«ПЯТАЯ КОЛОННА» В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ

«ПЯТАЯ КОЛОННА» В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ

После студенческих беспорядков в России 1861 года студенты, которые «отдали лучшие силы своей души борьбе за академическую свободу, борьбе за политическое освобождение России», выехали в Гейдельберг (Германия), известный своими профессорами-юристами и естественниками. Здесь они организовали революционный центр «герценистов», во главе которого стояли евреи — братья Баксты, старший из которых, физиолог, «был послан за границу министерством народного просвещения для подготовки к профессорскому званию…» — см. «Евреи и русская революция» (Москва-Иерусалим, Джойнт, 1999).

И здесь необходимо уделить внимание терроризму в России, как главной силе в подрыве правопорядка и веры народа в способность государственной власти обеспечить безопасность страны.

Обратимся к книге Анны Гейфман, изучавшей размах терроризма в России в период с 1894 по 1917 год, которая показывает, в частности, что в истории России начала XX столетия основную роль в создании революционной ситуации играли политические убийства, покушения, взрывы, вооруженные нападения, политические грабежи. По ее данным, за этот период жертвами революционных террористов стали примерно 17 тысяч человек.

В предисловии к этой книге говорится: «Основная задача автора — пересмотреть устоявшиеся и во многом превратные представления о российском революционном движении путем анализа размаха и огромного значения неожиданного по силе антиправительственного террора — наиболее крайнего проявления политического радикализма».

Автор отмечает, что в период с 1860-х годов до 1900-х годов террористические акты были не так уж часты — на счету террористов числилось не более 100 жертв, а радикальные круги 1860-х и 1870-х годов состояли главным образом из людей, принадлежащих по образованию или происхождению к привилегированным группам российского общества. В начале же XX века уже большинство террористов составляли ремесленники и чернорабочие (часто безработные). «В целом мужчины и женщины, принадлежащие к новому типу террориста, гораздо чаще, чем в XIX веке, происходили из различных населявших Российскую Империю меньшинств — таких, как евреи, поляки, народы Кавказа и Прибалтики. Эту категорию экстремистов составляли главным образом люди, стоявшие на самых низших ступенях социальной лестницы и бывшие по преимуществу необразованными…»

В своих мемуарах Вера Фигнер, одна из самых активных участниц Исполнительного комитета «Народной воли», писала о том, что общество не видело выхода из существующего положения: одна его часть одобряла насилие, в то время как другая видела в нем только необходимое зло — но даже они восторгались доблестью и ловкостью борца…»

А.Камю («Бунтующий человек», М., 1990) отмечал: «Всю историю русского терроризма можно свести к борьбе горстки интеллектуалов против самодержавия на глазах безмолвствующего народа». В дальнейшем посмотрим, насколько этот терроризм был русским.

Как отмечает в книге «История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях» («Феникс», Ростов-на-Дону, 1996) автор-составитель О.Будницкий: «В начале было слово… Слово, а точнее, несколько фраз были написаны весной 1862 г. в камере Тверской полицейской части студентом Московского университета Петром Заичневским, который составил прокламацию «Молодая Россия» и считал, что террор — это средство убрать «императорскую партию».

«Вскоре после цареубийства 1 марта 1881 года известный русский историк и консервативный публицист Дмитрий Иловайский писал в «Петербургских ведомостях»: «Теперь, когда тело Царя-мученика уже предано земле, теперь на нас, русских, прежде всего лежит священный долг доискаться до источников той земной силы, которая отняла его у России…»

Иловайский высказывал убеждение, что русские «нигилисты и социалисты» — только «грубое, нередко бессознательное орудие», что их направляют на преступления «не столько враги собственности и общественного порядка, сколько внутренние и внешние враги Русского государства. Русской национальности…»

Среди внутренних врагов России Иловайский на первое место ставил поляков. «Второй элемент… ясно выдающийся и даже бьющий в глаза, это революционеры из евреев…» (в дальнейшем будем использовать эту книгу, отражающую взгляды на проблему самих евреев). Отметим также, что вскоре упомянутые враги в списке Иловайского поменялись местами, что отчетливо видно из состава правящей верхушки победившей революции.

Составитель цитируемой книги О.Будницкий далее в предисловии к ней пишет, что, если в начале 80-х годов евреям отводилось «всего лишь» второе место среди губителей России, то «два десятилетия спустя ситуация разительно изменилась. В 1903 году в беседе с Теодором Герцлем председатель комитета министров С.Ю.Витте указывал ему на то, что евреи составляют около половины численности революционных партий, хотя их всего 6 млн. в 136-миллионном населении России» (т. е. в процентном отношении составляют 4,4 %).

