Глава 3 Мексика

Глава 3

Мексика

Неделю спустя, невыспавшиеся и измученные долгой дорогой, мы добрались до границы – до моста Колумбия. Когда пограничник махнул рукой и разрешил ехать, у нас словно камень с души упал. Наконец-то мы начали десятичасовой переезд, к которому готовились (и которого одновременно боялись) многие месяцы.

На протяжении первых нескольких километров мы нервничали все больше: за окнами не было ничего, кроме кактусов и колючей проволоки. Вот теперь мы по-настоящему остались одни. А что, если с нами что-нибудь случится? Но наконец-то стали попадаться другие машины, и нам стало как-то спокойнее. Хотелось верить, что местные бандиты не рискнут напасть, если на дороге есть свидетели. Мы проехали еще километров пятнадцать и выехали на широкое платное шоссе. Все путешествие было затеяно, чтобы, так сказать, расширить наши горизонты, но все же было приятно увидеть что-то знакомое хотя бы в начале пути.

Как ни странно, самая сложная часть путешествия по Мексике была связана не с бандитами, а с привычкой местных жителей полностью игнорировать правила дорожного движения. В Мексике водители не обращают никакого внимания на ограничения. Автомобили носятся по улицам на бешеной скорости. Мы решили, что мексиканцы, как и итальянцы, видимо, каждый день ходят в церковь и ставят свечки, чтобы не погибнуть, обгоняя тяжелые грузовики на крутых поворотах. Мы-то, конечно, аккуратно ехали по самой медленной полосе – по крайней мере, медленнее всех.

Наше шоссе проходило через широкую долину, окруженную скалистыми горами. Нам предстояло миновать Нуэво-Ларедо, Салтилло, Сан-Луис-Потоси – три города, в которые нам все очень советовали не въезжать. На шоссе мы заметили несколько полицейских или военных засад. Полиция проверяла автомобили. Нам стало спокойнее. И только потом мы узнали, что банды, промышлявшие похищением людей, как раз и устраивают здесь такие засады, маскируясь под полицейских.

Да, иногда лучше действительно не знать правды!

Мы прибавили скорость; после Нуэво-Ларедо пейзаж стал немного более разнообразным: начались заросли юкки[3] и гигантских кактусов. Мы проезжали фермы, ранчо, небольшие городки, печальные недостроенные бетонные конструкции – кошмарный сон архитектора. Но небо было ярким и бескрайним – за это мы и любим Мексику. Так чего же мы испугались? Мы слушали музыку, смеялись, болтали, что-то ели, рассказывали друг другу истории – и случайно повернули на Салтилло, хотя все нам говорили именно туда не заезжать ни в коем случае. Мы оказались на пустыре, где в одинокой будке сидела симпатичная девушка и собирала плату за проезд.

Она спустилась к нам и на очень простом испанском, помогая себе жестами, объяснила, как вернуться на платное шоссе. А потом, конечно же, попросила нас заплатить, ведь мы съехали с платного шоссе и вновь на него въезжаем.

– Всего доброго! – крикнула она нам вдогонку.

Мы продолжали путь. Вместо кактусовых зарослей потянулись зеленые поля. Стали попадаться деревни, в каждой из которых имелись внушительный «лежачий полицейский» и крошечный магазин, где продавалось все подряд. Было приятно видеть придорожные кафе, где местные жители, рассевшись за столами с пестрыми скатертями, ели лепешки тамале, такос, вареную кукурузу.

Наконец мы добрались до съезда на Сан-Мигель, в центре которого стояла трогательная, хотя и очень плохо сделанная статуя всадника-кабальеро. Тим включил на своем айподе мексиканскую музыку, и мы даже начали пританцовывать в ритм. Опустили стекла, вдохнули незабываемый мексиканский аромат жарящихся на сале лепешек тортилья, перца чили, чеснока и лука, жгучего соуса табаско.

Добрались!

* * *

Наше кругосветное путешествие началось с Сан-Мигель-де-Альенде, одного из наших любимых мест. Мы провели здесь около трех месяцев. Когда-то у нас был здесь собственный дом и с тех пор осталось немало друзей, да и сам городок, в котором проживает всего-то восемьдесят тысяч человек, был нам хорошо знаком. Снова повторю: хотя мы и хотели выйти за пределы своей зоны комфорта, мы решили, что начать стоит с чего-то хотя бы отчасти знакомого. Своего рода безопасный старт опасного приключения.

Мы подъехали к городу вечером, сумели справиться с круговым движением и выехать на кольцевую дорогу. Перед нами Сан-Мигель – черепичные крыши домиков, прилепившихся к холму. На каждом перекрестке крошечные магазинчики, некоторые даже без вывесок, и в каждом продается все, что окрестным жителям может вдруг понадобиться: питьевая вода, швабры, кое-какие продукты, иглы для шитья, моторное масло, молоко, лаймы и пиво. То и дело попадаются автомобильные мастерские, питомники растений, склады кирпича, перемежающиеся типичными мексиканскими домиками за толстыми глинобитными стенами и новыми, наполовину заселенными, многоквартирными домами.

Всякий раз, когда мы вот так же въезжали в этот городок и поворачивали за угол, у нас захватывало дух. Днем озеро, лежащее у подножия холмов, сияет на солнце, и ему вторит центральный городской собор – он сверкает, словно королевская корона. Его называют по-простому – Ла Паррокуйя («Церковь»), и это символ города: центральный фасад был перестроен в XIX веке местным архитектором, который использовал элементы готического стиля, явно знакомого ему только по фотографиям. Вряд ли во всей Мексике найдется еще что-то подобное. Ла Паррокуйя переливается оттенками розового, золотого, горчичного, терракоты и бросает отблески на другие церкви, которых в Сан-Мигеле немало. Картину завершают красная черепица, яркая зелень садиков, разбитых на крышах, и бурно цветущая бугенвиллея, свисающая над улицами.

