МИФ О «ГЕНЕРАЛЕ МОРОЗЕ» НЕБЫЛИЦЫ О РУССКОЙ ИСТОРИИ

МИФ О «ГЕНЕРАЛЕ МОРОЗЕ» НЕБЫЛИЦЫ О РУССКОЙ ИСТОРИИ

Тридцатые годы XIX столетия. Россия. Высший свет поражен новой книгой генерал-лейтенанта Дениса Васильевича Давыдова «Дневник партизанских действий 1812 года». Прославленный поэт и военачальник решил поспорить с самим Наполеоном Бонапартом и его многочисленными поклонниками, так как был возмущен тем, что большинство историков, восхищаясь гением императора, намеренно принижали роль русской армии в разгроме многонациональных полчищ, которые вторглись в Россию.

Хорошо известна версия, что Наполеона погубил «генерал Мороз». Многие узнали об этом еще в школе и с тех пор, неизменно приводя в пример Наполеона, покорившего всю Европу и потерявшего армию в студеной России, любят со знанием дела доказывать, что завоевателям к нам соваться не надо, ведь стужа и дороги погубят любого гения. Откуда взялась эта идея, никто не знает, но многие поколения наших соотечественников повторяют ее как великую истину. Именно этим еще в 1834 году и был возмущен Давыдов. Одну из глав своей книги он назвал «Мороз ли истребил французскую армию в 1812 году?», приводя свидетельства очевидцев и опровергая утверждения французского императора, который, правда, к тому времени уже 13 лет как покоился в могиле на острове Св. Елены. Наполеон придумал подобное объяснение своего поражения еще в 1812 году, объявив о причинах разгрома в двадцать девятом бюллетене. Согласно этому пропагандистскому документу (а по-другому бюллетени Наполеона назвать нельзя), внезапно выпавший снег и мороз в шесть дней расстроили дух его армии и отняли мужество у солдат, хотя русские мало тому способствовали.

Не соглашаясь с великим полководцем, Давыдов приводит следующие факты: во время кампаний 1795 и 1807 годов морозы были гораздо сильнее и длительнее, однако французы не потерпели такого сокрушительного поражения, а, наоборот, одержали ряд побед. Но самое главное то, что в 1812 году мороза как такового и не было, это просто нелепое заблуждение. Существует множество свидетельств того, что во время отступления «Великой армии» температура не опускалась ниже 10 градусов. В частности, согласно температурной таблице из отчета Виленской астрономической обсерватории за 1812 год самая низкая температура наблюдалась 13-го (-8 °C), 14-го (-9,2 °C) и 15-го (-6,5 °C) ноября. Во многом на общественное мнение оказала влияние народная память о сильнейших морозах зимы 1812/13 годов, но они разразились уже после того, как французы пересекли Неман.

Согласно спискам главного штаба Наполеона, перед тем как покинуть Москву французская армия состояла из 110 тысяч человек, когда же она достигла берегов Березины, в ее составе числилось всего 45 тысяч. Столь многочисленные по тем временам потери объясняются тем, что в нескольких сражениях французы, которые не смогли пробиться к продовольственным складам Юга России, были сломлены и сдавались в плен тысячами (в сражении под Красным 5 и 6 ноября в плен сдались 21 470 солдат и офицеров). Конечно, даже слабые морозы играли роль, но, как справедливо отметил Давыдов, «зима была только союзницею русских, а не, как тогда думали, единственною их защитницею».

Победа в Отечественной войне 1812 года была величайшим событием в истории России, да и, пожалуй, в истории всего человечества, и от этого еще больнее, что мы забываем о великом подвиге русской армии, искренне уверовав в слова честолюбивого полководца. Денис Давыдов — герой этой войны — был первым, кто во всеуслышание заявил о нашем заблуждении. Однако миф оказался живуч…

Бонапарт шел в Москву быстро, ни грязь, ни метели ему не мешали. Он захватил Москву в самом начале сентября. Стояла жара. Не было ни дождей, ни грязи, ни снега, ни мороза. Казалось бы, сиди и радуйся, грейся у огня пожаров, празднуй победу. Так нет же: случилось нечто такое, что заставило Бонапарта бежать из России до наступления холодов. Не зима его из Москвы выгнала! И Бонапарт до наступления зимы побежал из России. Потому что понял, что война только начинается!