И далее: «… в начале века среди лиц, арестованных за политические преступления, евреи составляли около 30 %. Около 15 % членов партии социалистов-революционеров были евреями, а некоторые «максималистские и анархистские террористические группы почти полностью были еврейскими» (выделено мной. — В.Б.).

О.Будницкий в книге «Женщины-террористки в России» («Феникс», Ростов-на-Дону, 1996) пишет: «Любопытен национальный состав эсеровских террористок — преобладали русские (22) и еврейки (13). Высокий процент — почти треть евреек среди женщин-террористок — нельзя объяснить только вообще активным участием евреев в русском революционном движении. Как показывают наблюдения историков, наибольшее число евреев насчитывалось среди социал-демократов. По мнению Леонардо Шапиро, евреев привлекала интернационалистическая доктрина марксизма. К эсерам, более национально ориентированной партии русского крестьянства, примкнуло существенно меньше евреев, чем к РСДРП» (выделено мной. — В.Б.).

И далее: «Мотив самопожертвования, сопровождавший террористические акты, привел американских историков Эми Найт и Анну Гейфман к заключению, что, возможно, многие террористы имели психические отклонения и их участие в террористической борьбе объяснялось тягой к смерти… Фрума Фрумкина объясняла свое не очень мотивированное покушение на начальника киевского жандармского губернского управления — главным средством хоть несколько обуздать выдающихся русских насильников».

Роль евреев в террористической деятельности отразилась и в одном из анекдотов либеральных сатириков: «Расстреляно в крепости одиннадцать анархистов; из них пятнадцать евреев».

«Большая часть террористических актов, приведенных в исполнение евреями, была совершена в районах черты оседлости, где жертвами революционеров, в первую очередь анархистов, были представители местной администрации, главным образом полицейские, казаки и солдаты… Проводили они также мелкие акты экспроприации и нападения на местных дельцов, особенно на тех, кто оказывал им сопротивление. В одном таком случае в маленьком промышленном городке Кринки в январе 1906 года фабриканты пытались защитить себя ог анархистов, объединившись в союз, но во время их первого же собрания революционеры взорвали бомбу в синагоге, где оно происходило» (А.Гейфман).

Отметим, что за 90 лет, прошедших с того времени, тактика еврейских террористов не изменилась, провокационные (с целью взвалить всю ответственность на мифических организованных «антисемитов») взрывы и поджоги синагог, но выполненные так, чтобы нанести имуществу минимальный ущерб, продолжаются и в наше время.

«В районах черты оседлости, больше чем в других регионах империи, радикалы стремились бороться с частными лицами монархических убеждений и другими консервативными противниками революции. Любой, кто проповедовал патриотические, националистические или проправительственные взгляды, мог быть объявлен черносотенцем, против которого можно было применять любые насильственные действия…. радикалы бросали бомбы или стреляли в участников патриотических или религиозных собраний и демонстраций. а также в отдельных христиан, при этом иногда их жертвами становились и невинные прохожие, включая детей и стариков, что провоцировало антисемитские настроения и попытки возмездия,» — Это из книги А.Гейфман (выделено мной. — В.Б.).

«Еврейские революционные трибуналы выносили приговоры местным врагам, а отдельные радикалы с оружием в руках нападали на частные владения. Более того, не были редкостью случаи, когда еврейские революционные экстремисты оскорбили членов своих традиционных общин действиями, граничащими с богохульством, например, избирали синагогу стратегическим местом для ведения перестрелки или производства взрывов, что и привело к казачьим обстрелам и захватам этих молельных домов. Неудивительно, что многие евреи, особенно старики, были очень недовольны молодыми еврейскими экстремистами, чья террористическая деятельность приводила к погромам: «Они стреляли, а нас бьют…» — (выделено мной. — В.Б.).

«Жертвы 1902–1904 годов были хорошо выбраны как символы государственных репрессий», — справедливо пишет М.Перри… Сложнее стало в период 1905–1907 годов, когда число терактов возросло в десятки раз и когда выбор жертвы уже перестал быть прерогативой ЦК» (О.Будницкий).

В 1897 году был основан Бунд — Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России, социал-демократическая партия еврейских ремесленников и промышленных рабочих.

