Размеры торговли на хлебной бирже
Размеры торговли на хлебной бирже
Ясно, что господствующее положение на бирже занимали «крупчатники». По стоимости и количеству товара пшеничная мука на Калашниковской хлебной бирже занимала первое место.
Первые 10 крупнейших мучных фирм продавали в Петербурге и Прибалтийском крае, вплоть до Риги, 10 млн. пудов крупчатки в год. Это следующие фирмы: М. Башкиров, Я. Башкиров, Н. Башкиров, Борель, Вейнштейн, Галунов, Парамонов /из Ростова-на Дону/, Рейнеке, братья Шмидт и Штихоблоков. Все они имели свои паровые мельницы.
Следующие 10 фирм, в их числе: Бугров, Блинов, Дегтяроев, Богуславский, Волков, Степанов, Мельников, Меркулов — сбывали туда же еще 5 млн. пудов крупчатки в год.
Общая же продажа пшеничной муки достигала 30 млн. пудов ежегодно. Причем следует отметить, что для потребления в Петербурге и Прибалтийском крае покупалась лучшая пшеница и сбывались лучшие сорта муки.
За пшеничной мукой по объему продаж следовал овес. Кроме вывоза за границу овес в большом количестве требовался для гужевого транспорта Петербурга и его окрестностей, а также для войска и для Финляндии.
Для местных потребностей в Петербурге ежегодно продавалось до 14 млн. пудов овса. Кроме того, около 15 млн. пудов отправлялось за границу.
По происхождению овес разделялся на подмосковный и низовой. На Калашиковской бирже преобладал низовой, приходивший с рыбинскими караванами из Поволжья.
Рожь и ячмень на Калашниковской бирже в основном шли за границу. Для местного потребления этот хлебный товар закупался мало.
Следует отметить, что кроме биржы, мучные товары, крупчатка и ржаная мука в больших количествах покупалась непосредственно на мучных складах, расположенных на Калашниковском проспекте и Калашиковской набережной.
Здесь нелишним будет выдержка из публикации того же журнала:
«Почти все мукомольные фирмы из Нижнего Новгорода, Саратова имели на Калашниковской набережной в Петербурге свои мучные склады и магазины. В обширных магазинах белые мешки с крупчаткой складывались целыми поленницами, от пола и до потолка. По набережной Калашниковсчкой пристани и по проспекту то и дело громыхали ломовики с кулями и мешками разных хлебных товаров. По всему было видно, что здесь — царство хлеба, уголок Волги…»
Предлагаю читателю открыть географическую карту и проследить путь хлеба: Оренбург, Самара, Волга, Рыбинск, каналы, Ладога, Петербург.
Согласитесь, — это была великая, двумя веками отточенная, система торговли в условиях русской зимы, когда все покрывается льдом, и короткого периода лета, в который русские крестьяне все же успевали вырастить хлеб. Нельзя не поразиться отточенности транспортировки хлебного потока, — как в пределах годового цикла, так и по просторам русской равнины. Это американцы могут круглый год транспортировать хлеб по Миссисипи, причем вниз по течению. По русской Волге транспортировать надо верх по течению, причем только в навигацию, когда река свободна ото льда.
Но и эта великая Волжская система была лишь третьей по величине, уступая Одессе и Либаве. Глядя на все эти системы, совершенно очевидно, что не была Русская равнина «зоной рискованного земледелия». И не знала Россия и Европа — это что за эффект «недостаточная клейковина русской пшеницы»?!
Нравится — не нравится, но надо признать прямо: Поволжье — это было царство хлеба.