Осень протеста: Выборы Координационного Совета оппозиции

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Осень протеста: Выборы Координационного Совета оппозиции

Идея избрать КС оппозиции впервые появилась в июне, когда инициатива в организации и проведении протестной кампании вернулась в Оргкомитет. Ситуация была специфическая. Майские и июньские оккупаи показали, что активистское сообщество сильно не доверяет вождям зимних протестов. Причем, если Навальный и Удальцов все-таки пользовались авторитетом лидеров, то остальных членов Оргкомитета никто в таком качестве не воспринимал.

Вместе с тем после силового подавления активистских лагерей в Москве никаких координационных структур, помимо Оргкомитета, у протестного движения не осталось. В этих условиях он вновь выдвинулся на первый план. Но одновременно столкнулся с «кризисом легитимности». Осознано это было не сразу. Так, Сергей Удальцов рассказывал, что еще в мае он обсуждал идею создания координирующего органа с Алексеем Навальным. Дело было в автозаке, по дороге из изолятора временного содержания, в котором они оба содержались с 9 мая, в Следственный комитет.

Саму идею подбросил Илья Пономарев, который, пользуясь привилегиями депутата, посетил арестованных в изоляторе и предложил свой план создания демократической «хунты». По плану Пономарева никаких выборов не требовалось. Надо было лишь провозгласить со сцены следующего массового митинга создание узкого штаба, берущего на себя координацию борьбы с режимом. Включить в него предполагалось 7–9 наиболее медийных лидеров движения: Навального, Удальцова, самого Пономарева, возможно Чирикову, Шейна, Немцова, Алену Попову.

И Навальному, и Удальцову план Пономарева показался неприемлемым (так же, как и многим из тех, с кем он им делился). Они обсудили возможность более «демократичного» формирования аналогичной структуры. Но пришли к выводу, что на данном этапе оно невозможно: слишком велик риск раскола в демократическом движении, да и есть все основания сомневаться в возможности привлечь достаточное количество избирателей.

В то же время делались попытки включить в Оргкомитет представителей Ассамблеи и вообще лагеря «ОккупайАбай». Но здесь были очевидные трудности: Ассамблея и тем более весь лагерь никого на это не уполномочивали. Однако Изабель Магкоева, Александр Иванов и некоторые другие активисты «Оккупая» в июне-июле стали посещать заседания Оргкомитета. Они потребовали предоставить слово Изабель Магкоевой как представителю активистского лагеря на июньском митинге. Однако им было отказано: «Да кто вы такие?»[168]. Тем не менее, 12 июня от имени «ОккупайАбая» выступила либеральная активистка Алиса Образцова (которая могла выступать представителем лагеря в меньшей степени, чем активисты, создавшие Ассамблею). Левые увидели в этом результат политических интриг, направленных против них.

Напряжение между активистскими сообществами росло прямо пропорционально числу претензий к Оргкомитету. Активисты раз за разом ставили его членам тот же самый вопрос: «Да кто вы такие?». Именно в этот момент, накануне «Марша миллионов» 12 июня, тема выборов координационного центра протестного движения вновь попадает в центр внимания лидеров оппозиции. Она мельком упоминается в «Манифесте свободной России», на принятии которого настояло либеральное большинство Оргкомитета: «Ответственность за подготовку и проведение протестных акций возьмет на себя Координационный совет, состоящий из представителей различных политических сил и гражданского общества и избираемый по прозрачной процедуре, путем открытого голосования» [169] А со второй половины июня начинается более конкретное обсуждение этого сюжета.

Алексей Навальный и Борис Немцов выступили активными сторонниками этого проекта. С ними были согласны большинство членов Оргкомитета, который остро нуждался в легитимации. Эта идея была предложена целой группой влиятельных политиков в уже вполне зрелом и «консенсусном» виде в конце июня.

Предполагалось организовать выборы в интернете на базе созданной екатеринбургским депутатом и либеральным политиком Леонидом Волковым площадке «Демократия-2». Алексей Навальный, тесно связанный с Волковым на личном и политическом уровнях, гарантировал, что с точки зрения защиты от прямых фальсификаций и хакерских атак эта система близка к совершенству. Предполагалось сначала на протяжении 2–3 месяцев вести кампанию по регистрации избирателей из числа активистов протестного движения. А уже после этого следовало провести процедуру выдвижения кандидатов в Координационный совет оппозиции (это рабочее название впоследствии прочно закрепилось). Возникла также идея финансировать проведение выборов за счет взносов кандидатов.

Это проект вызвал серьезные возражения со стороны левых активистов, а также Владимира Рыжкова, который заявил, что подобные выборы могут расколоть сложившуюся протестную коалицию. От имени левых Алексей Сахнин выдвинул два тезиса. Во-первых, выборы должны проводиться не столько в интернете, сколько на улице, прямо на одном из протестных митингов. Иначе получившийся орган будет выступать представительством политизированной части блогеров и пользователей социальных сетей, а не активистов протестного движения, реально принимавших участие в уличных кампаниях. Ведь, несмотря на большие пересечения между этими множествами, они далеко не тождественны. Во-вторых, по мнению левых, выборы должны проводиться по модели «партийных списков», когда избиратели голосовали бы за близкие им ценности или концепции развития протестного движения, а не просто за громкие имена, раскрученные зачастую подконтрольными режиму СМИ.