Несколько интересных цифр: «…летом 1904 года Бунд насчитывал около 23 тыс. человек, в 1905–1907 годах — около 34 тыс… Для сравнения — вся русская социал-демократическая партия в начале 1905-го насчитывала приблизительно 8400 членов».

«Владимир Жаботинский, принципиальный противник участия евреев в русской революции, писал… что «еврейская кровь на баррикадах лилась по собственной воле еврейского народа… что «у евреев нет классовой политики, а была и есть (хотя только в зародыше) политика национального блока»».

А.Гейфман пишет: «Женщины шли в революцию с самоотверженной преданностью идее и с крайним фанатизмом. Их готовность жертвовать собой ради своих убеждений как бы проецировала православный идеал женщины-мученицы на более чем светскую область — в сферу политического радикализма. Нужно отметить, что такой стиль поведения был распространен и среди евреек, закрепощенных в своих семьях..» Отсюда вытекает интересный вывод: борьба еврейских женщин со своим национальным жизненным укладом выливалась (и умело направлялась) на борьбу с государственным устройством, которое в действительности никак не могло оказать влияния на традиционный, многовековой еврейский уклад.

«… Либеральная общественность конца XIX века видела в действиях террористов примеры самопожертвования и героизма, а в них самих — людей редких гражданских качеств, которыми двигал глубокий гуманизм, и поэтому им прощали даже преступления» (А.Гейфман).

«Почти полвека едва ли не основными средствами воздействия радикалов на власть были кинжал, револьвер, бомба. От рук террористов пали император Александр II, министры Н.П.Боголепов, Д.С.Сипягин, В.К. Плеве, великий князь Сергей Александрович, десятки губернаторов, прокуроров, полицейских чинов. Завершил список жертв терроризма премьер-министр П.А Столыпин… Гибли «попутно» и не замешанные в политику люди — солдаты Финляндского полка при взрыве в Зимнем дворце, подготовленном народовольцами, или посетители Столыпина на даче, взорванной максималистами 12 августа 1906 г.» (О.Будницкий).

Но если в 1906 году закончился период индивидуального террора, то это вовсе не означает, что с терроризмом в России было покончено, наоборот, 1905–1907 гг. ознаменовали собой переход к террору массовому.

В период с конца октября 1905 года по апрель 1906 года. т. е. за шесть месяцев, были убиты и ранены 671 служащий Министерства внутренних дел, из которых только 13 человек занимали высокие посты, остальные 658 были городовыми, полицейскими, кучерами и сторожами

«Все считали, что любой защитник режима на высоком посту обречен стать жертвой всемогущих террористов, и скорее раньше, чем позже. Это убеждение стало темой выдуманного диалога в редакторском кабинете: «Секретарь: Биография нового генерал-губернатора лежит в запасе уже третий день. Разобрать ее? — Редактор: — Оставьте. Сразу пустим в некролог»» (А.Гейфман).

Следует отметить роль средств массовой информации в построении легендарных образов террористов — террористический акт без широкой огласки не имеет смысла, террористам нужна широкая аудитория, только тогда в глазах широкой общественности образ убийцы (в большинстве своем невинных и посторонних людей) превращается в образ героя В этот период… «не надо было особой вдумчивости, чтобы увидеть нарастающую силу еврейства. Для этого надо было только пристально рассмотреть процесс завоевания евреями русской печати. В Государственной Думе ложу журналистов называли не иначе, как «черта оседлости», и это отнюдь не было преувеличением.

В переходе к массовому террору имеется интересная деталь — бомбы, которыми была взорвана дача Столыпина, изготавливались в большевистской динамитной мастерской!

Это положение дел. когда евреи принимали, мягко говоря, непропорционально большое участие в террористической деятельности, понимали не только выдающиеся государственные деятели России того периода, но и яркие представители русской интеллигенции, такие как А.Белый, Иванов-Разумник, Петров-Водкин, Карсавин, не говоря уже об А.Блоке, который, по словам еврейского философа и общественного деятеля Аарона Штейнберга, говорил «о своей неприязни к евреям, сложившейся во время дела Бейлиса…» (речь идед о ритуальном убийстве Андрюши Ющинского).

««Молодые штурманы будущей бури» — называл Герцен народовольцев. Ему вторил Бакунин: «Жизненная буря — вот что нам надо, и новый мир, не имеющий законов и потому свободный». О том, что буря породит кровь, обесценит человеческую жизнь, теоретики не думали. Во всем этом больше прав П.А.Столыпин, сказавший знаменитые ныне слова: «Вам нужны великие потрясения?…Тогда не удивляйтесь, что стремясь к свободе, вы явитесь в конечном счете провозвестниками чудовищного произвола и подавления личности»> (Кошель П. История российского терроризма).

