Деньги не пахнут?

Деньги не пахнут?

«…Так как всё финансовое строительство было сосредоточено в министерстве финансов, то ко мне довольно часто обращались различные лица петербургской знати, которые были заинтересованы в строительстве той или иной железной дороги.

Вот в то время, когда я был министром финансов, я узнал, что представляет собой большинство этих знатных особ и семей петербургского света. Они отличаются от обыкновенных людей не столько большими положительными качествами, как большими качествами отрицательными.

На свете, конечно, много есть алчных людей, даже большинство людей алчно, так как это чувство до известной степени есть закон природы, это есть самозащита — у знати же чувство это во сто раз больше, чем у обыкновенных людей. Если обыкновенный человек эгоистичен и алчен, то он эгоистичен и алчен вследствие сознания, что ему нужно жить, что иначе он — а если не он, то его семейство, — умрёт, что нужно обеспечить жизнь своего семейства; у знати же алчность очень часто является из-за любви к богатству, из-за любви к роскоши, из-за любви к власти и в особенности к власти внешней, которую это богатство даёт…

Мне приходилось видеть таких знатных лиц, которые при различных высочайших выходах, высочайших балах держат себя так важно, что со стороны кажется, что к ним добраться нельзя, а между тем эти же самые лица в моём кабинете из-за какой-нибудь денежной выгоды, из-за десяти тысяч или ста тысяч рублей готовы были ползать чуть ли не на коленях, оказывали мне всякое ухаживание и проявляли всякое подобострастие.

Я не говорю это по отношению всех знатных лиц; между ними, конечно, есть много лиц и семейств в высокой степени порядочных, благородных и честных, вполне достойных того высокого имени, которое они носят, но многие из них величайшие лицемеры. А в особенности жадны бесконечно.

Я не хотел бы называть этих лиц поимённо; многие из них теперь, да и при дворе Александра III, занимали самые высокие придворные должности и были самыми близкими к царской семье, по крайней мере в её внешних проявлениях, т.е. во внешних проявлениях царской семьи…»

Это написано в записках всё того же графа Витте, что увидели свет в 1911 году (С.Ю. Витте. «Воспоминания». Том I «Скиф-Алекс». Таллин — Москва, 1994 г. С. 247.) Конечно, мемуары — вещь субъективная, верить им безоговорочно нельзя. В конце концов, сам Сергей Юльевич умалчивает о некоторых своих поступках, да и кое-кого откровенно не любит. Однако в данном случае с ним можно согласиться: знать царской России ради денег шла буквально на всё. Пускалась в самые грязные махинации. И всегда при этом составляла «деловое партнерство» с евреями! Правда, складывалось оно по-разному, но факт остаётся фактом. Коррумпированность аристократии неоспорима. Разлагалась и смердела верхушка царской России, а потому и вся страна болела.

Вот, к примеру, случай с Александром Агеевичем Абазой, крупным помещиком, что в правление Александра Третьего служил председателем департамента государственной экономии Государственного совета, одновременно возглавляя в том же Госсовете комиссию по бюджетным ассигнованиям на военные и морские нужды. Словом, персоной в России он был весьма важной. И что же? Деловым партнёром Абазы выступал одесский банкирский дом Рафаловичей — крещенных в православие евреев. Абаза поручал Александру Рафаловичу продажу всех продуктов из своих имений. Впрочем, дело шло и гораздо дальше.

В 1890 году Абаза совершил крупную махинацию, используя свой доступ к финансовым секретам государства. В то время рубль в России был не золотым, а бумажным, с плавающим курсом относительно золота и твёрдых иностранных валют. Тогда из-за хорошего урожая курс рубля стал стремительно расти. Министр финансов Вышнеградский предложил совершить операцию для пополнения, как сейчас бы сказали, золотовалютных резервов страны. Итак, сначала позволить рублю расти в цене, одновременно за счёт государственных средств и печатного станка скупая на рынке золото и твёрдую валюту. А затем, когда государство накопит хорошие резервы — вновь «опустить» целковый до прежнего курса. Об этом плане знал царь, знал о нём и Абаза. Он решил, обладая такой тайной, совершить типичный «инсайд», то есть использовать государственный секрет для личного обогащения, для спекуляции с использованием личного состояния.

