«Газпром» проспал сланцевую революцию? (беседа с Сергеем Куприяновым, пресс-секретарем председателя правления «Газпрома»)
«Газпром» проспал сланцевую революцию?
(беседа с Сергеем Куприяновым, пресс-секретарем председателя правления «Газпрома»)
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сегодня у нас в гостях Сергей Куприянов, пресс-секретарь председателя правления «Газпрома». Добрый вечер. Сергей.
С. КУПРИЯНОВ: Добрый вечер.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Обычно у нас с Сергеем такая забава 31 декабря была, да, проводить эфиры то с Украины, то с Беларуси, потому что то там перекрывали, то здесь. Но вот уже два с половиной года, Сергей, вас у нас не было. Это что значит?
С. КУПРИЯНОВ: Значит, хорошо.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. Тогда я выполню сначала задание, которое мне поставила наша спортивная служба информации, иначе оторвут мне голову, будете искать другого главного редактора. Переговоры «Зенита» с Аршавиным в какой стадии находятся? Есть ли уже решение?
С. КУПРИЯНОВ: В сами переговоры мы не вмешиваемся. Это дело клуба. Но принципиальное решение, по сути, есть. Такие игроки должны иметь возможность вернуться. Он сейчас имеет возможность выбирать. И нам нужно (я имею в виду клубу) заботиться о трансфере, поэтому я думаю, что с нового сезона может быть в «Зените».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это мы говорили об Аршавине. И второй вопрос. Вопрос об идее Алексея Миллера о создании объединенного чемпионата Россия – Украина, объединенного футбольного чемпионата Россия – Украина. Здесь в какой стадии находятся разговоры, переговоры?
С. КУПРИЯНОВ: Можно сказать, что чемпионат уже начался.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть?
С. КУПРИЯНОВ: Этим летом проходит турнир, такой турнир четырех заметных клубов Украины и России – «Зенит», «Спартак», «Динамо Киев» и «Шахтер». Можно сказать, что это такая площадка для отработки модели будущего объединенного чемпионата.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть от этой идеи не отказываемся?
С. КУПРИЯНОВ: Она объективная. Это не то что конъюнктура какая-то – а давайте мы сделаем. Реально это повысит интерес и зрителей, и спонсоров, поэтому в этом направлении только какие-то, как раз наоборот, политические и конъюнктурные соображения могут помешать движению в этом направлении. Это объективно полезно и клубам, и зрителям, и телекомпаниям, которые занимаются вещанием.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И последний вопрос в этой зоне, потом уже перейдем к профильной деятельности «Газпрома». Вопрос вот какой. Здесь вас упрекают наши слушатели в том, что на спорт, на стадион, на команду «Газпром» тратит большие деньги, а тарифы растут. Это за счет тарифов?
С. КУПРИЯНОВ: Самая наша любимая тема – это стадион «Зенита», который сейчас (строится – это, наверное, было бы очень громко сказано) стоит недостроенным на Крестовском острове. Мы к строительству не имели никогда отношения и сейчас не имеем. Это городская стройка.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Газпром не участвует?
С. КУПРИЯНОВ: Нет. Что касается «Зенита», то если посмотреть на перечень компаний, которые являются спонсором команды, там помимо «Газпрома» есть еще целый ряд уважаемых структур, что означает, что клуб представляет собой вполне жизнеспособную, во всяком случае в перспективе, бизнес-единицу.
Если мы посмотрим на то, как заполняется стадион, если мы посмотрим на то, как идет работа по продаже атрибутики, прогресс очень большой. И та поддержка, которую мы оказываем «Зениту», – не могу сказать, что она какая-то чрезмерная или, как часто нас упрекают в том, что «ну понятно, “Газпром” все купил, завалили все деньгами». Но если объективно посмотреть на то, какие были покупки игроков и продажи игроков «Зенитом» за последние несколько лет, никакого золотого дождя мы там не увидим.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Теперь я отработал то, за что меня взяло за горло наша спортивная служба, теперь поработаем на информацию.
Сергей, за последние семь лет, и это пишут акционеры «Газпрома», капитализация компании упала в 4, наверное, раза. В 2006 году 300 миллиардов, сейчас 80. Что происходит? Что реально происходит? Почему происходит такое падение акций? Вот, человек просто спрашивает – почему падают мои акции «Газпрома»? Видимо, акционер.
С. КУПРИЯНОВ: Наверное. Понятно, что это нас тоже сильно не радует. И факторов много. Прежде всего, если сравнивать с теми уровнями, о которых говорилось, то надо понимать, что это момент, когда нефть доходила в своей цене до 200–230 – 240 долларов, и тенденция была такая, что если бы это продолжилось и дальше, если ситуация на энергетическом рынке, на финансовом рынке продолжила бы те тренды, которые были на тот момент, действительно, наверное, «Газпром» мог бы стоить и 1 триллион долларов, как об этом говорил Алексей Миллер, и что ему часто сейчас предъявляют. Но забывая о том, в какой ситуации это было сказано, и забывая о том, какие оговорки при этом были сделаны.