За границей за рулем чаще всего Тим, а я играю роль штурмана: обсуждаю все, что вижу на дисплее навигатора, спокойно и негромко (ну, иногда довольно громко), примерно так: «На следующем повороте рули вправо, и дальше по маленькой дорожке, а потом резко опять направо». Водитель хмыкает, подтверждая, что все понял. Мне помогает Виктория – наш GPS-навигатор, который говорит с прекрасным британским акцентом. Как мы скоро увидим, Виктория станет третьим важным персонажем моей книги.

Водители в самом Сан-Мигеле вежливые и ездят довольно неспешно, но на шоссе может произойти что угодно. Велосипедист, собака, целое семейство пешеходов, лошадь или корова появляются словно ниоткуда. Бывало, что громадный грузовик, не обращая внимания на светофор, несся нам наперерез, а в Мехико крутые парни на больших внедорожниках, не глядя, выскакивали из переулков.

Я научилась не ахать и не кричать, потому что этим только мешала Тиму. Вообще моя привычка шумно реагировать на неожиданности – одна из немногих, с которыми он не мог смириться. (Когда мы начали жить вместе, я довольно быстро научилась справляться с такими порывами.) в Мексике – и, как потом оказалось, во многих других странах – важно быть за рулем абсолютно трезвым и собранным и стараться не садиться в автомобиль после наступления темноты. Помолиться тоже не мешает.

Кольцевая дорога заканчивается Т-образным перекрестком, где занервничал бы даже гонщик-чемпион Марио Андретти. Движение организовано неудобно, и поворачивая влево, приходится смотреть во все глаза, потому что на вас несутся легковые автомобили, грузовики, мотоциклы, не подозревающие о том, что для вас загорелся зеленый. Но мы преодолели перекресток, и скоро у въезда на закрытую территорию дома нашей приятельницы Салли Гибсон нас приветствовал охранник.

Салли пригласила нас пожить в ее отсутствие в роскошном доме в колониальном стиле, наполненном предметами искусства, с невероятными видами, прекрасным садом и тремя помощниками по хозяйству. Такой сценарий нам понравился, и мы предполагали, что примерно так же мы сможем жить и в некоторых других выбранных нами городах. Жизнь у Салли складывалась идеально, а в нашем распоряжении был роскошный дом, где мы могли спокойно планировать следующую поездку. Мы могли наслаждаться жизнью, что после всех сложностей первого переезда было очень кстати. И все это бесплатно!

Однако имелось одно обстоятельство: у Салли было пять экзотических попугаев, четырнадцать канареек, шесть котов и кошек и Веббер – большой милый золотистый ретривер. К счастью, Салли оставила нам своих помощников, но на время мы стали хозяевами этих животных и отвечали за их настроение и безопасность. Должна признать, что задача оказалась не из легких. Мы не раз бывали в гостях у Салли, посещали ее экстравагантные вечеринки и любовались зверьем, но всегда на расстоянии и после пары бокалов вина. А поскольку мы с Тимом обожаем животных, то с удовольствием согласились пожить со всей этой пестрой компанией.

Наступала ночь; мы подъехали к дому Салли и вступили в права временных хозяев. Мы отыскали ключи, открыли массивные деревянные двери во внутренний двор. Здесь были заросли невероятных растений, фонтанчики, вода из которых сливалась в ручей, бегущий вокруг всего сада. Салли, прекрасная южанка, жила в Сан-Мигеле уже почти тридцать лет. Казалось, для нее вся эта роскошь была совершенно естественной – как и для большинства североамериканцев, которые переехали в Мексику. Такая жизнь в Сан-Мигеле обходилась намного дешевле, чем в любом другом уголке мира.

Под навесом были расставлены удобные диваны с шерстяной и кожаной обивкой и грудами цветных подушек, рядом стояли резные столики и кованые светильники. На стенах висели старинные картины с изображениями птиц и специальной подсветкой. Я вздохнула: «Ох, наконец-то мы приехали! И все-таки мы все сделали правильно. Это же рай, и мы наконец свободны!»

А потом началось. Веббер – взбудораженный нашим приездом – чуть не сбил меня с ног. Два черно-белых кота ринулись куда-то в темноту. Пернатые хозяева тоже проснулись. Пятеро громадных попугаев неодобрительно закричали, а четырнадцать канареек в клетках, развешенных по всему дому, подпевали им.

Тим быстро вернул беглецов, использовав старый трюк: постучал по банке с кошачьей едой. Я накрыла клетки с канарейками, чтобы птицы могли уснуть. Потом мы вдвоем принялись накрывать громадные клетки с попугаями, чтобы и они затихли. Чики – самый старый, своевольный и болтливый из них – вел себя как трехлетний ребенок, не желающий отправляться в кровать. Тим потянулся за чехлом, которым нужно было накрыть его клетку, а тот просунул через прутья клюв, схватил ткань с другой стороны и ни за что не хотел отпускать. Кому-нибудь не настолько уставшему и голодному это все показалось бы забавным, но только не нам. Здесь тоже сработал отвлекающий маневр, на этот раз с бананом, – и мы накрыли клетку этого дьявола!

Наконец мы налили себе выпить, обустроились в своей комнате с большой ванной, кроватью и террасой и приготовились с удовольствием провести несколько недель в этом прекрасном доме: самое время отпраздновать старт новой жизни и начать планировать следующие два года!

На следующий день мы начали обычную жизнь. Вначале съездили в большой супермаркет и купили необходимое: кофе, вино, пасту и все остальное, что мы особенно любили. Несколько лет назад крупная розничная сеть открыла на окраине Сан-Мигеля свой супермаркет. На открытие пришли почти все жители городка, чтобы посмотреть на громадные телевизоры, полюбоваться выставленными в витринах нарядами, увидеть огромные ряды с овощами, мясом и молочной продукцией. Мексиканцы привыкли делать покупки иначе: вместо того чтобы набивать тележку продуктами на неделю, они чуть ли не ежедневно заходят то в рыбный магазин, то в мясную лавку, то на рынок за овощами. Наверное, с появлением крупного супермаркета, где можно купить сразу все, дела у некоторых магазинчиков пошли хуже. Но я думаю, что благодаря силе привычки и многолетней преданности покупателей этим магазинчикам удастся выжить и в присутствии гиганта-конкурента.