Эти предложения вызвали очень острые разногласия. Идею офф-лайнового голосования не поддержал Илья Пономарев. По его мнению, это отсекло бы от оппозиции пассивную, но дружественную и очень широкую интернет-аудиторию. К его мнению присоединились Алексей Навальный и Борис Немцов. С другой стороны, левых поддержали некоторые активисты «Солидарности», такие как Михаил Шнейдер и Денис Билунов. А вот идея партийных списков была встречена в штыки почти всеми участниками Оргкомитета. Внутри левой фракции тоже были разногласия. Одни (Алексей Сахнин) считали необходимым жестко настаивать на выполнении своих требований, вплоть до отказа от участия в выборах, в случае их неприятия, другие (Сергей Удальцов, Леонид Развозжаев) считали возможным пойти на уступки либеральному большинству по вопросам о технологии выборов.

В результате прошел первоначальный вариант проекта организации выборов с некоторыми поправками. Так, основной упор делался на выборах в интернете, но предполагалось создать возможность для офф-лайновой регистрации избирателей и голосования. Далее, между членами Оргкомитета была достигнута договоренность, что выборы будут осуществляться по 4 куриям: общегражданской (где баллотироваться смогут все желающие), а также по трем идеологическим — левой, либеральной и националистической. Таким образом, предполагалось в некоторой степени компенсировать активистским сообществам неравные условия конкуренции с медийными звездами. Всего в будущий орган предполагалось избрать 45 человек. Из них 30 — по общегражданскому списку и по 5 — по трем идеологическим куриям. Курии были уполномочены самостоятельно определять принадлежность того или иного кандидата к их идеологическому спектру. Был создан Центральный выборный комитет во главе с Леонидом Волковым, который должен был обеспечить процедуру голосования и регистрации избирателей. В его состав вошли представители каждой из идеологических курий, специалисты из ассоциации «Голос» и от «Гражданина Наблюдателя», а также ряд экспертов, таких как Ольга Фейгина, Антон Носик и Максим Осовский[170].

В июле, августе и сентябре реальная организационная работа над подготовкой выборов в КС оппозиции сосредоточилась в руках Центрального Выборного Комитета (ЦВК) во главе с Леонидом Волковым. Был создан сайт этого органа, началась регистрация кандидатов и избирателей. Публичные лидеры много сил отдавали пропаганде идеи выборов легитимного штаба протестного движения. В частности, об этом много говорили с трибуны митинга 15 сентября.

В какой-то момент у идеологических курий возникли сложности с регистрацией кандидатов. Поскольку существовал денежный фильтр — каждый желающий должен был заплатить от 5 (в случае курий) до 10 тысяч рублей, а ЦБК принял решение, что список кандидатов курий не может включать менее 10 претендентов (чтобы был конкурс), был потенциальный риск, что необходимого числа желающих не наберется, особенно после отказа от участия в этих выборах многих представителей левых организаций. Поэтому курии сквозь пальцы смотрели на тех, кто желал выставить свою кандидатуру.

Отношение к этим выборам в политизированных сообществах было крайне неоднозначным. И среди левых, и среди националистов было немало тех, кто считал участие в этих выборах ошибкой и призывал к бойкоту. Одни опасались, что процедура выборов окажется недостаточно прозрачной, другие говорили о том, что эти выборы станут бенефисом для медийных звезд, а у реальных, но не достаточно известных активистов практически не будет шансов на победу. Третьи вообще считали ошибкой вступать в формальную коалицию с либеральными политиками. Проект выборов критиковали даже некоторые либералы.

8 сентября в Москве состоялся второй Форум Левых Сил (коалиция левых организаций, созданная в январе 2012 г.). Одним из важнейших вопросов, который обсуждался на его пленарном заседании, стало отношение левых организаций к приближавшимся выборам в КС оппозиции. Выяснилось, что сторонников участия в них среди левых меньше, чем противников. Хотя Сергей Удальцов, Илья Будрайтскис, а также другие видные активисты и лидеры левых призывали принять участие в выборах, чтобы не оказаться в стороне от массового движения, большинство активистов которого, по словам сторонников участия в выборах, продолжают верить в необходимость «честных выборов». Но большинство выступивших с трибуны ораторов высказались против такого шага. Среди них были Борис Кагарлицкий, Эдуард Лимонов, Александр Шубин, Сергей Биец и другие. Даже внутри Левого фронта и Российского социалистического движения (организаций, которые наиболее глубоко участвовали в общегражданском движении) не было единства по этому вопросу. Часть активистов этих организаций выступали за немедленный разрыв с «идейными противниками» (либералами и националистами) и за линию политической конфронтации с ними.

