Глава 8.

Глава 8.

Старпом на «королевском экипаже». «Король» и жизнь его подданных.

Принцип назначения офицеров — выпускников учебных заведений на новые должности был наезженным и хорошо отработанным во все времена и не только в Советском Союзе.

Желание рассматриваемого кандидата спрашивали и учитывали, если оно совпадало с наличием вакансий на замещение которых у начальства личных видов не существовало. В этом случае никаких проблем не возникало.

Правда, на корабельные должности плавсостава подводных лодок без особых перспектив конкуренции не было: получай, езжай, работай вкалывающей лошадью пока позволит здоровье. Новые подводные лодки, поставленные на конвейер холодной войной, исправно сходили со стапелей судостроительных заводов и постоянно требовали человеческого контингента для наполнения их жизнью и движением.

Другое дело получить должность на берегу: даже на действующем флоте для этого нужно было иметь блат, ну не блат, так хорошее знакомство. А уж простому смертному получить назначение в Москву, Ленинград и, вообще, в крупный город на большой земле и мечтать не моги — тут нужна «лапа».

«Лапа» могла многое: поднять, опустить, назначить, перевести, наградить и разжаловать любого офицера без особых на то заслуг и провинностей соответственно. Ну а коль «лапа» была столь высока, что достаточно было указать пальцем вверх, то нет слов — о чём говорить!?

Всё же следует отметить, что на кораблях спрятаться за чужую спину было трудновато — тут самому нужно было очень много знать и уметь, и если всё же протекционизм там имел место, то это был протекционизм здоровый.

Все эти кадровые хитросплетения Антону были ни к чему. В Гаджиево у него осталась квартира, он туда попросился и без проволочек получил назначение на должность старшего помощника командира атомного ракетного подводного крейсера «К-149» во втором экипаже. Он приехал на старое обжитое место и был поражён изменениями происшедшими всего за один год.

— Антон, — чуть не плача, обратилась к нему Светлана, — в квартире нам нужно делать ремонт. Не понимаю: ну ободрали обои, ну поломали мебель, ну выдрали все электророзетки, но как умудрились разломать ровно на две части телевизор — это выше моего восприятия.

— Ничего, — утешил её Антон, — ты радуйся, что они не сожгли или не разломили на две части дом! На всякий случай он посмотрел на стены квартиры — царапины там были, но мелкие. Это же Бандуры, но даже им разрушить дом оказалось не по зубам. Так что не огорчайся и радуйся!

Действительно вскоре они «на радостях» окончательно ободрали старые и поклеили новые обои, побелили потолки, всё вымыли и выдраили. Одним словом, они сделали полный косметический ремонт и начали жить, вот только для «полного счастья» не хватало телевизора. Телевизор был дефицитом и в поселковом магазине просто так — без блата купить его было невозможно. Ну и самое существенное — у семьи Липовецких на него не было денег.

О деньгах не думаешь в двух случаях: когда их нет вообще, или когда их слишком много. Привыкшие рассчитывать только на себя и свои возможности Антон со Светланой выработали стойкий иммунитет ко всяческим займам и долгам. Единственному, чему они не могли противостоять, так это «долгу» перед Родиной. Других же долгов они не заводили. Родина не особенно щедро «поила» своих защитников, поэтому денег в семейном бюджете семьи Липовецких оставалось ровно столько, сколько было нужно, чтобы дотянуть до следующей получки.

— А чтоб ты жил на одну зарплату! — всё чаще слышал Антон это изречение, особенно в отпуске. — Действительно, в чём тут «собака» зарыта? — думал и сопоставлял он. Взять хотя бы одноклассников, устроившихся на «хлебных» и «не пыльных» местах в жизни гражданской. С зарплатой в раз пять меньше чем у него они умудрились выстроить дома или получить от государства шикарные квартиры. Более того, они имеют свободные деньги и готовы купить дорогие автомобили. Наводят справки: как там у вас на Севере? Я же не принадлежу сам себе ни днём, ни ночью и кроме чемоданов не нажил ничего. Не впадайте в мещанство! Гордитесь — вы защитники Отечества! Вы на передовом рубеже! — долдонят прихлебатели официальной идеологии воцарившегося вождя. Но когда же Родина хоть изредка, немножко будет беспокоиться и защищать своих же защитников!?

Воистину, к перечню кровососов, изложенному Н.А. Некрасовым в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Советская действительность брежневщины добавила новый персонаж — ворюгу долгорукого. Пройдёт не так уж много времени и деньги наворованные, припрятанные в сундуках и бидонах взорвут режим и разрушат государство. То, что могучую страну ожидало впереди и было предрешено сначала бездействием великого демагога и болтуна, а после преступной деятельностью обычного пьяницы у руля государства, как в зеркале отражалось в деятельности Флота.

По апробированной и до сих пор безотказной методологии флотоводцы-консерваторы, прикрываясь броским лозунгом «помни войну», не жалея крови и здоровья подчинённых, продолжали воевать и в мирное время. Не желая уступать насиженные тёплые места они пытались старую с честью отслужившую, но уже горбатую флотскую структуру и организацию приспособить к новейшим вызовам революционной действительности, которая де-факто появилась в виде атомных ракетных кораблей. Чего уж яснее, раз корабли и оружие, их возможности и назначение принципиально новые, то и структура организации и управления должна быть абсолютно новой, способной разработать концепцию подготовки, содержания, тактику и стратегию их боевого применения. Старые флотоводцы и по их стопам пришедшие молодые, решили, что они «сами с усами» и это «большевистское дело» сумеют загубить и без посторонней помощи.

