Боец невидимого фронта / Общество и наука / Exclusive
Боец невидимого фронта / Общество и наука / Exclusive
Боец невидимого фронта
/ Общество и наука / Exclusive
Легенда отечественного спецназа Сергей Голов: «Получив Корвалана в обмен на Буковского, мы буквально на руках внесли его в самолет. Он был очень слаб, а за его жизнь каждый из нас отвечал головой. Слава богу, довезли живым...»
Для любого человека, связанного со спецслужбами, Сергей Голов — фигура титанического масштаба. Именно он стоял у истоков создания легендарной «Альфы», да и сам уже давно является живой легендой. Ветеран первого набора Группы «А», кавалер ордена Ленина, полковник в отставке, на протяжении десяти лет он являлся начальником знаменитых Курсов усовершенствования офицерского состава (КУОС) «Вымпел», через которые прошли все отечественные разведчики — от нелегалов, работающих под прикрытием в тылу условного противника, до войсковых разведчиков, участвовавших в самых рискованных операциях. В послужном списке Голова — десятки тайных операций по всему миру, до сих пор скрытых грифом «Совершенно секретно», сотни подготовленных «рыцарей плаща и кинжала», многие из которых до сих пор работают вдали от Родины. Короче говоря, полковник Голов — занятный собеседник по всем статьям...
— Сергей Александрович, правда ли, что вы стали едва ли не первым отечественным спецназовцем, открывшим по террористу огонь на поражение?
— Да, это так. Утром 29 марта 1979 года наше подразделение получило вводную — в посольство США проник неизвестный и угрожает взорвать бомбу, закрепленную на его теле. Сегодня такая конструкция называется «пояс шахида». Приезжаем на место, выясняем подробности. Оказалось, что приезжий из Херсона, некто Юрий Власенко, вошел в консульский отдел посольства вместе с одним из сотрудников дипмиссии и потребовал политического убежища, угрожая в случае отказа взорвать бомбу. Американцы, включая охрану посольства, сначала восприняли это как шутку, но потом поняли, что Власенко не шутит...
Нас было пятеро, мы поднялись на второй этаж, а там террорист... читает Шиллера: «Язвы мира век не заживали: / Встарь был мрак — и мудрых убивали...» При этом глаза у Власенко полузакрыты, палец на кольце взрывателя. Террорист, как сейчас помню, был в свитере, а по талии шел широкий самодельный пояс, в котором, как позднее выяснилось, и находилась взрывчатка. Мы прекрасно понимали: если рванет, мы все трупы, да и часть помещений посольства в клочья разнесет, а это уже международный скандал.
Наконец Власенко заметил нас и, явно нервничая, потребовал не приближаться к нему. Мы с коллегами, как-то не договариваясь, решили сыграть под простачков. Иди, говорим, мужик сюда, поговорим, мы — военные, у нас тут часть рядом стоит, а тут какая-то суета. Стали разговаривать, даже бутылка коньяка откуда-то возникла. Кстати, потом мы так и не смогли вспомнить, откуда она взялась — то ли в этом кабинете была, то ли Власенко ее с собой принес. Он говорит: «Хорошие вы ребята, я вас взрывать не буду». И потом, после паузы: «А я-то думал, митьки набежали». «Кто-кто?» — переспросил один из нас. «Да милиция. Если у меня тут ничего не получится, пойду и взорву митьков. «Зачем?» — спрашиваем. А он спрашивает в ответ, глядя в упор на одного из нас: «Тебя били когда-нибудь в милиции? Нет? А меня били. Ногами. Как мяч футбольный...»
Наш командир Роберт Ивон понимал, что разговор идет в тупик, Власенко все сильнее озлоблялся. Он предложил нам выпить, кто-то из ребят отказался, и тогда террорист нервно выбросил бутылку в окно. Ситуация накалялась, мы понимали — он не сдастся. Я решил стрелять, запросил разрешение, получил команду. У меня был бесшумный пистолет 6П9, я сделал два выстрела — в кисть и плечо, но Власенко, падая, все равно успел выдернуть кольцо взрывателя. Глухо грохнуло, комнату заволокло дымом. Как оказалось, бомба была сделана из промышленного тола и, на наше счастье, сдетонировала только ее небольшая часть. Взрывом ранило только самого Власенко, который позже скончался в машине «скорой».
