1

1

Попробуйте проехать на машине через любой американский городок, и вы наверняка увидите на центральной площади или в тенистом парке памятник гражданам этого городка, погибшим на службе своей отчизне. Вокруг памятника очень спокойно. Люди читают местную газету, заполненную городскими новостями, и разговоры, которые вы услышите, чаще всего ведутся на сугубо местные темы. Однако названия мест сражений, выгравированные на постаменте, незнакомы. Они звучат по-иностранному: Шато-Тьерри, Гуадалканал, Инчон[4].

А вот взгляните, на окраине тихого городка Конкорд, в штате Массачусетс стоит памятник другого рода— это минитмен — американский партизан времён войны за независимость[5]. В одной руке он держит ружьё, а другой опирается на рукоятку плуга. На пьедестале стихи Ральфа Эмерсона[6], напоминающие о «взявших оружие фермерах», которые с этого места в апреле 1775 года «сделали выстрел, прогремевший по всему миру».

Монумент у города Конкорд и другие более новые памятники погибшим последовательно отражают большие исторические перемены в той цели, которой служили американские солдаты. Грохот выстрелов минитменов, возможно, и разнёсся по всему миру, но сами минитмены не уходили далеко от своих фермерских усадеб в Массачусетсе. Они были прежде всего фермерами, а потом уже солдатами. Это — временные воины, взявшие оружие, когда их свободе угрожали приближавшиеся английские солдаты — «красные кафтаны». Вряд ли они могли себе представить, что через двести лет наше федеральное правительство будет одевать их потомков в мундиры солдат регулярной армии и вопреки их желанию посылать в бой против крестьян далёкой страны, называемой Вьетнамом.

Первые американские поселенцы не отказывались воевать, они признавали, что каждый мужчина должен нести воинскую повинность. Но они считали себя гражданами-солдатами, и прежде всего гражданами. Гражданин-солдат не отказывался от своих обязанностей и брал оружие, когда надо было защищать свои права. Более того, обязанности гражданина-солдата служить своему обществу носили чисто локальный и оборонительный характер. Правительство не имело права заставить его принимать участие в военных авантюрах вдали от родины. Подобная грязная работа считалась прерогативой профессиональных солдат вроде английских краснокафтанников, и американские поселенцы смотрели на неё с отвращением.

В последующие годы американцы участвовали во многих войнах. Но неизменно после каждой большой войны страна быстро проводила демобилизацию. Всё это было созвучно с традициями граждан-солдат. Американцы не отказывались периодически проходить военную подготовку и воевать, когда этого требовали обстоятельства, но они были непримиримы к тому, чтобы оставаться в военной форме длительлое время или отправляться воевать в отдалённые районы земного шара для достижения туманно сформулированных целей.

За последние двадцать с лишним лет все это изменилось самым драматическим образом. Америка превратилась в страну профессиональных солдат. Люди, которым дано оружие для защиты своей страны, лишены многих прав, гарантированных конституцией всем гражданам. В стране, которая когда-то была убежищем для людей, не желавших служить в регулярных армиях стран Европы, теперь создана наиболее массовая из когда-либо существовавших регулярных армий.

Армия как государственный институт, словно громадное бездушное чудовище, вызывает у американцев страх и опасения. Каждый год армия вбирает в себя сотни тысяч молодых мужчин и выбрасывает тех, кто прошёл переработку. Однако страх вызывают не только размеры вооружённых сил. Не в меньшей степени пугает и их роль внутри государства, та власть, которой располагает командование.

Современные социологи помимо других проблем занимаются исследованием так называемых «общих институтов» — учреждений типа больниц для умалишённых, тюрем, домов для престарелых и т. п. Один из социологов, Ирвинг Гоффман, следующим образом определяет характерные черты подобных учреждений: «Во-первых, жизнь человека, находящегося в подобном учреждении, проходит в одном и том же ограниченном месте и под низменным единым управлением. Во-вторых, каждая фаза его ежедневной деятельности происходит в постоянном и непосредственном окружении большой группы ему подобных, с которыми обращаются так же, как и с ним, и от всех требуют выполнения одинаковых действий. В-третьих, все фазы ежедневной деятельности тщательно спланированы так, что действия переходят одно в другое в заданное время, а вся последовательность действий определена официальными правилами, устанавливаемыми соответствующим руководящим органом. Наконец, разнообразные мероприятия связываются в единый рациональный план, специально разработанный для достижения официальных целей учреждения».

Совершенно ясно, что вооружённые силы являются крупнейшим «общим институтом» Америки. Солдаты должны в нём питаться и спать, работать и развлекаться. Если они погибают, то и похороны осуществляют вооружённые силы. Двадцать четыре часа в сутки наши солдаты под контролем своих командиров и начальников копошатся, как муравьи, всегда под надзором, никогда не предоставляемые самим себе. Их время распределяет командир, он же распоряжается их внешностью, правилами поведения и в некоторой степени — их мыслями.

Во всяком «общем институте» структура власти строится так, чтобы его обитатели вели себя в соответствии с планами стражников. В нашей армии власть распределена по тщательно разработанной пирамиде таким образом, что находящиеся на её вершине применяют свою власть к расположенным ниже путём издания директив, инструкций и приказов. Характер этих правил таков, что человек, находящийся внизу, не может их игнорировать. Очень редко в вооружённых силах солдаты обращаются за помощью к государству, почти никогда не бывает жалоб по команде, а нарушителям этих принципов редко удаётся избежать наказания.