Новорождённое «дитя» явно не умещалось в старой коляске — вот и начали ему выкручивать руки и рубить ноги по размерам привычной постели. Особенно старались политработники. Лозунги «помни войну», выложенные огромными буквами и здоровенные портреты В. И. Ленина, разрисованные на скалах при входах в новейшие базы, наряду с бесконечными «починами» умиляли вождей всех рангов. Исполнителям этих «починов» они раздавали звания, должности и самые высокие награды. Довольны были почти все. Недоумённо радовались наши потенциальные противники, ибо ориентиры для наведения ракет они получили ничуть не хуже ребусов легендарных майя, выложенных для пришельцев с космоса.

Сотни подводников, истинно заслуживших награды самого высокого ранга, выходили в море, месяцами из года в год несли боевую службу, расплачиваясь кровью, потом, здоровьем, а иногда и жизнью, так и оставались незамеченными. У нас всё как в сказке, помните: Курочка несла золотые яйца. Дед их бил — не разбил! Бабка била — не разбила! — Счастье-то какое — бежала мышка, хвостиком махнула и нет яичка!

Наша страна и весь народ, напрягаясь «несла» воистину золотые яйца — атомные подводные лодки с ракетным вооружением. Их бы в разумные умелые руки! Но у нас и «дедушка», и «бабушка», и даже «мышка»…. Так что простите, какая «задница» и в какой «курочки» выдержит такую нагрузку?

В самом начале этого процесса Липовецкий и «попал» служить на недавно учреждённые вторые экипажи атомных подводных лодок.

Так как до самого развала Союза и Флота никто толком не создал и не обосновал хотя бы постановочных общих принципов организации службы на новом флоте со стратегическими задачами, то уж со вторыми экипажами творилась полная чехарда.

Сначала планировалось на каждое «железо» иметь по два равноценных экипажа. Напыжились — не вышло, штанов хватило только на полтора. Думали-гадали, как же этот второй экипаж на два «железа» разделить и назвать: то ли экипаж технический, то ли экипаж ремонтный, то ли просто второй экипаж, то ли черт-де знает какой.

— А-а-а, пусть живут как знают! — решило высокое начальство. — Пока кровушку будем пускать из тех, кто сможет плавать на этом железе, а там видно будет.

И «железо» пошло по рукам…. Именно железо, ибо кораблём оно могло стать только после прихода единственного своего экипажа, моряки которого изучат каждую его гайку и полюбят его, как родную мать, составив с ним целостность единого и неповторимого того, что будет носить гордое имя военный корабль.

Вот в такой период неуверенного шатания Липовецкий начал старпомить во втором экипаже подводной лодки «К-149». Он уже был наслышан, что командир дивизии капитан 1 ранга Борисов пускать кровь и с первых, и со вторых, и с третьих был крупным специалистом. Ничего не попишешь — хотелось получить звание адмирала и он старался изо всех сил!

— Так вот, Липовецкий, — сразу же после его представления экипажу начал комдив, — пока командира у вас нет. Но срок подготовки к сдаче задачи № 1 уже с сегодняшнего дня пошёл. Он попыхтел обрубком сигареты «Шипка», воткнутой в мундштук, и грузно прошёлся вдоль строя экипажа, выстроенного на плавпирсе. Поморгав белесыми бровями и уловив утерянную мысль, он продолжил:

— Командир к вам назначен с «дизелей». Сейчас после академии проходит практику. Скоро прибудет. Я же с вас не слезу. Понятно?

Решив, что сказал достаточно, тяжело дыша, он направился к трапу пятиэтажной плавказармы (ПКЗ), где размещался штаб 18 дивизии. Трап под его увесистым, рыхлым телом слегка потрескивал.

— Да, — подумал Антон, — этот, дымящий сигаретой дядя, действительно, где сядет, то сам не слезет.

— Липовецкий, ну как живётся на королевском экипаже? — вместо приветствия спросил его Мусатов.

— Почему «королевский»? — в свою очередь задал вопрос Антон.

— Во-первых, вы живёте на ПКЗ вместе с его величеством Борисовым — самодержавным и единоличным правителем дивизии. Находясь «при дворе» ваш экипаж второй год после создания ни корабля, ни моря ещё не видел. 149-й первый — хорошо «ободран» на новостройки, да и командир у них убыл учиться в академию. Как я понимаю, на ваш второй вся надежда, — закончил Мусатов.

— Ну что ж, раз нас бросили в воду, то будем стремиться выплыть…. Ничего, поплаваем, — пообещал Антон. А что же «во-вторых»?

— А во-вторых, что коль вы при дворе, то все новости — только через вас! Кстати, ты слышал, что Виктора Кулибабу собираются назначить командиром на подводную лодку «К-19», — сообщил новость Мусатов.

— Ничего себе, он-то сам согласен идти на «Хиросиму»? — засомневался Антон.

— Попробуй не согласись! Лодку после аварии «вылизали» и отремонтировали. Начальству хочется доказать, что авария её ядерного реактора была чистой случайностью. Мол, «невезуха» тут ни при чём. Вот и собираются после сдачи курсовых задач с новым командиром отправить её на боевую службу.

— Ты знаешь, Витя, не завидую я Кулибабе, ох как не завидую! — сказал Антон, вспомнив, как он вместе со старшинами команд своей боевой части ракетчиков снимал автоматы и пистолеты с подводной лодки «К-19», стоящей в губе Андреева, сразу же после аварии.

— Ох, не завидую я ему, — повторил Антон и уже более весёлым голосом сообщил:

— Ремонт в квартире мы закончили, привози жену и приходите к нам в гости.

Кстати, ты квартиру получил в порядке?

— Ага, порядок, как после потопа — одни голые стены, — ответил Мусатов.

— Ну, ты же знаешь — были бы кости, а мясо в здоровом организме нарастёт! — сказал Антон, попрощался и заспешил по своим делам.

Нерешённых дел у Антона было больше чем достаточно, как говорится: «- По самое горло и выше с присыпочкой!». Экипаж, который больше года вольготно жил, выполнял роль Фигаро — кто куда пошлёт. В основном матросы убирали ПКЗ, офицеры свою главную задачу и предназначение не видели в упор, знать не хотели, тем более её выполнять.