Естественно, такая разрушительная для государства и губительная для личности террористическая деятельность должна была вызвать противодействие. И вот евреем В.А.Грингмутом в апреле 1905 года была создана первая «черносотенная» организация, создана только тогда, когда антирусский, антигосударственный красносотенный террор, осуществляемый различного рода группами, в которых евреи играли решающую роль, продолжался уже почти 45 лет и к этому времени принял массовый характер

В.Кожинов дает следующее определение «черной сотни», приведенное С.А.Степановым в книге «Черная сотня в России» (1905–1914), (М.,1992): «Враги самодержавия назвали «черной сотней» простой, черный русский народ, который во время вооруженного бунта 1905 года встал на защиту самодержавного Царя. Почетное ли это название, «черная сотня»? Да, очень почетное. Нижегородская черная сотня, собравшаяся вокруг Минина, спасла Москву и всю Россию от поляков и русских изменников».

В.В.Кожинов со ссылкой на раздел книги С.А.Степанова «Черный террор», пишет: «…Выясняется, что, во-первых, террористические акты начались только летом 1906 года, когда на счету красносотенных террористов имелось уже великое множество политических убийств, далее, «черносотенцам» вменяли в вину всего лишь три убийства и одно неудавшееся покушение на убийство; что, наконец, даже эти четыре террористических акта не вполне ясны и оставляют по меньшей мере странное впечатление

Однако совершенно мизерный в сравнении с красносотенным, являющийся лишь ничтожным ответом на него, «черный террор» 1906–1907 годов был раздут либеральными и левыми кругами до гигантских масштабов, о чем писал, в частности, В.В.Шульгин, констатируя, что о двух убитых евреях, Герценштейне и Иоллосе, «российская печать кричала куда больше, чем о сотнях и тысячах в эту эпоху убитых русских»».

Отметим, что это вполне закономерно, так как печать в то время (как и средства массовой информации в наше) находилась в еврейских руках. И вообще сравнение террора революционного с террором «черносотенным» напоминает анекдот, в котором еврей культурный так оценивает свою драку с евреем некультурным: «Он меня кулаком, а я его газетой, газетой! Потом я ему дал ребрами по ногам, и больше я ничего не помню».

И опять следует сделать ссылку на В.В.Кожинова, точнее, на С.А.Степанова: «черносотенцам» «крайне трудно было бы подобрать «надежных» убийц из своей среды, ибо «черносотенцы» — особенно принадлежавшие к «простому народу» — в большинстве своем были люди прежде всего богобоязненные, сохранившие традиционные нравственные устои, и могли в любой момент отказаться от совершения убийства безоружного человека. Конечно, как говорится, в семье не без урода, но тем не менее тот «революционный» культ убийств, который определял сознание эсеров, анархистов и т. п., был совершенно не характерен для «черносотенцев»

Здесь у читателя, особенно у человека, знакомящегося с историей России предреволюционного периода по историческим россказням еврейских телевизионных популяризаторов, могут возникнуть вопросы: «А как же антиеврейские погромы? Почему они возникали? Разве не «Союз русского народа» был их организатором? И не поощряло ли их правительство?» На все эти вопросы имеются четкие и документальные ответы.

Дьякон А.Кураев пишет о евреях: «…Неумение просто, «жить рядом» и порождает в самых разных обществах… рано или поздно крик души (или, что хуже, толпы): да оставьте же вы нас в покое, не учите жить, не контролируйте нашу, жизнь ни финансово, ни идеологически, не навязывайте нам ваше толкование нашей истории, нашей культуры и наших святынь!» («Как делают антисемитом», М., 1998).

Теперь несколько слов о том, что такое погром и когда это явление возникло.

«Погром есть массовое истребление жизней или имуществ, или тех и других; причем сии жизни и имущества иногда объединены общим признаком» (Шульгин В. «Что нам в них не нравится… 1929). И далее: «Первый известный в истории типичный погром, то есть массовое истребление жизней, устроили сами евреи. Мало того, они до сих пор празднуют это кровавое деяние… Одно из двух: или погром есть деяние отвратительное, — в таком случае нельзя его праздновать; или же, если его празднуют, то нельзя осуждать другие народы, которые прибегают к погромам «при аналогичных обстоятельствах».

