3. Причины

3. Причины

Причинно-следственная связь между вырождением народа России, ухудшением уровня и качества жизни вследствие изменения экономической ситуации столь очевидна, что даже самые ангажированные апологеты проводимых в стране преобразований этого не отрицают. Споры идут вокруг объяснения причин такого ухудшения. Апологеты пытаются доказать объективный характер наблюдаемых в стране спада производства и обнищания населения, их обусловленность сложившимися в прошлом диспропорциями экономики, ее неконкурентоспособностью, неизбежными трудностями реформы. Объективные же исследования показывают связь изменения уровня жизни населения с соответствующими направлениями проводившейся в последние годы экономической политики.

Анализ содержания и мотивов проводившихся под видом «реформы» реальных мероприятий убедительно доказывает, что происходящие в России депопуляция и вырождение вполне здоровых социальных групп являются прямым результатом экономической политики и ни в коей мере не могут быть объяснены разного рода объективистской и наукообразной терминологической чехардой (как то: «трансформационный спад», «демилитаризация экономики», «сокращение невостребованных рынком избыточных производств» и других, сочиняемых апологетами проводимой политики псевдопонятий). По расчетам Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, в отсутствие каких-либо изменений в 1991–1993 годах нас ожидала бы депрессия с сокращением производства не более 2 % [19]. В случае же научно обоснованного осуществления перехода к рынку можно было бы добиться экономического роста с устойчивым темпом не менее 3 % в год. Опыт Китая, добившегося в результате рыночного реформирования экономики устойчивых темпов роста ВВП на 7-10 % в год, опровергает псевдонаучные рассуждения о закономерности «трансформационного спада». Экономическая политика всегда многовариантна, ее результаты в решающей степени определяются целями и интересами, которые она преследует. Последние выявляются в изменениях в распределении доходов и собственности, в политике присвоения национального богатства.

Анализируя эти изменения, нетрудно вскрыть движущие мотивы тех или иных направлений в экономической политике. Ниже они рассматриваются именно с этих позиций — основные элементы проводившейся в течение последних шести лет экономической политики анализируются с точки зрения последствий их реализации для изменения структуры присвоения доходов и национального богатства, а также уровня благосостояния населения. Эти изменения могут быть представлены в виде нескольких последовательных циклов обнищания населения.

Цикл 1 — 1992 г. Либерализация цен, обесценение доходов и сбережений граждан.

Несмотря на длительное обсуждение технологии либерализации цен, она была осуществлена самым примитивным образом — путем предоставления предприятиям права произвольного назначения цен без каких-либо ограничений в части обеспечения добросовестности конкуренции, защиты прав потребителей и других сдерживающих механизмов. При этом были не только не отменены, но и реально подтверждены правительственным решением о либерализации цен прежние методики ценообразования, основанные на простой калькуляции издержек.

Это закрепило рутинные механизмы затратного ценообразования, которые в новых условиях стали естественным руслом раскручивания инфляции издержек. В отсутствие конкуренции и опыта борьбы за рынки сбыта хозяйствующие субъекты рассчитывали цены своей продукции исходя из фактического и ожидаемого роста цен на потребляемые средства производства, перенося увеличивающиеся издержки на потребителей. При этом первоначальный толчок инфляции издержек дали сами правительственные прогнозы, сообщив импульс трехкратного роста ценам на энергоносители и другие основные ценообразующие товары. Либерализация цен не сопровождалась формированием соответствующих институтов обеспечения добросовестной конкуренции и прозрачности рынка. Бездействие правительства в регулировании рынка попустительствовало его криминализации и установлению контроля организованных преступных групп над важнейшими элементами товаропроводящей сети, розничной и оптовой торговли.

В результате демонтаж государственного контроля за ценообразованием и либерализация торговли привели не к созданию механизмов рыночной конкуренции, а к установлению контроля над рынком организованных преступных групп, извлекающих сверхдоходы путем взвинчивания цен. Даже спустя шесть лет после либерализации цен, торговые наценки по основным товарам массового спроса составляют 50–90 % цены, а доля товаропроизводителя в цене реализуемого товара отечественного производства редко превышает половину — все остальное уходит в доходы посредников, контролирующих рынок [20]. Это означает, что до половины стоимости производимых в стране товаров народного потребления изымается криминальными организационными монополиями в торговле.

Многочисленные ошибки, допущенные при либерализации цен, спровоцировали гиперинфляцию издержек, которая не только дезорганизовала производство, но и привела к обесценению доходов и сбережений граждан. Хозяйствующие субъекты, пытаясь переложить рост цен на потребителя и максимально использовать свои возможности по увеличению доходов, не были заинтересованы в адекватном повышении заработной платы, рост которой существенно отставал от роста потребительских цен. «Забыло» про интересы граждан и государство, отказавшись от своевременной индексации не только нормативов заработной платы, но и сбережений граждан, хранившихся в государственном Сбербанке. Несмотря на протесты населения, требования общественных организаций, предупреждения специалистов о необходимости индексации заработной платы и сбережений граждан, сосредоточенных в Сбербанке, покупательная способность которых по закону обеспечивалась всеми активами государства, она не была проведена, что привело к фактической ликвидации сбережений подавляющего большинства населения.