Липовецкий, временно исполняющий дела и обязанности командира, собрал руководящий офицерский состав экипажа и начал с ними знакомиться поближе. К своему приятному удивлению он убедился, что штатная численность войсковой части укомплектована офицерским и личным составом почти полностью и имеется в наличии.

— Что ж, офицеры, как офицеры…. В соответствии с обстоятельствами маленько пообленились и, ишь ты, как вопросительно на меня смотрят и чего-то ждут! Америки я вам, дорогие мои, не открою и в страну «Эльдорадо» не выведу. А вот вместе, засучив рукава, поработать придётся. Вот только командир БЧ-5 капитан 2 ранга Заяц В.П. — этакий плотный коротыш в тёмных очках, с фигурой, как бы обрубленной с двух сторон зубилом, сидел и лениво без интереса и участия наблюдал за происходящим. Да, этот товарищ мне не помощник. Помыкаюсь я с ним, ничего хорошего от него не дождёшься. Будем поддерживать с такими товарищами корректные, чисто деловые отношения, — размышлял Антон. — Правда, он кап-два, а я кап-три — ситуация не из благоприятных! Это в наземных ракетных войсках стратегического назначения начали вводить практику для пользы дела воинское звание, соответствующее штату, присваивать офицеру вместе с назначением на должность. И правильно, всё логично: коль ты соответствуешь назначаемой должности, то должен соответствовать воинскому званию согласно этому штату. Отсюда стимул: служи хорошо, расти и подымайся до должности повыше. На Флоте всё наоборот: тебя назначили и ждут — не сорвёшься и не «погоришь» ли ты на чём-нибудь. Вымотают тебе всю душу и если ты действительно не «погорел», то получай звание. А служить у тебя уже ни охоты, ни желания нет. Вот тут-то и по партийной, и по строевой, и по всем другим линиям тебе напомнят о несуществующем «долге»….

— Тьфу, наваждение какое-то, — потряс головой Антон, отгоняя эти грустные мысли. — Я хочу работать честно и уже давно понял, что служу не партии и правительству со своими вождями, которых вон сколько сменилось. Служить будем Советскому народу и защищать свою землю, которая нас родила! Правильно ли я думаю? — хотелось спросить ему у собравшихся офицеров. И он не сомневался, что большинство из них ответили бы утвердительно. Это была та основа на которой они вместе будут воссоздавать экипаж, способный превратить мёртвое железо в военный корабль.

— Ну что ж, — сказал Липовецкий, обращаясь к офицерам, — начнём с начала, то есть с нуля. Может быть в этом и есть наше преимущество. Прошу завести, у кого нет, журналы боевой подготовки служб и частей. Составьте планы подготовки к сдаче задачи № 1. Сроки вам известны. У помощника командира получите бланки книжек «боевой номер» и начинайте их заполнять. Отсебятины и лишнего в журналах не вести — всё строго по действующим документам. Но журнал — это формуляр учёта боевой готовности подразделения. Этот учёт должен быть кратким, конкретным и отражать все этапы подготовки и достигнутые результаты каждым матросом, старшиной или офицером. Срок подачи планов на утверждение с предъявлением журналов боевой подготовки к 18.00. завтрашнего дня. С сегодняшнего дня экипажу объявляю оргпериод. Сразу же объясню, как это понимаю я, что такое организационный период: прежде всего это изучение своих обязанностей, распорядка дня и пунктуальное их исполнение; это приведение внешнего вида, формы одежды, содержания помещений, заведования и документации в образцовый уставной порядок. Никого не буду заставлять, как Илью Муромца сиднем без толку сидеть в части день и ночь. Когда и кому работать сверх рабочего дня решаете вы сами. Рабочий день с 8.00. до 18.00. Кто не успевает выполнить и доложить о выполнении своих же планов, тот работает сколько ему потребуется для навёрстывания упущенных возможностей.

Кому что не понятно — обращайтесь к уставам, а уж после ко мне. Все свободны. Командиру БЧ-5 и замполиту прошу задержаться.

Замполит — здоровенная дылда метра под два ростом капитан 3 ранга Мельник Ю.А., с интересом посмотрел на Антона, пропуская офицеров приподнялся и стал рядом с ним.

Заяц В.П., как ни в чём не бывало, невозмутимо продолжал сидеть на своём месте.

— Юрий Александрович, — обратился к замполиту Липовецкий, — что, товарищ Заяц страдает дефектом зрения? Я вижу в помещении он сидит в тёмных очках.

— Зрение у меня в порядке, — опережая Мельника, так же продолжая сидеть, ответил командир БЧ-5.

— Владимир Павлович, коль это так, то впредь на службе без острой надобности пляжные очки прошу не носить. Кроме того, вам не кажется, что воспитанные люди при разговоре со стоящим собеседником должны вставать сами? А уж офицеру подняться перед своим стоящим непосредственным начальником не только велит хорошее воспитание, но и устав этого требует. Впредь избавьте меня от обязанности вам это напоминать, а себя от унижения это выслушивать.

Мельник стоял молча, но уже как-то по-новому посмотрел на Антона. Заяц В.П., весь коричнево-красный, как только что почищенная морковка сорта «Каротель», медленно поднялся.

— Всё, я вас, Владимир Павлович, больше не задерживаю. Вас же, Юрий Александрович, прошу вместе со мной прогуляться по кубрикам и помещениям занимаемым экипажем.

Нельзя сказать, что в жилых помещениях на первой палубе ПКЗ Антон увидел полнейший беспорядок. Но и воинского порядка он не обнаружил.

ПКЗ была новая: добротные финские одеяла, подушки, койки, рундуки — чисто, заправлено и убрано. Дежурный по команде прибежал с докладом.

— Чья эта койка? — спросил у него Антон, указывая на первую из них попавшуюся.

