На суде маршал молчал

Весной 1943 года Франсуа Миттеран получил из рук маршала Петена высшую правительственную награду и носил ее с гордостью. Но уже летом стал тайно помогать Сопротивлению.

Настроения французов изменились после того, как 11 ноября 1942 года немецкие войска оккупировали и ту часть Франции, которой еще управлял Петен. В эту минуту развеялась надежда, что жить можно и при немцах, что Германия позволит французам сохранить свое государство. И многие французы так или иначе принялись помогать участникам Сопротивления. Но в основном не рискуя собственной жизнью. Что удивляться, если католик из провинции Миттеран оказался в Виши? Удивительно, что он порвал с Виши и присоединился к Сопротивлению!

Франсуа Миттеран примкнул к Сопротивлению. Но не к генералу Шарлю де Голлю. Существовал конфликт между Сопротивлением внутри страны и вовне. Внутреннее Сопротивление — это те, кто остался в оккупированной стране. Они скептически относились к тем, кто последовал за де Голлем и покинул Францию. Миттеран считал, что окружение генерала недооценивает внутреннее Сопротивление. С самого начала он оказался в оппозиции к де Голлю еще и потому, что сам лелеял честолюбивые замыслы.

Миттеран сложным путем добрался до Англии и провел несколько дней в Лондоне, где собрались многие приверженцы де Голля. Из военного аэропорта его везла женщина-таксист. Она рассказывала потом другим французам, которых много было в Англии, как Миттеран, слегка выпивший, вдруг потребовал, чтобы она остановила машину.

— Я думала, он станет приставать, — рассказывала впоследствии женщина-водитель, — это часто происходит с вашим братом. Но он вышел из машины, подошел ко мне и потребовал, чтобы я внимательно на него посмотрела. Сказал: «Запомните человека, который скоро придет к власти во Франции!»

Когда союзники освободили Францию, бойцы Сопротивления свели счеты с теми, кто служил оккупантам. В стране началась большая чистка. В 1946 году первый послевоенный министр юстиции доложил Консультативной ассамблее, что суды приговорили четыре тысячи коллаборационистов к смерти.

В Верховном суде слушалось дело бывшего президента страны Петена, который опозорил Францию, вступив в союз с нацистами.

«С моей точки зрения, — писал де Голль, — главная вина Петена и его правительства состояла в том, что они заключили с врагом от имени Франции перемирие. В 1940 году правительство должно было отправиться в Алжир. Сохранившие боеспособность флот, авиация, войска в Африке могли продолжать борьбу. А сотрудничество с захватчиками, борьба, которая велась против участников Сопротивления в непосредственном взаимодействии с немецкой полицией и немецкими войсками, передача в руки Гитлера французских политических заключенных, евреев, нашедших у нас убежище иностранцев, помощь военной машине врага — все это опозорило Францию».

Но после освобождения страны Шарль де Голль не хотел суда над маршалом, говорил своим помощникам:

— Я надеюсь, что какой-нибудь случай удержит вдали от французской земли этого старца, к которому, невзирая ни на что, немало французов все еще сохранили уважение или жалость.

В самом конце войны, 23 апреля 1945 года, немцы помогли Петену укрыться в нейтральной Швейцарии. Де Голль пригласил швейцарского посла и неофициально объяснил, что не будет спешить с требованием его выдать. Но престарелый маршал сам захотел вернуться на родину.

Филипп Петен молчал на процессе. Он был приговорен к смертной казни, но сами судьи высказались за то, чтобы казнь не состоялась. Основная масса французов не считала маршала предателем, каким он был для активных участников Сопротивления. Французы вообще ничего не хотели слышать о предательстве и сотрудничестве с немцами!

Недавний глава коллаборационистского правительства Пьер Лаваль пытался скрыться в соседней Испании, но хозяин страны генералиссимус Франко арестовал его и выслал из страны. Американцы передали Лаваля Франции. На суде Лаваль, защищаясь, утверждал, что выбирал из двух зол меньшее. Он принял яд, но его спасли, приговорили к смертной казни и казнили.

— Я участвовал в Сопротивлении, — гордо говорил Франсуа Миттеран, — одним из руководителей которого стал в двадцать пять лет. В своих мемуарах генерал де Голль называет меня среди тех, кто обеспечивал связь между Сопротивлением во Франции и его организацией в Англии. После освобождения, 19 августа 1944 года, по указанию де Голля я стал генеральным комиссаром по делам военнопленных.

В реальности генерал де Голль подозрительно относился к бывшим военнопленным, которых представлял Миттеран. Считал, что большинство сдалось в плен без сопротивления. Таких солдат он не уважал. Генерал и его окружение считали, что, если бы армия сражалась, не было бы такого позора.

Но настоящих героев в его распоряжении было немного.

Чем дальше уходила война, тем более героическим представлялось французам их военное прошлое. В 1953 году объявили амнистию, и по закону бывшим пособникам гестапо нельзя было даже напоминать об их службе гитлеровцам. Сменявшие друг друга президенты — Шарль де Голль, Жорж Помпиду, Валери Жискар д’Эстен — твердили, что незачем поминать прошлое и делить страну на предателей и героев.

В мае 1981 года только что избранный президентом Миттеран приехал в Пантеон, который находится на левом берегу Сены, возле Сорбонны. Здание начали строить при Людовике XV как церковь Святой Женевьевы, а закончили во времена Французской революции, когда здание превратили в национальный мавзолей. Миттеран возложил красную розу на могилу видного борца Сопротивления Жана Мулена, убитого нацистами. Потом он подошел еще к могиле знаменитого вождя социалистов Жана Жореса, убитого в 1914 году, но ему розы уже не досталось.

В Елисейском дворце Франсуа Миттеран часто говорил:

— Я не собираюсь приносить извинения от имени Франции. Я не считаю, что Франция должна за это отвечать.

Когда главой государства избрали Жака Ширака, он показал, что не разделяет взгляды своего предшественника.

В июле 1995 года Жак Ширак стал первым президентом Франции, который признал ответственность страны за депортацию десятков тысяч французских евреев.

После ухода Миттерана стали возможны и суды над военными преступниками.

Процесс по «делу бывшего начальника лионского гестапо Клауса Барби» сам по себе имел большое значение. Но он был немец, оккупант, и понятно, что Франция приветствовала суд над ним. Не всем понравилось, когда на скамью подсудимых стали сажать французов, добровольных помощников гестапо.