В итоговой резолюции Форума отмечалось, что «Пока протест не имеет единого проекта будущего и не носит организованного характера. Более того, многие лидеры либерального и националистического толка либо ограничивают свои претензии к власти требованиями косметических изменений, либо предлагают совершенно неприемлемые модели общественного развития вроде усиления диктатуры капитала или построения этнически однородного государства». Признавая «возможными отдельные выступления против этой опасности с представителями буржуазных организаций, стоящих на общедемократических позициях и готовых к сопротивлению», Форум, тем не менее, констатировал, что «сложившийся тактический союз с самыми разными политическими силами не может быть долговременным». Собравшиеся решили продолжить «участие в общедемократических акциях протеста, при этом добиваться, чтобы на этих акциях левые идеи становились доминирующими».

По вопросу о выборах в Координационный совет оппозиции Форум левых сил принял компромиссное решение. В нем говорилось, что «Либерально-популистские лидеры формируют авторитарную модель оппозиции, систематически отвергают попытки установить действительно демократический контроль над ними со стороны актива массового движения» и что предстоящие выборы в КС будут фиксацией такого антидемократического контроля за массовым движением, поскольку «были приняты популистские правила выборов, при которых голосование происходит не по спискам организаций с явно выраженной программой, а за отдельных лиц». «При таком голосовании явное преимущество получают персоны, раскрученные средствами массовой информации, начиная с тех времен, когда нынешние оппозиционеры были частью Системы, против которой мы сегодня боремся», — утверждалось в постановлении. На этом основании ФЛС рекомендовал участникам левых организаций бойкотировать эти выборы. При этом постановление допускало такое участие в выборах в частном порядке: «Если левые активисты будут избраны в КС, они будут нашими наблюдателями, но не представителями в этом органе» [171]

Решения Форума левых сил получили довольно большой резонанс и стали полной неожиданностью для других участников протестного движения. В других активистских средах таких громких демаршей против выборов КС сделано не было, хотя некоторые активисты и выступали в интернете с острой критикой этих выборов. Под сомнение амбиции организаторов выборов поставила видная активистка «Солидарности» Татьяна Черникова[172], «пустышкой» назвал саму концепцию проведения этих выборов Ирек Муртазин [173], а профессор Европейского университета Еригорий Колосов, симпатизирующий протестному движению, обвинил Леонида Волкова в тенденциозности и даже «чуровщине»[174].

Немало возмущенных было среди активистов разных взглядов. Особенной критике ЦВК, лично Леонида Волкова и вообще организаторов выборов, подвергали люди, возмущенные снятием («за несогласие с базовыми принципами протестного движения») с выборов нескольких зарегистрированных кандидатов (ультралиберала Бориса Стомахина и откровенного нациста Максима Марцинкевича). В интернете развернулась даже кампания за бойкот выборов в Координационный Совет оппозиции, в которой активно участвовали как активисты, симпатизирующие левым или националистическим взглядам, так и некоторые либералы[175]. Позднее свои кандидатуры с выборов сняли Олег Лурье и Илья Пономарев[176]. Они сделали это в знак протеста против тенденциозности организаторов выборов.

У большинства критиков была одна главная претензия. Они утверждали, что выборы в КС с самого начала готовятся как инструмент узурпации контроля за протестным движением со стороны Алексея Навального и его союзников. Причем, в рамках этой концепции, техническую подготовку сознательно поручили Леониду Волкову, который в то же самое время готовил учреждение «партии Навального» (она была создана в декабре под именем «Гражданский альянс»). Многие отмечали непрозрачность подготовленной Волковым технологии. Так, журналист и общественный деятель Олег Лурье писал: «Никто не может проконтролировать то, как происходит голосование, как считаются голоса, т. к. все происходит в электронном виде. Наблюдатели в принципе не могут ни за чем наблюдать. Решает все только тот, у кого имеется код программы, и он может проставить любые результаты, и это будет непроверяемо. Программа по выборам и их результатам находится в распоряжении председателя ЦБК Волкова, который назначен на эту должность Навальным и является его давним другом и политическим партнером, в том числе по „Народному Альянсу “ и другим проектам… Я призываю всех кандидатов, не состоящих в „списке Навального-Волкова“, также отказаться от участия в этом спектакле и не позориться. Не дайте авантюристам пройти по вашим головам к формальной легализации. Всеуже давно предопределено, решено и расписано. Голосуй — не голосуй, все равно получишь… Навального и его Комиссаров» [177]. Лурье также опубликовал «список Навального» из 30 человек, из которых 28 впоследствии прошли в состав КС оппозиции[178]. Действительно, на этих выборах использовалась технология, при которой проконтролировать волеизъявление граждан было практически невозможно.