— Эта? — кого-нибудь из бече-люксов. Выясним в момент, товарищ капитан 3 ранга, — бойко отбарабанил старшина.

— А где это видно, что здесь размещены, как вы доложили бече-люксы? — внимательно рассматривая входную дверь с двух сторон, продолжал задавать вопросы Липовецкий: то ли ему, то ли робко появившимся командирам боевых частей.

— Кто ответственный за это помещение? — не ожидая ответа он двинулся дальше.

— Внимание! — подал команду старшина из группы матросов расположившихся в другом кубрике, так же как и все остальные необозначенного назначения.

— Ну-ну, а дальше, товарищ старшина, что доложить слабо? — подзадорил его Антон.

— Так докладывать нечего, товарищ капитан 3 ранга! Мы тут маленько «баланду» травим, — решился тот на ответ.

— Ладно, вольно! — разрешил Липовецкий. — Вы с какой боевой части будете? Что-то я у вас не вижу нашитого на кармане боевого номера, — опять поинтересовался он.

— Мы все из БЧ-5. А номера… за ненадобностью их никто не спрашивает. На подлодке составом экипажа мы ни разу не были. Занимаемся уборкой снега. Нам бы лошадь и подводу — допотопная, но механизация! Опять-таки оправдали бы своё название — «подводники»! — под одобрительный гул голосов и улыбки присутствующих матросов закончил свой своеобразный доклад словоохотливый старшина.

— Лошадь я вам не обещаю, но то что станете настоящими подводниками не сомневайтесь. Но и попотеть придётся! — договорились? — Липовецкий обвёл взглядом вопрошающе — заинтересованные лица матросов и офицеров.

— Будем работать вместе, а время покажет чего мы стоим, — сказал он и зашагал на выход по трапу к себе в каюту. Замполит вслед за ним подымался молча.

— Как же вы дожили до такой жизни? — хотелось Антону спросить у него. Но спрашивать не стал: жизнь-то у них была вольготной и зарплату получали все исправно — чего уж тут говорить! Вместо этого он сказал:

— Вот что, Юрий Александрович, пойдёмте-ка составлять план оргпериода. Может чего-нибудь подскажете. Говорят, комдив у нас самодержец тот ещё: в самодурстве и упрямстве переплюнет любого.

А мне завтра этот план нужно нести к нему на утверждение!

— Что верно, то верно. К нему весьма легко даже кличка пристала: «А где написано?» Без документов и ссылки на них — «где написано» к нему лучше не ходить, — подтвердил ситуацию Мельник.

— Это мы учтём! У нас «мозга» ещё не изношена и должна работать лучше, чем у него, Мы против каждого пункта плана в скобках укажем статью документа из которого этот пункт извлечён. Сами документы с закладками соответствующих статей будем носить с собой в портфеле. Главное одержать первую победу и вернуться от него с доклада если не на коне, то хотя бы не с побитой мордой.

На вечернем докладе результатами своего посещения жилых помещений на ПКЗ Антон поделился с командирами подразделений.

— Дорогие мои, так жить и существовать далее воинское подразделение не может. Коротко, что нужно сделать: вся одежда матросов должна быть подписана; на рабочую одежду нашить «боевые номера»; на каждую дверь помещений с внешней стороны навесить таблички, указывающие их назначение, с внутренней стороны — опись оборудования, мебели и вещей за подписью лица ответственного за это помещение; на койки навесить бирки с фамилиями владельцев. Место для дежурного по команде оборудовать столом и доской объявлений на которой вывесить недельный распорядок дня, схему расписаний по приборкам и действия личного состава при пожаре на ПКЗ. Ежедневно вечером на доску вывешивать после читки суточный план работ и занятий нашей воинской части.

Все эти требования и предписания подробно изложены в Корабельном уставе и уставе Внутренней службы вооружённых сил СССР. Помощнику командира через береговую базу по возможности обеспечить материальную сторону дела и получить для всего экипажа инвентарную спецодежду. Спецодежду отмаркировать и подготовить к выдаче личному составу. Общий срок готовности помещений и личного состава к осмотру к концу недели, то есть к 9.00. субботы. Готовность формы одежды и внешнего вида подводников экипажа хочу посмотреть завтра на общем построении на подъёме Военно-Морского Флага. Кстати, это ваша ежедневная обязанность.

Сегодня лично буду проверять ход вечерней поверки и отход ко сну наших матросов. Опять-таки, кто уверен, что у него в подразделении порядок — тех не задерживаю. Кто не уверен — как вам поступить решайте сами. Врачу вместе со мной присутствовать обязательно. Как я уже вам доложил, после 18.00. вы свободны.

Экипаж гудел как потревоженный улей: все суетились и бегали, писали надписи, измеряли сантиметром бирки и пришивали их, подписывали одежду, обувь и ремни, задавали массу вопросов своим начальникам. Те отвечали, иногда разводили руками, чертыхаясь заглядывали в уставы и найдя ответы по существу, но трудно исполнимые на практике, чертыхались пуще прежнего.

— Пусть сам попробует жить по уставу! — красноречиво говорили их лица. Некоторые недовольные офицеры своё возмущение выражали друг другу втихую словесно.

— «Он» что, за несколько дней хочет сделать революцию? — высказал своё «фе» подошедший к Мельнику Заяц.

— Я бы так категорично не думал, — осторожно возразил ему замполит. — Признайте честно, что он делает нашу работу, которую мы не выполнили в течение года. Признавать это неприятно, но против факта не попрёшь.

— А это мы посмотрим! Посмотрим какой у него будет вид после посещения нашего «а где написано?». Только с планом оргпериода он завернёт его раз двадцать! — пообещал командир БЧ-5.

— Ну тут бабушка надвое гадала: «волчара-то» хорош, но и «Красная шапочка» не промах! Посмотрим! — согласился замполит.

С утра, ещё раз просмотрев и проверив туго набитый портфель, Антон сунул в карман записную книжку, взял подмышку ватман с развёрнутым планом оргпериода и в назначенное время отправился к комдиву.