В мировой экономической теории и практике защита доходов и сбережений граждан от инфляции является само собой разумеющейся функцией государства. Тем более обязательной, чем больше инфляция провоцируется самой государственной политикой [21]. В нашем случае эта связь очевидна: вползание российской экономики в гиперинфляцию стало прямым следствием принятой технологии либерализации цен. Очевидна также юридическая обязанность государства по обеспечению защиты доходов и сбережений населения от обесценения. Такая обязанность была закреплена в отношении хранившихся в государственном Сбербанке сбережений граждан решением Конституционного суда, обязавшего государственную власть принять меры по восстановлению покупательной способности обесценившихся в Сбербанке вкладов населения. До сих пор, однако, эта обязанность правительством игнорируется, несмотря на ее законодательное оформление (Федеральный закон «О восстановлении и защите сбережений граждан Российской Федерации»).

Между тем при правильной организации денежно-кредитной политики возможности защитить сбережения граждан от инфляционного обесценения были. Объем денежной эмиссии за 1992–1996 гг. составил 282 трлн. руб., т. е. значительную часть объема индексации сбережений населения, необходимого для поддержания их покупательной способности неизменной. Но денежная эмиссия была направлена на обогащение финансовых посредников, вставших между «денежными властями» — Центральным банком, Министерством финансов и Госкомимуществом — и остальным обществом. В 1992–1993 гг. они сказочно обогатились на распределении дешевых кредитов, в дальнейшем — поднаторели на «прокручивании» средств государственных предприятий и бюджета. По имеющимся оценкам, только в 1994 г. (когда уже был остановлен основной поток прямого присвоения эмиссии денег при посредничестве в распределении дешевых кредитов) переток денежных средств из производственной сферы в сферу обращения через систему коммерческих банков составлял около 14 % ВВП [22]. Сверхприбыльность финансовых спекуляций сочеталась с криминализацией банковской сферы, в которой годовые темпы роста выявленных преступлений составили соответственно 78 % в 1993 г., 170 % в 1994 г., 264 % в 1995 г. и более 250 % в 1996 г. [50]. Таким образом, обесценение доходов и сбережений граждан вследствие реализованной технологии либерализации цен стало прямым результатом сознательных решений правительства и Центрального банка. То же касается обесценения текущих доходов граждан, прежде всего заработной платы и социальных выплат. Реальная начисленная заработная плата неуклонно сокращалась вплоть до 1996 г., когда она составила 46 % к уровню 1990 г., и лишь в 1997 г. увеличилась на 4 % по отношению к предыдущему году [9]. Как видим, из всех возможных способов проведения реформы ценообразования был выбран и реализован вариант, имевший наиболее тяжелые последствия для благосостояния населения. Спровоцировав гиперинфляцию, такой вариант не предусматривал введения хорошо известных в экономической теории и практике методов контроля над ценообразованием, защиты доходов и сбережений населения от обесценения.

Другой особенностью этого варианта было крупномасштабное и исключительно быстрое перераспределение доходов в обществе, их концентрация в немногочисленной социальной группе «новых русских» при резком сокращении у большинства населения. Методы такого перераспределения не имели ничего общего с созданием новых ценностей и касались исключительно перераспределения ранее созданного общественного богатства. Причем «эффективность» этих методов была обратно пропорциональна действенности государственного регулирования: взвинчивание цен предприятиями-монополистами и криминальными организационными монополиями в торговле, дискриминация потребителей из-за дифференциации цен и фальсификации качества товаров (что стало возможным вследствие фактического отсутствия антимонопольного регулирования и контроля за ценообразованием); «прокручивание льготных кредитов», изъятие оборотных средств предприятий банками, удерживавшими процентные ставки по депозитам и расчетным счетам предприятий намного ниже темпа инфляции (это стало возможным вследствие отказа государства от регулирования ставок процента и контроля за целевым использованием кредитов, также как и денежных потоков).

Правительство легко могло бы ограничить действие возникшего с либерализацией цен разрушительного перераспределительного механизма хорошо известными методами контроля над ценообразованием, ставкой процента и индексацией доходов, но, вопреки многочисленным рекомендациям, не сделало этого. Упоминавшееся выше двукратное сокращение реальной заработной платы в течение первых лет «реформы» отражает интенсивность процесса перераспределения доходов в пользу привилегированных социальных групп, установивших контроль над бывшей государственной собственностью и финансовыми потоками. Доля заработной платы, вместе с выплатами социального характера, в доходах населения сократилась с 74 % в 1990 г. до 43,4 % к концу 1996 г., а доходы от предпринимательской деятельности достигли 38,7 %.