Нам больше всего нравилось делать покупки на местном рынке, который разворачивался по вторникам на большой пыльной парковке за складом и объединял в себе блошиный и продуктовый рынки, а также там были ряды пиратских музыкальных и видео-дисков. Сюда свозили свежих кур, мясо, рыбу, овощи и фрукты, зелень, цветы. Любой продавец мог разделать курицу или рыбу за несколько секунд, не прерывая при этом эмоционального разговора с соседом. Если вам нужны кухонный стол или комод, уздечка для мула, белье или поддельные солнечные очки Chanel – все это можно запросто найти на рынке.

Сделав покупки, мы обязательно останавливались у прилавка, где сидела женщина с ножом размером с небольшую косу и нарезала сочные куски зажаренной на гриле свинины на тонкие полоски. Вот она берет кусок кукурузного хлеба, похожего на питу, но без всяких модных полезных добавок. (Предупреждаю любителей здорового питания: сейчас будет жир! Много мясного жира.) Вот она режет хлеб пополам, кладет на него мясо с жиром и выбранную вами жгучую сальсу, заворачивает все это в промасленную бумагу. За каждую такую gordita de migajas она берет около 20 песо (примерно полтора доллара). Мы прячем сочные ароматные свертки в пакеты, на которых изображены то художница Фрида Кало, экстравагантная супруга живописца Диего Риверы, то Дева Мария Гваделупская, и спешим домой, чтобы успеть съесть хлеб и свинину еще горячими с холодным пивом.

Раз уж мы заговорили о быте, хочу сказать, что нам потребовалось немало времени, чтобы освоить стиль жизни, который ведут американцы в Сан-Мигеле. Мы постепенно привыкли к тому, что поход на рынок – это не просто одно из рутинных домашних дел. Теперь каждый такой поход становился для меня развлечением. Я обожаю готовить и планировать меню, но ходить на рынок за продуктами регулярно мне бы быстро надоело. К счастью, обычную закупку продуктов можно было поручить оставленным нам Салли помощникам по дому. Поэтому мы могли теперь позволить себе бродить по рынку исключительно ради удовольствия. Приятно, когда кто-то может сделать за тебя скучные обыденные дела!

Так как с непривычки желудки гринго – белых людей – не справляются с мексиканской водой, а все овощи поливают этой водой, то всю пищу, которую едят без термообработки, нужно дезинфицировать. То есть и листья салата, и помидоры, и лук, и зелень – вообще все, что едят свежим, приходится вымачивать в специальном растворе. Это занимает немало времени, но совершенно необходимо. Раствор не оставляет вкуса и запаха, но дает уверенность, что после ужина не придется провести ночь в туалете. Пить в Мексике можно только воду из бутылок, да и для умывания и чистки зубов лучше использовать ее же.

Почти все, кто приезжает в Мексику из Северной Америки, нанимают помощников по хозяйству и садовников, которые приходят как минимум раз-два в неделю. Так делала Салли, так же сделали и мы. Это и недорого, и считается чуть ли не обязанностью всех, кто может себе это позволить, так как мексиканцам нужна работа, чтобы содержать свои семьи. Мексика – страна довольно бедная, и в туристических городках вроде Сан-Мигеля большинство зарабатывают на обслуживании туристов или живущих в городе иностранцев. Других возможностей заработать здесь просто нет. Многие состоятельные иностранцы вроде нашей Салли нанимают нескольких местных жителей на постоянную работу.

На следующий день после нашего приезда в Сан-Мигель ровно в 9 утра появилась достопочтенная Анжелика, одетая, как обычно, в бежевые брюки и свежайшую белую рубашку. Приготовила кофе, покормила собаку, снабдила своего помощника Лупе инструкциями на день.

Вскоре мы услышали деликатный стук в дверь. На очень простом испанском, чтобы я могла понять, Анжелика поинтересовалась, что и во сколько подать нам на завтрак. Мы попросили хлопьев, фруктов, кофе – и все это на террасу. Как же приятно было получить наши любимые хлопья и бананы на красиво накрытом столе, в благоухающем саду с видом на мексиканские холмы! Неподалеку Пончиано, управляющий домом, ритмично щелкал садовыми ножницами – подстригал кусты вокруг фонтана с бронзовой статуей.

Закончив завтрак, Тим встал, взял свою тарелку и пошел в сторону кухни. Анжелика, которая наводила порядок неподалеку, оглянулась, взглянула на него и молча покачала головой, как бы говоря: «Ну уж не-е-ет!» Тим получил важный урок: вот так мексиканцы борются за свою работу! Он кашлянул, поставил тарелку, извинился и пошел прочь, в сад, как будто и собирался сделать это с самого начала. Я старалась держать себя в руках и смогла добраться до другого конца дома, чтобы там разразиться смехом, вспоминая его недоуменное лицо. Так мы начали привыкать жить по-царски.

Приезжая в Сан-Мигель, мы всегда день-два привыкаем к местному ритму жизни. Здесь нас окружают теплые тона терракоты, мягкие и ласкающие глаз. Мы обедали не спеша, потом устраивали сиесту и постепенно превращались из путешественников в довольных жизнью людей, которые в лучшем случае справлялись с одним несложным делом за день. Похоже, жизнь здесь тормозит любой прогресс.

Но в этот раз я твердо решила не позволить нам слишком уж расслабляться.