Сам Леонид Волков не скрывал своих пристрастий в политике. Дело не ограничивалось его ролью фактического создателя «партии Навального». У председателя ЦВК были более широкие взгляды на пути развития оппозиционного движения. В своем интервью документалистам, снимавшим фильм «Срок», он излагал свое видение сложившейся в России общественно-политической ситуации:

«Есть адекватные люди из бизнеса, которые понимают, что им надо сохранять активы, передавать их по наследству… Безумные православные силовики составляют в российской элите все же меньшинство, а более или менее liberal mind бизнесмены и политики составляют, конечно, большинство. Раскол элит вдоль этой линии виден невооруженным взглядом. Его надо усиливать. Как?. Гипотетическая ситуация прихода к власти оппозиции для бизнеса является абсолютно непонятной и непрозрачной. Они реально боятся условно говоря Удальцова, условно говоря левых, условно говоря идеи русского бунта, бессмысленного и беспощадного, идеи все отнять и поделить, экспроприации, нарушения режима частной собственности и т. д. um. д… Для любого бизнеса, для крупного бизнеса, плохой сценарий лучше, чем неопределенный… От нас зависит вторая часть этого уравнения. Если мы покажем, что, грубо говоря, революционный сценарий тоже понятен, предсказуем, и он лучше, чем путинский сценарий, то мы тем самым сформулируем эту самую публичную оферту для либерально настроенной части крупного бизнеса, что спровоцирует раскол элит и ситуация закончится очень быстро дворцовым переворотом в стиле Павла I… Важнейшая часть всей этой истории — это выборы в Координационный совет оппозиции, которыми мы сейчас и занимаемся» [179]

Таким образом, глава Центральной выборной комиссии свою главную задачу видел в том, чтобы продемонстрировать крупному бизнесу и либерально настроенной части российской элиты способность умеренных и «договороспообных» сил не допустить победы «условно Удальцова» и «условно левых». Таким образом, политические оценки, данные выборам Форумом левых сил и другими критиками, в целом соответствовали действительности.

Внимание общественности накануне выборов в КС, назначенных на 21–22 октября, было привлечено еще к одному интересному явлению. Еще в августе Сергей Мавроди, создатель знаменитых финансовых пирамид «МММ», призвал участников его финансовой сети в массовом порядке участвовать в выборах КС оппозиции, чтобы «получить весь совет»[180]. Впоследствии он объяснил и свою мотивацию: «А сейчас мы им <властям> покажем, что мы полезны даже для них можем быть. Оппозицию развалим. Что нас можно — использовать. (Т. е. это они так думают. И пусть. А у нас свое мнение. На этот счет. Кто тут кого использует.: — )) Т. е. нас не гнобитъ, а наоборот — хранить и лелеять надо! Мы вообще для них находка!», — написал он на своем сайте[181].

Всю осень ЦВК и его председатель Леонид Волков боролись с угрозой вмешательства МММщиков. Зарегистрированные участники этой сети снимались с выборов, причем деньги им не возвращались. В результате своих кандидатов у Мавроди в общегражданском списке не осталось. Тогда он опубликовал список тех из числа зарегистрированных кандидатов, за кого он призывал проголосовать своих сторонников (а ведь многие люди напрямую зависели от создателя пирамиды в финансовом отношении!)[182]. Мавроди честно признался, что часть этого списка — это кандидаты, попросившие его о поддержке, а другие — «случайные. Просто кто мне понравился».

В списке были 30 человек из общегражданского списка, 3 человека из националистического и 5 из левого. В результаты голосования по либеральной курии Сергей Пентелеевич решил не вмешиваться: «Пофиг. Голосуйте, за кого хотите. Не могу выбрать! Один другого лучше» [183].

В итоге на выборах проголосовали чуть более 81000 избирателей. По признанию Леонида Волкова 22 % из них (18000) были идентифицированы в качестве участников пирамиды МММ (сам Мавроди утверждал, что эта цифра гораздо больше). ЦБК принял странное решение аннулировать половину голосов идентифицированных МММщиков — тех, чьи личные кабинеты были заблокированы Сергеем Мавроди (что интерпретировалось как «давление на избирателя») и кто в то же время проголосовал в точном соответствии с предложенным Мавроди списком[184].

В результате на итогах выборов в КС по общегражданскому списку участие МММщиков почти не сказалось. В топ-30 общегражданского списка оказался только один кандидат из списка МММ — Гельфанд, который, впрочем, вполне проходил в тридцатку и без учета адептов Мавроди. Другие 29 кандидатов от МММ расположились рядом друг с другом и заняли с 31 по 73 места.

Первое место занял, конечно, Алексей Навальный (без малого 44000 голосов). Более 30000 голосов получили Дмитрий Быков, Гарри Каспаров, Ксения Собчак, Илья Яшин, Михаил Гельфанд, Евгения Чирикова и актер Михаил Шац. Среди остальных преобладали либеральные политики и журналисты. Были среди них и Сергей Пархоменко, и Максим Кац, и даже малоизвестный активистам Александр Винокуров, совладелец телеканала «Дождь», на котором проходили дебаты кандидатов. Сергей Удальцов занял лишь 20-е место с 22,5 тысячами голосов[185].