— Прибыл, план готов, — по всей форме, как положено, доложил Липовецкий, зайдя в каюту к начальнику.

Борисов сидел за столом и смолил свою вонючую «Шипку». Не вынимая изо рта мундштук, он прогудел:

— Вижу, вижу, что прибыл, а что принёс сейчас посмотрим! Он выбил дымящую сигарету в пепельницу, мундштук положил на стол рядом, открыл ящик стола, достал оттуда здоровенный карандаш «Гигант» — такие только появились в продаже и зажал его в кулаке.

— Давай! — скомандовал он.

— Ага, так я тебе и дал! — подумал Липовецкий. Он уже был наслышан, что по первому заходу этим карандашом комдив, не читая документ, ставит на нём жирный крест.

— Нет уж, дудки! — одной рукой Антон спрятал ватман за спину, другой — как щит выдвинул портфель с документами.

— Товарищ капитан 1 ранга, позвольте предварительно обговорить условия капитуляции, — взмолился Антон.

— Это что ещё за условия? — спросил Борисов, нетерпеливо постукивая карандашом по столу.

— Товарищ комдив, план составлен строго в соответствии с действующими документами. Каждый пункт я готов защищать ссылкой на конкретную статью его происхождения, — Антон весомо потряс портфелем.

— Так, так, а это мы сейчас выясним! — ехидно пообещал начальник, несколько дезориентированный неожиданным напором защиты. Он положил карандаш рядом с мундштуком, достал из чехла очки и водрузил их на курносый нос.

Антон развернул перед ним ватман. Борисов начал внимательно его рассматривать.

— Ого, ты тут, небось, все уставы без учёта конкретных условий и исполнителей перерисовал!? Он опять потянулся за карандашом.

— Никак нет! — поспешил его заверить Антон, — сроки, конкретные исполнители, место и средства — указано всё. Давайте разберёмся по пунктам.

— Ну-ну, пункт первый, — про себя шептал он, — а где это написано?

— Вот же в скобках указана статья!

— Нет, ты мне покажи документ!

Антон не медля поспешно достал из портфеля требуемый документ и, вынув закладку, его предъявил.

— Хорошо, пошли дальше, — согласился комдив. И так — по каждому пункту, вспотевший Антон защищал своё детище.

— Ну, старпом, совсем ты меня ухайдакал. Хочешь чтобы я этот план подписал? — спросил он, дочитав документ до конца.

— План оргпериода это ерунда — это только начало. Я прошу вас своим приказом закрепить наш экипаж за подводной лодкой «К-149» для отработки курсовых задач. Командира на первом сто сорок девятом пока так же нет. Им весь курс боевой подготовки придётся сдавать заново. Двумя экипажами мы и материальную часть проверим, и лодку подготовим к выполнению всех упражнений.

— Что ж, в этом предложении что-то есть рациональное, — согласился Борисов. Он автоматически подмахнул план и, спохватившись, что продешевил, пообещал:

— Учти, каждое утро исполнение по всем пунктам плана буду проверять лично.

— И ещё, товарищ комдив, пока командира нет, на доклады к вам придётся прибывать мне. Прошу вас дать скелет вопросов, исходя из которых мне строить доклад.

— Так это просто. Садись и пиши, — сказал Борисов и начал диктовать…. Получалось не так-то просто: Антон зачёркивал, переписывал, дополнял. По отдельным вопросам он было заикнулся «а где написано?», но встретил отпор — «сам найдёшь!». Наконец, получив разрешение и собрав бумаги, Липовецкий убыл восвояси.

— Ну, как результат? — спросил поджидающий его Мельник. — Уж больно долго вы заседали.

— План подписан без замечаний, а результат… — результат будет впереди, — сказал Антон. А сейчас…, сейчас за работу!

Смешавшись дни и ночи, ощутимым дефицитом времени стремительно несли Антона в водовороте событий под общим названием — подготовка и сдача экипажем подводной лодки курсовых задач.

Стараясь удержаться на плаву, сначала беспорядочно барахтаясь, за ним следовали офицеры и отдельной группой остальные подводники экипажа. Со временем, оглядываясь назад Липовецкий заметил, что научившись держаться на поверхности воображаемой стихии, они сгруппировались и осмысленно «плывут» за ним в нужном направлении.

— Чего только это мне стоило! — размышлял Антон. — Практически экипаж существовал номинально, всего лишь на бумаге. Офицерская подготовка была «в загоне» — ни семинаров, ни групповых упражнений, ни тактических летучек разработано не было и, естественно, они не проводились. Занятия по спецподготовке с личным составом проводились формально и «на пальцах», только изредка в группах флагманских специалистов на кораблях. На экипаже разработанных учений и тренировок не было вообще. Нештатных формирований и групп не создано. А если в целом, то никакой сколоченности и умения действовать в составе экипажа не было и в помине.

Далее можно было бы перечислять многое из того, чего не было, но уже появилось, чего нет, но позарез нужно иметь.

Во взаимоотношениях с комдивом у Липовецкого сложилось шаткое равновесие. Правда, весовые категории у них были разные. Но «взбираясь на чашу весов», наученный опытом, он тщательно штудировал записную книжку, где были записаны все указания и замечания начальника. Для решения отдельных вопросов Антон готовил и укладывал в портфель все документы — «где написано». Свои доклады он строил по отредактированной «рыбе», составленной под диктовку того же комдива. Посему комдиву, на глазах присутствующих командиров кораблей, «уесть» самого себя было несподручно. Правда, при желании начальник всегда может ткнуть носом подчинённого в какую-нибудь гадость.

— Липовецкий, ты почему от меня бегаешь? — не ожидая ответа, Борисов рассказывал:

— Иду я по верхней палубе ПКЗ, навстречу мне — он. Увидел меня и по трапу — вниз. Я по другому трапу — за ним. Смотрю: нет его — растворился! А на ПКЗ кабак, валяются окурки и мусор. Так ответь мне, Липовецкий, когда ты наведёшь порядок?