– Тим, мне кажется, нам нужно сегодня заняться кое-какими делами, – прощебетала я на следующее утро за приготовленным Анжеликой завтраком: сливочным омлетом и свежей сальсой в кукурузных лепешках, с чоризо и свежим манго. – Надо занести рецепты Кело, а потом нас ждет Марсия, ты же хотел зайти к ней. Она писала, что у нее в магазине появились какие-то новые юбки. Надо еще посмотреть, какие новые фильмы есть у Хуана. А еще было бы отлично попасть на рынок и купить цветов. А, да, и свечи еще нужны.

Он посмотрел на меня поверх солнечных очков:

– Конечно, отлично, но не много ли дел для одного дня?

В чем-то он был прав. Этот сан-мигельский синдром «подождет до завтра» определенно был заразен (если дело не срочное, можно и на завтра отложить; а если срочное… тоже подождет до завтра). Кроме того, мы поднялись почти на два километра над уровнем моря, и это определенно делало нас более медлительными. Мы хотим обратить на это особое внимание тех, кто окажется в здешних краях впервые.

– Может, ты и прав, но давай хоть попробуем, – ответила я с набитым вкуснейшей чоризо ртом.

Тим пожал плечами в знак нежелания спорить.

Мы довольно быстро собрались, попрощались с Анжеликой и остальными и в 10:30 тронулись вниз, в сторону города. А там путь нам преградил парад, не спеша двигавшийся в сторону центра. Десятки такси, автобусов, автомобилей потихоньку пробирались по краю мощенных камнем улиц, пропуская тех, кому нужно было свернуть на боковые улицы. Никто не гудел и никого не торопил. Люди шли в удобном им темпе. Удивительно! Единственными, кто не вел себя так же вежливо, были американские туристы. Вообще, некоторым гринго сложно освоить мексиканский стиль жизни.

В 1920-х годах правительство Мексики объявило городок Сан-Мигель национальным достоянием, и с тех пор он находится под охраной. Здесь нет светофоров, неоновых вывесок, сетевых магазинов. В центре города все выглядит точно так, как сто пятьдесят лет назад, и любезное поведение большинства жителей тоже напоминает те благословенные времена. В середине XIX века мексиканское правительство приняло Las Courtesias – свод правил хорошего тона, которым все мексиканцы из хороших семей обучаются с детства. К примеру, невозможно не сказать «доброе утро» или «добрый день» продавцу в магазине или не поблагодарить персонал на выходе из магазина, неважно, купили ли вы там что-то или нет. В начале разговора всегда спрашивают о здоровье членов семьи, мужчины всегда открывают дверь дамам и встают, когда те входят в комнату. И все это – часть жизни, протекающей в более медленном темпе. Всякий раз, приезжая в Сан-Мигель, нам приходится заново привыкать к этим правилам, и нам это очень нравится.

Тим въехал на парковку, где, как и всегда, мирно спал громадный черный лабрадор с ярко-розовым ошейником. Огромная яркая полутораметровая глиняная курица сидела на навесе над машинами. Городок вообще довольно цветастый.

Мы взяли высокий темп, что бывает опасно, когда камням мостовой не менее четырехсот лет, а тротуары высятся над ней чуть ли не на полметра. Мне уже случалось страдать от этих тротуарных плит, и как-то раз я половину отпуска ходила с ужасным голубым ортопедическим бандажом на коленке. Из этого я сделала два вывода: во-первых, никогда не смотреть на ходу по сторонам и вверх, а во-вторых, не надевать обувь на высоких каблуках. Разумеется, местные барышни порхают по Сан-Мигелю на десятисантиметровых шпильках, как по подиуму. А мне приходится ходить в удобных сандалиях, да еще внимательно смотреть под ноги, словно солдату на минном поле. Но лучше уж я откажусь от каблуков, чем еще раз надену тот голубой бандаж!

Наша первая остановка: свечи. Все местные жители покупают свечи только в морге, потому что эти свечи приятного медового цвета, не текут и долго горят. Чувствуешь себя странновато, бросая песо в миниатюрный шелковый гробик, но к этому привыкаешь. Мы поболтали с хозяином о погоде, о здоровье родных и друг о друге, о новом ресторане, который открылся на улице Повстанцев. Именно из-за всех этих любезностей нам так сложно успеть сделать хотя бы пару дел за день – но еще раз повторю: милые традиции и делают здешнюю жизнь такой приятной.

Мы отправились дальше – теперь к Хуану, в кофейню, популярную среди местных американцев и канадцев. Тиму не терпелось повидаться со всеми и заодно посмотреть, какие появились диски с фильмами. Хуан, который знает тут всех, готовит отличный кофе и поставляет всем гринго Сан-Мигеля фильмы и сериалы. За последние годы они с Тимом стали приятелями, причем объединила их страсть к странному мрачному кино. «Сеньор Ти-и-им! – закричал Хуан, перекрикивая шум разговоров. – Вы вернулись!» Встретившись, они погрузились в обсуждение каких-то не очень известных мне фильмов, а я разглядывала тарелки посетителей с вкуснейшей едой и думала, где бы нам пообедать.

Тим закончил с фильмами, бросил несколько дисков в сумку с изображением Фриды Кало и ее знаменитых бровей, где уже лежали свечи. Мы пошли дальше – в сторону аптеки Кело, на холме. Солнце поднялось уже довольно высоко. Проходя мимо бара «У Гарри», Тим сказал:

– Что-то пить хочется – может, остановимся тут ненадолго?

Моя голова уже плавилась от жары. Так, что у нас тут… Первый день в Сан-Мигеле… Жара… Хочется пить… «У Гарри». Ну конечно! «Маргарита»!

– Благодарю вас, сэр, не возражаю.

Мы прошли мимо старого, отделанного латунью и блестящего на солнце кресла чистильщика обуви у входа в заведение, где гринго и мексиканцы вместе проводят время. В баре царит атмосфера Нового Орлеана, где выпивают, разговаривают, обедают и ужинают, куда приходят на долгие воскресные завтраки, плавно перетекающие в обеды.