— Как вы попали в КГБ и почему оказались в спецназе?
— Служить я хотел всегда, но про КГБ как-то не думал, а потому пришел поступать в саратовское училище МВД. Все экзамены сдал хорошо, а вот физическую подготовку — на троечку. Практически ничего не мог сделать — ни отжаться, ни подтянуться, так как при моем росте под два метра весил я тогда всего 72 килограмма. Был хиленьким и слабым, но, поступив в училище, решил во что бы то ни стало стать лучшим. Поднимал штангу, бегал, подтягивался, отжимался. И не просто, а до тех пор, пока не начинало темнеть в глазах. Результаты не замедлили сказаться — прибавил десять килограммов и пошел в секцию самбо. На третьем году обучения уже имел первый разряд. Окончил училище, однако в милицию так и не пошел. Наша семья переехала в Москву, я поступил в медицинский институт и продолжил тренировки. Заслуженный тренер по самбо Владлен Андреев сразу предупредил, что саратовский первый разряд по самбо и московский — это не одно и то же. Но я все же получил звание мастера спорта СССР, стал чемпионом Москвы и страны. После института стал работать в кабинете врачебного контроля лечебной физкультуры. И вдруг меня пригласили на беседу в КГБ СССР. Был там такой отдел, который занимался боевой и физической подготовкой сотрудников. Мне предложили, как говорится, послужить Родине. А от таких предложений отказываться было не принято, да я и сам хотел что-то поменять в жизни.
— Пригодились навыки самбо во время службы?
— Мне часто задают этот вопрос молодые бойцы спецназа. Я всегда отвечаю: пуля все равно быстрее кулака, поэтому, пока есть патроны, стреляй, а нет патронов — используй личное оружие как средство нападения или защиты, а уж если оружие потерял, тогда переходи на нож и кулаки. Хотя несколько раз самбо пришлось применять на службе. В 70-е годы в Москве взбунтовавшиеся иностранные студенты захватили посольство одной из африканских республик. На место происшествия выехали наряды милиции во главе с будущим начальником ГУВД Москвы Владимиром Панкратовым, а по линии КГБ операцией по наведению порядка командовал я. Естественно, применять оружие и спецсредства в отношении иностранцев запрещалось, поэтому ставка делалась исключительно на приемы самбо. Бузящие студенты сдаваться явно не собирались, и вскоре операция по наведению порядка и освобождению посольства напоминала настоящий кулачный бой — дубасили мы друг друга от души. А тут народ собрался, люди не поймут, что происходит, кто кого бьет. Мы потихонечку студентов из толпы выдергиваем, заламываем и милиции передаем, к кому-то пришлось и кулачком чуть-чуть приложиться. В этот момент одна сердобольная старушка подходит: «Что же это делается, вы почему хулиганите?» Я тут же нашелся: «Понимаете, мы не хулиганим, просто сейчас выборы в США, а тут телевизионные съемки проходят про то, как у них там негров угнетают».
— А бывало так, когда становилось совсем не до шуток?