Абаза решил делать так же, как и государство. Для этого он вызвал к себе личного банкира Рафаловича и приказал ему на его, Абазы, деньги скупать золото и европейские валюты, как только курс рубля начнёт лезть вверх. Что будет с рублём дальше, Абаза банкиру не сказал. Зато разработал целую систему шифрованных телеграмм. Мол, даю депешу: «Продавай пшеницу» — значит, покупай золото. Телеграфирую «Продавай горох» — покупай немецкие марки. Кукуруза означала франки, ячмень — фунты стерлингов…

Рубль пошёл вверх. Абаза застрочил телеграммы. Рафалович одно время послушно выполнял указания. Но, не будучи посвящён чиновником в тайну, подумал, что Абаза ошибся и действует себе в убыток. Зачем он, мол, скупает дешевеющее золото? И тогда Рафалович сам перестал покупать его и иностранные валюты на рынке, начав продавать Абазе свои золото и валюту. И тут рубль как покатился вниз! Абаза не только вернул все свои потери, но ещё и «наварил» 900 тысяч рублей — сумму по тем временам очень большую. Ведь весь бюджет России тогда составлял по доходам всего 1,4 миллиарда. В общем, по нынешним меркам, Абаза «оторвал» за несколько месяцев миллионов этак сто долларов. Причём вроде бы не воруя у государства — тихо, «шито-крыто».

Но Рафалович на той же операции разорился! Ему было просто нечем уплатить Абазе эти 900 тысяч. Узнав об этом, Абаза подкатил к министру финансов Вышнеградскому с просьбой: мол, такой почтенный банкирский дом погибает! Нужно помочь Рафаловичу за счёт государства: дать ему 800 тысяч рублей в виде казённой ссуды. Причём Абаза своего добился: государство деньги еврейскому банку дало. Ну, а они, знамо дело, тут же перекочевали в личный карман православного Абазы. А вот это было уже прямое воровство. Абазу можно было ставить к стенке по двум статьям: и за использование служебной тайны в личных целях, и за нанесение государству прямого финансового ущерба на солидную сумму.

Вскрылось всё, как пишет Витте, совершенно случайно. Рафалович, получив пресловутую ссуду и тут же отдав её Абазе, снова пошёл за помощью к государству. Ведь его банк всё равно «горел». К тому времени Вышнеградский скоропостижно умер, и министром финансов в 1893 году стал Сергей Витте. Тот, удивлённый просьбой Рафаловича о второй ссуде, и выпытал у еврея все подробности. Сначала-то он подумал, что Рафалович дал взятку Абазе, чтобы получить казённую помощь. Но не вытанцовывалось: с чего это, чтобы получить 800 тысяч, Рафалович даёт Абазе 900 тысяч? А когда еврей рассказал всё по порядку, картина ловкой махинации чиновника Госсовета предстала во всей красе. В общем, дали Рафаловичу ещё помощь в 300 или 400 тысяч рублей.

Абаза в то же самое время гулял в Монте-Карло, где просаживал в рулетку десятки тысяч франков за один присест. Тем самым он «переводил» украденные в России деньги на Запад, подпитывал европейскую экономику. Ладно бы, украл, но профинансировал бы строительство в России чего-нибудь полезного. Ну, помог бы изобретателю радио. Или возвёл бы новый завод по производству, скажем, моторов внутреннего сгорания. Нет, он всё промотал в Монте-Карло, прожрал, потребил!

Царь, узнав о махинации Абазы, суду его не предал, в тюрягу не упёк. Он просто его уволил с должности.