Милорадович и Платов шли за французским арьегардом, постоянно его тревожа, казачьи отряды и партизаны рыскали по флангам отступающей французской армии, захватывали обозы, уничтожали французские отряды. Уже между Москвой и Смоленском отступающая французская армия жила впроголодь. «Почти вся кавалерия идет пешком, не наберется на пятый полк и одной сотни конных», — свидетельствует один из французов. Голод начал приобретать катастрофические масштабы. Уже в начале отступления французов на переходе от Вязьмы до Смоленска русский генерал Крейц, идя походом со своим полком, услышал какой-то шум в лесу, правее дороги. Въехав в лес, он с ужасом увидел, как французы поедали одного из своих мертвецов. Это показание Крейца подтверждается рядом других аналогичных. «…Кроме лошадиного мяса им есть нечего. По оставлении Москвы и Смоленска они едят человеческие тела…» А вот фрагмент из письма Кутузова жене от 28 октября: «Вчерась нашли в лесу двух французов, которые жарят и едят третьего своего товарища». Важно зафиксировать факт страшного голода именно в тот период, когда еще морозов не было, а стояла прекрасная солнечная осень. Именно голод, а не мороз быстро уничтожил французскую армию. «Французы погибли больше от голода, изнурения, беспорядка, грабительств и потери всякой дисциплины, а кавалерия — от тех же причин и от весьма дурной и безрассудной ковки лошадей», — свидетельствует тот же генерал Крейц.

Температурная таблица из отчета Виленской астрономической обсерватории за 1812 г.:

Октябрь 28

+3,7

Октябрь 29

+3,5

Октябрь 30

— 0,5

Октябрь 31

— 0,5

Ноябрь 1

— 2

Ноябрь 2

— 2

Ноябрь 3

— 4

Ноябрь 4

— 5,2

Ноябрь 5

0

Ноябрь 6

+2

Ноябрь 7

+1,5

Ноябрь 8

+1

Ноябрь 9

+1

Ноябрь 10

— 2

Ноябрь 11

+1

Ноябрь 12

+1

Ноябрь 13

+3,5

Ноябрь 14

— 8

Ноябрь 15

— 9,2

Ноябрь 16

— 6,5

Ноябрь 17

— 3

Ноябрь 18

— 2

Ноябрь 19

+1,5

Ноябрь 20

+1,5

Ноябрь 21

— 0,5

Ноябрь 22

— 2,5

Ноябрь 23

— 6,2

Ноябрь 24

— 5,5

Ноябрь 25

— 2

Ноябрь 26

— 2

Ноябрь 27

— 4

Ноябрь 28

— 4

При контрнаступлении роль партизан свелась вовсе не к тому, чтобы «беспокоить арьегарды» отступавшего противника. Своими постоянными нападениями (и вовсе не только на арьергарды) партизаны поддерживали в неприятельских рядах мысль и ощущение, что идет нескончаемая битва. Прошло Тарутино, а нападения продолжались и непрерывно поддерживали тревогу вплоть до Малоярослаца. Прошел Малоярославец, однако сражения — правда малые, но зато ежедневные — продолжались вплоть до Вязьмы, где французы в отместку партизанам прибегли к гнуснейшей и только случайно не удавшейся им попытке загнать население в городской собор, запереть его там и сжечь живьем (вот оно, лицо, а точнее, РОЖА истинных демократов, обожающих жареную человечину!!!). Прошла Вязьма — и опять ни одного дня вплоть до Смоленска не было у противника уверенности, что не произойдет очередного нападения. Наконец, от Смоленска до Березины партизаны уже в самом деле вели постоянные бои, а Кутузов продолжал свою малую войну, отряжая небольшие отряды со специальными заданиями против неимоверно растянувшейся в длину отступающей неприятельской армии.

Не пожар Москвы, не морозы, которых почти не было до самого Смоленска, а русские крестьяне, ожесточенно боровшиеся с врагом, нанесли страшный удар по отступающей «великой армии», окружили ее плотной стеной непримиримой ненависти и подготовили ее конечную гибель. Партизанская война, крестьянская активная борьба, казачьи налеты — все это при усиливающемся недоедании, при ежедневном падеже лошадей заставляло французов бросать по дороге пушки, бросать часть клади с возов, а главное, бросать больных и раненых на смерть. Изнуренные, полуголодные, ослабевшие французские войска шли по разоренной вконец дороге, обозначая свой путь трупами лошадей и людей.