Либеральная курия счастливо избежала вмешательства «великого комбинатора». Зато по националистической и левой куриям кандидаты, поддержанные Мавроди, прошли почти в полном составе. У националистов все три кандидата, рекомендованных Мавроди, прошли в КС. А в левой курии прошли четверо из 5.

Большинство из них (во всяком случае, с левыми) отличалось тем, что не были представителями каких бы то ни было активистских сообществ. Аким Палчаев, Екатерина Айтова и Александр Николаев, прошедшие в КС по левой курии, были практически неизвестны в левом движении. Про Айтову вскоре появилась даже информация, что она являлась одним из организаторов проправительственных молодежных лагерей на Селигере[186].

Получалось, что оказанная Мавроди «услуга» российской власти заключается ни больше ни меньше в том, чтобы отсечь реальных представителей левых организаций от координирующего центра протестного движения. И эта услуга была принята Центральным выборным комитетом и его председателем Леонидом Волковым, который видел свою задачу ровно в том же самом — в отсечении «условных левых» от оппозиции. Бойкот выборов со стороны многих организаций, входящих в Форум левых сил, стал дополнительным фактором, облегчившим эту задачу.

В остальном, вне зависимости от того, стали ли итоги голосования результатом того, что интернет-аудитория осталась гораздо менее радикальной, чем активистское ядро протестного движения, или на них сказались какие-то манипуляции (проверить итоги было фактическиневозможно), политический итог выборов в КС оказался однозначным. В руководство протестом оказались возвращены все те, кого отсеял майский подъем. Те, кто сознательно дистанцировался от уличной оппозиции после мартовских выборов Путина, — Собчак, Пархоменко, Кац и другие, — оказались теперь в звездной палате. Наоборот, левые силы, с которыми были связаны майские успехи, — радикализация и подъем движения - очутились вне Совета[187].

Разочарование итогами голосования захватило многих. Даже весьма далекие от левых симпатий люди, такие как представитель «Белой ленты» Алексей Блиндул, были разочарованы итогами выборов, проведенных Леонидом Волковым: «Я не собираюсь делать оценку Л. Волкову и его манипуляциям, но вывод у меня напрашивается один — обеспечивать выборный процесс впредь должны абсолютно независимые лица под тщательным контролем со стороны различных политических сил», — написал Блиндул в своем блоге на «Эхо Москвы»[188].

В интернете даже делались попытки создать «народный КС» в противовес созданному Волковым, не получившие, впрочем, большой поддержки[189]. Даже Денис Билунов, один из авторов самого проекта выборов КС оппозиции, сказал автору этих строк вечером после подведения итогов голосования: «Да, состав тяжелый…». А известный журналист Олег Кашин, также прошедший в состав Координационного совета, написал в своем Твиттере: «А нормальных парней и мужиков, которые и ассоциируются с протестом, и которые и должны были там оказаться, послали но...»[190]. Чуть позже он написал об итогах этих выборов большую статью под названием «Команда чьей-то мечты»:

«Эксперимент точно состоялся, но в глубине души участники понимают, что произошло что-то не то или не совсем то. Я, например, по итогам голосования набрал на тысячу голосов больше, чем Сергей Удальцов. Я, конечно, рад этому, но подозреваю, что соотношение проголосовавших за меня и за Удальцова никак не связано с реальным соотношением моего и его политического веса. Точно также я не уверен, что националист Бондарик, прошедший в КС, имеет больше сторонников среди националистов, чем не прошедший в КС Александр Белов-Поткин. И совсем сомнительна версия, согласно которой Ксения Собчак и ее команда мечты, оккупировавшая верхние строчки итоговой таблицы (Дмитрий Быков — второй после Навального), — это и есть те люди, которым больше всего доверяют граждане, „разделяющие ценности протестного движения “. В декабре прошлого года Ксения Собчак с ее „Я Ксения Собчак, мне есть что терять“ была освистана митингующими на проспекте Сахарова. Сегодня она по итогам голосования четвертая по популярности. Так ли это в действительности — а черт его знает, но документальных доказательств того, что это не так, видимо, просто не существует» [191].

Впрочем, многим активистам осенью 2012 г. было чем заняться и помимо выборов в КС оппозиции. В октябре резко активизировались репрессивные органы. 5 октября проправительственный телеканал НТВ продемонстрировал в своем эфире фильм «Анатомия протеста-2». В этом фильме были показаны отрывки якобы оперативной съемки встречи левых активистов Сергея Удальцова, Леонида Развозжаева и Константина Лебедева с человеком, которого диктор НТВ называл «грузинским политиком Гиви Таргамадзе». Авторы фильма обвиняли Удальцова и его товарищей в национальной измене, в том, что он на деньги грузинских спецслужб готовил массовые беспорядки в разных регионах России. На следующий день депутаты Госдумы от «Единой России» потребовали возбудить по материалам фильма уголовное дело. Долго упрашивать не пришлось.