— Пожалуй, сюда можно отнести штурм дворца Амина в Афганистане в 1979 году. Меня часто спрашивают, нужно ли было посылать на эту операцию армейские подразделения. Сейчас про это можно и порассуждать, а тогда это было делом политиков, и мы честно выполнили поставленную задачу. Небольшой группой вылетели туда и расположились в недостроенных казармах вблизи объекта, где нам предстояло действовать. Это и был дворец Амина. Начали изучать обстановку. Наступил день штурма — 27 декабря. Мы были одеты в афганскую полевую форму вообще без каких-либо знаков различия. В помощь нам были приданы переводчики-таджики. Целью был захват здания и непосредственно главы государства. В городе прозвучал взрыв — фактически это послужило сигналом для наших действий. Первыми пошли четыре БТР с бойцами подразделения «Зенит», а за ними шесть БМП с бойцами отряда «Гром». Шли друг за другом, за поворотом по первому бронетранспортеру сразу ударил крупнокалиберный пулемет, один из бэтээров оказался подбит и перегородил собой дорогу. Его пришлось столкнуть в кювет. В это время огонь по нам был настолько плотным, что казалось, воздух вокруг нашпигован пулями и осколками, но мы шли вперед. Продвинувшись к стене дворца, начали движение по лестницам вверх и стали зачищать помещения. Открываешь дверь, бросок гранаты, очередь, разрыв, осмотр помещения. И так комната за комнатой. Охрана дворца вела по нам плотный прицельный огонь, и у них было некоторое преимущество — они прекрасно знали внутреннее расположение помещений. Потом поступила команда, что фактически бой закончен. Он был очень короткий: 25—30 минут. А затем наступила тишина. В этот момент я почувствовал слабость. Ребята говорят: «Ты ранен». Руки и ноги у меня были посечены осколками. Мне тут же оказали помощь. До утра мы находились во дворце. А с рассветом на нас в атаку пошел танковый взвод. Он мог нас снести, но на помощь пришли наши артиллеристы.
В результате выяснилось, что в том бою я получил одно пулевое и семь осколочных ранений. Но выжил. Во-первых, повезло, а во-вторых, сказались годы тренировок — организм не поддался свинцу. Правда, в результате нелепой ошибки военных кадровиков, перепутавших адрес, мои родные получили похоронку. Да и сейчас кое-где в Интернете можно найти информацию, что я погиб в том бою. Однако к недоразумению я отнесся спокойно, есть старая примета у военных — если по ошибке на бумаге похоронили, долго жить будешь.
— Правда, что это о вас в советские годы пели: «обменяли Корвалана на простого хулигана»?
— Такое действительно было. Обмен происходил в Швейцарии, куда Владимира Буковского доставили под нашим конвоем и зачем-то даже в наручниках. Подробностей операции, как всегда, не сообщали вплоть до самого ее начала. Мы были в гражданской одежде. Приехали на аэродром Чкаловский, заняли места в хвостовом отсеке самолета, и только там старший группы сообщил нам, что летим в Швейцарию менять Луиса Корвалана на Буковского. «Могут быть провокации, действуем по обстановке», — напутствовал старший группы.
Корвалан тогда находился в тюрьме на одном из островов в Средиземном море. Владимир Буковский сидел в самолете в заднем отсеке, мы окружали его со всех сторон. Когда пересекли границу СССР, Буковскому сообщили, что его выдворяют из страны. Наверное, он не поверил. В Цюрихе, получив Корвалана в обмен на Буковского, мы буквально на руках внесли его в самолет. Он был очень слаб, а за его жизнь каждый из нас отвечал головой. Слава богу, довезли живым.
— Как вы оказались в КУОС «Вымпел» и что вообще представляли собой эти сверхсекретные курсы?
— У Курсов усовершенствования офицерского состава было и второе название: «Объект Балашиха». Такие названия использовались в первую очередь для соблюдения максимального режима секретности — даже не все сотрудники КГБ СССР знали о существовании курсов и о том, чему там на самом деле обучали. Базой для КУОС стала территория знаменитой Школы особого назначения, которую в годы войны окончили Герой Советского Союза разведчик Николай Кузнецов и даже Зоя Космодемьянская.
Я возглавил курсы в 1983 году и руководил ими до самого закрытия в 1993-м, сразу после путча. Вообще это учебное подразделение, которое курсанты между собой называли «Лесная школа», начало работу в 1966 году. Обучение длилось сначала пять, потом семь месяцев, а курсантами становились офицеры территориальных органов КГБ, назначенные в специальный резерв на особый период. То есть в их задачи входили организация партизанского сопротивления и непосредственное командование диверсионными группами в случае войны. Соответственно курсанты должны были обладать высочайшим уровнем диверсионной подготовки.
— Что входило в учебную программу, кто преподавал?