Хозяин заведения, Боб, сидел на своем обычном месте. Как всегда добродушный, одетый в поплиновую рубашку, с шелковым галстуком, свободно повязанным вокруг шеи, в дорогих и идеально начищенных туфлях. Над ним, подобно нимбу, стоял легкий хмельной дух. Он был увлечен разговором с одним из крупных местных застройщиков и с юристом, которого мы едва знали. Все иностранцы, живущие в Сан-Мигеле, любили посплетничать о затеях Боба по части недвижимости, о ресторане и других его проектах. С ним всегда было интересно поговорить: он знал все последние новости.

Увидев нас, он пожал руку Тиму и чмокнул меня в шею. Бизнес-разговоры были закончены, и мы уселись, чтобы выпить и поболтать.

К нам подходили наши приятели, рассказывали свежие новости и сплетни. Час пролетел незаметно. Дон Хулио, наш любимый и самый очаровательный официант, который работал когда-то в самом шикарном отеле города, как обычно, поцеловал мне руку, чем, как всегда, потряс нас, и предложил нам столик. К этому моменту мы были уже страшно голодны и вместе с двумя хорошими приятелями, Мэри и Беном Калдерони (мы увидели их, когда говорили с Бобом) перешли за столик. Обеденный зал с высокими потолками и красной обивкой был роскошен, на стенах развешаны картины, на столах белоснежные крахмальные скатерти, резные ставни не пропускают жар и шум улицы – все это напоминало о прежней жизни, о годах испанского господства.

Мэри – художница, пишет яркие выразительные картины и делает коллажи, известна во многих странах. Она и ее муж Бен, который занимается недвижимостью, были первыми, с кем мы познакомились, когда впервые приехали в Сан-Мигель несколько лет назад. Мы останавливались в их домашней гостинице, завтракали вместе с Беном, они рассказывали нам разные истории из жизни Сан-Мигеля, о которых знают только те, кто живет здесь давным-давно. Бен посоветовал нам зайти в Ла Аурора, где была мастерская Мэри, чтобы посмотреть на ее работы. Мы отправились туда в тот же день, нашли мастерскую и были потрясены этим громадным пространством с кирпичными стенами, примерно двадцать на пятнадцать метров, с потолками выше пяти метров. Мэри работала тогда над масштабными полотнами, и такая студия была ей как раз впору. Налюбовавшись работами Мэри, Тим сказал:

– Бен рассказал нам сегодня, что вы учились с ним в одном колледже в Техасе и что он помогал тебе в твоем шоу с хлыстом.

Она засмеялась:

– Да, я исполняла номер с хлыстом и зарабатывала этим на колледж, и он предложил стать моим ассистентом. А еще он предложил мне выпить перед выступлением. Я постеснялась признаться, что и пива-то никогда не пробовала, мне же хотелось выглядеть опытной, а не простушкой. И вот он стоит метрах в трех с половиной от меня, с сигаретой в зубах… Я этот номер делала уже сотни раз, но ни разу после текилы. Ну, и я почти отрезала ему нос. Кровь особо-то не текла, но на носу была большая ссадина, которая быстро и без следа зажила. Однако больше Бен никогда мне не ассистировал.

Закончив рассказ, она заглянула в студию и вышла оттуда с хлыстами – по одному в каждой руке. Щелк! Мы с Тимом прямо подскочили, когда тонкие кожаные полоски защелкали по полу. Упала и покатилась жестяная банка из-под краски. Интересно, что у них за отношения на самом деле…

Если отвлечься от темы хлыста, то надо сказать, что прошло много лет, а мы остаемся хорошими приятелями. Вчетвером мы уселись за стол. Мы с Тимом заказали аррачеру – замаринованный стейк из пашины. Если аррачера приготовлена правильно, мясо получается таким мягким, что его можно есть без ножа. Однажды мы привезли одного знаменитого шеф-повара на ужин в бар «У Гарри», и он почти что урчал, поедая всевозможные мясные блюда. Мы тоже ели все с удовольствием, хотя и обошлись без звуковых эффектов. Когда дон Хулио принес нашу еду, он сказал: «Наслаждайтесь!» – как и полагается по мексиканским законам галантного обращения. Это выражение – не просто пожелание приятного аппетита: этими словами хозяин желает гостям получить от еды максимум пользы и удовольствия.

Мы допивали кофе, и Мэри и Бен пригласили нас на ужин в самое модное место в городке – ресторан прямо у арены для боя быков. Я никогда не хожу на бои быков, никогда! Но наши друзья обещали, что никакого кровопролития не будет, и гарантировали роскошный вид на город и отличную еду. Мы договорились пойти туда через несколько дней.

Попрощавшись и пообещав зайти еще в ближайшие дни, мы вышли в полуденный жар. Начиналось время сиесты. Мы постояли минуту, взглянули на холм, на который нужно было подняться, чтобы попасть в аптеку Кело, и я сказала:

– Знаешь, мы можем и завтра занести рецепты. И Марсия наверняка уже закрылась на сиесту. А цветов можно и у Салли в саду нарвать. Так что незачем нам идти в такую даль… Но я чувствую себя полной неудачницей: мы НИЧЕГО сегодня не сделали.

Тим улыбнулся.

Я вздохнула:

– Мы только развлекались и получали удовольствие.

Тим повернул в сторону машины, бренча ключами.

– Ерунда, мы сделали целых ДВА дела, а это вдвое больше, чем обычно, – бросил он через плечо.

Я шла за ним и хохотала всю дорогу, пока мы не дошли до охранявшей машины громадной курицы. «Подождет до завтра» – отличный мексиканский принцип.

Я вовсе не говорю, что мексиканцы ленивы. Вообще-то большинство здешних жителей работают на износ. Просто семью и уважение они ставят выше денег и власти, поэтому позволяют себе не так точно соблюдать расписание и не все время спешить, как это принято во многих других странах. Приоритеты здесь гораздо более европейские и сильно непохожи на наши, американские. Именно поэтому мы так любим возвращаться в Сан-Мигель.