Другой стороной этого процесса стал резкий рост дифференциации населения по уровню денежных доходов, увеличившейся по меньшей мере втрое. Расслоение общества, в ходе которого возник немногочисленный привилегированный класс «новых русских», а подавляющее большинство остального населения столкнулось с обесценением доверенных государству сбережений и резким сокращением реальных доходов, наглядно свидетельствует о характере интересов и мотивов, определявших экономическую политику правительства.

В арсенале экономических методов регулирования рыночной экономики при желании можно найти много способов избежать столь резкого обнищания основной массы населения и, вместе с этим, направить предпринимательскую энергию в созидательное русло создания нового, а не в перераспределение уже созданного богатства. Для этого достаточно было принять необходимые ограничения и нормы ценообразования при либерализации цен и обеспечить соответствующие пропорции распределения эмиссионного дохода, индексируя доверенные государству сбережения, заработную плату и социальные выплаты населению. Вместо этого основная часть огромного эмиссионного дохода, генерируемого Центральным банком в ходе гиперинфляции, была произвольным образом распределена между привилегированными банками и получателями льготных кредитов, прокручивавшими их в различных спекулятивных операциях, а криминализированные организационные монополии в торговле перераспределили в свою пользу большую часть добавленной стоимости, созданной в производстве товаров народного потребления. В конечном счете, основным источником сверхдоходов формирующейся правящей олигархии на первом этапе «реформы» стали сбережения и заработная плата остальной части общества. Произошло это перераспределение путем обесценения денежных доходов и сбережений большинства населения вследствие отказа от их индексации при гиперинфляции и присвоения эмиссионного дохода и перераспределения в свою пользу добавленной стоимости новым привилегированным классом. В условиях сокращения объемов и эффективности производства единственным источником увеличения доходов у одной части общества было их сокращение у всех остальных.

Именно эта составляющая политики либерализации цен является ключевой в понимании воздействия избранной технологии реформы ценообразования на изменение благосостояния населения. Из всех возможных вариантов ее осуществления был избран вариант, наименее защищенный с точки зрения доходов и сбережений населения, спровоцировавший интенсивное перераспределение текущих доходов и быстрое социальное расслоение общества. Выбранная технология либерализации цен была самой простой в управлении — правительству можно было не обременять себя заботами о создании сложных механизмов индексации доходов и сбережений граждан, организацией контроля за денежными потоками. Главная забота правительства и Центрального банка сводилась к распределению эмиссионного дохода в форме льготных кредитов и «прокручиванию» денежных ресурсов государства и предприятий в спекулятивных операциях приближенных к «денежным властям» коммерческих структур.

Цикл 2 — 1992–1993 гг. Утрата подавляющим большинством населения прав на ранее созданное общенародное имущество, приватизированное узкой прослойкой властвующей олигархии.

Масштабная приватизация государственного имущества привела к перераспределению накопленной за десятилетия общенациональной собственности в пользу непосредственных организаторов этой акции, их «консультантов» и партнеров, подвизавшихся вокруг Госкомимущества и активно участвовавших в разнообразных приватизационных мероприятиях.

Неподготовленное к этой акции и плохо информированное население было лишено возможности принимать эффективные решения и в условиях резкого сокращения доходов вынуждено было «сбросить» свои приватизационные чеки сомнительным посредникам. Большинство из последних, в свою очередь не имея достаточной информации для эффективных прямых инвестиций, ограничились перепродажей ваучеров и спекуляцией акциями приватизируемых предприятий с последующим присвоением полученных доходов и обманом доверчивых вкладчиков. В конечном счете, от хаотического перераспределения собственности и возникшего на его основе спекулятивного бума выиграли наиболее информированные — те, кто лично участвовал в организации этого процесса. Характерным примером являются удивительные коммерческие успехи многих иностранных советников и партнеров руководителей российской приватизации, которые, пользуясь служебной информацией, организовали массовую скупку акций приватизируемых предприятий в пользу иностранных банков [23].

Вокруг этих афер иностранных консультантов российского приватизационного ведомства весной 1997 г. разгорелся громкий скандал. Правда, не в России, экономике которой они нанесли огромный ущерб, а в США, где в действиях этих американских граждан усматривают уголовные преступления и дискредитацию ценностей демократии, угрозу для успешного проведения рыночной реформы. На спекуляциях по перепродаже акций приватизированных предприятий хорошо информированными людьми были сколочены огромные капиталы — суммы, вложенные в покупку ваучеров у населения, увеличивались в десятки раз в результате перепродажи акций соответствующих предприятий заинтересованным иностранным компаниям. Только один иностранный банк, активно сотрудничавший с российским правительством и содержавший одного из таких «советников», в течение лишь 1994 г. перепродал акций российских предприятий почти на миллиард долларов. Учрежденные такими «советниками» ваучерные и инвестиционные фонды доминируют ныне на российском фондовом рынке, продолжая «зарабатывать» на спекуляциях многократно недооцененными акциями российских предприятий.