Вскоре начались аресты. Следователи пришли с обыском и ордером на арест к Константину Лебедеву и Леониду Развозжаеву. Первый был арестован, второго не оказалось дома. Но через несколько дней Развозжаев был похищен неизвестными в Киеве прямо у офиса управления ООН по делам беженцев, куда он явился, чтобы просить статус политического беженца (и даже успел заполнить анкету). Через два дня он оказался в наручниках в Москве, где суд арестовал его на три месяца. Официально было объявлено, что Развозжаев явился «сам», в порыве охватившего его «раскаяния». Однако Леонид успел крикнуть журналистам, караулившим у здания суда, что его пытали сотрудники спецслужб, требовавшие от него подписать явку с повинной, в которой он оговаривал своих товарищей и многих других активистов, признавая, все выдвинутые против него обвинения. Когда к нему допустили адвокатов, Леонид от явки с повинной отказался, пояснив, что она получена под давлением. Сергею Удальцову также были предъявлены обвинения, но его оставили на свободе под подпиской о невыезде. Адвокаты назвали этот шаг попыткой внести раскол в активистскую среду и дискредитировать Удальцова. Вскоре было объявлено и о том, что Прокуратура начала проверку «Левого фронта» на экстремизм.

Таким образом, репрессивные органы, также как и Леонид Волков, видели своего главного противника в левом фланге гражданского протестного движения. Именно по ним и был нанесен удар.

Основные силы сторонников левых организаций, да и многих других гражданских активистов теперь шли на проведение новой кампании против политических репрессий. Они ходили на суды к фигурантам «Болотного дела» и дела по «Анатомии протеста». Каждый четверг проводились регулярные акции «ОккупайСК». 30 октября «Комитет 6 мая» и правозащитники провели на Пушкинской площади митинг солидарности с политзаключенными. В тот же день аналогичные акции прошли в 15 странах мира ив 20 регионах России. Кампания солидарности была организована левыми активистами из Российского социалистического движения, «Автономного действия» и «Левого фронта», а также Комитет 6 мая[192]. А вот Алексей Навальный не поддержал этой акции. Вместо этого он объявил о проведении некоего флешмоба за два дня до нее. Это лишь ослабило мобилизацию. В дальнейшем политик также уделял защите узников достаточно мало внимания, за что его упрекали многие гражданские активисты.

На националистическом фланге усилия оказались сосредоточены на проведении 4 ноября традиционного «русского марша». В Москве он впервые за многие годы прошел в центре города и собрал, по оценкам организаторов, около 10000 человек[193]. Это была успешная акция, но без очевидного триумфа: националистам и прежде удавалось собирать 4 ноября под свои знамена сопоставимое число активистов. Некоторая часть националистов участвовала также в кампаниях в поддержку политзаключенных, хотя многие из них и предпочитали держаться в ней особняком (защищая лишь арестованных националистов). Хотя, например, Илья Константинов (отец находившегося под арестом Даниила Константинова) выступал на митинге, организованном 30 ноября «Комитетом 6 мая» в Москве[194].

Однако борьба активистов, проходившая в столь драматических условиях, демонстрировала, что протестная волна все-таки идет на спад. Акции становились все менее многочисленными. Централизация гражданских инициатив и выборы в КС оппозиции привели не к новому подъему, а к заметному спаду движения. Во всяком случае, не замедлили его.

Падению активности способствовал и ритм работы, избранный Координационным советом, и ставшие вскоре известными разногласия среди его членов. После первого заседания этого долгожданного органа, прошедшего 27 октября, следующего ждать пришлось почти месяц — до 24 ноября.

Первый серьезный конфликт возник сразу, на первом заседании, посвященном, в основном, принятию регламента. «Друзья! — говорил на нем Сергей Удальцов, — от нас ждут не только решения по регламенту (его, я думаю, ждут в последнюю очередь), а конкретных решений по конкретным мероприятиям… Вопрос, который нам надо решить, я считаю, надо решить сегодня, определиться и начать готовиться. Т. е. в конце года необходимо провести новый марш оппозиции… это будет лучшая защита наших политузников… Если мы будем только регламентами заниматься, то, извините, тут половина членов КС уйдет скоро отсюда». Однако Илья Яшин выступил против проведения новой акции — «народ устал», а Максим Кац потребовал вообще снять этот вопрос «за отсутствием на него времени». «Да вы саботажники здесь и болтуны!» — взорвался с места Удальцов[195]. Однако его гневный порыв был проигнорирован большинством, и в итоге решения про дату акции принято так и не было. А следующее заседание было назначено на конец ноября.

Стало ясно, что люди, прошедшие в КС оппозиции, ставят перед собой очень разные цели. Немногочисленные представители активистских сообществ стремились продолжать и расширять протестную кампанию. А телеведущие и либеральные политики готовы были взять в этом деле паузу на неопределенное время.