Остаток дня мы провели на террасе – болтали, любовались закатом, обсуждали планы: мы хотели провести месяца два в Буэнос-Айресе, а потом семь месяцев в Европе. Мы были очень довольны собой, ведь нам удалось совершить такой решительный шаг, и мы были настроены использовать по максимуму все открывавшиеся перед нами возможности.

На следующий день мы собирались увидеться с нашей «мексиканской семьей». Наша подруга Марибель пригласила нас поучаствовать в традиционном ритуале приготовления лепешек тамале, который устраивается в этой семье дважды в год. Мы познакомились с ними, еще когда жили в Сан-Мигеле в первый раз, много лет назад, и с тех пор остаемся друзьями и вместе со всеми членами семьи переживали и радости, и несчастья. Когда мы впервые сюда приехали, Марибель была управляющей домом, где мы жили. Вскоре мы стали называть ее нашей пятой дочерью. Она познакомила нас со всеми родственниками и с семейными традициями, бо?льшая часть которых, как и во многих других культурах мира, была связана с едой.

Должна сказать, что в этой семье еда была возведена в ранг настоящего искусства. Дважды в год все – от Лидии, главы семейства и примерно моей ровесницы, до Регины, ее самой младшей внучки, – собирались в глинобитном домике Лидии, чтобы приготовить тамале. Множество женщин – кузины, тети, дочери, а иногда и просто знакомые вроде меня – исполняют в кухне необычный и грациозный танец под названием «кухонная банда». Кажется, что у всех нас включаются какие-то внутренние радары, которые заставляют нас двигаться в едином ритме, не мешая друг другу, пропуская тех, кто несет очередную миску с куриным мясом, уступая место у раковины, чтобы вымыть блюдо и передать его той, которая готовит соус. В кухне у Лидии мы все МНОГО смеемся, хотя некоторые (в частности я) и на испанском-то говорят с трудом. Как правило, именно мой испанский и становится поводом для смеха. Но все тут такие милые, что я совершенно не против.

Лидия – великолепный кулинар. Что бы она ни готовила – хоть красный соус, пирог флан и суп позоле – все получается невероятно вкусным. Красный соус – это вообще пища богов! Им приправляют энчиладу, поливают тамале, обмазывают кусочки курицы перед запеканием и вообще используют везде, где нужен аромат и вкус чили. Она много раз давала мне рецепт, но у меня никогда не получается так, как у нее. Я считаю, что красный соус, приготовленный Лидией, – это нечто почти священное.

В обряде приготовления тамале участвуют и мужчины, хотя им достается более скромная роль: они пьют пиво, смотрят футбол по телевизору, заглядывают в кухню, чтобы стащить тортилью с гуакамоле или сальсой. Особенно ловко это получается у Тима, и даже незнание испанского не мешает ему проявлять мужскую солидарность. Вскоре нам понадобятся сильные руки, чтобы носить громадные кастрюли, наполненные горячей водой и тамале. Эти кастрюли в кухне Лидии не помещаются, поэтому мужчины относят их к соседям из окрестных домов, и там на огне лепешки медленно томятся. Затем мужчины приносят кастрюли к Лидии, и та раскладывает готовые лепешки по пластиковым пакетам и раздает каждой семье. Лепешки хранят в морозильнике, и этого запаса хватает примерно на полгода, до следующего сбора у Лидии.

Чтобы приготовить тамале, используют кукурузную муку, сало и специи. Специи добавляют в тесто, чтобы оно по вкусу и аромату соответствовало начинке, поэтому у Лидии всегда замешивают четыре вида теста: одно сладкое, два слегка пряных и одно жгучее – с чили и другими специями. Чтобы сделать тамале, мы берем в руку шелковистый и влажный лист кукурузы, кладем на него полную ложку теста, сверху добавляем курицу, говядину, фрукты или перчики чили. Затем нужно очень аккуратно сложить тесто пополам и залепить края, а лист обвязать пальмовым волокном.

Довольно быстро на столе у Лидии вырастают ряды тамале, сгруппированных по видам начинки. Как же прекрасна вся эта домашняя еда! Градус общего веселья нарастает, когда мы все чокаемся стаканчиками с принесенной мною текилой.

* * *

А ближе к вечеру, после того как мужчины принесли обратно все кастрюли с тамале, наступает время ужина – и снова нужно готовить. Я не шучу! В кухне высокие потолки, стоит несколько столов, на которых мы и готовим. Мы начинаем уборку. Кастрюли, сковородки, припасы прячутся в шкафы. Клеенка с цветочным рисунком вытирается начисто. Мы накрываем стол на восьмерых, а то и на десятерых, если кого-то из детей посадят на колени. Грязные кастрюли и сковородки отправляются в раковину. Появляются продукты: знаменитый красный соус, мексиканский сыр, морковь, лук, картошка, большая стопка лепешек-тортилья. Лидия ставит тяжелые сковороды на плиту. Я обожаю наблюдать за всем этим.

Марибель болтает со мной у стола и, почти не глядя, расправляется с луком. Я смотрю на ее мелькающие руки и не выдерживаю:

– Марибель, прекрати, я не могу на это смотреть!

Она смотрит на меня с удивлением: «Ты о чем?» – и бросает луковицу, нарезанную на идеально ровные кубики, в тарелку. Я в ужасе киваю на нож в ее руке. Это совсем простой тонкий нож с пластиковой ручкой, какие продаются в дешевых магазинах, и Марибель, держа луковицу в левой руке, стремительно разрезает ее сверху вниз, чудом не задевая собственной руки. Мне все кажется, что одно неверное движение – и она отрежет свои прекрасные пальцы.

Марибель спокойно и терпеливо объясняет мне, что так все в Мексике режут лук. Тут никто не осторожничает, не сжимает нож костяшками пальцев, чтобы точнее его направить и не обрезаться. Мексиканские хозяйки все делают шутя, и каждая картофелина, морковка и луковица в их руках рассыпаются на одинаковые кубики.