Напомним, о чем идет речь: речь идет о веселом весеннем еврейском празднике «Пурим», изложение сути которого дано выше на основе статьи дьякона Андрея Кураева («Русский дом» № 3, 1998) — автора статьи «Антисемитизм — это грех» («Еврейская газета» № 1,1992).

Вернемся к В.Кожинову: «Евреи повсюду, где они жили, «сосредоточивали» в своих руках торгово-финансовую деятельность, и до определенного исторического момента это было, так сказать, в порядке вещей. Но по мере экономического «прогресса» все более значительная часть основного населения любой из стран, где имелись евреи, — часть, которая ранее всецело жила в рамках натурального хозяйства, — начинала все более интенсивно вовлекаться в торгово-финансовую сферу и тем самым в конце концов неизбежно вступала в конфликт с евреями…» В западных странах уже до 1500 года в результате «чудовищных противоеврейских акций» погибло 380 тысяч евреев, го есть 40 % евреев всего мира.

«Перемещение» евреев в Европе привело к антиеврейским погромам в конце XIX века в Германии и Австрии.

«… Постоянно пропагандируемое мнение, что-де в новейшее время погромы характерны именно для России, является очевидной фальсификацией. Необходимо еще сказать и о том, что острые конфликты между основным населением и евреями возникали, как правило, на экономической почве… Во времена российских погромов, констатирует ЕЭ («Еврейская Энциклопедия»), «только немногие говорили о племенной и расовой ненависти: остальные считали, что погромное движение возникло на экономической почве».

В 80-х годах прошлого века в России имели место случаи нанесения ущерба евреям (вплоть до разбития стекол в каком-либо шинке), только в двух случаях (из 150) погибло двое, из них один — еврей.

Подробный анализ такого явления как антиеврейские погромы в России, выполненный В.Кожиновым, показывает, что:

— в основе погромов лежали не национальные причины, а экономические;

— настоящие погромы со случаями убийства имели место только тогда, когда еврейские боевики (например, как это было в Кишиневе в 1903 году на следующий день, после того как войска предотвратили «повреждение имущества», арестовав 62 человека) применяли оружие, в некоторых случаях использовались пулеметы. В Кишиневе следствие отмечало: «Из христиан убито 3 человека… Убитых евреев из огнестрельного оружия нет» (цитируется по В.Кожинову);

— правительство принимало самые решительные меры против погромщиков, так после погрома в Кишиневе были осуждены сотни погромщиков, а представители местных властей отправлены в отставку;

— погромы 1905–1906 годов начались после Манифеста 17 октября 1905 года, который создал в стране атмосферу безвластия. «Монархические» же партии типа «Союза русского народи» в организации этих погромов участия принять никак не могли потому, что тогда они еще просто не существовали.

Далее В.Кожинов пишет: «…Представление о погромах или хотя бы их части — не только как об «односторонних» нападениях, но о нападениях, которые в какой-то момент превращались нередко в «двустороннюю» схватку, в сражение, где к тому же побеждала другая сторона, без сомнения верно. Этим и объясняется тот факт, что во время октябрьских погромов 1905 года людей других национальностей погибло и было ранено значительно больше, чем евреев». Так, например, в Киеве в октябре 1905 года «во время погрома» убито 47 человек, из них 12 евреев и 35 неевреев.

Касаясь роли «черносотенцев» в предреволюционный периоде. В.Кожинов пишет: «…«зафиксирован» только один случай, когда «черносотенцы» попытались применить бомбы (заложив их в дымоход квартиры Витте), но и тогда им пришлось прибегнуть к помощи обманутых ими революционеров…

Но самое замечательное, пожалуй, состоит в том, что «Союз русского народа» не только не организовывал, но и никогда не «планировал», не «замышлял» противоеврейских погромов».

В главе своей книги под названием «Истинная причина травли «черносотенцев» В.В.Кожинов отмечает: «…«Вина» этих чудовищных «черносотенцев» состояла, по сути дела, в том, что они говорили (как впоследствии стало вполне очевидно) правду о безудержно движущейся к катастрофе России, правду, которую никак не хотели слышать либералы и революционеры… И вполне очевидно, что главная «вина» всех тогдашних «черносотенцев» состояла именно в том, что они не подчинялись запретам и осуществляли свободу слова в еврейском вопросе… И в глазах нынешних «обличителей» главная «вина» всех «черносотенцев» — их несогласие с запретом на любую критику евреев».

Именно за это они были истреблены еврейскими большевиками после победы Октябрьской революции.