ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Впервые — ОЗ, 1884, № 4, отд. II, стр. 277–292 (вып. в свет после 5 мая). Под заглавием «Между делом» и за подписью «Dixi».

В Изд. 1884 текст перепечатан с небольшой стилистической правкой.

В утверждении послепервомартовской реакции важная роль принадлежала охранительной печати, которая порою шла впереди событий, побуждая власть к расправам с «крамольниками», указывая на «сочувствующих», разжигая обывательский страх перед революцией. Салтыков, как доказывают его письма 1881–1884 гг., весьма серьезно относился к общественной опасности, которую представляла эта подстрекательская деятельность. Н. К. Михайловский вспоминал: «Щедрин не любил <…> в особенности того фальшивого <…> течения, которое как бы захватило в свои руки монополию патриотизма. Этому ненавистному для Щедрина течению часто от него доставалось, его мощное слово не раз посрамляло его представителей».[119]

В ряду этих выступлений настоящая статья примечательна тем, что здесь писатель вышел против реакционной прессы с открытым забралом, не прибегая к иносказаниям, опираясь на свой «грозный авторитет» (С. Н. Южаков), литературный, общественный и моральный. Статья является как бы публицистическим резюме и комментарием к системе сатирических образов, посвященных охранительной печати в «Современной идиллии», «Письмах к тетеньке», «Пошехонских рассказах».

В статье явно обнаруживается ближайший объект сатирической критики — «первое перо» консервативного лагеря, издатель «Моск. ведомостей» и «Рус. вестника» М. Н. Катков. В реакционном стане он занимал особое место по силе своего влияния на правительство, громадному авторитету в высших бюрократических кругах.[120] В феврале 1884 года он сам в письме к Александру III удовлетворенно заявил: «Моя газета была не просто газетой, а <…> органом государственной деятельности. В ней не просто отражались дела, в ней многие дела делались».[121] О том, что Катков «торжествует официально», в 1881–1884 гг. Салтыков не раз писал своим многочисленным корреспондентам. Но дело было не только в этом. Катков имел также веское литературное имя в достаточно широком читательском кругу и при жизни получал такие аттестации: «Кого можно счесть по силе, по дару и влиянию на поприще политической словесности — чем-то равносильным Пушкину на поприще словесности изящной? Конечно, Каткова! Конечно, всякий, даже и ненавидящий его лично человек, должен повторить <…>: «он — личный враг мне, или я ему враг, но он первый и величайший русский публицист!»[122]

В то же время, оттолкнувшись от конкретного «прототипа», Салтыков, как всегда, ведет речь не только о нем, но имеет в виду идейные тенденции всех «консерваторов-публицистов», «проделки», свойственные «охранительной публицистике» как направлению. Развенчание ее было актуальнейшей задачей в эпоху уже начавшихся «контрреформ», когда дворянско-монархические силы стремились, насколько возможно, аннулировать буржуазно-демократические преобразования, вырванные революционным натиском 60-х годов, и повернуть страну вспять.

Писатель подверг последовательному критическому анализу созданную охранительной пропагандой реакционную утопию «исконных русских начал», согласно которой «призрак так называемой политической свободы»,[123] «ненародные стремления» к революционному переустройству действительности являются «несомненным исчадием <…> интеллигенции»,[124] внушены «нашей паршивой журналистикой», как охарактеризовал передовую печать Александр II.[125] Этой «умственной и нравственной смуте» демагогически противопоставлялся «здравый народный смысл» — формула, возводившая в апофеоз православно-монархические, консервативные черты крестьянского сознания.