Товарищ комдив, от вас я не бегаю, просто работы много и ходить медленно мне несподручно. Из опыта знаю, что ничего хорошего вы мне не скажете, поэтому лишний раз попадаться на глаза начальству не стоит. Все ваши замечания я записываю и реагирую на них. Наводить порядок мы стараемся. Но прошу вас учесть, что на ПКЗ есть своя команда во главе с командиром — они отвечают за свой корабль. Мы же, закреплённую за нами, часть судна стараемся содержать в чистоте и порядке.

— Ой, прикуси язык и не распространяйся далее! — приказал себе Антон, — тебе же будет хуже. Этот «душегуб» сейчас может сказать: «- Хорошо, пошли и посмотрим, какой там у вас порядок!». А коль свинья ищет, то грязь всегда найдёт…. Помолчи!

— Вот то-то же, — донеслась до сознания Антона речь комдива, — запиши, почему некоторые твои офицеры после 18.00. идут домой? Спрашиваю их, что у вас всё сделано и нет работы? Отвечают: суточный план мы выполнили и замечаний к нам нет!

— Ну, конспираторы хреновы, — подумал Антон о своих офицерах. — Говорил же им, что наш босс устроил себе своеобразный час охоты: после 18.00. он закуривал очередной обрубок «шипки», становился у открытого иллюминатора и сверху вниз внимательно наблюдал за тем, что делается на плавпирсе. Идущих офицеров он останавливал и заворачивал обратно на ПКЗ. «Просклизнуть» можно было только прижавшись к её борту — там была мёртвая зона, недосягаема для его наблюдений.

— Пишу, пишу, товарищ комдив, но вы же сами говорили, — решил слукавить Антон, — что рабочий день, не имеющий конца и края превращается в ад принудиловки!

— Что, вот так это я и сказал!? Да не может быть! — подпрыгнул на своём месте Борисов.

— Может-может, — зажав улыбки чтобы не рассмеяться, подтвердили такой факт все собравшиеся офицеры.

Комдив растерялся совсем:

— Ну… может и сказал. Но заканчивать рабочий день в 18.00. и следовать домой — это слишком! Он вытащил носовой платок, вытер пот со своей лысеющей головы и повторил:

— Это совсем слишком и не переубеждайте вы меня!

Антон уже привык, что почти все командиры подводных лодок, следующие на доклад к комдиву, предварительно заходили к нему в каюту, дабы узнать и свериться со своими записями об истекающих сроках всевозможных докладов, а самое главное — «где написано».

Ему до чёртиков надоело многократно повторять одно и то же, да ещё некоторые документы давать списывать.

— Переписывать и списывать — только заимообразно: вы мне — я вам. Всё, финита! Благотворительностью больше не занимаюсь! — объявил Липовецкий.

Но отказать своим же корешам — старпомам, которые как и он исполняли обязанности отсутствующих командиров экипажей подводных лодок, Антон не смог.

Вскоре, вот-вот эти четыре командира должны были прибыть после окончания академии, в том числе и капитан 1 ранга Гошин В.П. — командир экипажа «К-149»-2.

За прошедший месяц своего старпомства с одновремённым исполнением обязанностей командира экипажа, ровным, справедливым, но требовательным отношением к людям Липовецкий снискал понимание и дружелюбное участие всех офицеров, кроме командира БЧ-5.

Антон пытался проанализировать ситуацию и получить ответ на вопрос — почему? Почему Заяц упорно не желает «тянуть» в упряжке наравне со всеми офицерами?

Сама должность командира электромеханической боевой части на атомоходах, в первую очередь из-за появления ядерных реакторов, которые представляли собой самый высокий уровень технологий до сей поры неизвестного использования энергии расщепления атомного ядра, давала некоторую индульгенцию на прощение всех грехов людям, занимающим эти должности.

Но разгаданная и изученная тайна, сколь бы не была она велика и сложна, со временем становится достоянием многих. Постепенно сама ситуация опускала этих людей на землю и уравнивала в шансах и возможностях с остальными офицерами, тем более, что тайн и сложностей у них было не меньше.

Эксплуатация кораблей с ядерными энергетическими установками заставила всех моряков и особенно командный состав, отвечающий за корабль в целом, изучить новую технику и знать её в доскональности в части касаемой. Новейших технологий, техники и оружия на атомоходах было полно, но механикам в отличие от командного состава знать всё это было не обязательно. Не обладая таким многообразием знаний и следовательно возможностью реального относительного измерения веса своего положения и места в профессиональной этике поведения, некоторые офицеры из бывших «неповторимых» допускали необоснованную гордыню и зазнайство. Вот именно с таким человеком в лице капитана 2 ранга Зайца воинская служба Антона и столкнула.

На ежедневные доклады командиров боевых частей командир БЧ-5 прибывал с тремя своими командирами дивизионов. Те по существу чётко докладывали и отвечали на все вопросы. Капитан 2 ранга Заяц гордо присутствовал при сём.

— Что же тут делает командир БЧ-5? — спрашивал себя Липовецкий.

— Нет, так дело не пойдёт! — он приказал впредь, как и положено на доклады прибывать одному командиру электромеханической боевой части и отвечать за неё в полной мере по уставу. Заяц воспринял приказ как личную обиду и сопротивлялся как мог. Но приказ есть приказ — его нужно выполнять!

— Вот придёт командир настоящий и всё будет как прежде, — утешал он себя.

— Да пойми ты, дубина, что как прежде уже никогда не будет! И ругаться мне с тобой совсем ни к чему, — размышлял неконфликтный старпом Липовецкий. Просто наши флотоводцы, получив качественно новые корабли, организацию службы оставили старую. А по разуму тебя нужно было бы определить старшим помощником — заместителем командира по электромеханической части. А твоих командиров дивизионов поднять на уровень командиров боевых частей. Конечно, для этого нужно менять многое в том числе и программы подготовки офицеров инженер-механиков в училищах.

