О значении прописных букв

О значении прописных букв

Каждое утро у меня на столе оказывается томов десять, присланных мне по почте в подарок. Пускай молодые читатели, движимые теми же страстями, что и меня в юности, не думают, что это – счастливый венец долгой карьеры. Десять томов в день – это тяжкое наказание (особенно когда возвращаешься после недельной поездки), серьезная угроза вашему жилищу, принуждающая вас к жестокому отбору и, прежде всего, лишающая восхитительного удовольствия – отправиться в книжный магазин узнать о новинках. Остается добавить, что если еще несколько лет назад, по крайней мере, половина присылаемых книг была на сербо-хорватском или на японском, то теперь, случается, на украинском или латышском.

Немногие из этих книг способны заинтересовать. Позавчера мне захотелось сразу посмотреть, по крайней мере, оглавление одной из них, потому что она была посвящена эстетике – предмету, на который я потратил много сил с ранней юности. Как не сказать о дьявольской гордости, охватившей меня, когда увидел в именном указателе, что я упомянут целых семь раз – против двух упоминаний моего учителя Луиджи Парейсона!

Думаю, вы извините мне эту слабость, которая для ученого совсем не является слабостью, а похвальной страстью к документированию, к продуктивным изысканиям, как говорят некоторые (потому что ведь существуют и непродуктивные изыскания). Я выписал страницы, где меня цитируют, и стал разбираться, каким образом я там оказался.

Увы, я себя не обнаружил. То есть на этих страницах моего имени не оказалось. Будучи специалистом в области книгоиздания, я сказал себе, что, возможно, автор или составитель указателя делал его по корректуре, а потом, при окончательной подготовке к печати, страницы «сползли» и мне следует поискать свое имя на соседних страницах. Тоже ничего.

Но я не сдался. Теперь это уже не признак нарциссизма, а чисто профессиональный интерес. Я знаю, какие смешные сюрпризы могут таиться в именных указателях (в одной моей книге мне в последний момент удалось изъять из списка цитируемых авторов Мальчика-с-Пальчик: редактор оправдывался, что это имя написано с большой буквы, как имя Ортеги-и-Гассета). И наконец я догадался.

На самом деле во всех указанных местах присутствовало слово eco с маленькой буквы, то есть просто-напросто «эхо». На странице 199 отмечалось «винкельмановское эхо», на странице 206 – «эхо представлений», на странице 244 – «эхо телесного ужаса», на странице 290 – «эхо благородной души», на странице 345 отмечалось, что мысли Дю Боса будут звучать эхом в течение всего XVIII века, а на странице 349 говорилось то же самое про Шиллера и XIX век.

Я уже понял, что автор, пожалуй, слишком усердствует, приписывая каждой высказанной мысли столь долгое эхо, но не мог понять, как могла возникнуть такая дурацкая путаница. Невозможно себе представить человека, который, прочтя eco с маленькой буквы, сразу бы подумал о моей фамилии – Ecо (хотя в недавней библиографии книга моей приятельницы Марины Миццау под названием «Eco e Narciso», «Эхо и Нарцисс», была указана таким образом, словно дуэт авторов Эко и Нарчизо написал книгу под названием «Марина Миццау»). С другой стороны, если бы список делал компьютер, в него не могли бы попасть слова, начинающиеся с маленькой буквы. Наиболее правдоподобная гипотеза такова: составитель именного указателя нашел на первых страницах мое имя (оно действительно упоминается впервые на стр. 75) и потом попросил машину найти все места, где оно еще встречается, – забыв при этом указать программе, чтобы она различала прописную и строчную буквы.

Этот колоритный случай заставляет нас снова задуматься о пользе машины и роли человека. Машина, которая способна в несколько мгновений найти все упоминания определенного имени в пятисотстраничном тексте, – это действительно очень полезная вещь, сберегающая массу времени и страхующая от невнимательности. Машины не безмозглы, как о них говорят, – они очень умны, в том смысле, что тщательно, скрупулезно и квалифицированно делают то, что им поручили. И если не было сказано различать прописные и строчные буквы – они и не будут этого делать, хотя бы потому, что их хозяева-люди – существа, которые знают, чего хотят, и пишут об этом.

В той же книге я обнаружил многократные упоминания Френсиса Бекона. Я не стал проверять, но надеюсь, что речь там действительно идет о великом английском философе. А если бы это была английская кулинарная книга? Тогда бы ссылка на великого философа возникала всякий раз, когда говорится о яичнице с беконом и других подобных изысках островной кухни.

1996

Данный текст является ознакомительным фрагментом.