Ситуация с тех пор сильно изменилась. Во-первых, радикально снизилась по сравнению с теми уровнями цена на нефть. Соответственно, цена на газ.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В 2 раза.
С. КУПРИЯНОВ: Больше, чем в 2 раза, да. Европейский рынок не показывает того роста, на который все рассчитывали. И наши продажи там не растут, а колеблются, застыв в районе 139–140, в лучшие последние годы – 150 миллиардов кубометров в год. Это совсем, конечно, не то, на что рассчитывали еще несколько лет назад. Это издержки экономической ситуации в европейских странах.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть продажи газа в Европе не растут, они стагнируют?
С. КУПРИЯНОВ: На данный момент это так. На внутреннем рынке, опять же, в тот момент были ожидания, что мы придем к достаточно серьезному росту внутренних цен на газ, и соответствующие заявления делались и нашими регулирующими органами, но каждый год эти темпы оказывались меньше, чем было заявлено ранее. Плюс у нас сейчас довольно серьезно ухудшилась налоговая ситуация, повысились налоги для «Газпрома» конкретно. У нас большая инвестиционная программа, которую мы должны реализовывать, потому что иначе мы через какое-то время просто не сможем добывать то количество газа, которое будет в этот момент необходимо на рынке. Вся эта совокупность факторов, наверное, и определяет тот негатив, который сейчас есть на рынке акций.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно ли сказать о том, что мы сейчас где-то близко ко дну падения?
С. КУПРИЯНОВ: Я очень на это рассчитываю, потому что, во-первых, дальше уже некуда. Во-вторых, те сигналы с наших ключевых рынков, которые мы сейчас имеем, вселяют оптимизм. Падение на европейском рынке, по крайней мере, газпромовских продаж закончилось. Рост мы видим на протяжении уже почти года. И даже сейчас в июне, казалось бы, когда такой штиль на рынках, наши объемы значительно превышают уровень прошлого года, значительно. То есть в некоторые дни до 50 %.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А в этой связи вопрос. Вы среди прочих факторов падения потребления или стагнации в Европе, мы сейчас еще поговорим подробнее, может быть, про европейский рынок, вы не назвали такой фактор, как сланцевую революцию. И наш слушатель vialexx77 пишет впрямую: «“Газпром” проспал сланцевую революцию?».
С. КУПРИЯНОВ: Понимаете, можно говорить о том, что ты что-то проспал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это вопрос, подождите, не надо обижаться. Это вопрос.
С. КУПРИЯНОВ: Я не обижаюсь, тут не на что обижаться. Можно говорить о том, что ты что-то проспал, если в этот момент можно было что-то сделать. Вот все те, кто нас в этом упрекает, никто еще не сказал: а что же такого должен был сделать «Газпром» в этот момент, что он по каким-то причинам не сделал, потому что спал?
А. ВЕНЕДИКТОВ: У нас есть тоже, как я теперь выясняю, сланцевые месторождения, и там кто-то что-то где-то разрабатывает, даже, по-моему, «Роснефть».
С. КУПРИЯНОВ: То, что касается разработки сланцевых месторождений в России, то это экономически абсолютная бессмыслица, он будет гораздо дороже, чем наш традиционный газ. Что касается европейского рынка, то сланцевый газ там не появился и в обозримом времени не появится. Что касается американского рынка, то как раз наоборот, мы здесь приняли те шаги, которые должны были. В частности, мы не стали вкладываться в большой капиталоемкий проект Штокмановского месторождения, который был ориентирован на американский рынок.
Вот, если бы мы, несмотря ни что, все равно продолжили реализацию этого проекта, приняли инвестиционные решения, продолжили бы в него вкачивать…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Про Штокман.
С. КУПРИЯНОВ: …деньги. Вот тогда действительно можно было бы сказать, что мы там что-то проспали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Если говорить чуть дальше, вы видите в сланцевом газе реального конкурента на европейском рынке отдельно, на китайском, видимо, отдельно, на американском отдельно?
С. КУПРИЯНОВ: Ситуация на всех рынках разная.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Поэтому я и спросил.
С. КУПРИЯНОВ: Те проекты, которые были заявлены с большой помпой по сланцевому газу…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Польшей.
С. КУПРИЯНОВ: …не дают никакого результата, кроме отрицательного. Америка, несмотря на такой существенный радикальный рост, который не случайно называют революцией, остается нетто-импортером газа. И до того, чтобы превратиться в нетто-экспортера, им еще очень-очень далеко, если вообще это произойдет. По их собственным оценкам, это где-то за горизонтом 2020 года. Если все будет хорошо.
