ПИСЬМО VIII

ПИСЬМО VIII

Впервые — ВЕ, 1886, № 9, стр. 280–300.

Сохранились: 1) черновая рукопись (от слов: «Если бы не одно дельце…», стр. 357, и кончая словами: «…снов он не видит», стр. 375); 2) наборная рукопись, написанная рукой Е. А. Салтыковой с авторской правкой (от слов: «Если бы не одно дельце…», стр. 357, и кончая словами: «…и объяснять крестьянам их обязанности и необходимость повиновения», стр. 375). Черновая рукопись отличается от окончательной редакции меньшей стилистической обработкой. Наборная рукопись, помимо незначительных отличий, разнится от журнального текста и Изд. 1886 одним вариантом.

Стр. 366, строка 7. Вместо: «Ночные посещения…» — было: «Обыски…»

Окончание работы над очерком определяется письмом Салтыкова к Пыпину от 29 июля 1886 года: «Одновременно с этим письмом или днем позднее Вы получите в трех заказных пакетах 8-е «Пестрое письмо». Письмо это стоило мне множества мучений и я даже не понимаю, как докончил его».

Пыпин сразу же (2 августа) сообщил об этом Стасюлевичу: «Сегодня суббота; послезавтра я отдам рукопись в набор, попрошу поторопиться и пошлю Вам корректуру. Дело в том, что Ваш взгляд во всяком случае не лишний; для чужих вещей Вы все-таки не теряете «обоняние», которое для своих иногда Вас покидает за границей. Да Вас, без сомнения, поинтересует очень и нынешняя работа Салтыкова, первая после его болезни. Рассказ недурен, в обычном роде; герой — старинный делец (инженер), который стремится присоединиться к новейшей «общественной» деятельности. Кое-какие подробности потребуют Вашего внимания» (ИРЛИ, ф. 293, оп. 1, ед. хр. 1188, л. 114). Ознакомившись с содержанием очерка, Стасюлевич 10/22 августа ответил Пыпину подробным письмом. Сообщая, что пошлет «сегодня в типографию телеграмму с одобрением», он вместе с тем отмечал, что «конец несколько «указателен» и «касателен»: очевидно, этот мазурик теперь занимает высокое место», что это «человек, готовый на все»: нужно черное назвать белым или наоборот, он и на это готов, потому что в свое время мог срыть гору там, где ее не было. «Все это мало понравится, — заключал Стасюлевич, — но когда же творения Салтыкова принимались за варенье — всегда они были горчицею!

Итак, нецензурным считать никак нельзя; но, как Вы сами знаете, трудно решить этот вопрос с полною уверенностью. Могу сказать одно, что было бы просто смешно, если бы этого не пропустили» (ГПБ, ф. 621, ед. хр. 836, лл. 40–41).

«Письмо VIII» появилось в печати через год с лишним после «Письма VII». Такой большой перерыв был вызван тяжелой болезнью Салтыкова. Все органы печати, откликнувшиеся на публикацию нового «письма», приветствовали возвращение Салтыкова в литературу, которая без него «осиротела».[71] «Его голоса, его поучительной речи недоставало в последние дни, и это составляло не только для тесного литературного русского мира, а и для всего русского общества — незаменимое лишение».[72] «Тетеньке опять представляется редкое теперь удовольствие послушать своего острого на язык, но любящего и заботливого племянника. Долгие годы общих радостей, надежд, страданий и разочарований создали такую тесную связь между писателем и его публикой, что каждое появление сатирика на литературной арене является настоящим праздником для русской интеллигенции; каждое слово, каждый образ находит отклик в душе читателей».[73]

В настоящем «письме» Салтыков обращается еще к одной разновидности «пестрых людей», особенность которой верно определил А. И. Введенский: «Всматриваясь в этот характер, вскрываемый сатирическим скальпелем автора, вы находите его первенствующую, характернейшую и поражающую черту в том, что это — общественный деятель только времен смутных, тех, когда появляется в обществе прилив мутной воды, в которой легко ловить рыбу».[74]

Для характеристики героя Салтыкову вновь требуется исторический аспект повествования. Жизнеописание «дяди» Захара Стрелова развертывается на фоне и в связи с политической историей России (смена «веяний»), которая одновременно трактуется и как история, смена разных форм «хищничества». «Дядя» всплывает на поверхность в моменты общественно-политической неустойчивости. Не в состоянии конкурировать с хищниками послереформенными («чумазыми») в сфере экономической, «отставной корнет» Захар Стрелов пытается использовать в своих хищнических целях политику. Однако он никак не может поспеть за следующими одно за другим «веяниями» послереформенной эпохи, пока не наступает окончательно эпоха общественно-политической «галиматьи». Он вновь находит себя в «смутной» атмосфере «покаяния» (см. стр. 481). Именно он формулирует политику «обновления», осуществляемую «благонадежными прапорщиками», «отставными корнетами», — политику контрреформ, политику дворянской реакции. «Ликуют в Петербурге, чувствуя себя как дома, — писал публицист «Сына отечества», — лишь Стрелов, Довгочхун и Перерепенко, жаждущие обновить и Петербург, и отечество при помощи «проектов» с ссылками на кн. Мещерского, Иозефовича и Циона <…> Торжествует политика Чухломы и социология Пошехонии…»[75]

Стр. 357. Во время коронации императора Николая… — в 1826 году.