В конце октября 2012 г. исполком «Левого фронта» принял решение взять на себя инициативу проведения следующего «Марша миллионов», поскольку опасность, что КС оппозиции в своем нынешнем составе, будет его саботировать, казалась активистам более чем реальной. Призывы принять участие в новом «Марше миллионов» 8 декабря, приуроченном к годовщине первых массовых акций протеста, появились на сайте организации ЛФ и на ее страницах в социальных сетях. Сергей Удальцов сделал ряд соответствующих заявлений в СМИ. Были напечатаны листовки и стикеры для проведения соответствующей агитационной кампании. B ee проведении помогали гражданские активисты из других организаций.

Однако у некоторых членов КС самодеятельность левых вызвала сильное раздражение. Они решили, что пора положить ей предел. 21 ноября было опубликовано «Обращение группы граждан». Его опубликовал журналист Сергей Пархоменко, который, видимо, решил напомнить о той роли в истории протестного движения, которую он сыграл ровно за год до этого.

«К сожалению, на настоящий момент некоторыми членами КС уже были обнародованы ОТ СОБСТВЕННОГО ИМЕНИ различные заявления и призывы по поводу этой акции. Хочу еще раз напомнить, что КС на своем первом заседании ОТВЕРГ предложение назначить акцию на 8 декабря. Поэтому все несогласованные заявления на этот счет, сделанные до сих пор, представляются дезориентирующими и дезорганизующими потенциальных участников протестных акций», — писал Пархоменко[196].

Но, кроме попытки перехватить (в очередной раз) инициативу у Удальцова и левых активистов, Пархоменко и его коллеги по «Группе граждан» (обращение подписали Рустем Адагамов, Дмитрий Быков, Михаил Гельфанд, Филипп Дзядко, Татьяна Лазарева, Владимир Мирзоев, Ксения Собчак и Михаил Шац), выдвинули целую программу развития протестного движения. Она подразумевала отказ от наиболее радикальных требований. В первую очередь от пакета социальных требований, зафиксированных в резолюции митинга 15 сентября, а также от требований роспуска Государственной Думы и отставки президента Путина. Вместо этого «граждане» предлагали сосредоточиться на диалоге с властями, в рамках которого предлагалось добиваться гораздо менее амбициозных задач. Эти задачи были сформулированы в виде пяти пунктов:

• «ДОЛОЙ „ПОДРЯД“! Отмена положения о „двух сроках “ в ст. 81 Конституции РФ.

• НЕЧЕГО ТУТ ЗАСИЖИВАТЬСЯ! Возвращение 4-летних сроков пребывания у власти Президента РФ и Государственной Думы РФ.

• ВЕРНИТЕ НАМ РЕФЕРЕНДУМ! Отмена положений ст.5 Федерального закона „О референдуме “, запрещающих ставить на голосование любые политически значимые вопросы.

• КОНТРОЛЬ ЗА ВЫБОРАМИ — ИЗБИРАТЕЛЯМ! Обеспечение гарантий доступа граждан, выдвинутых общественными собраниями, в состав избирательных комиссий всех уровней (без нынешнего административного „фильтра“, позволяющего отвергнуть любую кандидатуру).

• „ПОВЕРХ“ ВСЕХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ТРЕБОВАНИЙ оппозиционной программы должно идти единое и неизменное требование освобождения политических заключенных, ПРЕКРАЩЕНИЯ РЕПРЕССИЙ, в частности, по сфальсифицированному „Делу б мая“. Плакаты и транспаранты, портреты репрессированных, требования честного и независимого расследования истинных событий б мая должны появиться ВО ГЛАВЕ ШЕСТВИЯ, открывать его собою…» [197]

Чтобы отстаивать эту программу, «группа граждан» предлагала провести массовую акцию 9 декабря под брендом «Юрьев день» в форме шествия без митинга со сбором подписей в поддержку изложенных требований. Главный смысл мероприятия «граждане» видели в том, что «сбор 100 000 голосов реальных, живых людей в поддержку набора простых и понятных политических требований. Это — та самая ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИНИЦИАТИВА 100 000 ГРАЖДАН, которая, пословам Путина, должна рассматриватъся Думой как законодательная инициатива» [198].

Говорят, история развивается циклично. На этот раз цикличность действительно была видна невооруженным взглядом. Ровно через год после начала массовых протестов инициативу и контроль над протестным движением вернули себе те же самые герои, с явления которых все началось. Они вернулись на общественную авансцену посредством «выборных технологий» после того, как развитие движения, казалось, оставило их за бортом. Зато вернулись ровно с той же программой, которая была у них год назад: программой переговоров с властью «от имени» протестующих. Программой, исключающей демонтаж этой власти. Предполагающей лишь «ремонт» системы руками правящих элит. Как говорила со сцены митинга почти за год до этого сама Ксения Собчак: «Самое главное — влиять на власть, а не бороться за власть».