А пока к этому предпосылок нет, потому что появилась новая сланцевая революция – сланцевая нефть, которая, с учетом нынешних котировок нефти, действительно интересна для разработки. А вообще этот метод предполагает постоянное бурение, и буровые установки, за них тоже есть определенная конкуренция, и они сейчас все больше уходят в проекты сланцевой нефти, в том числе в США, поэтому роста дальнейшего производства сланцевого газа мы уже не наблюдаем. И я думаю, что не увидим ближайшее время в Америке.
В остальных странах никто пока не может похвастаться даже близко такими результатами, которые были в Америке.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Тогда немножко по диверсификации, доставке. Труба – понятно. А вот сжиженный газ?
С. КУПРИЯНОВ: Сжиженный газ… действительно, здесь у нас есть хороший опыт, который мы должны сейчас переложить уже в реальные контракты, которые будут давать доход компании и акционерам. Два крупных проекта сейчас у нас на столе. Это «Владивосток-СПГ» и завод СПГ в Ленинградской области. Это заводы, ориентированные на разные рынки, на которых по разным причинам есть для нас ниша. «Владивосток-СПГ» ориентирован на азиатские страны, которые уже сейчас покупают много сжиженного природного газа и, очевидно, будут покупать его и дальше в увеличивающихся объемах. Все те переговоры, которые мы сейчас ведем, показывают, что интерес есть, осталось договориться об условиях так, чтобы все остались довольны.
Что касается проекта, который мы объявили сравнительно недавно в Ленинградской области, то он ориентирован прежде всего на европейский рынок, на котором, кстати, сложилась такая парадоксальная ситуация: все ждали, что вот сейчас объемы сжиженного природного газа, которые были предназначены для Америки, пойдут в Европу. Ничего подобного, никуда они ни в какую Европу не пошли, потому что азиатский рынок предлагал более высокие цены. И никакого роста поставок СПГ в Европу мы не наблюдаем.
Падение резкое на десятки процентов по разным производителям. И на самом деле это как раз та ниша, которую мы можем, как ни странно, заполнить на европейском рынке.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи, в начале следующей недели в Москве состоится такой большой газовый съезд руководителей стран. Владимир Путин позвал страны, которые производят газ. Зачем? Для «Газпрома» это зачем? Еще одна попытка создать картель, который когда-то не удался с Алжиром, Катаром? Какая цель? Что хочет «Газпром» от этой встречи, собственно говоря?
С. КУПРИЯНОВ: Картель на газовом рынке, к счастью или к сожалению, я не знаю, невозможен, поскольку там, где мы работаем, мы не влияем на цены. Они определяются в привязке к другому рынку – нефтяному. Поэтому здесь говорить о каких-то картельных действиях невозможно, потому что, как правило, в контрактах четко оговорена и формула цены, и объемы, которые поставляются, поэтому ни квотирование невозможно, ни какое-то влияние на цены.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Есть же нефтяной ОПЕК.
С. КУПРИЯНОВ: Я понимаю. Это другой рынок, другая система ценообразования, другая система контрактов. О чем действительно можно было бы говорить и что, я думаю, будет обсуждаться на форуме стран-экспортеров газа, так это вопросы, связанные с регулированием доступа на рынок. Мы, например, сталкиваемся с совершенно необъективным отношением к нашим проектам в Европе. И всем стараемся доказать, что это путь для Европы в никуда, потому что только мы сейчас готовы инвестировать в большие инфраструктурные проекты на территории европейских стран с учетом неизбежного снижения собственной добычи, которое мы уже наблюдаем. Это то, что нужно поддерживать, а не то, чему нужно мешать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи я такой сделаю ход. Недавно брал интервью у министра иностранных дел Литвы и задал ему вопрос – как продвигаются ваши переговоры с «Газпромом». Министр элегантно ушел. Но сегодня, по-моему, или вчера президент Литвы сказал, что отношения с «Газпромом» потеплели. Видимо, у него была встреча, как понимаю, с Алексеем Миллером, да. Что такое «потеплели отношения с Литвой»? По ценам или по другому?
С. КУПРИЯНОВ: Сложно сказать, что…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он почувствовал что-то.
С. КУПРИЯНОВ: Что-то почувствовал, что-то навеяло, не могу ничего пока сказать про Литву.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Как министр иностранных дел Литвы ничего не могу сказать…
С. КУПРИЯНОВ: Про Литву.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Про Литву, да, да, да. Нет, на самом деле сейчас, Сергей, вы начали говорить о Европе, и я, естественно, вас возвращаю к проблеме третьего энергопакета, проблеме, когда еврокомиссия занимает на сегодняшний день совершенно однозначную позицию, поддерживая, кстати, и Литву в том числе по поводу того, что, грубо говоря для наших слушателей, что надо отобрать трубу у «Газпрома», да? Не может производить или быть транспортером. И здесь, как я понимаю, или я неправильно понимаю, у Еврокомиссии закрытая позиция и у «Газпрома», во всяком случае, у президента Путина, закрытая позиция. Как двумя закрытыми позициями выйти из этого? Потому что это уже в судах, как я понимаю.