Положение французской армии после Березины стало просто катастрофическим. Нестерпимый голод дошел в эти дни до последней крайности. Людоедство стало уже вещью обыденной. Многие свидетели утверждают, что часто встречали французов в каком-нибудь сарае, забравшихся туда от холода, «сидящих около огонька на телах умерших своих товарищей, из которых они вырезывали лучшие части, дабы тем утолить свой голод, потом, ослабевая час от часу, сами тут же падали мертвыми, чтобы быть в свою очередь съеденными новыми, едва до них дотащившимися товарищами». Но вот тут-то (именно после Березины, а не до!!! Свидетельство тому — Наполеон приказал наводить мосты через Березину — значит, река еще не замерзла) к голоду прибавилось новое страшное бедствие. Сразу после Березины ударили жуткие морозы. Попасть в плен к русским регулярным войскам было мечтой погибающих французских солдат. Через Березину с Наполеоном переправилось, считая больных, раненых и безоружных, около 60 000 человек, потом к ним присоединилось еще около 20 000 войск, из этой массы в 80 000 человек 40 000 погибли на пути от Березины до Вильны, и еще очень многим было суждено погибнуть на пути между Вильной и Неманом. Дорога на десятки километров была усеяна валявшимися трупами. Кое-где солдаты делали себе берлогу из трупов своих же сослуживцев, сложенных накрест. Русский поход кончился. В целом от «великой армии» из 635 000 человек осталось около 5 000.

Как стратег Наполеон был никто. Его армии даже в Европе, еще до встречи с противником теряли до четверти состава из-за болезней и голода! Он совершенно не интересовался судьбой своих солдат. Наполеон не имел ни малейшего представления о государственном устройстве и особенностях России. Вторгшаяся в Россию «Великая армия» не имела ни полевых кухонь, ни палаток, ни нормальных лазаретов — уже в Смоленске на перевязки использовали пергаменты из городского архива. Но если уж Наполеону удавалось вывести свою армию на генеральное сражение, сделать с ним ничего не удавалось — на поле боя он лучше всех управлял своими солдатами, и те его не подводили. Насколько отличен от него был Кутузов! Перед Бородиным Кутузов заготовил десять тысяч подвод для раненых и десять тысяч санитаров для их эвакуации с поля битвы, а Наполеон своих раненых просто бросил. Не проиграв вчистую ни одной битвы, Наполеон проиграл свою главную войну. Можно сколько угодно спекулировать на эту тему, но Наполеон потерял не только величайшую (вплоть до Гитлера) всеевропейскую армию, но и дело всей своей жизни, и не по своей глупости, а из-за ума Кутузова. Французские генералы с обидой вспоминали, что они раньше Кутузова успели бы к Малоярославцу, если бы тот не посадил своих солдат на подводы. Это было не по правилам, но у Кутузова в решающий момент войны оказалось под рукой несколько тысяч телег с упряжными лошадьми, видимо, по чистой случайности. И «Великой армии» пришлось идти не по благодатной Украине, а по выжженной Смоленской дороге. Наполеон, по его собственному признанию, побеждал в сражениях, потому что во всех деталях продумывал их заранее, в отличие от своих противников. Зато в войне в целом он поступил согласно другому своему принципу: «Надо ввязаться в бой, а там посмотрим». А у Кутузова была идея, он ее реализовал, и эта идея оказалась правильной. Кутузов, я так понимаю, точно рассчитал, что Наполеону не удастся обеспечить фуражом более 50 тысяч лошадей. И старый профессионал оказался прав — еще перед попыткой прорыва на юг Наполеону пришлось отправлять безлошадную кавалерию на Запад пешим порядком. А был лишь сентябрь! Кутузов понимал войну, а Наполеон — нет. Что радости Наполеону, что он непобедим? От его «Гранд Арми» осталось в живых 5 000 человек. Это от шестисот-то с лишним тысяч!

Но байка, запущенная Бонапартом о генерале Морозе оказалась живуча и на всю катушку использовалась и используется врагами русского народа. Если б не морозы, немцы выиграли бы Ледовое побоище (кстати, 5 (12) марта, что ни говори, уже весна). Англо-французские захватчики исхитрились замерзать даже… в Крыму во время Восточной войны. Это, конечно, надо постараться. Постараться оставить свою армию без зимнего обмундирования, нормального питания и многого другого.

До сих пор морозам приписывают даже великую Сталинградскую победу Красной Армии.

В ходе контрнаступления, начатого 19 ноября 1942 года, советские войска окружили в районе Сталинграда гитлеровскую армию. Как и в предыдущем 1941 году, свирепствовал мороз, доходивший порой до 40 градусов по Цельсию. И немецкие солдаты, начальству которых не пошли впрок московские уроки, страдали от обморожений, болезней и голода. Чего стоят маленькие советы от фюрера. Например, как вырыть яму в снегу, чтобы согреться в ледяной пустыне. Или как надевать бумажный мешок на голову, чтобы не обморозить лицо.

