Глеб Горбовский “Я НАШЕЛ ТВОЕ ОКНО...”
Глеб Горбовский “Я НАШЕЛ ТВОЕ ОКНО...”
ЖАР-ПТИЦА
Осенний, в азарте и свисте,
господствовал ветер хмельной!
Тот ветер шуршащие листья
тащил по асфальту за мной.
И смутно, сквозь ветра порывы,
как гнев — проступала зима...
Зигзагами — косо и криво —
я шел — от тебя без ума!
То было, пожалуй, давненько.
И та, у шоссе, в два крыла —
давно снесена деревенька,
в которой жар-птица жила...
20/1-2001 г.
Питер
***
Не живу — хвостом виляю —
пес бродячий, полубес!
Я побег осуществляю
из столицы — в темный лес.
Нажимая на педали
и неся попутно чушь,
друг меня — на самосвале,
как навоз — отвозит в глушь.
Посадив меня на лавку
у рассыпчатой избы,
шоферюга лег на травку, —
утомился яко...бы.
Ну, а я, на лавке сидя,
озираясь — оживал!
И во мне дремавший злыдень
"Гоп со смыком..." напевал.
20/1-2001 г.
Питер
***
Оглядываясь — не взыщи,
что в прошлом нету жизни пыла.
Остыло, как в тарелке щи,
все, что прошло... Но — было, было!
Я не боюсь смотреть вперед
и дней остатних — не считаю.
Затиснут я в родной народ,
и, как свеча во храме — таю...
Сиюминутен мой удел,
во мне насущного азарты!
Но жизнь свою — не просвистел,
не проиграл, по пьянке, в карты.
Ее, как в рюмочке вино,
я нес, пересекая местность.
И... расплескал. И вот уж дно
обнажено... И в членах — ветхость.
21/1-2001 г.
Питер
***
Нет, чувства не должны дремать,
или — звереть от лишней прыти.
Есть дети, что не любят мать,
а то и вовсе — ненавидят.
Аэропорт. Рубеж, барьер.
За ним — свободное пространство.
А здесь еще — СССР,
и — скукота, и окаянство.
Взойдя по трапу, с высоты
он плюнул на родную землю...
Свистят пропеллеров винты!
А в мягких креслах — чувства дремлют.
22/1-2001 г.
Питер
***
На меня обрушилась вода:
майский дождь — холодный, возмужалый!
Я подумал: ладно, не беда —
пусть остудит ливень дух мой шалый.
Ну, а тряпки, что на телесах,
пусть, раскиснув, явятся компрессом:
я — горяч, как солнце в небесах,
только меньшим обладаю весом.
Я стоял под тучей грозовой —
возмутитель, жуткого любитель,
вспоминая давний деловой
"душ Шарко"!.. свой первый вытрезвитель.
21/1-2001 г.
Питер
***
"Нельзя дважды войти
в одну и туже реку"
(Расхожая истина)
Не в реку, да еще не зная броду,
нельзя войти... При чем же тут река?
Нельзя войти в одну и ту же в о д у,
что заступила философская нога.
Вода уйдет из-под ноги мгновенно:
она — течет! А в реку можешь ты
войти не дважды ножкою смятенной,
а многократно... повторив свои труды.
Вода уйдет, как нашей жизни миги,
в тот океан, где плавятся века...
Останется, как знак библейской Книги,
бессмертной жизни вечная Река!
21-22/1-2001 г.
Питер
***
Проникли голуби в вокзал,
за ними — воробьи-малявки.
"Привет вам, птицы!" — как сказал
писатель Витенька Голявкин.
Январь. На улице мороз.
А птичьи лапки — без обуток.
Тепло вокзальное — наркоз:
кидает в сон... Но — пуст желудок.
Терзает мальчик пирожок,
роняя вкусные излишки.
И плавный делают прыжок
с высот вокзальных воробьишки.
Под лавкой спит чумазый кот.
Пусть он проснется... ближе к лету.
А пассажиры (не народ) —
вот-вот сорвутся и уедут.
2001 г.
***
Набрав внушительный объем,
мне говорит Судьба-шептунья:
"Мы больше водочки не пьем!
Предпочитаем ей — раздумья".
— Раздумья? Это хорошо, —
ответил я. — Но — в меру, в меру!
Дабы не стерся в порошок
умишко куцего размеру.
Уж лучше с песней на устах
поступок совершить фривольный
и утопать затем в цветах,
но... не в гробу, а в чистом поле!
2001 г.
***
"На воре шапка горит"
Пословица
На меня глаза таращит
"кое-кто... у нас... порой",
словно я какой образчик, —
ящер, вор, антигерой.
В парке сидючи на лавке,
ощущаю взгляд малявки.
Тетка сдобная в метро
на меня глядит хитро!