С. КУПРИЯНОВ: Это не в судах. Но действительно, если мы, например, посмотрим на газопровод «Опал», который построен и по которому от нас требуют использовать только половину его мощностей, внимание, вопрос – а кто будет использовать другую половину мощностей, если в него одна точка входа… «Северный поток». Откуда там возьмется еще другой газ?
Если нам хотят изменить условия долгосрочных контрактов и заставить продавать нас каким-то пока еще не названным посредникам газ где-то в другом месте, они там где-то записаны в контрактах, тогда давайте говорить прямо и называть вещи своими именами, кто эти люди и зачем мы это делаем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И какой выход, если это дойдет до суда, арбитража в Европе, до Стокгольма? Переговоры же не просто так, не просто так все мотаются, и Миллер мотается, и в Европе мотаются, встречи, где-то друг друга ловят? Я понимаю, что любые переговоры конфиденциальны, и тем не менее, есть стартовая позиция Европейской комиссии, есть стартовая позиция «Газпрома» и Российской Федерации, да? Какие здесь могут быть решения?
С. КУПРИЯНОВ: Я бы не сказал, что она прямо такая закрытая. Во всяком случае, то, что касается нашей стороны. Компромиссные варианты мы предлагаем. И, что самое главное, использование этих вариантов уже подтверждается реальной практикой. Например, на других газопроводах проводятся аукционы по заполнению мощностей. Мы понимаем, что кроме нас никто не может на этот аукцион прийти. Но мы все формальности соблюдем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хороший вопрос из Ганновера пришел, Алексей из Ганновера прислал вам 10 вопросов. Некоторые из них я попробую. Насколько сильную конкуренцию «Газпрому» в Европе составляют прочие поставщики газа? Какова наша доля сейчас? Растет? Падает?
С. КУПРИЯНОВ: Наша доля сейчас однозначно растет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы про Европу.
С. КУПРИЯНОВ: Мы про Европу, да. По понятным причинам. Я уже сказал. Поставки СПГ снижаются. Собственная добыча в Европе находится на уровне и слегка припадает. Других поставщиков трубного газа пока в реальности нет, и неизвестно, появятся ли. Поэтому «слухи о нашей смерти сильно преувеличены».
А. ВЕНЕДИКТОВ: А какая доля сейчас приблизительно в Европе?
С. КУПРИЯНОВ: Порядка 27 % в общем энергобалансе по газу. А в импорте где-то порядка двух третей.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Двух третей? В этой связи опять же вопрос от него же: «Северный и Южный потоки привязали Европу к “Газпрому” или “Газпром” привязали к Европе?». Вот, хороший вопрос.
С. КУПРИЯНОВ: И то, и другое.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, все-таки тут возникла некая зависимость, да?
С. КУПРИЯНОВ: И то, и другое. Потому что это как бы раз, да? Два. Что такое Северный и Южный поток? Это способ доставки газа. Наши контракты уже предопределяют, сколько, когда мы должны этого газа будем туда поставить. То, что мы сейчас имеем дополнительные маршруты, не завязанные на транзитные страны, благодаря этому я у вас уже не был 2,5 года.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, надо перекрыть Северный и Южный поток, чтоб вы приходили чаще. Сергей, газ в Китай сколько мы можем поставлять? Какая у них потребность и насколько все это долгосрочно?
С. КУПРИЯНОВ: Сейчас те договоренности, которые у нас есть – это 68 миллиардов кубометров.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В год?
С. КУПРИЯНОВ: Да. Остается ряд моментов, которые нам нужно прояснить, для того чтобы подписать контракт. Но здесь контракт большой. Как-то суетиться сейчас, соглашаться на любые условия, мы считаем, что это неправильно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конъюнктура благоприятствует сейчас контракту с Китаем?
С. КУПРИЯНОВ: Нет, потому что практически весь объем сжиженного природного газа нацелен сейчас именно на азиатские рынки. Появились новые поставщики. Поэтому сказать, что ситуация прямо идеальная, нельзя. Но ее нельзя искусственно педалировать. Мы должны спокойно прийти к взвешенному решению, иначе мы и наша страна потеряет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Переходим к Украине. Прошла встреча Алексея Миллера и руководителя украинского «Нафтогаза», да, по-моему, и там было анонсировано о том, что, возможно, «Газпром» даст кредит или аванс в 1 миллиард долларов для транспортировки нефти. Не могли бы рассказать про это?