За многими из тех, кто преуспел на почве спекуляций с ваучерами и акциями приватизированных за бесценок российских предприятий, стоят «натурализованные» при организаторах массовой приватизации международные аферисты, пристроившиеся при российских органах власти в качестве советников, консультантов, экспертов. Они были необходимы организаторам приватизационной кампании для прокладывания дороги в международные финансовые структуры, извлечения сверхприбылей на перекачивании прав на приватизируемое национальное богатство за рубеж, придания проводимой в России беспрецедентной кампании присвоения и разграбления огромной собственности респектабельной видимости прогрессивной «реформы» и получения признания международного истэблишмента.

Многие российские предприятия в результате манипуляций с их акциями оказались в руках иностранных конкурентов, которые стали распоряжаться ими, исходя из краткосрочных интересов. Как правило, эти интересы концентрируются либо в сфере выжимания из предприятий максимальной прибыли (как это случилось со многими предприятиями цветной металлургии, химической, целлюлозно-бумажной промышленности), либо в их перепрофилировании в соответствии с потребностями иностранных компаний организовать производство наиболее трудоемких или экологически грязных комплектующих (как это происходит с рядом предприятий электронной промышленности), либо в их ликвидации как конкурентов (как это часто происходит в наукоемком машиностроении), либо в их использовании для захвата внутреннего рынка (пищевая промышленность и стройматериалы). Впоследствии, в 1996–1997 гг., огромные прибыли были извлечены финансовыми спекулянтами за счет роста в среднем 3,5–4 раза цен на акции приватизированных за бесценок предприятий [24]. Каждый рубль, вложенный приближенными к приватизационному ведомству спекулянтами в приобретение приватизационных чеков, в дальнейшем принес им десятки рублей прибыли на перепродажах растущих в цене акций изначально многократно недооцененных предприятий, что означало соответствующий ущерб или упущенную выгоду для государства.

Как и в случае с обесценением сбережений граждан, организаторы приватизационной кампании имели все возможности для пресечения незаконных махинаций своих «советников» и прочих приближенных лиц, предотвращения спекулятивных афер с приватизационными чеками населения, недопущения их обесценения в результате мошеннических операций по перераспределению собственности. Этого не только не было сделано, но, наоборот, судя по расследованиям Генеральной прокуратуры [25], многие из руководителей приватизационной кампании стали их реальными соучастниками, грубо нарушавшими законы при проведении процедур приватизации государственного имущества в своих интересах. Однако явно криминальный характер кампании массовой приватизации (органами прокуратуры ежегодно выявлялось от 3 до 5 тысяч нарушений законов о приватизации) никак не повлиял на политику руководивших этим процессом лиц и структур. Из 140 крупнейших отечественных предпринимателей 40 занимались ранее незаконным бизнесом, около 20 % привлекались к уголовной ответственности [26].

Ныне хорошо известно, что наиболее значительные акции в сфере приватизации государственного имущества носили характер сговора должностных лиц и заинтересованных коммерческих структур и имели явно криминальный характер. Наиболее скандальные в этом роде аферы — приватизация ряда крупных предприятий нефтяной промышленности на так называемых залоговых аукционах, ведущих банков, акций крупнейших российских естественных монополий узкими группами влиятельных лиц, захват криминальными структурами многих портов и других локальных монополий, бесплатная передача организаторами «инвестиционных конкурсов» крупнейших промышленных предприятий своим подельникам, по которым затем «победителями» не выполнялись обязательства. И это лишь верхушка айсберга колоссальной аферы века, организованной в России под видом «реформы», а на самом деле — незаконное присвоение (разграбление) самой крупной собственности, когда-либо в мировой истории попадавшей в руки преступного сообщества.

Кампания по присвоению общенационального имущества в пользу узкой группы хорошо информированных лиц, проводившаяся под лозунгом «народной приватизации», спровоцировала также дезорганизацию производства, нарушение хозяйственных связей, рост трансакционных издержек, что привело в итоге к резкому снижению эффективности производства и обесценению приватизированных предприятий. Вызванный приватизационной кампанией хаос в отношениях собственности и утрата какой-либо ответственности развратили многих хозяйственных руководителей, породили хищническое отношение к самой приватизируемой собственности, повлекли за собой настоящее разграбление многих ранее эффективных предприятий и распад некогда высокопроизводительных трудовых коллективов, передачу значительного числа перспективных предприятий под контроль иностранных конкурентов. В результате эффективность производства, измеряемая показателями производительности труда, энергоемкости и другими, общепринятыми показателями, снизилась более чем на треть, вдвое сократился объем производства.