А потом, когда под ужин
я вдохнул в себя коньяк, —
понял вдруг: кому ты нужен,
псих! С диагнозом — маньяк.
2001 г.
***
Открыть окно и слушать ветер,
забыв, что спать давно пора;
вдыхая аромат созвездий
и запах хвойного костра.
Ночь — егоза и хлопотунья!
Она, потворствуя иным,
располагает не к раздумьям —
к делам разбойным, озорным.
И я, вдыхая жизни темень
и бытия вкушая ложь,
слежу безнравственные тени,
рукой сжимая — острый нож!
2001 г.
***
"Всему свое время"
Поговорка
Струны лопнули гитарные,
пальцы скрючились от холода.
И во рту слова бульварные —
недопеты, недомолоты...
Враз рассыпалась компания,
отрезвели гости-пьяницы.
Началась, похоже, паника, —
поспешили все откланяться.
А причина — не милиция,
не дубинкою по темечку —
просто начал веселиться я
слишком поздно... вышло времечко.
2001 г.
ЛАМПЁШКА
Мрачноват, сутул, не брит —
я приду к тебе не скоро.
Ледяной корой покрыт
страшный, тусклый, скользкий город.
Ты лампёшку не гаси
в неказистой комнатёнке —
пусть, недрёмная, висит,
пусть мерцает сквозь потёмки.
Путеводною звездой
для меня пускай послужит.
Худо мне... С самим собой.
Но уже — не будет хуже.
На дворе темным-темно,
на душе — зело отвратно!
Я нашел твоё окно
где-то за полночь изрядно.
А лампёшка — это знак,
то есть — дух, лишённый тела,
что рассеивает мрак!
...Лишь бы — не перегорела.
2001 г.
Н И Ш А
Два квадратных метра ниши.
Стол и стул. И стопка книг.
Я сижу, в нее забившись,
я желанного — достиг!
Есть окно... Тяжелой шторой
занавешено оно:
надоело тратить взоры
на январь, где днем темно.
Над столом пылает лампа,
свет сгущает — абажур.
И стило сжимает лапа
вся в морщинах... Все — ажур!
Завывает где-то ниже
этажом — водопровод.
...Был — шатун. Теперь я — в нише.
Но еще — не идиот.
22/1-2001 г
СУМЕРКИ
Все так же, все то же, —
день жизни — на конус...
И песенку гложет
надтреснутый голос.
Смеркается... Тени
длиннее и гуще.
Шуршание денег
в компании пьющих.
Не губы — пиявки,
что тянутся к скверне.
Шуршание травки
в измызганном сквере.
Темнее и тише...
Ночь — смерти подобна.
И город нависший
вздыхает утробно.
2001 г.
***
Дурные вести — отовсюду,
мир — крематория труба.
...Расколотили, как посуду,
троим "ванюшам" черепа;
взорвали дом с честным народом,
старушку заживо сожгли...
Такую черную погоду
на нас мы сами навлекли.
свобода, как лихой наркотик,
нам исковеркала мозги.
...Магнат, убивец, идиотик
и уйма прочей мелюзги.
А был народ — терпел, но верил,
что он велик и нерушим.
...Вот и помыслим без истерик
про тот и нынешний режим.
10/1-2001 г.
Питер
***
Речи, встречи... Разум скуден.
Взгляд исполнен мудрой лжи...
Государственные люди,
это как бы — а л к а ш и.
Засосала власть — болото...
Трифон был, а стал — трибун!
И на каждом — позолота!
И — сбиваются в табун.
А когда под зад коленом
так ли, иначе дадут —
не нетленкой — п о ш л ы м т л е н о м
будет пахнуть их редут.
1997 г.
***
"Россия!" — слышу вновь и снова:
испытан слух, и польза вся...
Нельзя мусолить это слово,
как имя Пушкина — нельзя!
О, вы, ретивые пииты,
не жаль вам имени страны.
Вы этим именем избитым
не в хор, а в пыль превращены...
Нет, не в словесной круговерти
трепать, священное губя,
а лишь — под пыткой, перед смертью
и то — не вслух, а про себя.
9/1-2001 г.
Питер
***
"А там, во глубине России,
там вековая тишина..."
Россия, получай урок
всевиденья и устремленья.
Провинция — ты наш пророк!
Ты — скромность наша и смятенье...
В дождливом Питере рожден, —
я не однажды, а полжизни —
твой посещал глухой район
и вдаль бежал всея Отчизны!
Там — георгины в сентябре
склонили мудрые головки.
Там — как с собою! — на заре
я объяснялся с мухоловкой...
Россия, ты ушла в песок
своих ошибок, индульгенций...
И вновь — твой шаг наискосок:
несоблюдение конвенций!..
1997 г.