С. КУПРИЯНОВ: К сожалению, нам приходится прибегать к такой практике. Это уже не в первый раз. Сейчас с учетом тех соглашений, которые были подписаны сегодня, объем авансов, которые мы за все это время выдавали в счет последующего транзита газа, приближается, переваливает уже за 5 миллиардов долларов. Нам приходится это делать, потому что летом всегда у наших украинских коллег возникает сложная финансовая ситуация. И они не могут в необходимых объемах закупить газ для закачки его в подземные хранилища.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть, подождите, это не их обязательства, это их необходимость? Вот сейчас о чем мы говорим? О закачке.
С. КУПРИЯНОВ: Давайте тогда начнем с самого начала. Украинская газотранспортная система устроена таким образом, что те объемы газа, которые зимой поступают на восточную границу, используются не только для последующей транспортировки в западном направлении, но и для потребления в восточных регионах. А компенсируются затем за счет отбора газа из подземных хранилищ. То есть это как буфер такой, который позволяет этой системе зимой, когда потребление большое, работать. Так было заложено в советское время.
Проблема в том, что хранилища нужно заполнять. Заполнять их нужно летом. То есть нужно покупать газ, который ты сейчас еще никому не можешь продать. И который найдет своего потребителя только через какое-то время. Поэтому вопрос о финансировании летней закачки «Нафтогаза» – он всегда встает. В этот раз мы опять пошли навстречу, хотя, конечно, решение было непростым, учитывая, что на данный момент получается, что за транзит «Нафтогаз Украины» получил уже деньги вперед вплоть до конца следующего года.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Следующего 2014?
С. КУПРИЯНОВ: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть за полтора года.
С. КУПРИЯНОВ: Уже да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть мы заплатили транзит до 1 января 2015 года, грубо говоря?
С. КУПРИЯНОВ: Это по расчетам. Ясно, что по факту будут какие-то корректировки. Ну вот и все.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи Андрейко71, который на Украине, спрашивает: «А чем закончилась история по недобору газа Украины?».
С. КУПРИЯНОВ: Она ничем не закончилась. Мы за прошлый год выставили счет, и очевидно, что и за этот тоже.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Большой?
С. КУПРИЯНОВ: Большой. Потому что по контракту есть обязанности, которые необходимо выполнять, есть объемы, которые нужно… в год, они не выполняются.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И чего? Ну, выставили счет?
С. КУПРИЯНОВ: Пока все.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не платят?
С. КУПРИЯНОВ: Нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А чего? «Газпром» пойдет в суд?
С. КУПРИЯНОВ: Для того чтобы куда-то идти, надо понимать, чего ты хочешь добиться. Поэтому…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Как я понимаю, «Газпром» хочет вернуть деньги.
С. КУПРИЯНОВ: Но тогда надо понимать, откуда они их смогут взять. Пока такого понимания нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И поэтому пока «Газпром» в суд не идет?
С. КУПРИЯНОВ: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Продолжая тему Украины: сегодня появилась информация, пока не подтвержденная, сейчас скажу, как она звучит, что «Газпром» блокирует реверс газа на Украину через Словакию, – сообщает РИА «Новости». Это заявил министр энергетики и угольной промышленности Украины Эдуард Ставицкий – частично блокируют поставки на Украину газа по реверсу Европы через Словакию, да? Окончательно, может быть, я не прокомментирую, – сказал, но в некоторой мере эта информация верна.
С. КУПРИЯНОВ: Замечательная фраза.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Она верна в какой-то мере.
С. КУПРИЯНОВ: Фраза замечательная. Мы вчера тоже очень сильно порадовались этому заявлению. Ситуация очень простая. Некоторые наши покупатели в Европе думают, что они могут стать поставщиками газа на Украину. Но забывают при этом, что по нашим контрактам они у себя дома должны получить тот газ, который мы им продали, а не где-то еще, не на украинско-словацкой границе, не на российско-украинской. Вот там, где это написано в контракте. Почему они считают, что это блокирование, я не знаю. Если мы договорились о том, что я заберу мебель из магазина самовывозом, ну что ждать, что мне ее привезут домой?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сложновато для меня, честно говоря. Не понял. Вот, Словакия закупила некий газ у Газпрома, потом решила, что этого газа много, и перепродает его Украине, например. Это я фантазирую.
С. КУПРИЯНОВ: Мы должны им отдать газ не на украинской границе, а в определенной точке сдачи. Дальше. Вот там мы и отдаем. Почему это называется блокированием, я не знаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть я правильно понимаю, что…
С. КУПРИЯНОВ: Если они хотят в обратную сторону что-то транспортировать, то пусть транспортируют. А если у них нет для этого газопровода, так нечего тогда на это дело замахиваться.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть правильно я понимаю, что речь идет о том, что украинские партнеры пытались забрать прямо на границе газ, но у них нет таких технических возможностей?
С. КУПРИЯНОВ: Нету.