Но, пожалуй, самый разрушительный эффект приватизационная кампания имела в отношении формирования стереотипов предпринимательского поведения. Создав возможности для легкого обогащения путем присвоения государственного имущества и последующих спекуляций с акциями приватизированных предприятий, примененная технология массовой приватизации сориентировала наиболее активных и энергичных предпринимателей не на создание нового богатства или удовлетворение общественных потребностей, а на раздел незаработанного богатства и присвоение ранее созданных всем обществом источников дохода. Производственная деятельность потеряла таким образом для большинства предпринимателей привлекательность — на фоне сотен процентов годовых прибыли от присвоения и последующей перепродажи госсобственности рентабельность производственной сферы в несколько процентов делала какую-либо производственную активность лишенной экономического смысла.

В результате приватизационной кампании в России сформировался аномальный тип предпринимателя, ориентирующегося не на зарабатывание прибыли путем создания новых потребительских благ, как в нормальной рыночной экономике, а на присвоение ранее созданного богатства. Соответственно вместо экономического роста за счет активизации созидательной предпринимательской энергии мы получили колоссальный спад в результате взрыва криминальной активности, спровоцированного легализацией разграбления государственной собственности.

Неудивительно, что по данным Генпрокуратуры, все эти годы количество правонарушений, допускавшихся при приватизации госимущества, устойчиво превышало количество самих случаев приватизации — организованная методом бесплатного раздела собственности приватизация стала мощнейшим фактором криминализации экономики и общества. Только в 1997 г. органами прокуратуры было направлено в суды 203 заявления о признании недействительными результатов аукционов по продаже государственного имущества, принесено 267 протестов на незаконные правовые акты фондов имущества, администраций по вопросам приватизации; внесено 643 представления об устранении выявленных нарушений законности в этой сфере [25]. За 1995–1996 гг. органами внутренних дел совместно с сотрудниками прокуратуры выявлено и пресечено свыше 10 тыс. грубейших правонарушений, опротестовано в судах 2 тыс. незаконных актов приватизации государственной собственности [50]. Как указывается в докладе Совета по внешней и оборонной политике о криминализации российского общества, «с момента начала реформирования отношений собственности в стране в этой сфере выявлено более 30 тысяч преступлений (несмотря на колоссальную латентность правонарушений в хозяйственной сфере). Вскрыты многочисленные факты хищения поступивших от приватизации денежных средств, взяточничества со стороны лиц, уполномоченных государством на деятельность по реформированию отношений собственности.

Криминальный характер российской приватизации и ее значение для развития коррупции в России лучше всего иллюстрируют тот факт, что практически в каждом втором регионе страны руководители местных администраций, территориальных комитетов по управлению имуществом и фондов имущества были привлечены к уголовной ответственности. Сегодня уже очевидно, что процессы приватизации изначально были „оседланы“ преступными капиталами и стали важнейшим инструментом не только „отмывания“ денег, но и повышения степени криминализации всей России. Сам характер приватизации способствует развитию коррупции в сфере государственного управления, в первую очередь, затронувшему ведомства, непосредственно осуществляющие приватизацию. Так, зарплата начальника отдела территориального управления Мингосимущества по Вологодской области составляла 16,5 тыс. долл. в месяц, что почти в два раза превышает должностной оклад Президента США… Анализ криминогенной обстановки в крупных городах (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург и др.) свидетельствует о росте преступных проявлений, связанных с незаконным завладением недвижимостью граждан, в том числе при купле-продаже.

Только в Москве численность людей, потерявших в результате подобных преступлений свои квартиры и ставших лицами без определенного места жительства, превышает, по имеющимся оценкам, 30 тысяч (следует подчеркнуть, что в это число не входят люди, ухудшившие свои жилищные условия, переехавшие к родственникам, вынужденные снимать жилье и покинувшие пределы Москвы)» [50, с. 7, 8,9]. В докладе НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре делается вывод о том, что «процесс массовой приватизации государственных, муниципальных предприятий и жилого фонда осуществлялся крайне неорганизованно и поспешно, без должного государственного контроля и повсеместно сопровождался многочисленными серьезными правонарушениями, такими как: противозаконное присвоение федерального имущества; перемещение огромного национального капитала в руки узкого круга избранных лиц; потеря контрольного пакета акций многих предприятий важнейших отраслей промышленности; занижение стоимости приватизированных объектов; неправомерная передача госимущества в залог; незаконная распродажа объектов социальной сферы; приватизация жилья в ущерб законных прав несовершеннолетних и т. д.» [26, с. 19]. Эти последствия легко прогнозировались, о них предупреждали ученые, их вполне можно было предотвратить.

