Сталелитейные заводы и ботинки

Сталелитейные заводы и ботинки

Хотя США по-прежнему обладают мощной промышленностью, менее 20 процентов рабочей силы занято в этой сфере. Полных 56 процентов выполняют работу в области менеджмента, финансов, торговли, религии или в свободных профессиях. Быстрее всего растет численность специалистов, занятых в самых наукоемких отраслях.

Однако эти часто цитируемые цифры не отвечают новой реальности. На самом деле гораздо больше 56 процентов заняты в отраслях, связанных с наукой и знанием. Сегодня машинные операторы, в том числе на сталелитейных заводах Америки или фабриках ширпотреба в Южной Корее, по крайней мере часть рабочего времени проводят за компьютерами, как пилоты в кокпитах «Боинга-747». Полагаются на компьютеры водители-дальнобойщики. Их могут не относить к «работникам знания», но они тоже генерируют, развивают и транслируют знание или данные и информацию, которые лежат в его основе. В конечном итоге они являются частично «работниками знания», хотя такими и не считаются.

Но это еще не все, чего мы не учитываем. Знание, используемое всеми нами для создания богатства, включает в себя трудно измеримое скрытое знание, хранящееся в наших головах. «Знатоками» делает нас, например, повседневное понимание окружающих нас людей. Сюда входит знание о том, кому можно доверять, или о том, как прореагирует босс на дурные вести. Сюда входят трудовые навыки и поведение, которому мы обучились, просто наблюдая других людей. Сюда входит знание о нашем собственном теле и наших мозгах, о том, как они работают и когда позволяют нам сделать нашу работу наилучшим образом.

Кое-что в этом безмолвном знании банально, но кое-что чрезвычайно важно для повседневной жизни и продуктивной деятельности. А между тем это «периферийное» знание, от которого мы так во многом зависим, даже не осознается нами. Именно оттого что оно столь многообразно и находится на заднем плане, экономисты очень часто его игнорируют.

Короче говоря, по этим и ряду других причин знание долгое время оставалось в небрежении. И продолжает оставаться таковым сегодня в большей степени, чем когда-либо. Чтобы проникнуть в сердцевину завтрашней экономики, мы, следовательно, должны компенсировать это незнание о знании.