Марибель продолжает, а я и правда не могу больше на это смотреть.

У плиты собрался квартет, который исполнит главные партии сегодняшнего ужина. Первая скрипка – Лидия, она встала около гигантской сковородки, в которой уже кипит красный соус. Лидия берет тортилью щипцами, мажет соусом, дает ему стечь, кладет лепешку на блюдо. Дальше вступает Анна – сестра Марибель, архитектор: она приехала на наш день тамале из Гуанахуато, это около тридцати километров отсюда. Анна отвечает за сыр: раскладывает крупные кусочки сыра поперек тортильи и скручивает лепешку в трубочку. Лидия еще раз поливает лепешки соусом, и блюдо переходит к Марибель. Она кладет на каждую трубочку ложку тушенных в сливочном масле овощей. Аурелия, четвертая участница квартета, выкладывает на то же блюдо куриные ножки и ставит его на стол, где восемь участников застолья уже расставили большие бутылки с колой и холодным пивом, мисочки с разными видами сальсы и нарезанной кинзой – листьями кориандра – и ждут основного блюда.

На ужин собралось столько народу, что тем, кто поел, приходится вставать из-за стола и уступать место следующим. Наконец и Лидия садится за стол, напротив меня. Мы начали говорить о внуках, шутить, и ее глаза засияли. Лидия – мастерица не только на кухне. Она всю жизнь очень много работала, чтобы все шестеро детей смогли получить достойное образование и закончили и школу, и колледж (а это совсем нелегко в Сан-Мигеле, тем более для людей небольшого достатка). Вот это мы и любим больше всего в Сан-Мигеле: тут мы встречаемся с совершенно разными людьми. Наши мексиканские друзья похожи чем-то на мексиканский соус: много нюансов, глубокий и тонкий вкус, пряность и теплота. В каждом из них есть секретный ингредиент: доброта, которой они щедро делятся с нами всякий раз, когда нам удается оказаться рядом.

Любопытно, что мы с Лидией можем общаться только на очень простом испанском, которым я кое-как владею. Но за годы нашей дружбы мы поняли, что обе любим своих детей и внуков, что для обеих семья всегда на первом месте, что нам обеим нравится кормить людей вкусной едой – и все это крепко нас связывает. Мы рады быть с теми, кто принимает нас и ценит нашу дружбу, и оказывается, что можно обойтись почти без слов. Я смотрю на роскошную еду, которую эти женщины приготовили на крошечной кухне с помощью совсем простых инструментов (никаких новомодных приспособлений здесь нет и в помине), и понимаю, что деньги, положение в обществе, все материальные блага меркнут по сравнению с радостью такой вот семейной встречи, с ценностью традиций, с любовью людей друг к другу. Лидия и ее семья умудряются готовить блюда мирового класса в тесноте, без посудомойки или удобных шкафчиков. У нее старый-престарый холодильник и все розетки утыканы тройниками. В этот раз мы привезли большой миксер в подарок всей семье. Когда мы заглянули к Лидии на минутку на следующий день, я увидела, что она успела сшить для него чехол на молнии, и я знала, что этот миксер успел уже вымесить тесто для сотен лепешек тамале.

Вечером мы уезжали с двумя десятками тамале и банками волшебного красного соуса. (И конечно, мы умудрились съесть все тамале, пока были в Сан-Мигеле!) Но самое главное – то, что наша дружба с этой прекрасной семьей, скрепленная всем понятным языком совместного труда и застолья, стала еще крепче.

* * *

На следующее утро Тим продолжил работать над планами на вторую половину года. Мы пробыли в Мексике всего три дня, а он успел уже зарезервировать для нас места на теплоходах из Майами в Рим в мае и из Барселоны в Майами в ноябре. Получалось, что нам предстоит прожить в Европе с мая по ноябрь, за это время мы хотели бы побывать во Франции, Италии, Испании, Португалии и Англии и уже внесли депозиты за аренду квартиры в Париже в июне и в июле-августе во Флоренции. Мы каждый день искали в интернете варианты аренды жилья в Испании и Португалии и одновременно собирали информацию о расписаниях самолетов, аренде автомобилей, о гостиницах – на случай, если не удастся снять квартиру по сходной цене, и о массе других важных в путешествии вещей. В целом мы чувствовали себя довольно уверенно, пока одна из приятельниц не огорчила нас неожиданным вопросом.

Однажды к нам заехала Джуди Бутчер – американка-путешественница, с которой мы познакомились недавно через общих друзей. Мы уселись в нашем прекрасном саду под цветущими деревьями и с удовольствием слушали истории Джуди. Она родилась на восточном побережье Америки, жила в Великобритании, Франции, на Аляске и даже какое-то время в Африке. Она ни от кого не зависела и путешествовала в свое удовольствие. Мы сразу почувствовали в ней родственную душу. Джуди приехала в Сан-Мигель на несколько месяцев ради каких-то творческих занятий.

– Так вот, сентябрь мы думаем провести в Испании, – рассказывала я о наших планах. – Тим почти не знает Испании, и я уверена, что ему там все очень понравится. В октябре переедем в Португалию, которую Тим любит и знает, а я совсем не знаю. Оттуда будет несложно вернуться в Барселону, а там – на корабль и домой.

– Прекрасный план, а что вы будете делать с правилами Шенгена? – поинтересовалась Джуди.

– С чем? – переспросили мы в один голос.

– Шенгенское соглашение, вы что – не знаете? Правило девяноста дней.

Мы с Тимом переглянулись. Правило девяноста дней? Мы так тщательно все спланировали, но упустили какую-то ключевую деталь?

– Мы вообще об этом ничего не знаем. Это что такое? – спросил Тим, и в голосе его слышалось беспокойство.