Хищническая мотивация, сформировавшаяся в предпринимательской среде, в полной мере проявляется и в отношении людей, занятых на приватизируемых предприятиях. Если в мировой практике менеджмента уже давно закрепилась «школа человеческих отношений», предусматривающая бережное отношение к «человеческому фактору», как ключевому в обеспечении конкурентоспособности предприятий, то, по данным того же доклада, наши «новые собственники предприятий и работодатели в погоне за прибылью и по иным причинам не создают на рабочих местах надлежащие здоровые и безопасные условия труда. Вследствие этого уровень производственного травматизма возрастает. Ежегодно на производстве получают травмы до 300 тыс. человек, из них более 6 тыс. погибают. Количество выявленных органами прокуратуры нарушений законов об охране труда увеличилось с 4951 в 1995 г. до 8062 в 1996 г. (прирост на 42 %), а в 1997 г. их количество возросло до 11571, т. е. на 35 %. Удельный вес работающих на производстве с вредными и опасными условиями труда в общей численности работников, занятых в промышленности, за 5 лет возрос с 18 % до 42,3 %»[26, с. 20]. Было написано множество статей, предупреждавших власти о вероятных разрушительных последствиях для экономики страны массовой ваучерной приватизации.

Тем не менее, из всех возможных вариантов приватизации государственного имущества был выбран наиболее примитивный и в то же время весьма деструктивный и социально конфликтный вариант, приведший к криминализации экономики, разрушению производственно-технологических кооперационных связей, хаосу в отношениях собственности, резкому спаду объемов и эффективности производства, рост социальной напряженности. Этот вариант противоречил научным рекомендациям, здравому смыслу и международному опыту, провоцировал хаотическое разрушение хозяйственных связей и массовые нарушения законности. Он был незаконен и по самой технологии реализации. При этом его несомненным преимуществом для организаторов была быстрота и исключительные возможности для присвоения огромных государственных активов, перераспределения в свою пользу накопленного национального богатства. Привлекательность этого варианта приватизации была для формирующейся «олигархии» настолько велика, что ради его осуществления был совершен государственный переворот и расстрелян противодействовавший нарушениям законности парламент. Как и в случае с перераспределением денежных потоков и сбережений, накопление правящей олигархией собственности происходило не за счет создания новой стоимости и благ, а путем перераспределения ею в свою пользу ранее созданного трудом всего народа национального богатства, фактической экспроприации его у остального населения. Идеологи приватизации в интересах ее организаторов трактовали государственную собственность как ничейную и бесхозную, которую можно произвольно делить, не нарушая ничьих прав. В действительности присвоение государственной собственности каким-либо лицом или группой лиц есть отчуждение прав на нее со стороны всех остальных граждан, затрагивающее их интересы.

Сопоставительный анализ решений, принимавшихся заинтересованными организаторами приватизационной кампании, и ее последствий в распределении собственности и богатства сегодня убедительно вскрывает несомненную связь первого со вторым, а всей практики приватизации — с интересами захватившей политическую власть группы, доказывает субъективную обусловленность этими интересами проводившейся экономической политики.

Цикл 3 — 1993–1994 гг. Обесценение сбережений и утрата имущества населения в финансовых «пирамидах».

Финансовые «пирамиды», вторично унесшие 20 трлн. руб. сбережений около 40 миллионов человек, возникли на приватизационной волне спекуляций ваучерами и акциями приватизируемых предприятий. Международный опыт позволял легко предсказать их появление, своевременно выработать эффективные механизмы предотвращения крупномасштабных мошеннических афер против населения. Однако ничего подобного не было сделано. Напротив, политика правительства потворствовала обману населения при помощи рекламы по государственному телевидению привлекательности вкладов в явно мошеннические финансовые пирамиды, ничего не делалось для пресечения открыто проводившихся финансовых афер против неискушенного и надеявшегося на государственный контроль населения. Меры по пресечению финансовых махинаций принимались запоздало и явно неохотно. Даже созданный после крушения основных финансовых «пирамид» Фонд помощи пострадавшим вкладчикам за счет части доходов государства от приватизации, по данным Счетной палаты, оказался растрачен впустую. Фактически строительство финансовых «пирамид» велось как дополнение приватизационной кампании, способствуя концентрации собственности в руках у организованной преступности и расширяя для преступных сообществ возможности приобретения государственной собственности. Сам процесс надувательства доверчивых вкладчиков посулами сверхвысоких доходов создавал специфическую атмосферу завышенных ожиданий скорого легкого обогащения, создавая благоприятные политические условия для массовой приватизации в пользу узкой группы организаторов этого процесса.

Попустительство властей крупномасштабным финансовым махинациям наглядно свидетельствует о криминализации властвующей элиты, ее трансформации в преступную олигархию, интересы которой ограничены обеспечением собственных сверхдоходов и сохранением привилегированного положения любой ценой. Как показывает анализ последствий главных направлений проводившейся экономической политики, эти интересы противоречат интересам подавляющего большинства населения, вступают в конфликт с национальными интересами и интересами государства, которые воспринимаются правящей олигархией как угроза своему положению. Соответственно и политика, проводимая олигархией в части управления государственной собственностью и доходами, направленная на ее обогащение и удержание власти, вступает в антагонистическое противоречие с интересами остального населения и национальными интересами страны.

