне, тем дороже они становились, тем выше становились ставки банковского кредита.
К сочетанию этих двух неблагоприятных факторов добавился третий. Из-за различных темпов инфляции в Мексике и США песо обесцениваются быстрее, чем доллары. Это создавало почву для валютных спекуляций. Внедрившиеся в Мексике транснациональные корпорации, а также местные промышленники и банкиры принялись обращать свои прибыли в доллары и перечислять их за границу.
Нынешние трудности мексиканской экономики весьма типичны для развивающихся стран Азии, Африки, Латинской Америки. Их внешняя задолженность продолжает стремительно расти. Выплата одних лишь процентов по этому гигантскому долгу почти целиком поглощает доходы развивающихся стран от экспорта.
Пример Мексики, где нефтяное богатство, сначала двинув страну вперед, затем обернулось бременем долгов, наглядно показывает, сколь живучи скрытые формы эксплуатации и грабежа, унаследованные империализмом от колониальных времен, сколь необходим новый международный экономический порядок.
Самые большие долги в Латинской Америке имеют ныне Бразилия, Мексика, Аргентина, Венесуэла. Как видно, наиболее крупными должниками международного финансового капитала становятся страны отнюдь не самые бедные, а наоборот, щедро наделенные природными ресурсами. Парадокс? Нет, скорее закономерность. Империалисты предпочитают грабить тех, у кого есть что взять.
Мексика в этом смысле находится в особенно уязвимом положении. Общая граница с Соединенными Штатами протяженностью в 3000 километров сделала ее излюбленным объектом экспансии со стороны северного соседа. Мексиканская экономика находится в глубокой структурной зависимости от американского капитала. И нефтяной бум не смог положить ей конец.
С начала 80-х годов Мексика стала третьим после Канады и Японии торговым партнером США. В Вашингтоне это приветствуют как показатель "особых отношений". Мексиканцы же видят в торговле с северным соседом отношения всадника и лошади. Ведь американцы продают свое оборудование и технологию по монопольным ценам, а сырьевые товары скупают по заниженным.
США все еще в состоянии злоупотреблять своим положением крупнейшего покупателя мексиканских нефти, газа, сельскохозяйственных продуктов; основного источника капиталов для модернизации мексиканской экономики; наконец, своеобразной ролью резервуара для мексиканской рабочей силы, которая не может найти себе применения на родине. То один, то другой из этих рычагов попеременно используется для нажима.
Одним из средств шантажа, к которым любит прибегать северный сосед, остается и проблема "брасе-рое". Безработица вынуждает миллионы мексиканцев нелегально пересекать границу и искать заработка в США. Именно нелегальное, а стало быть, бесправное положение мексиканских батраков делает их особенно удобным объектом для нещадной эксплуатации. Тем не менее Вашингтон то и дело грозит закрыть границу. Тогда, мол, в Мексике резко возрастет число безработных, множество семей лишится денежных переводов из США.
Мексиканское правительство настаивает, чтобы "брасерос" получили какой-то законный статус. Тогда на них распространялись бы трудовое законодательство, система социального страхования. Но Соединенные Штаты блокируют эти просьбы.
Они хотят связать проблему "брасерос" с идеей "североамериканского общего рынка". Пусть, мол, Мексика согласится быть членом такого объединения наряду с США и Канадой. Тогда вопрос о беспрепятственном перемещении рабочей силы решится сам собой. Но мексиканцы понимают: пойти на это значило бы отдать родину на съедение монополистическим акулам.
У Мексики сейчас больше возможностей для того, чтобы сопротивляться американскому диктату, проводить независимый курс и в экономических и в политических отношениях с другими государствами. И курс этот во многом противоречит империалистическим вожделениям США в западном полушарии.
Именно история взаимоотношений с северным соседом, многочисленные военные интервенции США в Латинской Америке утвердили в качестве основы мексиканской внешней политики приверженность принципам невмешательства и самоопределения. И это предопределяет ее позицию по многим региональным и глобальным проблемам.
Мексика была первой страной западного полушария, которая еще в 1924 году признала Советскую Россию и установила с ней дипломатические отношения. В предвоенный период она оказывала активную поддержку республиканской Испании.
В 60-х годах она была единственной страной Латинской Америки, которая отказалась разорвать дипломатические отношения с Кубой и участвовать в санкциях против нее.
Мексика одной из первых признала сандинистское правительство в Никарагуа и предупредила Вашингтон, что какая-либо военная акция против этой страны была бы "величайшей исторической ошибкой".
Активный поборник нового международного экономического порядка, Мексика все чаще становится выразителем интересов других стран Латинской Америки. И это помогает ей противодействовать американскому диктату. В условиях, когда администрация Рейгана задалась целью восстановить главенствующую роль США в западном полушарии, когда Вашингтон развернул истерическую кампанию угроз в адрес Кубы, Никарагуа, патриотов Сальвадора, независимая внешняя политика Мексики служит существенной помехой для гегемонистских устремлений США.
Да, Мексика не просто одна из трех десятков латиноамериканских государств. Будучи уже по своему географическому положению барьером между Соединенными Штатами и Латинской Америкой, заняв наряду с Бразилией ведущее место в регионе по своему экономическому потенциалу, Мексика становится важным действующим лицом на мировой арене.
...Начинаясь недалеко от Памятника юным героям, главная магистраль мексиканской столицы заканчивается Площадью трех культур. Тут соседствуют друг с другом основания ацтекских пирамид, сложенный из их обломков католический собор и высотное здание министерства иностранных дел. Когда-то здесь, на торжище Тлателолко, сошлись в последней битве конкистадоры Кортеса и воины ацтекского вождя Куате-мока. "Это не было ни победой, ни поражением. Это было рождение в муках новой нации - мексиканского народа" - гласит надпись на мемориальной доске.
Камни Тлателолко, как и других исторических памятников страны, хранят образ пернатого змея. Древние обитатели Мексики считали это священное существо символом того, что человек должен стремиться ввысь, к совершенству и свободе, что рожденный ползать может обрести способность летать. В этой легенде видится образ народа, который вынес трехвековое колониальное иго, изведал интервенции из-за Рио-Гранде и теперь, наконец, расправляет крылья.