В этой истории, читатель, царский чиновник обчистил государство покруче еврея. И фактически остался безнаказанным. И когда сегодня мне говорят, что «жиды и большевики продали Россию», мне всегда вспоминается Александр Агеевич Абаза. Жадная свора «православных аристократов» — вот она, истинная причина, приведшая Россию к 1917 году! И поведение Абазы в гораздо больших размерах копируют сегодня чиновники РФ. Они «инсайды» используют вовсю и «пилят» бюджет по полной программе. А потом тоже просаживают украденное на Западе.

Есть такая поговорка: «Каков поп — таков и приход». По большому счёту, сама царствующая династия была коррумпирована.

Взятка стала править бал в пореформенной России. Например, любовница графа Адлерберга, близкого друга Александра Второго, некая Мина Буркова, просто торговала чинами и наградами. Впрочем, и сам Адлерберг кормился «откатами»: через него шли все подряды по заказам Министерства двора. О том, как любовница самого царя, княгиня Юрьевская, грела ручонки на распределении концессий на железнодорожное строительство, вы уже знаете. Да и великие князья тут участвовали. Известен случай, когда взятку в 200 тысяч рублей за «правильное» предоставление концессии получил брат Александра Второго, Николай Николаевич.

Рыба гниёт с головы, и, глядя на крысятничество верхушки, воровали да взятки брали все чиновники. Как пишет А.Д. Константинов, в 1864 году скандал грянул не где-нибудь, а в святейшем Синоде. До марта 1864 года при этом заведении существовали два управления — духовно-учебное и духовно-хозяйственное, каждое из которых имело особую кассу. 7 марта 1864 года кассы решено было слить в одну, чтобы ими было легче управлять. При ревизии документов духовно-учебного управления контролёр хозяйственного управления Виноградов с удивлением натолкнулся на некоторые странные статьи расходов — например, от 28 марта там значились десять отдельных статей, на которые было потрачено 75 тысяч 931 рубль. Деньги предназначались на строительство различных учебных заведений духовного ведомства. Однако никаких донесений из тех мест, куда были посланы деньги, не поступило.

«Хозяйственное управление навело справки, и оказалось, что никто никуда никаких денег не посылал, а расписка приёмщика почтового ведомства — грубая фальшивка, ордера за подписью директора — фиктивны…

Казначей Яковлев раскололся на первом же допросе. Из его показаний вытекало, что директор Иван Гаевский начал брать деньги из казначейства сразу же после своего вступления в должность директора в 1857 году. И в результате «назанимал» 46 тысяч рублей, при этом выдавая всякий раз расписку Яковлеву в получении денег. Сам же Яковлев взял всего 30 тысяч, которые отдал купцу Борову, «чтобы пустить в оборот, приобрести значительную сумму и покрыть недостачу». Интересно, что подельники скрывали недостаток денег в кассе с трогательной простотой — господин Гаевский (между прочим, тайный советник) каждый раз при ежемесячных ревизиях брал себе для счёта именно ту пачку, в которой денег недоставало, а он входил в ревизорскую группу. Позже, понимая, что казнокрадство может вскрыться, Гаевский придумал, на что списать украденные деньги. Именно господин тайный советник дал Яковлеву распоряжение отправить фиктивные предписания в разные епархии. При этом директор отобрал у казначея свои старые расписки, но предусмотрительный Яковлев, опасаясь, что исчезнут все доказательства участия Гаевского в подлогах и кражах, сохранил бумагу, на которой рука директора оставила автограф, а именно семь предписаний для перевода денег.

Эту бумагу в запечатанном конверте достойный казначей отдал для хранения своему брату. Любопытно, что допрошенные на судебном разбирательстве 26 свидетелей все как один охарактеризовали господина Яковлева как честнейшего, очень религиозного человека, достойного всяческого уважения. Такой репутацией Яковлев пользовался у всех начальников, у которых служил.