Цикл 4 — 1995 г. Резкое снижение реальных доходов населения и разрушение производительных сил общества в результате проводившейся макроэкономической политики.

Отказавшись от политики регулирования доходов и защиты сбережений населения, правительство в то же время в своей антиинфляционной политике вело последовательную линию на сокращение совокупного спроса путем сжатия денежной массы и уменьшения государственных расходов. Этот метод, выбранный в качестве главного средства подавления инфляции, подобно другим ключевым направлениям проводившейся экономической политики характеризуется крайней примитивностью и низкой эффективностью.

О неадекватности такого метода подавления доминировавшей в России инфляции издержек, его разрушительных последствиях для производственной сферы и депрессивном влиянии на экономическое развитие было хорошо известно и не было недостатка в предостережениях со стороны ученых и известных политиков. Отчетливо прогнозировавшимися и ожидавшимися последствиями этой политики стали: кризис неплатежей, глубокое расстройство всей системы денежного обращения, демонетизация и криминализация экономики, резкое сокращение заработной платы и денежных выплат населению, объемов производства и инвестиций. Как и в других направлениях экономической политики, технология подавления инфляции и макроэкономической стабилизации была многовариантной. Ученые предлагали различные методы снижения инфляции, включавшие ужесточение контроля над ценообразованием в высокомонополизированных отраслях экономики, целенаправленное регулирование денежных потоков в целях предотвращения их концентрации в спекулятивной сфере, декриминализацию товаропроводящей сети, использование экспортных пошлин на сырьевые товары, стимулирование производства товаров народного потребления, развитие конкуренции и т. п. Однако все эти предложения не были приняты во внимание.

Выбор был сделан в пользу наиболее простых, малоэффективных и в то же время самых разрушительных для благосостояния населения и производственной деятельности методов подавления совокупного спроса при сохранении сверхдоходов и неограниченного спроса самой правящей олигархии. Снижение инфляции достигалось путем сжатия денежной массы, которое автоматически влекло обезденеживание реального сектора экономики, сокращение доходов и платежеспособного спроса населения, производственных предприятий и государства.

Другим средством антиинфляционной политики стало втягивание свободных денежных ресурсов в финансовую «пирамиду» государственного внутреннего долга путем поддержания сверхвысокой доходности государственных облигаций. Таким образом достигался двойной эффект оттока капитала из производственной сферы: за счет общего сокращения денежной массы возрастала ценность денег, провоцировавшая отток капитала из относительно низкодоходной производственной сферы; в то же время сверхдоходность государственных долговых обязательств гарантировала связывание уходящих из реальной экономики денег в финансовой пирамиде государственных облигаций. Иначе говоря, главным направлением достижения макроэкономической стабилизации становилось сжатие совокупного спроса на товары, которое влекло за собой сокращение производства и доходов государственного бюджета, сопровождавшееся быстрым снижением доходов большинства населения.

Таким образом, основная тяжесть борьбы с инфляцией была возложена на население, которое, в отсутствие должной индексации заработной платы, пенсий, социальных пособий, при самоустранении правительства от регулирования оплаты труда и обеспечения социальных гарантий, столкнулось с резким падением реальных доходов и вынуждено было сократить спрос. Однако сокращение потребительского спроса основной части населения оказывало весьма слабое влияние на подавление инфляции, генерировавшейся в основном монополистическим поведением предприятий и структурными диспропорциями в экономике. Кроме того, антиинфляционный эффект сжатия спроса основной части населения в условиях сохранения и увеличения сверхдоходов правящей олигархии обесценивался непропорционально растущим спросом «новых русских».

Так же малоэффективным, с точки зрения подавления инфляции издержек, но крайне разрушительным для производства было сокращение оборотных средств и спроса со стороны предприятий, вылившееся в кризис платежей, демонетизацию производственной сферы, резкое сокращение производства и инвестиций. Антиинфляционный эффект сжатия текущего спроса со стороны предприятий обесценивался сокращением предложения товаров. Наряду со стабилизацией обменного курса рубля в условиях сохраняющейся высокой инфляции, это приводило к резкому ухудшению конкурентоспособности отечественных товаров и еще большему сокращению их производства, углублению экономической депрессии, росту безработицы, дальнейшему снижению доходов и уровня жизни населения.