А. ВЕНЕДИКТОВ: «Газпром» продувает газ до определенной точки в Словакии, где и должен.
С. КУПРИЯНОВ: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это называется блокирование. Понятно. Таким образом, это называется блокирование, так, во всяком случае, сказал министр энергетики и угольной промышленности Ставицкий. Но вы считаете, что перепродажа газа европейскими партнерами Украины по иной цене не бьет по соглашению «Газпрома» с Украиной?
С. КУПРИЯНОВ: Пока в этом больше какой-то шумихи, чем реальных поставок. Если посмотреть ту статистику, которая публикуется на Украине, мы увидим, что, во-первых, объемы низкие, во-вторых, цена не принципиально отличается. Это скорее такая шумиха, чтобы показать активность.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А если говорить о пересмотре цены, о чем неоднократно говорил премьер Азаров, ведет ли «Газпром» такие переговоры с украинской стороной?
С. КУПРИЯНОВ: Зачем? Нас все устраивает.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Продавца устраивает, покупателя не устраивает.
С. КУПРИЯНОВ: Пусть тогда предложат что-то, чтоб нас это устроило.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть никаких дополнительных предложений не сделано. В этом же вопрос.
С. КУПРИЯНОВ: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не сделано. Еще один вопрос все-таки, Сергей Бобков спрашивает: «Что будет со Штокмановским проектом?». Вообще что будет? Понятно, что он сейчас заморожен. Я вам хочу сказать вот что, Сергей. У нас во время питерского форума на стенде «Эхо Москвы» побывала и давала интервью губернатор Мурманской области. И я не могу сказать по отношению к губернатору-женщине, что она была в панике, но она была в расстройстве огромном, потому что рассчитывала, как она нам сказала, что если начнется работа по Штокману, это рабочие места, ну понятно, да, это налоги. И так далее. Сейчас мы просто сидим и не знаем, что будем делать. То есть Штокман вылез как социальный проект на самом деле.
С. КУПРИЯНОВ: Да, и понятно. И он действительно был и остается социальным проектом с точки зрения Мурманской области. Но сейчас мы не готовы к тому, чтобы начать по нему работать. Потому что те затраты, которые по нему сейчас есть, пока еще только на бумаге, а все подобные проекты при реальном воплощении сталкиваются с какими-то дополнительными, заранее не предусмотренными трудностями, которые приходится решать деньгами.
Ясно, что исходя из той финансовой модели, того проекта, который у нас есть, возврат капитала по нему оказывается слишком низким при высоких рисках, для того чтобы мы могли на это согласиться. Проще деньги отдать в банк. При этом с точки зрения баланса газа у нас какой-то острой необходимости в том, чтобы вводить этот объект, на данный момент нет. Поэтому мы ждем, пока либо найдутся более эффективные и более дешевые технологии его освоения, либо изменится ситуация на рынках, то есть цена газа будет выше. Сейчас пока влезать в этот проект было бы опрометчиво.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи Елена спрашивает: «На сколько поколений в нашей стране разведанные запасы газа?».
С. КУПРИЯНОВ: Вопрос на самом деле не такой простой, потому что, например, «Газпром» каждый год ведет разведку на газ и каждый год приращивает запасов больше, чем добывает. Поэтому пока у нас больее чем стопроцентная восполняемость запасов, и по тем прогнозам, которые у нас есть, так будет продолжаться долго, особенно учитывая, что Восток еще практически вообще не изучен.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там и дорого будет добывать.
С. КУПРИЯНОВ: Ну а что делать?
А. ВЕНЕДИКТОВ: И, значит, дорого будет продавать.
С. КУПРИЯНОВ: Ну и в целом ситуация не может стоять на месте. Посмотрите, о чем мы спорили, скажем, с нашими белорусскими друзьями году так в 2003. 35 или 42? Стояли тут насмерть. Ну и сколько сейчас стоит газ?
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи, конечно, люди спрашивают – вы по-прежнему будете повышать стоимость газа на внутреннем рынке?
С. КУПРИЯНОВ: Дело в том, что мы не можем ни повышать, ни опускать. Нам цену устанавливает государство. И здесь мы тоже отчасти оказываемся вроде бы монополистами с одной стороны, да? А с другой стороны, мы зажаты такими рамками, которые не позволяют нам в каких-то случаях быть более гибкими в отношении клиентов на внутреннем рынке, как это могут делать независимые производители. Поэтому здесь так всегда было и очевидно, что будет. Газ в России «Газпром» продает по тем ценам, которые устанавливает государство.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Все-таки вас спрашивают.
С. КУПРИЯНОВ: Спрашивают, но дают всегда меньше.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Еще одна важная и любопытная цифра. Я нашел. Мне почему-то всегда казалось, что «Газпром», если говорить о налогах и иных выплатах в бюджет, значительную долю российского бюджета составляет, я имею в виду доходную часть. Я обнаружил, посчитал, что это около 5 %. Это правда? Не помните, Сергей?