Суд присяжных признал виновным и одного, и другого. Гаевского приговорили к ссылке в не столь отдалённые места Сибири для поселения, с лишением всех прав состояния, а статского советника Яковлева постановили сослать на житье в Иркутскую губернию с лишением его всех присвоенных прав и преимуществ. Правда, либеральный Государь Император облегчил участь обоим казнокрадам — Гаевского он повелел сослать на житье в Иркутскую губернию с запрещением любой отлучки из места, назначенного на жительство, в течение трёх лет, а Яковлева распорядился выслать в одну из отдалённых губерний, кроме сибирских, с воспрещением отлучки в течение двух лет.

Что и говорить, эта история авторитета Синоду не прибавила…» — пишет А.Д. Константинов.

По его мнению, именно тогда русские воры-чиновники стали активно «косить под дурку»: мы-де — хорошие, но наивные, а во всём виноваты нерусские дельцы, инородцы проклятые. И это хорошо проявилось во время скандальных «банковских процессов» в 1880-х годах.

Вот, например, дело Кронштадтского коммерческого банка, существовавшего в 1872–1879 годах. Члены правления банка пустились в спекуляции и аферы, которые требовали выпуска заведомо подложных вкладных банковских билетов. Таких фиктивных билетов эмитировали на сумму более семи миллионов рублей. Что делалось? Ловкие дельцы стремились получать концессии или подряды, не имея капиталов, поэтому они вступали в сговор с членами правления банка, которые выдавали фиктивные справки о том, что у концессионеров и подрядчиков есть деньги, находящиеся в этом самом коммерческом Кронштадтском банке. Так, например, некоему господину Суздальцеву, получившему концессию на постройку железной дороги, банк выдал вкладными билетами под ничего не стоившие векселя более четырехсот тысяч рублей. Князь Оболенский взял подряд на поставку сухарей в войска. Но для этого требовались большие деньги. Они «нашлись» благодаря члену правления банка, некоему Шеньяну, а в результате Шеньян и Оболенский получили на руки банковские билеты безо всякого обеспечения на сумму в 6 миллионов рублей.

Без обеспечения получал ссуды и знаменитый промышленник Путилов, который умер в 1880 году, не вернув ссуду в 200 тысяч рублей. Чтобы скрыть истинное состояние дел в банке, правление составляло фальшивые отчёты, публиковало заведомо ложные балансы в газетах, ну и, конечно, платило огромные взятки «наверх».

«25 апреля 1883 года в Петербургском окружном суде начался громкий и очень долгий процесс о злоупотреблениях в коммерческом Кронштадтском банке. Любопытно, что наказание понесли в результате лишь три бывших директора — Шеньян, Синебрюхов и Ландваген. Первого сослали в Тобольскую губернию, второго — в Архангельскую, а Ландвагена заключили в работный дом на два с половиной года.

Стоит ли говорить, что вся эта троица, безусловно виновная в злоупотреблениях и воровстве, была лишь своеобразной «прокладкой», от которой нити тянулись гораздо выше. Но следствие наверх не пошло.

Традицию «кидальных» банков продолжил Российский торговый и комиссионный банк, устав которого был утверждён 22 августа 1887 года. Уже 26 июня 1893 года банк был объявлен несостоятельным должником, с убытками в 3 миллиона 70 тысяч рублей. Интересно, что среди преданных суду десяти сотрудников банка был и подданный Великобритании Эдуард Рейн, состоявший в должности заведующего иностранным отделением. Следствие установило, что он под видом комиссионных операций использовал часть капиталов банка для развития собственного «хлебного бизнеса», а также участвовал в незаконных биржевых сделках и попросту брал из банковской кассы наличку. Все подсудимые, за исключением Рейна, были приговорены к различным срокам ссылки, подданного же Великобритании отдали в исправительно-арестантское отделение на 1 год и 4 месяца…» — отмечает Константинов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.