Разрушительные последствия избранных методов подавления инфляции и достижения макроэкономической стабилизации сочетались со сверхдоходами формирующейся финансовой олигархии. Резкое сокращение денежной массы и кризис вели к увеличению цены денег и повышению доходности денежных активов. Провоцируя спад производства, снижение доходов населения, резкое сокращение производственных инвестиций, избранная политика подавления инфляции одновременно генерировала сверхдоходы в финансовом секторе, концентрировавшем дефицитные денежные ресурсы и поддерживавшем высокую прибыльность спекулятивных операций. С точки зрения создания условий для экономического роста, жертвы антиинфляционной политики оказались напрасными — снижение инфляции было достигнуто путем приведения экономики в состояние неустойчивого равновесия, характеризующееся ее долларизацией, втягиванием денежной массы в «пирамиду» государственного долга, замещением большей части рынка импортными товарами, разорением половины производственных предприятий, а также прекращением производства в большинстве отраслей обрабатывающей промышленности. Ниже будет показано, что в сложившемся состоянии неустойчивого равновесия экономический рост невозможен; для сохранения этого равновесия необходимо быстрое наращивание государственного долга и поддержание нормы прибыли на финансовом рынке на уровне, в несколько раз превышающем среднюю рентабельность производственной сферы.

Содержательные цели макроэкономической стабилизации — подъем инвестиций, повышение благосостояния и экономический рост — не могли быть достигнуты антиинфляционной политикой такого рода. Опыт депрессивной стабилизации 1997–1998 годов полностью подтвердил известные правительству прогнозы ученых в отношении последствий борьбы с инфляцией издержек методами сокращения спроса. Продолжающееся падение инвестиций и производства лишний раз иллюстрирует хорошо известный в теории факт недостаточности подавления инфляции для экономического роста. В то же время при всех социальных издержках проводившейся стабилизационной политики интересы сохранения и приумножения сверхдоходов правящей олигархии были реализованы.

Наглядным примером антисоциального эффекта проводившейся антиинфляционной политики может, в частности, служить опыт планирования бюджета на 1995 г. Осенью 1994 г., в ходе рассмотрения проекта бюджета на 1995 г., правительством было принято административное решение составлять бюджет и прогнозировать параметры доходов, исходя из двухпроцентного уровня среднемесячной инфляции. Сделано это было вопреки достоверным прогнозам ведущих академических институтов, заключениям экспертов Государственной Думы и даже Министерства экономики, которые сходились на прогнозной оценке среднемесячной инфляции в 5–8 %. Последовавшее, тем не менее, утверждение бюджета, исходя из среднемесячной инфляции в 2,5 % при фактических 7,5 %, означало ежемесячное сокращение реальных доходов всех занятых в бюджетной сфере на 5 %. Неудивительно, что реальные доходы населения в 1995 г. снизились на 13 %, в том числе зарплата — на 28 %, а пенсии — на 19 %. Зато правительство обеспечило себе легкую выполнимость формальных бюджетных обязательств, обратив к своей выгоде их инфляционное обеспечение. Это был вполне осознанный выбор правящей олигархии при полном понимании социальных последствий трехкратного занижения темпа инфляции в расчете параметров государственного бюджета.

В дальнейшем перекладывание основной тяжести подавления инфляции на население за счет сокращения бюджетных расходов стало еще более явным. В 1997 г. правительство, грубо нарушив Закон о федеральном бюджете, просто сократило государственные расходы на четверть за счет социальной сферы и инвестиционных программ, поддержки производства и науки, чтобы увеличить расходы на оплату процентов финансовым спекулянтам по гособязательствам, не выходя за пределы установленного дефицита бюджета. Аналогичная ситуация сложилась в начале 1998 г., когда вместо исполнения Закона о бюджете правительство установило себе производные лимиты бюджетных обязательств ради изыскания возможностей для своевременной уплаты астрономических процентов по своим облигациям.

Цикл 5 — 1995–1998 гг. Втягивание государственного бюджета, сбережений населения и денежных ресурсов производственной сферы в «пирамиду» государственного долга, банкротчтво государственной финансовой системы.

Перераспределение расходов федерального бюджета в пользу оплаты процентов по обязательствам госдолга стало ярким проявлением истинных целей проводившейся экономической политики. В этом наиболее наглядно видна связь антиинфляционной политики правительства со сверхдоходами финансовой олигархии. Высокая прибыльность спекулятивных операций, сложившаяся в период строительства финансовых «пирамид», с крахом последних была искусственно восстановлена правительством путем строительства собственной финансовой «пирамиды» государственных краткосрочных обязательств, размещаемых под сверхвысокий процент для покрытия бюджетного дефицита.

Строительство новой финансовой «пирамиды» решало задачи обеспечения надежного источника сверхдоходов правящей олигархии и одновременно связывания свободных денежных ресурсов, нейтрализуя их давление на рост цен. Из всех разнообразных способов подавления инфляции правящей олигархией был выбран способ, обеспечивший ей извлечение гарантированных государством сверхдоходов. Сверхприбыли, получаемые от спекуляций государственными ценными бумагами, доходившие до 100 % годовых и выше, выглядели особенно контрастно на фоне многомесячных задержек заработной платы и социальных платежей вследствие политики ограничения совокупного спроса. Следует заметить, что доходность эмитируемых российским правительством гособязательств многократно превосходила общепринятую в мировой практике доходность такого рода ценных бумаг.