— Что Липовецкий, делать тебе нечего? Полез в рассуждения о высших материях! Иди лучше собирай окурки и дай указание подготовить каюту для прибывающего завтра своего командира, — отругал себя Антон.

— Устал я как лошадь, тянущая в гору перегруженную телегу. Сегодня домой пойду раньше — часов в двадцать. Ничего, — заверил он себя, — приедет командир и станет легче.

Светлана уже не жаловалась и не спрашивала у Антона, когда же он, как все нормальные люди сможет работать и пусть поздно, но всё же хотя бы через день приходить домой. Они с сыном радостно его встречали, спешили накормить и рассказать все свои новости.

В кулинарных способностях жена заметно преуспела и Антон с удовольствием уплетал её борщи и котлеты.

— Будем ходить в столовую, — вспомнил он её высказывания о решении проблем семейного питания в первые годы совместной жизни.

— Интересно, где ты эту столовою в этих строящихся военных городках сыщешь? Ничего, научилась. Жизнь в Заполярье быстро расставит всё по своим местам: учись, будь человеком или уезжай и уходи!

— Антон, ты знаешь, появились новые электроплиты «Мечта» — очень хорошие. Но купить её в городке невозможно. Все хорошие дефицитные товары распределяют между собой приближённые командующего флотилией. У вас там на службе никаких списков очерёдности на товары повышенного спроса не составляют? — спросила Светлана.

За всю свою службу со времени учреждения Флотилий, их существование для Антона было, как говорят «до лампочки». Всю работу по подготовке подводных лодок к плаванию выполняла дивизия. Флотилия и её штаб где-то там существовали сами по себе и ладушки. Вот теперь о ней вспомнила Светлана и он не знал, что ответить. Никаких списков, конечно, у них в дивизии не существовало. Антон слышал, что только на приобретение автомобиля нужно было на имя комдива написать рапорт. Но опять-таки — никаких списков. Комдив самолично решал кому авто выделить, а кому — фигу с маком! Пока же у Антона ни денег, ни автомобиля не было. А вот мечта о «Мечте» у Светланы появилась и Липовецкий понимал, что «достать» её он не сможет, ибо купить эту дефицитную электроплиту простому смертному через магазин и «не мечтай». В таких вопросах (мелочь, конечно) «достучаться» до бога было легче, чем до командующего флотилией. Если достучишься, то он тут же скажет, что такими мелочами не занимается. А по правде — занимается, да ещё как занимается!

Все флагмана дивизии, как кот на масло посматривали на штаб флотилии мечтая туда попасть.

— Ничего толкового ребята там не делают: в море на подводных лодках не выходят и ни за что фактически не отвечают. Получается, что флагман на флагмане едет и флагманом погоняет. За это и денег получают больше, — завистливо говорили они.

— Да бог с ними с этими несуществующими списками, — сказал Антон своей жене. Он подогнал недавно купленные сыну лыжные ботинки к лыжам, посмотрел его дневник и довольные они втроём уселись на диване.

— Ты знаешь, у нашего бывшего сослуживца Сливы С. в семье скандал — загулял глава семейства, — сообщила Светлана.

— Помню-помню — это командир третьего дивизиона БЧ-5. Жили они на втором этаже дома в нашем подъезде. У них двое детей и жена симпатичная, — сказал Антон, вспомнив черноглазую стройную женщину.

— Они и сейчас там живут. Лодка на которой служит Слива стоит в доке в губе Пала — что-то там ремонтируют, — продолжала рассказывать жена. На заводе и в городе Полярном одиноких женщин достаточно. Вот он после боевой службы с «голодухи» к какой-то из них и прилепился. Да прилип так, что бросает семью.

— Вот те нате! — подумал Антон. — Он всем сердцем, разумом и душой любил свою Светлану и сына. Он не мог себе даже представить — как это можно бросить детей и родную жену?! Это у него в голове не укладывалось никак.

— Есть новость веселей, — продолжала Светлана. — Ты, конечно, помнишь Даниловича? Так вот свою жену он привёз сюда в посёлок. Этакое лёгонькое и хлипкое в белой шапочке и беличьей шубке создание. Ходят обнявшись, как два голубка. Данилович расцвёл, глаза ясные — без очков. Передавал тебе привет.

— Совсем я заработался, — подумал Антон, — даже своих сослуживцев не всех повидал. Жена передаёт от них приветы. Ничего, вот сдадим курсовые задачи, войдём в линейность, станем полноценным экипажем, — вот тогда и передохнуть можно будет.

Размечтался ты, Антон, о сладком бублике, — возразил ему внутренний голос. — А дырку от бублика вместо отдыха не хочешь? После сдачи курсовых задач, как миленький, пойдёшь на боевую службу.

— Эй-эй, да ты уже засыпаешь! — вернула его к реальной действительности Светлана. И Владимир возле тебя пригрелся — ишь как сладко посапывает. Пора спать, мои дорогие мужчины.

Они вместе приготовили постели, довольные и счастливые уснули.

Наконец у Антона появился командир — капитан 1 ранга Гошин В.П., этакой крепыш среднего роста, умеренно порывистый брюнет с хулиганскими наклонностями из семьи питерских рабочих. Он был человеком лёгким на подъём, не прочь «посачковать» и приволокнуться за бабами. О таких говорят, что они от безделья не помирают и на работу никогда не напрашиваются. Вместе с ним с семьями прибыли и остальные три вновь назначенные командиры подводных лодок.

Квартиры им обещали дать в строящемся доме, но сроки его сдачи в эксплуатацию затягивались и переносились и, как обычно, об этом их никто не предупредил.

