Понедельник 30 января. Баяда — Халдия

Понедельник 30 января. Баяда — Халдия

Встал рано, чтобы позвонить Ибн-Педро по поводу моего отъезда. К 9.30 наконец-то дозвонился. Он отвечает как-то уклончиво, неопределенно. «Да, может быть. Не исключено, что сегодня я смогу поехать. Пока не знаю. Я перезвоню».

Потом раздается звонок от Марселя, немецкого журналиста. Он застрял в Куссуре, на улицах идут бои между mukhabarat и правительственными войсками с одной стороны и САС — с другой. Стреляют даже в его квартире. Баба-Амр утюжат танками.

Труп Тахи, вчерашнего мальчика, увезли в государственную больницу. Чтобы его забрать, отец должен подписать бумаги, что он был убит террористами.

К нам пришли две женщины, обе одеты в черное. Их дом сожгли, и они хотят об этом рассказать. Они живут в квартале Сабиль. Та, что постарше, рассказывая, не может справиться с волнением. Там, где они живут, с одной стороны с ними соседствуют алавиты, а с другой — шииты. В два часа ночи пришли какие-то мужчины, стреляли по дому, бросили под дверь гранату, а потом выпустили пулю по баку с бензином, чтобы дом загорелся. Пока жильцы гасили огонь, половина дома успела сгореть. Злоумышленников они не видели, но слышали, как те кричали: «Мы вас отсюда выкурим, проклятые сунниты!» Они полагают, что это сделали алавиты при поддержке сил безопасности. На дом их соседей тоже напали. На их улице проживало семь суннитских семей, все дома опустели, кроме этих двух. Женщины говорят, что прожили там семнадцать лет. Абу Брахим обещал подыскать им квартиру в своем квартале.

Абу Бакр, активист и приятель Райеда, тоже здесь. Ему сегодня утром пришлось обмывать умершего, и он пришел принять душ.

* * *

Полдень. Несколько раз говорили по телефону с Марселем. Он по-прежнему не может выйти из дома, потому что пальба не стихает. И сделать ничего нельзя. Но Абу Брахим убежден, что в дома агенты безопасности вламываться не станут. Слишком боятся ответных действий САС.

Рассматриваем все возможные варианты. Ибн-Педро обещает, что мы сможем уехать завтра. Я настаиваю на том, чтобы мы перебрались в Халдию уже сегодня. Это позволит проскочить снайперскую ловушку сейчас, пока там относительно тихо. Проехать из Халдии в Сафсафи невозможно из-за противостояния САС и правительственных сил в Аль-Варшехе. Однако Абу Брахим считает, что попасть в Халдию все-таки можно. И начинает искать для нас квартиру, где было бы электричество и доступ в сеть.

* * *

13 часов. Звонок от Абу Биляля. Вырезали еще одну семью. Это случилось в тот же день, что и первая резня, — в четверг 26-го, но тела обнаружили только сегодня.

Их отвезли в клинику в Карам-аль-Зайтун. Среди погибших — отец семейства, мать и четверо детей. У некоторых перерезано горло. Мы уезжаем.

14 часов. Без проблем перебираемся в Халдию. Нас перевез Абу Омар на своем пикапе «судзуки». В тех местах, по которым мы сюда приехали, стреляют, и поэтому нам пришлось изменить маршрут и двигаться по широкой «улице смерти». Все тихо, на улице Каир — то же самое, люди спокойно переходят с одной стороны на другую. По дороге мы проезжаем мимо армейского блокпоста — он совсем рядом, метрах в двадцати, — но обходится без происшествий: между сторонами заключено временное перемирие.

Заезжаем к Абу Бакру, который будет жить вместе с нами. Райед разговаривает с Би-Би-Си, мы ждем на улице. Воздух свежий, и это приятно. Но мой утихший было кашель снова начинает меня мучить.

Звоним Имаду. Баба-Амр обстреливала дюжина Т-72. Подпольный госпиталь полон под завязку: четверо убитых, пятнадцать раненых. Вчера было восемь танков, САС подбила четыре; правительственные войска прислали подкрепление, и к сегодняшнему дню повстанцы уничтожили еще один танк. Обстрел начался позавчера. Все погибшие в Баба-Амре — мирные жители. Двоих подстрелили снайперы, остальные — жертвы артобстрела. Атака велась со стороны Кфар-Айя, оттуда, где проходит железная дорога. Но в Джаубаре спокойно. Имад говорит, что опытный человек пройдет там без проблем. Посмотрим.