– Так. Я думаю, вам стоит узнать об этом поподробнее, прежде чем что-то планировать. Шенгенское соглашение подписали большинство европейских стран. По этому соглашению граждане Соединенных Штатов имеют право находиться в странах Евросоюза не более 90 дней в течение полугода. И это очень усложняет жизнь, потому что обойти это правило никак нельзя, если только не получить долгосрочную визу на проживание или, скажем, студенческую или рабочую визу.

– А если просто сделать вид, что мы ничего не знали? – я, как всегда, начала искать запасной вариант.

– Думаю, что некоторым это удается, но я слышала, что если вы нарушите это правило, вам могут на годы запретить въезд на территорию Евросоюза. А если офицер на границе будет в особенно плохом настроении, вас могут и оштрафовать, и вообще посадить.

Невероятно! Этого не может быть! Как мы могли упустить такую важную деталь? И для чего всем этим странам вынуждать людей уезжать, особенно таких как мы, ведь, пребывая на их территории, мы поддерживаем их экономику?

В ту ночь наши компьютеры работали допоздна. Все, что рассказала нам Джуди, подтвердилось. Соглашение было подписано еще в 1986 году, и главной его целью было обеспечение свободы торговли и перемещения между гражданами Европы. Логика той части соглашения, которая касалась граждан США, тоже стала понятна. Евросоюз стремился сократить приток в страны Европы людей без европейского гражданства, которые могли бы претендовать на рабочие места или пособия. Для этого и ввели девяностодневные туристические визы. В обычном случае американец получает визу, дающую право пребывания в европейских странах в течение 90 дней. Когда эти 90 дней истекают (они могут быть использованы подряд или с перерывами), американец должен покинуть Евросоюз на 90 дней и может въехать обратно только по истечении этого срока. Проверить все это очень просто, ведь в паспорте есть штампы с датами въезда и выезда. Мы искали какой-то выход, советовались со всеми, кто мог что-то об этом знать. Но получалось, что без долгосрочной визы нам придется покинуть Европу через три месяца. Мы поняли, что сделать ничего нельзя, и стали отменять бронирования и строить новые планы.

Великобритания, Ирландия, Турция, Марокко не подписали Шенгенское соглашение, поэтому на эти страны визовые ограничения не распространяются. Мы включили эти страны в наш маршрут, пожертвовав Испанией и Португалией. Мы купили билеты на самолет в Стамбул из Рима на тот же день, когда наш теплоход пришвартуется в Вечном городе. Так мы потратим только один из девяноста драгоценных дней. Последние две недели мая мы собирались провести в Турции, потом месяц в Париже, чуть меньше двух месяцев в Италии. В конце августа мы думали уехать в Великобританию, чтобы снова на время «остановить часы». Прожив здесь весь сентябрь, мы отправимся в Марракеш и снимем там квартиру на октябрь. У нас оставалось достаточно времени, чтобы вернуться в Барселону всего на одну ночь и оттуда отплыть в Соединенные Штаты. Мы оставили еще несколько дней действия визы про запас, на случай экстренной необходимости.

Благодаря Джуди нам не пришлось сдавать билеты, отменять гостиницы, отказываться от арендованных автомобилей, а ведь мы могли бы потерять на этом серьезные деньги! Стало понятно, что опытные путешественники – наши лучшие советчики.

Джуди помогла нам избежать фатальной ошибки, и мы еще много раз с ней встречались и слушали ее удивительные рассказы. Когда-то у нее была серьезная корпоративная работа, но она ее бросила, купила автофургон и поехала на Аляску, где нанялась поваром на яхту, – довольно радикальное изменение всей жизни. Потом она жила во Франции, с мужем и дочерью, а ее семья жила в Калифорнии, и были еще приемные дети и родственники мужа, рассеянные по всей Европе. Еще Джуди несколько лет работала волонтером в Африке – помогала строить колодцы для местных поселений. В общем, настоящий человек Возрождения.

Как я уже говорила, Джуди, как и многие, приезжала в Сан-Мигель ради здешней богемной жизни. В центре города художественные галереи попадаются на каждом шагу, но мастерские и профессиональные студии в основном находятся на краю города, на Ла Аурора, в огромном здании бывшей текстильной фабрики. Здание было построено еще в 1901 году и с 1930-х стояло заброшенным. В 1991 году у здания началась новая жизнь: тут появились ателье и мастерские художников, фотографов, скульпторов, ювелиров, а также продавцов антиквариата и текстиля. Нас все время тянуло в это место – во-первых, потому, что там был отличный ресторан, а во-вторых, здесь были студии у Мэри, нашей приятельницы, автора номера с хлыстом и крупноформатных полотен, и у другой нашей подруги, скульптора и художника Мэри Рапп. Мэри Рапп живет на фабрике в элегантной квартире, в комнатах, где полно предметов искусства и много света. «Мне очень легко добираться на работу, – сказала как-то Мэри, погружая руки в глину. – Всего триста шагов и никаких пробок!»

На следующий день мы проделали путь, который совершаем в каждый свой приезд в Сан-Мигель: в первый четверг нашего пребывания в городке мы зашли к нашим подругам и отпраздновали свое возвращение в Сан-Мигель отличным обедом с бутылкой прекрасного мексиканского вина. Женщины помахали нам из аркады, а Мэри крикнула: «Не забудь, мы тебя ждем завтра вечером на арене к семи!» Я улыбнулась и кивнула, вспомнив обещание насчет ужина, которое мы дали ей и Бену в наш первый день в городе.

Следующим вечером мы впервые увидели серую, освященную веками арену для боя быков. Ее построили из местного камня, вход был выполнен в форме арок, расположенных на одинаковых расстояниях друг от друга. Мы поднимались к ресторану, устроенному на верхней площадке арены, и слышали оживленные разговоры мужчин. Двое, одетые в деловые костюмы, определенно не работали с быками, а вот двое других, жилистые и грациозные, хотя и стояли, прислонившись к стене, и слушали, пока те, в костюмах, что-то обсуждали, вполне могли быть матадорами. Я подумала, что они, наверное, обсуждают детали контракта или решают судьбу быка в предстоящем бою.