Люди, находящиеся в основании военной пирамиды— рядовые и сержанты, — не имеют никакой власти даже над собственной жизнью. Отсутствие права распоряжаться собой касается не только наиболее жизненных вопросов, таких, как стремление избежать смерти, но и совершенно тривиальных деталей ежедневного существования. Солдатам говорят, когда вставать, что носить, как ходить, разговаривать, и, уже совершенно ультимативно, определяют, идти ли с винтовкой по рисовым полям Вьетнама, или сидеть в гарнизоне в Северной Каролине. По своей численности и социальным условиям эти люди — рядовые солдаты — составляют класс, который в настоящее время со многих точек зрения можно назвать наиболее угнетённым классом в Америке.

Конечно, такой чрезвычайный институт социальной машины, каким являются современные американские вооружённые силы, не возник из мглы истории специально для американцев. Он был создан и его терпели из-за того, что он выполнял, по крайней мере теоретически, конкретную задачу — защиту нации.

Наше несчастье заключается в том, что современные вооружённые силы США выполняют не только функцию защиты государства. Вся военная система используется прежде всего в интересах внешней политики государства, которая может быть и не связана с обороной. Именно в связи с этими функциями вооружённых сил и возникают наиболее серьёзные сомнения в законности той власти, которую захватили военные в США.

Офицер американских вооружённых сил, вероятно, отверг бы утверждение о существовании значительных различий между функциями защиты государства и функциями, направленными на проведение внешней политики страны. Задачей вооружённых сил, заявил бы он не задумываясь, является выполнение приказов верховного главнокомандующего. А так как верховный главнокомандующий — президент и избран народом, то всё, что бы он ни приказал, является законным.

Тем не менее некоторые проблемы остаются даже и после этого стандартного оправдания власти военных. Хотя президент и является верховным главнокомандующим, он не может единолично определять и проводить внешнюю политику США. И, что особенно важно, он не уполномочен согласно конституции объявлять войну. Ещё основатели государства определили, что только конгресс может решить, когда вооружённые силы могут быть использованы по своему основному назначению.

Более того, роль вооружённых сил в проведении внешней политики США была далека от современной. Для Америки было традицией создавать вооружённые силы для конкретной цели: завоевание независимости от Англии, аннексирование канадских, мексиканских и испанских территорий, отражение немецкой и японской агрессий. Каковы бы ни были эти цели, США вначале всегда определяли задачи своих вооружённых сил, а затем уже создавали эти силы, чтобы бороться за достижение поставленной цели.

В современных условиях телегу поставили перед лошадью. Американские вооружённые силы теперь не просто проводят заранее разработанную политику, но играют основную роль в её формировании. США содержат 10 000 солдат в Турции, 1600 — в Эфиопии, несколько тысяч в странах Латинской Америки, а всего — около миллиона человек в тридцати иностранных государствах[7], В Вашингтоне, так же как и за рубежом, вооружённые силы развернули бюрократическую организацию с собственными разведывательными учреждениями и. миллионными фондами для формирования общественного мнения, политической обработки населения и конгрессменов.

В целом вооружённые силы США — это крупнейшая в мире корпорация, жизненно заинтересованная в своём сохранении и расширении. Когда их представители появляются перед ошеломлёнными гражданскими руководителями, держа в руках свои информационные документы, изложенные обтекаемыми формулировками, и заранее разработанные планы войны с уверенным предсказанием победы, спорить с ними бывает трудно.

Влиянию военных на внешнюю политику страны в значительной мере способствует соперничество видов вооружённых сил. В начале 60-х годов все четыре вида вооружённых сил[8]соревновались между собой в наращивании боевого состава во Вьетнаме. Военно-воздушные силы стремились доказать, что лишь бомбардировки являются эффективным средством для борьбы с партизанами и повстанцами. Военно-морские силы тщились показать, что обстрел с моря объектов на берегу сохранил свою большую эффективность со времён первой и второй мировых войн. Морская пехота ревниво отнеслась к растущей роли сухопутных сил в Юго-Восточной Азии. Многие офицеры морской пехоты беспокоились, что их вид вооружённых сил окажется в опасности, если не сможет доказать свою необходимость.

После того как в феврале 1965 года в Плейку[9] был атакован лагерь американских войск специального назначения, между видами вооружённых сил началась отчаянная борьба за наиболее широкое участие в войне в Индокитае.

Короче говоря, сейчас уже невозможно говорить о вооружённых силах, послушно следующих за президентом, и о президенте, выполняющим волю народа. В самом прямом смысле слова в настоящее время военщина руководит президентом, а президент соответственно предопределяет деятельность страны.

Каким же образом мы должны определить допустимые размеры той огромной власти, которой располагает военное ведомство над миллионами американских граждан? Ответ очень простой. Военная власть должна быть ограничена законом до такой степени, при которой она станет созвучной с современными стандартами справедливости и человечности. Эта власть может быть допущена только тогда, когда внешняя политика, проводимая военными, непосредственно относится к защите нации или её ближайших демократических союзников, когда она осуществляется конституционным путём, т. е. выражает волю страны через решения избранных народом представителей[10].

Краткий обзор американской истории показывает, как по мере усиления власти военных уменьшается законность этой власти.