Геннадий Красников ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ

Геннадий Красников ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ

***

От новостей катастрофических,

от мыслей апокалиптических,

вот-вот свихнётся белый свет,

и от ночей ополнолуненных,

и от речей ополоумненных –

уже нигде защиты нет.

Назвались неучи учёными,

а белыми назвались чёрные,

черня других со всех сторон,

попёрли серые и средние,

и стали первыми последние,

и первых вышвырнули вон!..

Устами подлыми и хитрыми

то лжехристы, то лжедимитрии

морочат нас... А между тем –

история скрипит и тянется,

кто был никем, тот и останется

в грязи и золоте – никем.

ОПЫТЫ (ESSEIS)

Предчувствия мои меня не обманули:

в июне был июнь и был июль в июле,

и следом за средой четверг шёл чередою,

и по утрам башка трещала с перепою.

Шли в небе облака, как на шашлык барашки,

а по лугам цвели люпины и ромашки,

и было, как всегда, сто метров в "стометровке",

и было, как всегда, пол-литра в поллитровке.

Сограждане мозги упорно напрягали,

чтобы вписать "стакан" и "хрен" по вертикали,

трудился интеллект могучий капитально,

а мимо жизнь текла вполне горизонтально.

Пришедшие с мечом, найдя войне замену,

лукавый щуря глаз, нам назначали цену,

мели по всей земле во все пределы мётлы,

на брошенных шприцах горело солнце мёртвых...

Ещё звучал язык есенинский, рубцовский,

и в Петербурге жил Глеб Яковлич Горбовский,

но каждый новый день мы ждали всё тревожней,

и новых двух друзей был старый враг надёжней.

Предчувствия мои меня не обманули…

***

Опять над нами тёмная завеса,

опять тебе отходную поют,

опять твою страну бесславят бесы,

и снова бьют и плакать не дают!..

В глухую стену, как подводник в "Курске",

стучи сильней, чтоб слышали в Кремле, –

что ты не "новый", а последний русский

в своей стране, на собственной земле.

Пора менять кручину на дубину,

мы исчерпали срок терпеть и ждать,

ты помни – кроме жалоб на судьбину

в России есть "наука побеждать"!..

Кто рвал хоругви наши и знамёна,

кто в наших детях души убивал, –

мы этих бесов вспомним поимённо,

как никогда никто не вспоминал!..

Чего уж там, нас так и так осудят!..

Переживём и этот катаклизм,

и пусть нам общим памятником будет

разрушенный в боях либерализм!

***

Тёмные, тяжёлые, осенние облака,

будто бы спрессованные, нахмуренные века,

никого не помня, не зная тут, –

словно над безлюдной землёй плывут.

Приглядись к подвижной, парящей их глубине,

сколько там теней, колеблющихся на мрачном дне,

– города и царства, жара и хлад,

и поднявший руку на брата брат.

Строит Ной ковчег свой, видишь, – первый плывущий храм,

плачет Иеремия, хохочет всемирный Хам,

тень слепого Гомера во тьме глухой

Книгу Откровенья гладит зрячей рукой...

Холодно, наверное, на север им плыть,

хочется, наверное, напиться и завыть!

***

Человек предполагает,

а Господь располагает,

но – откуда ни возьмись,

кто-то третий возникает,

тот, кто ножку подставляет...

Кто не знает, – берегись!

Человек предполагает,

ну, а бес – подстерегает,

как к нему ни повернись,

завлекает, подстрекает,

хает, лает, наливает...

Кто узнал, – скажите: "Брысь!.."

Ну, а кто предполагает,

пусть живёт себе, смекает:

всё решает только Тот,

Кто фигуры расставляет,

Кто их в ящик убирает,

и за Кем последний ход.

***

Почему так тревожно гудит этот ветер?

Потому что – не брат никому и не сват –

он всё тот же, всё тот же точь в точь в этот вечер,

как вчера, как полвека, полжизни назад...

Потому что, как музыка, небо и море,

он всё тот же, всё тот же в волнующей мгле,

то ли бурю несёт, то ли гнев, то ли горе –

как до нас, как при нас, как без нас на земле...

Небесам и забытым сказаньям ровесник,

он в калитки и в окна пытается влезть,

словно посланный кем-то свихнувшийся вестник,

никому не сумевший вручить свою весть.

***

В.Набокову – коллекционеру бабочек

За день тысячу раз взлетали,

за день тысячу раз устали,

а ведь крылья-то не из стали,

не из грубого барахла –

легче шёлка и мягче фетра,

облетающие от ветра,

словно слепленные из пепла –

всё, что вечность им в дар дала!..