С. КУПРИЯНОВ: Долю не помню.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вокруг 5 %.
С. КУПРИЯНОВ: Значит, неплохо. Потому что если б на Газпроме было бы 20 %, это было бы действительно рискованно. А 5 весомо, но не критично.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи, конечно, опять спрашивают о газификации. Знаете, очень много вопросов из Подмосковья. Есть какой-то отдельный проект по газификации Подмосковья? Поскольку вот сколько мы тут с вами встречаемся, столько лет одно и то же: для того чтобы провести газ к участку, не к участку, это же умереть, уснуть, проснуться в слезах.
С. КУПРИЯНОВ: Да, это так. И основная проблема здесь не столько в нас, сколько в прокладке сетей низкого давления от тех станций газораспределительных, которые мы строим. И здесь несколько моментов. Во-первых, колоссальный совершенно рост в Подмосковье, да? Еще недавно там ничего не было. Уже бах, там…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Строительство.
С. КУПРИЯНОВ: Да. Все это нужно обеспечивать газом. Ну и, конечно, здесь не все зависит от нас. А многое – от областных структур, которые занимаются последней милей, то есть доводкой газа непосредственно до покупателя, до дома.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть есть некая магистральная труба, это делаете вы?
С. КУПРИЯНОВ: Это делаем мы. Не могу сказать, что там тоже нет проблем. Потому что, еще раз говорю, рост колоссальный. И мы за ним просто не успеваем. Но главные проблемы на этой последней миле.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще несколько вопросов, которые прислали наши слушатели, продолжают присылать. Например: «Несколько лет тому назад, – говорит господин Козьмин, – “Газпром” отказался от проекта Балтийской СПГ. Почему этот проект снова актуален?».
С. КУПРИЯНОВ: Изменилась ситуация на рынке. И сейчас мы видим – ниши на европейском рынке тоже созданы. Инфраструктура по приему газа в Европе сейчас оказывается полупустой, потому что все те, кто мог бы туда поставить, устремились в Азию. Устремились не просто сейчас разово, вот, сейчас взяли и отправили туда танкер, а на основании уже новых долгосрочных контрактов, то есть эта привязка к Азии – она не сегодня, она надолго. Поэтому для нас освобождается ниша, которую мы должны занять.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Опять-таки, возвращаясь в этой связи, смотрите, сделаны две нитки, сделана нитка Северного потока, мощная труба, делается Южный поток, а вы говорите, что потребление не очень растет в Европе. Они будут замещать Белоруссию и Украину по проводу или дополнять? В новой ситуации.
С. КУПРИЯНОВ: Принимая решение по такому проекту, как Южный поток, мы уже, естественно, учитывали новую ситуацию, и там часть – новый газ, часть – замещение. Большая часть – это замещение Украины.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть привет нашим украинским друзьям?
С. КУПРИЯНОВ: Это наша труба будет, мы там акционеры. Внимание, вопрос: где мы будем по такой трубе поставлять газ? По своей или по чьей-то еще?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А идея создания, я уже просто упустил, консорциума Европейский союз – Украина и Россия, естественно, она все, мы ее похоронили?
С. КУПРИЯНОВ: Уж точно не мы ее похоронили.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. Но она похоронена.
С. КУПРИЯНОВ: Живой я бы ее не назвал. По крайней мере, наверное, году в 2002 еще об этом начинали говорить…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Пришел Янукович к власти – заново начали об этом говорить.
С. КУПРИЯНОВ: А воз и ныне там.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. То есть так тихо тлеет. Еще одна страна, Грузия. Вопрос: «Нуждается ли Грузия в настоящее время в российском газе? Мы помним, что даже во время войны в 2008 году она еще нуждалась. А сейчас?».
С. КУПРИЯНОВ: Нового контракта у нас нет. Но поставки идут в счет оплаты за транзит в Армению.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, понятно. То есть некое соглашение, которое… недобор случается?
С. КУПРИЯНОВ: Нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет. Еще вопрос такой серьезный: «Чем расплачивается Южная Осетия за поставки российского газа?». Или это все кредитуется?
С. КУПРИЯНОВ: Не готов ответить. Не знаю. Давайте я тогда этому слушателю отвечу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, давайте. Головнели слушатель. Он еще обижается, что в Южную Осетию поставляют, а Московская область газифицирована на 35 %. Поэтому давайте вносите, мы отдельно, вы пришлете мне, я напишу.
С. КУПРИЯНОВ: Надо еще посмотреть на объем. Оттуда недавно приезжал к нам губернатор одной из областей. Объемы поставки – 13 миллиардов кубометров газа в год. Это полнитки Северного потока. Представляете себе?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
С. КУПРИЯНОВ: Тут еще на это нужно смотреть, потому что сколько там поставляется и сколько реально потребляет Москва и Московская область. Это же колоссальные цифры.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Давайте посмотрим, что нам прислали. У нас еще есть 7 минут. Народ интересуется качественно. «“Роснефть” намеревается купить “Итеру”. А почему “Газпром” ее не покупает?» – спрашивает Сергей.