В основании этой реакционной утопии лежали надежды на возрождение крепостничества («если б крепостное право опять народилось»); именно поэтому созданный ею «образ народа» оказался весьма противоречив. Привлекая материалы, опубликованные главным образом в «Моск. ведомостях» в первые месяцы 1884 года, Салтыков доказал, что с «идиллическим» обликом «благомысленного мужичка» — охранителя, врага революционных «подвохов», который рисовали катковские передовицы, находились в кричащем контрасте напечатанные здесь же рядом в виде различных «писем» и «откликов с мест» доносительского толка протесты крупных землевладельцев против деревенской «вольницы», будто бы созданной отменой крепостного права: «Проживать в деревне в настоящее время стало весьма тягостно, особенно землевладельцам. Имея в соседстве меньшую братию, которая теперь перестала считать что-либо для себя невозможным, землевладельцу каждый день приходится переносить неприятности».[126]

Другой «генеральной» темой реакционной печати были созданные судебной реформой 1864 года новые судебные учреждения. Эта реформа оказалась наиболее последовательно осуществленной. Поэтому новые формы судопроизводства: гласный и состязательный процесс с участием присяжных заседателей, независимость суда от администрации, несменяемость судей быстро вызвали «бурю, в которой первую скрипку со свойственным ему вредным талантом начал играть Катков».[127]

Салтыков сам критиковал, но с принципиально иных позиций, несовершенство этого института — буржуазного по своей природе, стоящего на страже общества собственников (см. статьи 3, 5 и примеч. к ним). Но здесь он взял под защиту «новый суд» как учреждение буржуазно-демократическое («выразитель известного уровня общественного и народного самосознания») и безусловно прогрессивное в стране, отягощенной пережитками феодализма. Олицетворяемый этим судом принцип «закона» должен был — хотя бы теоретически — ограничивать произвол самовластия, что верно уловил Катков,[128] имея союзника и единомышленника в издателе «Гражданина» князе В. П. Мещерском.

Эти попытки ограничения Катков и окрестил «расхищением власти». Главной темой передовиц (в январе — апреле 1884 г.) он сделал критику судебных учреждений, доходя в своем охранительном неистовстве до проклятий прокуратуре, адресуя упреки в неблагонадежности Сенату. Внешним поводом для этих нападок послужило дело волчанского исправника П. Х. Зографа, в феврале 1883 года осужденного харьковской судебной палатой за превышение власти, которого «Моск. ведомости» взяли под защиту. В споры вокруг этого дела включается и Салтыков. Но полемика идет не об оценке данного случая, но об «образе правления» — о принципе неограниченной власти, который защищал Катков: «Монарх в России есть не только глава администрации: он единственный над страной законодатель, и его воля выше всех законов». Салтыков же самый принцип «неограниченной власти» сатирически разоблачал (в «аллегорическом сновидении» об исправнике) как «бесплодную» и неразумную политическую форму.

Вскрывая внутренние противоречия, алогизм «лукавой мысли» ретроградов, сатирик доказывал, что временная победа реакции не отменяет неизбежной задачи — «отыскать для жизни новые, более плодотворные основания». Писатель в этом очерке выразил чувство идейного превосходства, идейной победы над людьми, «которые называют себя охранителями, а в сущности охраняют только прах» — общественный порядок, исчерпавший свое содержание.

Статья заставила критику размышлять о природе обобщений в произведениях Салтыкова и о том, что «многие еще не научились разбирать» его аллегории, что писатель «сделав из фактов действительной жизни глубокое обобщение, вслед за тем придает этому обобщению краски, взятые целиком из единичных фактов, и тем как бы приноравливает общую мысль к единичному случаю».[129]

Стр. 265. Вспомните, читатель, что вопияла охранительная публицистика года три тому назад по адресу так называемой интеллигенции, — Современная печать, наука, суд, вообще «интеллигенция» — «это нарумяненные и замаскированные холопы анархии, потрясения и злодейств», — писал Б. М. Маркевич (Иногородний обыватель. С берегов Невы. — MB, 1880, 21 февраля, № 51). К. Н. Леонтьев к слову «интеллигент» давал примечание: «Прошу благовоспитанного читателя простить «мне это хамское слово. Я его написал с кавычками» («Катков и его враги на празднике Пушкина. — «Варшавский дневник», 1880, 21 июля, № 155).