Звоним Хасану. Он утверждает, что со вчерашнего дня обстрел ведут двадцать танков и что повстанцы ничего не могут сделать, против этого они бессильны.

Снаружи, после короткой передышки, возобновляется бурная перестрелка, видимо, это в Куссуре. Бедняга Марсель по-прежнему заперт в квартире.

* * *

Около 17 часов мы с Абу Бакром выходим на улицу. На нем — поверх длинного одеяния священнослужителя — военная камуфляжная куртка, а рыжая борода и горящие глаза делают его все больше похожим на чеченского боевика. С нами Наджах, молодой активист, и мы пешком идем за Марселем, которому наконец удалось выбраться из Куссура, и теперь он ждет нас здесь, в Халдие, возле деревянных часов. Снайперы на посту, и Марсель волнуется. Мы бегом пересекаем две улицы, забираем его и одного из его приятелей и садимся в машину их друзей — роскошный черный внедорожник, мощный и с комфортабельным салоном. Потом я иду в интернет-кафе, где Абу Аднан, в обнимку с планшетом «Самсунг», уже завис в сети. Я показываю ему в онлайн полосу «Le Monde» — ему нравится.

19.30. Возвращаемся домой. Новости с фронта: Абу Аннас, который в пятницу вел манифестацию в Баб-Дрибе, тяжело ранен в грудь осколком снаряда от БТР. Один из его друзей убит. В Баба-Амре сравнительно спокойно.

Разговор с Марселем, который будет ночевать вместе с нами. Мы говорим о религиозном аспекте революции, который занимает его больше всего. Он встречался с несколькими шейхами. Пытался выяснить, какова же позиция священнослужителей. Но понять это очень сложно, их речи весьма уклончивы. Мы обмениваемся с ним информацией и личным опытом.

На самом деле Куссур — квартал спокойный, и Марселю просто не повезло. Mukhabarat провела там операцию, целью которой было уничтожить помещение, где располагался опорный пункт САС: они окружили его и превратили в руины с помощью РПГ и пулеметного огня. Двое повстанцев были убиты, одним из них оказался Абу Амар Мазарани, командующий подразделениями Свободной армии в Куссуре. Остальным пятерым удалось бежать, но на улице их добили снайперы. А Марсель оказался неподалеку, на четвертом этаже соседнего здания, откуда он, выйдя на балкон, попытался снять происходящее. Заметив это, снайперы стали обстреливать журналистов, и его приятель Мухаммед чуть не погиб. Марсель просидел в квартире безвылазно восемь часов — до того момента, как силы безопасности отошли.

Марсель рассказывает о бедуинах, у которых сильны традиции кровной мести: они крадут людей в алавитских кварталах и убивают их. «Контролировать их невозможно», — признался ему один парень, революционер, которого ужасают подобные методы борьбы.

Абу Бакр рассказывает: в Баяде (где проживает много бедуинов) агентами shabbiha были похищены три женщины-бедуинки: сорокалетняя мать и две ее дочери 16 и 12 лет. Все трое подверглись насилию и через месяц после похищения отпущены. Как они утверждают, держали их не в тюрьме, а в алавитском квартале, недалеко от Сабиля. Семья собиралась подать жалобу в полицию, но, разумеется, это оказалось невозможно. Хотя бедуины стали бы мстить, даже если бы государственные институты работали нормально. Родственники похищенных захватили нескольких мужчин в том квартале, где держали женщин, и потребовали от их родственников выдать похитителей. В противном случае заложников обещали убить. Так и случилось: похитителей не выдали, и заложники были убиты. «Вот так началась fi tna[86]», — заключает свой рассказ Абу Бакр, заметив, что, если бы подобное случилось с ним, он не стал бы мстить таким образом. Но бедуины действуют по своему разумению. Кроме того, они затаили злобу на шиитов и даже на иранцев (потому что одна из девочек сказала, что слышала, как кто-то говорил на персидском языке).

Марсель: когда бедуины пришли в САС, оружие у них уже было, причем давно. В бою они ведут себя очень мужественно, среди них много мучеников. Они ловят солдат из правительственных войск, которые находятся в увольнении, и предлагают им выбрать: присоединиться к Свободной армии или умереть.

Он рассказывает еще об одном случае в Баяде, причиной которого тоже была месть: в первых числах декабря женщина-бедуинка, беременная на седьмом месяце, получила снайперскую пулю в голову прямо перед дверью собственного дома. Алавиты дорого заплатили за эту смерть.

Марсель убежден, что межконфессиальная война в стране — на руку правящему режиму, который делает все, чтобы ее разжечь.