Глава восьмая Дом молчания

Глава восьмая

Дом молчания

— 1 —

Рене-Пелажи знала только то, что Сад является пленником лабиринтов тюремной системы, и думала, его содержат в Бастилии. Возможности поддерживать связь друг с другом ни у нее, ни у него не существовало. Когда она отправилась к министру, упрятавшему мужа в тюрьму, ей велели «молчать». Она будет «удовлетворена», когда узнает, что было сделано. Еще ее попросили не устраивать скандала и не распространяться на данную тему. Мадам де Монтрей уверяла, что никакого отношения ко всему происшедшему не имеет: «На такое предательство я не способна». На юге в окружении садов и фонтанов аббат де Сад получил от нее известие об аресте своего племянника. «Теперь меня ничто не беспокоит, — ответил он, — и я полагаю, все удовлетворены».

Письма мадам де Монтрей ко всем заинтересованным в аресте лицам свидетельствуют о лживости ее заверений. «Все прошло наилучшим образом, — писала она 4 марта. — И очень своевременно! Не думаю, чтобы господин аббат осудил меня». После того как Сад провел в Венсенне почти год, она, к своему удовольствию, заметила, что дочь стала намного спокойнее, хотя по-прежнему проявляла к мужу неуместную преданность, требуя освободить его. К этому времени перед семьей стояла цель смыть позорное пятно и добиться отмены приговора, вынесенного по делу о «марсельском отравлении», но в то же время королевским lettre de cachet оставить его в заключении. «Я от всей души одобряю эту новую манеру судебного разбирательства, — писал в то лето хворающий аббат де Сад. — Думаю, она будет иметь успех, потому что находит поддержку у министра, а с магистратами все улажено».

Мадам де Монтрей первым делом принялась заметать следы, опасаясь, как бы в Ла-Косте не обнаружили какие-либо «компрометирующие» предметы или записи. Любые дискредитирующие предметы должны быть «зарыты на глубину в сто футов». Но самую большую опасность она видела в том, что существовали люди, которые могли бы скомпрометировать семью. Нанон наконец выпустили из заключения и сделали это, по всей видимости, в обмен на ее молчание. Причем, освободить пришлось срочно, поскольку отец громко протестовал против произвольного удержания в тюрьме своей дочери. В декабре 1777 года Лион, представлявший интересы Сада в поместье Ма-де-Кабан, сообщил о принятии Нанон условий своего освобождения: ей не разрешалось жить в Арле, Лионе, а также Оверне и запрещалось говорить о вещах, ставших теперь «прошлой историей».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.