…дело Зографа, и дело Мельницкого <…> направление железных дорог, и транзит. — О деле Зографа см. вводную заметку, дело Мельницких было связано с хищениями в Московском воспитательном доме — по поводу их Катков вел атаку на новый суд; его газета поддерживала махинации железнодорожного дельца П. Г. фон Дервиза (см. ОЗ, 1875, № 4, «Внутр. обозрение»: «Реклама «Моск. ведом.» о П. Г. фон Дервизе», стр. 310–325); Катков ратовал за уничтожение закавказского транзита для иностранных товаров (см. подробно в примеч. к стр. 143).

Стр. 267…о поровёнке — об уравнении земельных владений помещиков и крестьян.

Стр. 268…они одни секретом «рассказов из народного быта» обладают… — Высшие достижения беллетристической школы «Современника» и «Отеч. записок» (В. Слепцов, Ф. Решетников, Н. Помяловский, Г. Успенский, Н. Успенский, П. Засодимский, А. Левитов, Н. Златовратский) были связаны с народной темой, раскрытием образа «мужика». «Рассказ из народного быта» — обычный подзаголовок в сочинениях названных писателей. Литераторы охранительного лагеря безуспешно пытались конкурировать с ними в этой области.

Так повествует охранитель-корреспондент из нижегородской деревни. — Салтыков сводит воедино ряд выступлений «Моск. ведомостей», в которых идет речь о положении в современной деревне (Из Ельца. — MB, 1884, 4 января, № 4; Из деревни (Нижегородской губернии). — MB, 1884, 13 февраля, № 44; Из Ельца. — MB, 1884, 19 марта, № 78; Со станции Кологривовки Тамбовско-Саратовской жел. дороги. — MB, 1884, 23 марта, № 82).

Стр. 269…купель силоамская — целительная сила, выражение, восходящее к евангельскому сказанию об исцелении недугов (Иоанн, 9, 7, 11).

Стр. 271…не успеет заправский властелин поощрить Ивана Благонамеренного, как самозванец уже тащит его на скамью подсудимых. — Об этом также сетовал Катков: «Когда люди из общества в наивном порыве спешили бывало оказать содействие властям против вражеской пропаганды, им приходилось ведаться с юстицией и видеть себя в положении преступников» (Передовая. — MB, 1884, 2 февраля, № 33).

…уфимско-оренбургское земельное расхищение? — См. примеч. «За рубежом», т. 14, стр. 561–562, и к «Современной идиллии», т. 15, кн. 1, стр. 353.

…«risum teneatis amici?»— цитата из Горация (Ars po?tica, 1–5), часто употреблявшаяся в «Моск. ведомостях».

Стр. 272. Судей так-таки <…> называют «несменяемыми» <…> для присяжных заседателей даже сугубо-уморительную кличку придумали… — Кампания против несменяемости судей вскоре увенчалась успехом: законом 20 мая 1885 г. было создано высшее дисциплинарное присутствие Сената, которое получило право смещения и перевода судей. Функции суда присяжных были ограничены еще в 1878 г., когда из его ведения были изъяты дела по политическим преступлениям; в 80-е годы происходило дальнейшее ограничение компетенции «безобразного института присяжных заседателей» (Передовая. — MB, 1884, 24 января, № 24).

…адвокат Балалайкин — персонаж произведений Салтыкова «В среде умеренности и аккуратности», «Современная идиллия» (см. тт. 12 и 15).

Стр. 273…златоуст-то наш — Катков.

В одной из газет я вычитал, что в одном из «Пошехонских рассказов» изображена «довольно темная аллегория…» — Салтыков «вычитал» приводимый им отзыв в газете «Новое время» от 22 марта / 3 апреля 1884 г. (№ 2897, стр. 2–3). Помещенный в этом номере анонимный обзор «Среди газет и журналов» начинался словами: «В последней книжке «Отеч. записок» «Пошехонские рассказы» г. Щедрина изображают довольно темную аллегорию, в которой, между прочим, действует «газетчик», отыскивающий революционеров для представления по начальству».