Суть конфликта в КС оппозиции не ускользнула ни от кого. Откликнулись на него, в числе прочих, и либеральные активисты, и журналисты. Яркий представитель либерального движения Андрей Пионтковский обрушился на «граждан»:

«Весь политический гарнир, предлагаемый Пархоменко (в качестве основных лозунгов протестной акции. — Ред.), так же неуместен сегодня, как и судебный гарнир Собчак… В сегодняшней постразвозжаевской российской реальности эти призывы — предложение пораженной сифилисом власти припудриться и до следующих выборов (через 5-6лет) лечиться арбидолом… Оппозиции же оба гарнира нанесут серьезный психологический и политический ущерб. Мы требовали честных выборов. Выборы были вызывающе бесчестны. Тогда мы заявили, что власть нелегитимна, и потребовали досрочных выборов. Власть обрушилась на нас с точечными репрессиями и готовится к более массовым и жестоким. И что же теперь предлагает нам группа граждан? Пойти на попятную. Демонстративно отказаться от нашей моральной и политической позиции непризнания нелегитимной власти и стараться влиять на эту власть своим конструктивным лепетом об уликах в 2018 году и мировых судьях… Моральная капитуляция оппозиции символично закрепляется в концепции Собчак-Пархоменко конгениальным брендом „Юрьев День “. Какая замечательная проговорка по Фрейду. Умрите, Ксения и Сергей, лучше не скажете! „Юрьев День“ — шествие группы крепостных граждан в поисках доброго барина» [199]

«Новая газета» опубликовала большую аналитическую статью историка и социолога Лилии Шевцовой про «Конфликт революционеров и адаптантов». Рассуждая об исторической роли стратегии «адаптантов» (к которым автор причислял «группу граждан») в российской политике последних 20 лет, Шевцова пришла к выводу, что именно ей российский либерализм обязан своей дискредитацией в глазах народа. «Но вовлечение адаптантов в сферу поддержки самодержавия привело к вполне определенным последствиям — дискредитации реформаторской идеи и, прежде всего, либерального „пакета“, коль скоро наиболее влиятельные адаптанты взяли на себя представительство либеральных идей. Адаптанты, а не сама власть, стали основным гробовщиком системной альтернативы в России», — писала она. Лилия Шевцова, оставаясь человеком абсолютно либеральных взглядов, признавала, что для расширения социальной базы демократического движения, ему необходимо найти оптимальное «сочетание политических и социально-экономических требований» [200].

Острейшая полемика по оси «революционеры против адаптантов» составила главное содержание дискуссий в КС оппозиции и вокруг него в ноябре — начале декабря 2012 г. Сама по себе она деморализовала и дезориентировала многих активистов протестного движения. Общим местом стало клише о «сливе протеста», адресованное то группе граждан, то КС в целом.

Однако в итоге в конце ноября удалось найти компромисс. КС решил проводить акцию не 8-го (как призывали левые) и не 9-го (как хотела «группа граждан»), а 15 декабря. Она должна была состояться в форме шествия без митинга и пройти под названием «Марш свободы». После тяжелых дискуссий было также решено оставить в силе требования, принятые на массовых митингах в июне и сентябре, включая социальный блок.

Но следующее препятствие выставила власть. Вопреки сложившейся практике, на этот раз заявителям не удалось согласовать с московской мэрией маршрут шествия протеста. В условиях становившегося очевидным спада «Марш свободы» оказался несанкционированным. КС призвал своих сторонников приходить в 15:00 на Лубянскую площадь в Москве, к Соловецкому камню, невзирая на опасность быть задержанными полицией.

Несогласованная акция 15 декабря 2012 г. стала символическим завершением эпопеи массового гражданского протеста 2011–2012 гг. Стоял ясный солнечный и морозный день. Улицы столицы традиционно были заполнены полицейскими, ОМОНовцами и военнослужащими внутренних войск. Однако они вели себя относительно спокойно. К Соловецкому камню людей пускали. Задерживали только тех, кто начинал скандировать, а также публичных лидеров движения — Удальцова, Навального, Яшина и т. д. После акции начались традиционные споры о ее численности. Власти оценивали ее в 700 человек. Организаторы в 5000. В самом сквере у Соловецкого камня одновременно такого количества активистов не было. На пике численности присутствовали 1500–2000 человек, но учитывая, что люди сменяли друг друга (было холодно, и подолгу мало кто оставался), думается, что общая численность акции колебалась в диапазоне от 3000 до 5000 человек[201].

Эта цифра говорила о том, что ядро протестного актива в столице выросло. Но также это говорило и о том, что движение объективно переживало спад. Отсутствие внятной стратегии, внутренние противоречия, устойчивость правящего режима — все эти факторы привели к тому, что начавшаяся за год до этого кампания фактически подошла к концу. Вопрос о том, последует ли за этим новый подъем гражданской активности (и каким он будет), или российское общество надолго вернется к привычной пассивности, оставался открытым.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.