— Среди дисциплин — тактика, радиодело, минно-подрывная, огневая и парашютно-десантная подготовка. Изучались все виды отечественного стрелкового оружия, а также вооружение практически всех стран мира. У нас были самые последние модели американских штурмовых винтовок, английские скорострельные пистолеты-пулеметы и много чего еще. Минно-подрывное дело, например, преподавал Илья Григорьевич Старинов, которого даже специалисты называли диверсантом века. В годы Великой Отечественной войны он провел уникальную операцию по подрыву штаба фашистов в Харькове. Эта диверсия до сих пор рассматривается как одна из самых успешных. Родившийся в 1900 году, Старинов был поистине уникальным человеком, стоявшим у истоков будущей «рельсовой войны», которую вели партизаны в тылу фашистов, выводя из строя целые соединения и бригады. Под псевдонимом Родольфо он воевал в Испании, а незадолго до войны вернулся в СССР. В первых числах октября 1941 года Старинов выехал в Харьков, где его оперативной группе предстояло обеспечить минное заграждение на участках Юго-Западного фронта и подготовить к взрыву ряд важных объектов города. Среди них был особняк, в котором после сдачи города немцам обосновался начальник фашистского гарнизона генерал-лейтенант Георг фон Браун. Немецкие саперы внимательно обследовали особняк, обнаружив и обезвредив установленные диверсантами Старинова мины. Это была хитрая идея — немцы нашли лишь те мины, которые должны были найти. Основной «сюрприз», заложенный в подвале особняка, они так и не обнаружили. А потом был чудовищной силы взрыв. От особняка осталась огромная воронка, а число погибших шло на сотни.
— Кто еще из известных разведчиков-диверсантов передавал свое мастерство подрастающей смене?
— Постоянно встречался с куосовцами «майор Вихрь» — разведчик-нелегал полковник Алексей Ботян, ставший прототипом знаменитого героя Юлиана Семенова. Практически каждый свой урок он подкреплял конкретными служебными историями. Одна из них, пожалуй, самая знаменитая — о том, как его разведгруппой в годы войны было предотвращено разрушение немцами Кракова. Я тоже с удовольствием слушал эти истории и помню, что «майор Вихрь» рассказывал, как в конце 1944 года его группа захватила языка — инженера-картографа из штаба тыловых подразделений вермахта, поляка по национальности. Среди вещей у него обнаружили карту оборонительных сооружений, откуда разведчики Ботяна узнали, что в замке города Новы-Сонч неподалеку от Кракова немцы устроили огромный склад боеприпасов. Взрывчатку завозили вагонами. Фашисты собирались заминировать мосты через реку Дунаец, Рожновскую плотину и культурные памятники Кракова, чтобы при отступлении взорвать, спровоцировав затопление. Ботяну, прекрасно говорившему на польском, удалось перевербовать инженера, и тот сумел провести на территорию замка польского коммуниста, который принес мину и вложил ее в штабеля со снарядами. Взрыв прогремел 18 января 1945 года, и Красная армия беспрепятственно вошла в Краков.
А еще, помню, Ботян любил стрелять из парабеллума, к которому привык во время войны. Несмотря на возраст, он почти всегда выбивал 39 из 40, давая фору многим куосовцам.
В КУОС были собраны уникальные преподавательские кадры, а разработанные ими методики были написаны кровью — своей и чужой, и это не фигура речи.
— Говорят, что обучение в КУОС давалось не всем. Не все выдерживали...
— Слушателей заставляли действовать в условиях постоянного физического и психологического напряжения. Поймите, мы готовили людей к самым экстремальным ситуациям, которые возможны во время специальных заданий, учили их, как переносить жару, терпеть голод, действовать ночью, спать на снегу и так далее. Проблемами психологической адаптации личного состава подразделений спецназа занимались специалисты Центральной научно-исследовательской лаборатории психофизиологии и коррекции КГБ СССР. Проще говоря, мы учили курсантов выживать и убивать в любых условиях. Например, учили метать обыкновенный гвоздь, но так, чтобы он попал именно в горло манекена.
