Кто ты, враг?

Следующее, о чем пришлось очень серьезно подумать, – о злодеях. Точнее, об описании отрицательных персонажей вообще и главного антагониста в особенности, ведь его фигура неимоверно важна для любой книги, не только для фэнтези.

Каким он должен быть?

Разумеется, могущественным, очень сильным и очень опасным для всей Вселенной. По возможности главный злодей должен представлять глобальную угрозу, его цель – кардинально поменять структуру описываемого мира, но важно не переборщить с дифирамбами в его адрес, поскольку литература знает огромное количество «чОрных колдунов, мечтающих покорить мир», разной степени достоверности, и необходимо добиться того, чтобы наш «плохой парень» выгодно отличался от коллег по нелегкому злодейскому ремеслу. Он должен быть предельно реальным, в него нужно верить. Главный злодей должен быть фигурой демонической, но чтобы в его угрозу поверили, необходимо дать его внутренний мир; и возникает вопрос: какой он в данном случае? Как описать мерзавца в книге для подростков?

Мы, люди взрослые, понимаем, что мир, даже мир фэнтези, не может быть черно-белым, мы понимаем, что у каждой стороны конфликта есть своя правда, которую она отстаивает. Мы понимаем, что каждый человек преследует свои интересы, и если нам он видится злодеем, врагом, подлецом, то для своей стороны, для тех, ради кого он идет на войну или на преступление, этот же персонаж является героем и образцом для подражания. Мы понимаем, что сторонники могут оправдать любой поступок «своего».

Мы это понимаем.

Но мы – взрослые. У каждого из нас есть большой багаж знаний, сложившиеся принципы, личный опыт и определенные этические установки. Мы твердо знаем, что такое хорошо и что такое плохо, и в том числе – благодаря полученной в детстве информации. Благодаря тому, что раньше мы не путались и нас не пытались запутать. Поэтому я сознательно исключил полутона из описания отрицательных персонажей. Проводя аналогию, я не хотел и не показал в романе, что вампир может быть хорошим, как это, к примеру, сделано во многих современных книгах. Я хотел дать четкое понимание, что есть добро и есть зло – два безусловных полюса, которые никогда не сойдутся, и, надеюсь, показал.

Однако эта принципиальная позиция породила другую проблему: как избежать «картонности» отрицательных персонажей? Ведь чем больше делаешь злодеев черными, злыми, тем более плоскими, ненастоящими они становятся, и в какой-то момент в них перестают верить. История превращается в сказку в плохом смысле слова и становится слишком простой для сопереживания.

И поэтому для описания главного отрицательного персонажа я решил использовать его подчиненных, вспомнив поговорку: «Короля играет свита». То есть давать главного антагониста не столько самостоятельно, сколько через помощников, благо их у Захариуса Удомо оказалось предостаточно. Помощники получились разные, каждый со своим характером и положением в иерархии темной армии, и поэтому образ Захариуса, сформированный из диалогов, отношения и отзывов о нем, получился достаточно выпуклым. Но не настолько, чтобы зло стало привлекательным.

Я знаю, что «плохие парни» часто получаются яркими, смотрятся гораздо выигрышнее главного героя, и старательно избегал этого эффекта.

Вопрос: Какой допустимый уровень насилия в детской книге, для той аудитории, для которой вы пишете?

В.П.: Этот вопрос тесно переплетается с сюжетом и жанром книги, напрямую зависит от того, чем будут заниматься и в каком окружении пребывать персонажи. Поскольку мы говорим о фэнтези, то история, безусловно, должна быть приключенческой. А там, где приключения, там обязательно присутствуют сражения: против армий, разбойников, драконов – не важно. Важно то, что схватки являются органической частью повествования, и значимой частью, поскольку абсолютное зло должно быть уничтожено. Однако на мой взгляд, многие авторы подростковых книг злоупотребляют описанием, а иногда даже смакуют жестокие подробности, пытаясь привлечь читателей тем, что «у меня – как в жизни». В арсенале писателя имеется достаточно средств, чтобы передать ужас сражения или чьей-то гибели, не скатываясь в дешевый натурализм, а вот низменные приемы не красят ни детскую книгу, ни взрослую. Художественное произведение не должно иметь ничего общего с лекцией по анатомии, и авторам следует избегать излишнего натурализма.

Хотя бы потому, что это пошло.

Я искренне считаю, что благодаря нашим масс-медиа, точнее, их безумной погоне за высоким рейтингом, читатели любого возраста видят достаточно насилия: в кинофильмах, играх и даже программах новостей. К насилию привыкли и не воспринимают с той смесью ужаса и отвращения, как даже 30–40 лет назад. Насилие стало частью повседневной картинки, но книга не может, да и не должна соревноваться с художниками и создателями спецэффектов в его описании и уж тем более – в его смаковании. Книга – это Слово. А Слово – это интеллект. И потому, переворачивая страницы, мы должны находить на них в первую очередь пищу для ума. Вульгарное описание подробностей обращает книгу в фильм ужасов категории «В», в то время, как истинно писательское умение позволит создать эталонный триллер.

Как вы уже поняли, я против натурализма.

Читателя должна увлекать история, сюжетные повороты, неожиданные ходы (не путать с «роялями в кустах»), внезапно выстреливающие ружья, но уж никак не грязные детали, больше подходящие для «желтой» прессы.

И самое главное: любое сражение, любой бой – это этап становления человека. Даже из банальной уличной драки герой может выйти не таким, каким в нее попал, и именно этот момент мне наиболее интересен. Особенно в финале, в главном сражении книги, которое становится для главной героини, для Ириски, своего рода переходом через Калинов мост. С одной стороны, это отчаянный бой с силами зла, с другой – сражение внутреннее, сражение со своим страхом, сражение за себя, чтобы победить и стать другой.