А вот как обстояли дела у нас:

«Выдавалось нам обмундирование — высший класс, — вспоминает русский солдат Сергей Засухин, воевавший под Сталинградом, — кальсоны, рубашка, теплое вязаное белье, гимнастерки суконные, ватники, валенки с теплыми портянками, шапка-ушанка, варежки на меху. На ватники надевали полушубки. Через рукава полушубка пропускались меховые варежки. Под ушанку надевались шерстяные подшлемники — только глаза были видны, и для рта меленькое отверстие. Все имели белые маскхалаты».

В таком обмундировании не страшно было жить даже в снегу, а именно так как-то пришлось зимовать однополчанам Засухина. «Выкапывали лопаткой лунки метровой глубины. Туда наложишь еловых лап, залезали вдвоем в берлогу, укрывались плащ-палаткой, дышали, и хоть бы хны».

Один из главных вопросов военного быта — снабжение армии продовольствием, солдатский рацион. Эта проблема волнует всегда и всех: голодный много не навоюет. Так, в письме из-под Сталинграда рядовой Юрий Каминский весьма подробно описывал матери свое ежедневное «меню». «Как меня кормят? Получаем утром завтрак — суп с мясом, крупой (или макаронами, или галушками), картошкой. Супу много, почти полный котелок. По утрам же привозят хлеб — 800–900 граммов в день, сахар. Махорку или табак и водку — «сто грамм» — ежедневно. В обед снова появляется суп, бывает и каша. Ужин обычно состоит из хлеба, поджаренного на печке и посыпанного сахаром. Иногда к этому прибавляется колбаса — 100 граммов в обед и 30 — утром. В годовщину Красной Армии у нас были и замечательная селедка, и колбаса, и пряники».

Итак, Гитлер оказался в одной помойной яме с Бонапартом. Тулупы Гитлеру были не нужны, потому как войну он планировал завершить в три месяца. Если так, если в три месяца планировал, то следовало в соответствии с планами и поступить: Красную Армию сокрушить, Советский Союз поставить на колени. В чем же проблема? Гитлеровская орда вступила на советскую территорию 22 июня, через три месяца, 21 сентября, надо было проводить парад победы. Отчего не завершили войну в сентябре?

Гитлеровцы отвечают: причины чисто географические — просторы, бездорожье и погода. Но если в Советском Союзе существуют такие географические условия (ведь не Африка же!), то надо было готовить войска действовать не в тепличных условиях, а в реально существующей обстановке: вооружить вездеходными машинами, способными преодолевать грязь и снег, запасти морозостойкие масла и топливо для танков, самолетов и машин, обеспечить войска лыжами и зимней одеждой, теми самыми тулупами.

Немецкая зима ненамного мягче русской, но попробуйте в шинелишке просидеть в снегу при минус 6 градусах несколько часов, да еще когда ветер гуляет в развалинах. А развалины-то — результат немецких зверских бомбардировок!

Завершить молниеносную войну в три месяца они не смогли потому, что географические и климатические условия помешали. А к таким географическим и климатическим условиям им готовиться было не нужно потому, что они планировали в три месяца войну завершить.

Читайте откровения Волкогонова, Косинского, Геббельса, Гареева и Штейнберга. В одной статье, а то и в одном предложении они доказывают, что мудрейшие гитлеровские генералы планировали быстренько завершить войну, но им помешала плохая погода, а к плохой погоде им не надо было готовиться потому, что они планировали быстренько завершить войну…

Если судить о подготовке вермахта к наступлению под Сталинградом, то окажется, что уроки кампании 1941 г. прошли для немцев даром. Вермахт по-прежнему не готов воевать зимой, топливо кристаллизуется на морозе, войска лишь на 10 % экипированы зимней одеждой, смазка на оружии замерзает при -24. Как такая армия могла бы удерживать Сталинград в случае победы, зимой? Ведь занять город — это одно, а держать его в течение месяцев при яростных атаках Красной Армии — совсем другое.

Поклонники Гитлера доболтались до того, что теперь заявляют — де, у русских винтовок зазор между деталями был больше, чем у немецких, потому они и в мороз стреляли! Да не мог зазор быть больше, просто потому, что русские винтовки делались по тем же законам физики и механики, что и немецкие. Ларчик открывается проще — после финской войны, когда выяснилось, что оружейная смазка при сильных морозах замерзает и портит оружие, Сталин распорядился создать НОВУЮ смазку — морозоустойчивую, каковой наши всю Великую Отечественную и пользовались.

Словом, Наполеон, сам того не желая, помог нам побить Гитлера! Ведь тот был уверен, что встретит в качестве противника только генерала Мороза, а не русский народ.

Да, блеф с генералом Морозом — такая же небылица о русской истории, как и «потемкинские деревни».

В. СЕЛИНА