— Кого болит чужое горе? — эта поговорка популярная во времена застойного и показушного правления Брежнева в насквозь «товарищеском» обществе работала и срабатывала на все «сто».

Однако из чувства офицерской солидарности Антон на совесть поработал у них гидом, объясняя «где и что» и с разрешения комдива помог их семьям временно разместится в каютах на ПКЗ, потеснив своих офицеров.

Капитан 1 ранга Гошин В.П. в новом положении адаптировался очень быстро и уже буквально на второй день лихо «забивал козла» с флагманами дивизии на пару с замполитом Мельником. Они так азартно стучали фишками домино по столешнице, что грохот был слышен далеко за пределами ПКЗ. Исполняющий обязанности начальника штаба дивизии подполковник Каковкин был признанным метром этой игры. Их троицу сразу же приметили и прозвали в честь героев популярного в то время кинофильма «Самогонщики»: Бывалый, Трус и Балбес. Правда, кто из них кто Антон так и не понял, по всей видимости, кличку определяла конкретная ситуация.

Работы у Антона не убавилось, наоборот, прибавилось: нужно было вводить в курс дела командира своего, да плюс вновь прибывшие командиры, как к старому знакомому запросто обращались к нему за помощью. Комдив же, привыкший иметь дело с Липовецким все «орехи» вешал на его голову.

Срок сдачи экипажем курсовой задачи № 1 наступил неотвратимо.

— Знаете ли вы, что такое задача № 1? Не знаете? — и не нужно! Ибо это пот и испорченные нервы, бессонные ночи и загубленное здоровье. Это загнанное «Я» самолюбия так далеко, что его и не видно. Это демонстрация экипажем всеобщей готовности ко всему, вплоть до нового всемирного потопа.

Вот эту готовность, чистенькие и выбритые, в отутюженной форме одежды, вышколенные и подтянутые, все, как на подбор, допущенные к самостоятельному управлению занимаемыми должностями, построенные в двухшереножный строй подводники собирались продемонстрировать командиру дивизии на смотре экипажа.

Всё, что каждый подводник должен знать согласно воинских уставов, инструкций, наставлений, правил, эксплуатационной и технической документации, знать всё до мелочей, что касается обслуживания техники и оружия по своей и смежной специальности флагманские специалисты во главе с начальником штаба дивизии проверили и выставили оценки.

Кроме того, каждый подводник должен быть легководолазом, пожарником, химиком, электриком и медбратом. То есть, в специфических условиях замкнутого пространства подводной лодки, за тысячи километров от земли подводник может надеяться только на себя. Он должен уметь бороться с пожарами и поступлением воды внутрь прочного корпуса. Уметь осуществлять регенерацию воздуха и вести контроль за его газовым составом, не допуская концентраций вредных примесей выше нормы. Уметь бороться с распространением радиоактивного заражения, производить дегазацию и дезактивацию. Уметь пользоваться всеми приборами и средствами индивидуальной защиты и дыхания. Знать правила выхода из затонувшей подводной лодки.

Каждый подводник должен знать смежную специальность и он же участвует во многих нештатных формированиях.

Всё это должно быть учтено, изучено, проверено и отмечено в соответствующей документации с изданием организационных приказов командира подводной лодки. Если вкратце, то сдачей задачи № 1 экипаж доказывает свою пригодность и готовность к обслуживанию техники, оружия и корабля в целом для его выхода и плавания в море.

Что бы там не говорили, но первому экипажу, который держит лодку, сдавать курсовые задачи легче. Наличие «железа» упрощает подготовку и учёбу подводников и позволяет иметь основную флотскую разменную монету — спирт. Наличие этих факторов решает многие проблемы. С пустой фляжкой флагманский специалист становится раздражительным и скупым на хорошие оценки. Антон был «не первый год замужем» и заимообразно кое-что раздобыл. Правда, не по фляге каждому, но по стопарику для угощения после доклада вечером у себя в каюте он обеспечил. Понимая, что с «безлошадных» взять нечего они не поскупились и в целом задача № 1 была принята с оценкой «хорошо».

По-приятельски и по-соседски флагмана вечером опустошили у Антона все его запасы и накопления. Долго смеялись по случаю казуса — очередного спектакля, устроенного комдивом.

На смотре личного состава Борисов придирчиво «пыхтел» возле каждого офицера, мичмана и матроса. Проверял всё, даже чистоту носовых платков. Не «нарыв» криминала, он не глядя на командира экипажа, который его сопровождал, сказал:

— А теперь, старпом, пошли и посмотрим кубрики личного состава!

Проявляя неожиданную сноровку он по трапу взобрался на ПКЗ и нырнул вниз в расположение экипажа. Антон за ним еле поспевал.

Порядок в кубриках был на высоте: койки заправлены одеялами без единой складки, подушки белые, вытянувшись в ровную нитку, уютно возлежали на них.

— Дай-ка линейку, — потребовал Борисов у Каковкина, который неотступно следовал за ним и записывал все его замечания. Под мышкой у него торчала метровая линейка для замера соответствующих размеров и расстояний уставных форматов по форме одежды и содержанию помещений.

— Сейчас этот «гусь» намеряет мне фунт лиха, — загрустил Антон.

Но не успел он и охнуть, как Борисеев со всего размаха шарахнул линейкой по одеялу. Дежурный по команде, присутствующий тут же, на всякий случай отошёл подальше — кто его знает, куда и по чему следующий раз будет бить непредсказуемый начальник? Даже у Каковкина из ушей невидимо посыпалась пыль остатков ленивого безразличия и он, в полной готовности записывать очередное замечание, зашевелил записной книжкой и карандашом.

— Ты смотри, пыли нету… — разочаровано протянул Борисов.

— Пыли нет! — подтвердил Липовецкий, — вытряхиваем каждую субботу.

— Так-так, — с шумом засосав воздух, как загнанная лошадь, уже на выдохе прошептал комдив. Он открыл дверь в другой кубрик. Там — картина та же.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.