Тренировки проходили на пределе, а то и за пределами человеческих возможностей. Представьте, все боевое обучение, за исключением плавания, шло в бронежилетах. Сам жилет весит 16 килограммов, можете взять пудовую гирю, и поймете, что это такое. Суть в том, что действовать потом без такого отягощения было гораздо легче, а на тренировках человек привыкал к тяжести. Даже обыкновенные марш-броски мы превращали в проверку навыков выживания. Например, по всему маршруту расставлялись разнообразные ловушки — растяжки, ямы, засады. Для имитации передвижения с раненым использовалась семидесятикилограммовая кукла. А вот теперь представьте: в бронежилете при полной выкладке с этой куклой курсанты бегали по 15—20 километров. Доходило до того, что после марша слушатели от души пинали «раненого» — снимали стресс.
Специфика программы КУОС была разработана на основе опыта боевой деятельности спецподразделений и партизанских формирований в период Великой Отечественной войны и боевых действий подразделений ВДВ, куда мы добавили полученные оперативным путем материалы о подготовке американских «зеленых беретов» и другой элиты мирового спецназа. А что касается того, выдерживали или нет... Выдерживали. Ежегодно КУОС оканчивали около шестидесяти командиров оперативно-разведывательных групп специального назначения, и это действительно были лучшие из лучших.
— Кто контролировал учебный процесс?
— Обучение проводилось под личным контролем председателя КГБ СССР и его заместителей, которые сами наблюдали за учениями. Например, в 1969 году на показательных учениях руководителем группы наблюдателей был заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник Виктор Захаров. Силы управления и приданный им батальон из армейского корпуса должны были обнаружить и захватить в плен оперативно-боевую группу разведчиков-диверсантов из КУОС. Разведчики оборудовали лежку, откуда прекрасно видели генерала Захарова и его свиту. А тем временем целый батальон безуспешно искал разведчиков, прочесывая километры леса. После доклада комбата, что прочесывание леса не дало результатов, генерал Захаров поинтересовался: как разведчики смогли уйти от целого батальона? Ему отвечают: «Никто никуда и не уходил, они вас видят». Генерал засомневался, и тогда его попросили подать какой-нибудь знак. Он медленно снял с головы фуражку, тут же в радиостанции прозвучал доклад: «Товарищ генерал снял фуражку». Захаров сделал еще несколько жестов и услышал: «Товарищ генерал поднял руку, теперь опустил руку». Генерал поинтересовался, где же разведчики, и тут выяснилось, что группа находилась всего в нескольких метрах от него, но была так искусно замаскирована, что обнаружить ее оказалось невозможно.
— Но если курсы были настолько уникальными, почему же их распустили?
— По моему мнению, это была одна из самых больших ошибок, отбросивших подготовку спецназа сразу на несколько лет назад. Плоды этого решения мы пожинаем и по сей день, теряя людей в боевых операциях. Когда грубо и бездумно разрушают хорошо отлаженный механизм, его не восстановить потом ни за день, ни за месяц. А это был тот самый фундамент, на котором курсантам можно было надстраивать новые навыки и знания. Обратите внимание: американцы ни одной своей подготовительной базы не закрыли и постоянно поддерживают боевой уровень частей специального назначения на высочайшем уровне. Отсюда и успешная ликвидация бен Ладена, и удачные операции в Ираке и Афганистане. Безусловно, и нам есть что записать в актив — ликвидации Хаттаба, Басаева и Радуева, множество других операций. Я не хотел бы их обсуждать — во многих случаях погибли люди.
— Так, может, возродить курсы?
— Необходимость этого решения лично мне совершенно очевидна — будущее за спецназом, даже если завтра воевать будут роботы. Войны и региональные конфликты последних лет показали, что вестись и выигрываться они будут исключительно хорошо подготовленными профессионалами. Это означает, что роль разведчиков специального назначения многократно возрастает. Нынешние события на Ближнем Востоке, где активно действуют разведчики, заставляют нас, ветеранов, говорить о необходимости воссоздания КУОС, и времени на раскачку нет. Сегодня есть достаточное количество профессионалов, которые смогли бы начать новую эру в подготовке настоящих универсальных солдат. Человечество вступает в период войн нового типа, для которых главной задачей будет не физическое уничтожение противника, а подрыв его военной мощи изнутри. И главная роль при этом отводится именно спецназу.