С. КУПРИЯНОВ: Потому что «Роснефть» ее купила.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ответил как-то хорошо. «Не поняла, – пишет Таня, – сланцевый газ – это конкурент?».
С. КУПРИЯНОВ: Мы работаем на разных рынках. Мы нигде не пересекаемся. Поэтому наша задача – то внимание, которое сейчас привлек этот феномен сланцевого газа, в том числе и в Америке, использовать нам на пользу. Например, сейчас целая кампания развернута по переводу, например, грузовых автомобилей в Америке на газ, или локомотивов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Слышал такое, да.
С. КУПРИЯНОВ: Это же здорово, это хорошо. Надо делать то же самое. Например, мы с одной американской компанией договорились как раз во время Петербургского экономического форума о том, чтобы поработать вместе в этом направлении.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Карен спрашивает, видимо, из Еревана: «В Армении», – мы просто сказали слово «Армения», сразу Армения, да? – Каждое ваше слово вызывает два следующих вопроса, – «после президентских выборов цена на газ поднялась на 64 %». – Запомнили цифру. – «Власти переводят стрелки на Россию. Вопрос – действительно ли вы так резко подняли цену?».
С. КУПРИЯНОВ: Есть определенные моменты, связанные с ценообразованием внутри. И понятно, что какой-то момент роста внутренних цен сдерживается, потом, естественно, нужно это наверстать. Но цена для Армении действительно выросла, и сейчас мы ведем переговоры о том, благодаря какой схеме можно было бы эту цену снизить.
А. ВЕНЕДИКТОВ: 64 %.
С. КУПРИЯНОВ: Ну, смотря за какой период смотреть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: После выборов.
С. КУПРИЯНОВ: После выборов выросли внутренние цены. За какой период на эту величину выросли наши цены, надо смотреть, да? Я думаю, что, конечно, они это сделали не так одномоментно. Но есть понимание, как мы можем придти к более низким ценам в Армении, потому что наше совместное предприятие, которое там работает, наверное, мы в нем сможем увеличить долю, и это создаст дополнительные возможности по снижению цены.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Борис спрашивает: «Удалось ли вам сделать прибыльной белорусской газотранспортную систему? Не жалеете ли, что купили “Белтрансгаз” по явно завышенной цене?». Во как народ знает!..
С. КУПРИЯНОВ: В этом году мы проводили корпоративный фестиваль самодеятельности, а он у нас проходит каждые два года. Финал проводили в Витебске. И когда после гала-концерта, уже после всех награждений на сцену по одному стали выходить руководители «Белтрансгаза», исполняя песню.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так. Они еще и поют.
С. КУПРИЯНОВ: Они еще и поют. И когда один руководитель, другой, третий, я думаю – молодцы. Потом когда появились зампреды, я уже удивился. Потом когда появился и генеральный тоже, я понял, что они полностью интегрировались в нашу систему. На самом деле, это, может быть, шутки, но там в этом смысле все довольны, и мы довольны, потому что мы сейчас работаем как одна система, никаких сбоев, единое диспетчирование, понимание, как можно дальше развивать эту систему. И учитывая, что это уже наша труба, мы понимаем, что это наиболее эффективный, наиболее экономически выгодный способ наземной, подчеркну, транспортировки газа в Европу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Последний вопрос. Сергей, если говорить о сложности решения проблем, что сейчас сверху на столе у Миллера, у Алексея Борисовича – украинское досье или европейское досье?
С. КУПРИЯНОВ: Азиатское.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Тогда почему?
С. КУПРИЯНОВ: Потому что там возможен наиболее серьезный прорыв и наиболее серьезные крупные решения и крупные проекты. Причем когда я говорю «азиатское», я говорю, безусловно, и о востоке нашей страны тоже, то есть это вся наша восточная программа, где и газопроводы, и месторождения, и обсуждение новых контрактов. Конечно, это Восток.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Включая Восточную Сибирь, Дальний Восток, Китай.
С. КУПРИЯНОВ: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кто еще наши партнеры там?
С. КУПРИЯНОВ: Корея, Япония, Индия.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть все туда?
С. КУПРИЯНОВ: Все туда. И там очень активно сейчас идет работа.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо большое. Сергей Куприянов, пресс-секретарь Алексея Борисовича Миллера. Начали с Аршавина, закончили Китаем. К чему бы это, Сергей?
С. КУПРИЯНОВ: Может, он там потом будет играть?
А. ВЕНЕДИКТОВ: О, надо предложить. Спасибо большое.
2013 г.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.