Стр. 358…Грановский, Белинский и их кружок (обратившийся потом в стадо свиней)… — Евангельский образ «стада свиней», одержимого бесами (Лука, VIII, 32–37), использует, для характеристики современного политического «бесовства», Достоевский в романе «Бесы». Корни этого «бесовства», по мысли Достоевского, лежали именно в идеях кружка Грановского и Белинского. Салтыков напоминает этот образ с полемической целью: для обозначения тех участников кружка Грановского и Белинского, в первую очередь Каткова, кто оказался позднее в лагере «торжествующей свиньи, чавкающей Правду».

…Петербург намереваются соединить с Москвой железным путем. — Петербургско-Московская (Николаевская, ныне Октябрьская) железная дорога строилась с 1842 по 1851 г.

Стр. 359…Мехмеда Кула…«сибирских стран богатыря»… «нет, лучше смерть, чем жизнь поносна!» — Из драматической поэмы И. И. Дмитриева «Ермак».

Стр. 361…заселение отдаленного края, культура, обрусение и т. д. — Судя по этой характеристике, «просто хищничество» соответствует приблизительно «ташкентству» (см. цикл «Господа ташкентцы» — т. 10).

Стр. 362. В особенности отличался по части пророчеств <…> публицист Кокорев… — О публицистических выступлениях В. А. Кокорева см. т. 4, стр. 588; т. 6, стр. 603.

Стр. 362. То было время севооборотов, покупки машин, продажи выкупных свидетельств… — О крестьянском и помещичьем хозяйствовании в первые послереформенные годы Салтыков писал в апрельской хронике цикла «Наша общественная жизнь» за 1863 г. и февральской за 1864-й, а также в очерке «В деревне» (1863). См. т. 6.

Стр. 363…только людей нет… — Об этом см. ноябрьскую за 1863 г. хронику цикла «Наша общественная жизнь» (т. 6, стр. 158–159).

Стр. 365. В это же время и в Петербурге что-то замутилось: начались пожары, покушения, допросы, судьбища, высылки; явились корни и нити. — Здесь и далее Салтыков суммарно характеризует общественную атмосферу периода реакции — от петербургских пожаров мая 1862 г. до покушения Каракозова на Александра II в апреле 1866 г. Особенно тревожным было лето 1866 г., когда и является в Петербург, в очерке Салтыкова, «майор Стрелов». См. об этом также т. 10, стр. 59.

Стр. 366…слышались оклики дворников… — Дворникам в общей системе полицейской слежки уже тогда отводилась роль надзора за проживающими в доме жильцами. Позднее, особенно в 1879 г., эта роль была еще усилена и закреплена специальными постановлениями (см. т. 13, стр. 768; т. 15, кн. первая, стр. 354).

Главное зло — либералы <…> Долгогривые — эти уж потом явились… — Охранительная концепция, сложившаяся к концу 60-х годов, рассматривала «детей» («нигилистов») как порождение «отцов» («либералов»). Долгогривые — революционная и демократическая интеллигенция, в значительной своей части складывавшаяся в 60-е годы из лиц духовного происхождения.

Стр. 367. Я помню, как «он» меня… — «О н» — мировой посредник «первого призыва» (см. т. 7, стр. 608).

Стр. 368. И знаешь, куда? — в вашу губернию! в самое что ни на есть гнездо… — то есть в Тверскую губернию, «гнездо» либерализма (см. т. 4, стр. 589).

Стр. 369…самый разгар железнодорожной свалки. — Этот «разгар», приходящийся на конец 60-х годов, отражен Салтыковым в очерке «Наш savoir vivre» (цикл «Признаки времени» — т. 7).

шатобрианы — мясное блюдо.

Стр. 374. Нынче и все новости из Мурома да из Кирсанова. У нас — источник всего, а вы, петербургские, только пережевываете. — Кахановская комиссия (см. стр. 495), писал 2 декабря 1884 г. «Гражданин», «дожила до минуты, когда гр. Толстой пригласил в ее среду, со свежего воздуха, практических людей из провинции, и эти люди <…> нанесли смертельное поражение всем либеральным утопиям Кахановского проекта».

Стр. 374. Проект обновления. — Проект «дяди» Захара Иваныча Стрелова представляет собой очень точное по существу, но вместе с тем пародийное, разоблачающее изложение проекта А. Пазухина (см. стр. 515).

Стр. 375 Вот как жили при Аскольде // Наши деды и отцы… — Слова песни Неизвестного из оперы А. Н. Верстовского «Аскольдова могила» (либретто M. H. Загоскина).

Еще Гоголь сказал… — С приводимого затем рассуждения начинается повесть «Шинель».