Стр. 274…и panis, и circenses — хлеб и зрелища (лат.), от крылатой фразы «Panem et circenses!» — крик толпы в древнем Риме, требующей бесплатной пищи и развлечений.

Стр. 275…ввиду неравномерной растяжимости правила: «audiatur et alt?ra pars» — «пусть будет выслушана и другая сторона» (лат.). Речь идет о крайнем стеснении демократической и либеральной печати: за 1881–1883 гг. под градом репрессий прекратили свое существование «Молва», «Новая газета», «Порядок», «Страна», «Моск. телеграф», «Голос»; министр внутренних дел Игнатьев писал Победоносцеву, что может представить «список до пятидесяти газет и изданий, мною не разрешенных. Дальше идти нельзя» («К. П. Победоносцев и его корреспонденты», т. I, полутом 1, ГИЗ, 1923, стр. 94).

…аттической соли (ныне, благодаря безакцизности, она дешева) — Аттическая соль—выражение, восходящее к сочинению Марка Тулия Цицерона «Об ораторе», обозначающее утонченное остроумие, здесь упомянуто в связи с колкой язвительностью статей «классициста» Каткова; акциз (косвенный налог) на соль был отменен с 1881 г.

Стр. 276…исправник <…> по-старинному, сказать: городничий… — Исправник осуществлял высшую полицейскую власть в уезде, административная должность городничего была упразднена в 1862 г. при реформе полиции.

Стр. 277…Отсель грозить мы будем шведу… — Строка из поэмы Пушкина «Медный всадник».

…подобно древнему Девкалиону… — Герой греческого мифа, спасшийся от всемирного потопа, возродил человеческий род, бросая через плечо камни, которые превращались в людей.

Стр. 278…sic volo, sic jubeo — так я желаю, так приказываю (лат.) — из VI сатиры Ювенала.

Насилу успевал секретарь думский приговоры о расточении сочинять… — намек на недавние массовые репрессии против участников революционного движения.

…caveant consules! — крылатая латинская фраза: «Пусть консулы будут бдительны» (в полном тексте — с завершением: «чтобы республика не понесла ущерба»).

Стр. 279…вроде древней Ниневии… — столица ассирийского царства, огромный город, прославившийся распущенностью нравов его обитателей; разрушен в результате войны в 612 г. до н. э.

…адвокатское сословие получило неожиданный реприманд… — 13 марта 1884 г. в заседании уголовного кассационного департамента Сената с заключением по делу Мельницких (см. примеч. к стр. 263) выступил обер-прокурор Н. А. Неклюдов, который высказал общие соображения о правах защиты в судебном процессе, «предлагая <…> крупные меры для обуздания речей защиты», ограничение «свободы слова» адвоката (В. Д. Спасович. Дело Мельницких. Соч., т. VII. СПб., 1894, стр. 61).

…они — распинают закон… — Неклюдов заявил: «в настоящее время на суде нередко случается видеть печальное явление <…> состоящее <…> в стремлении безнравственное выставить нравственным, преступление не преступлением, искажая при этом законы религии, нравственности и законы государственные <…> стремление <…> распять и свидетелей, и потерпевших, обвинительную власть, даже самый закон» (МВ, 1884, 28 марта, № 87).

Стр. 280. Адвокаты возражали г. Неклюдову печатно. — Протест, подписанный Д. Стасовым, К. Арсеньевым, В. Спасовичсм, А. Унковским, В. Люстихом, 24 марта 1884 г. опубликовало «Новое время» (№ 2899). Авторы утверждали: «Защита свободна. Предписывать ей план действий, внушать ей, какое должно быть ее содержание, равносильно уничтожению ее свободы, наложению на нее кандалов. Останется от нее декорация, в действительности орган будет атрофирован…»