...Вот и вечер.

Солнце померкло.

День окончился.

Жизнь прошла.

***

Николаю Шипилову

Не ждёшь дурных вестей,

а всё ж однажды скажут:

– На выход, без вещей!.. –

и на порог укажут.

Небесный воронок

не будет дожидаться,

где Бог, а где порог, –

пора определяться!..

Пора, мой друг, пора –

на стол или на лавку,

ну, вот и с плеч гора,

в отставку, жизнь, в отставку...

А твой предвечный страх

пусть развлечёт немного –

раздолбанная в прах

последняя дорога.

Уж если горевать,

то не о прошлой жизни,

а что не пировать

на этой бедной тризне...

Присяжный ангел мой,

я был твоим позором,

с повинной головой

иду за приговором!

***

Не зуди, говорю, и не будешь зудим!..

Нужно трезво оценивать шансы, мой друг,

не придём, не увидим и не победим,

праздник жизни хорош и без наших заслуг!

Ну, допустим, снесём мы полмира!.. Потом

постоим полчаса у разрушенных стен.

Ну и что?.. А без подвигов наших, Катон,

сохранится хотя бы один Карфаген?

***

Ветер, ветер, не стоит, не надо,

не срывай золотые листы,

не рыдай!.. В эти дни листопада

я такой же бродяга, как ты!..

Всё равно – ни рыданья, ни крика

не услышит никто и нигде,

наша жизнь – это только улика

на последнем и страшном суде.

Пусть клевещут и каркают хором,

пусть повесят на нас всех собак,

я и сам со своим приговором:

всё не то, моя жизнь, всё не так!..

Слишком долго за сложным и ложным

мы гонялись с пустым решетом,

а теперь языком безнадёжным

как расскажешь о самом простом?!.

Но бродяге ничто не в убыток,

пусть листва заметает наш след,

там, где нет ни дверей, ни калиток, –

там и входа и выхода нет!

КУКУШКА

Не разгадать твою тоску –

всерьёз грустишь или играешь,

когда всю ночь своё "ку-ку",

как чётки ты перебираешь?..

Годам ли нашим счёт ведёшь,

слепого случая орудье,

зачем их, как птенцов, кладёшь –

в чужую жизнь, в чужие судьбы?..

Игра ли это, не игра,

но мне давно уж не в новинку

печально слушать до утра

твою заевшую пластинку.

***

Вот уже и мы в иглу

вдеть не можем чёрной нитки,

чёрной нитки, чёрной метки,

той, простой, что даже детки

почитают за игру,

за игру, а не за пытки...

Мы не так, конечно, прытки,

и не так, конечно, метки,

глаз не тот, рука не та...

Ладно!.. Это ли убытки,

если в каждой нервной клетке,

боль о прошлом запертa!

***

Всё земное – уже за мною,

позади уже, за спиною,

за невидимою стеною

меркнет стынущею золою.

Золотое золы мерцанье,

словно кадров кино мельканье,

где родные до осязанья

гаснут целые мирозданья.

И смотрю я, как наблюдающий,

на себя в толпе исчезающей,

легкомысленно так вдыхающей

дух травы забвенья дурманящий...

***

А когда выключается в комнате свет,

и лишь звёзды с луной остаются в окне,

словно в детстве за тенью следя на стене,

мы не знаем, не ведаем, сколько нам лет...

В этом царстве ночном без фальшивых зеркал,

без навязчивой честности календарей, –

ты летишь среди звёзд в колыбели своей,

как когда-то давно безмятежно летал.

Ты летишь в первородном, забытом тепле,

над сияньем уральских ночей ледяных,

над цветною поляной тюльпанов степных,

над судьбою, ещё не открытой тебе.

И такая далёкая песня слышна,

и далёкий единственный голос такой,

и такая защита небес над тобой,

что уже никакая судьба не страшна!..

***

Бережёного, Бог – так меня бережёт –

не велит на кисельный ходить бережок.

Крепко держит в Своей справедливой руке –

"Не проси!.." – не пускает к молочной реке.

Не пускает ни к барским столам, ни в Кремли,

не меняет мои пятаки на рубли.

Отклоняет пути от лавровых венцов,

от лавровых венцов, шутовских бубенцов.

Посылает мне весть, чтобы я не вздыхал,

чтобы манны небесной напрасно не ждал...

Посылает врагов, а ещё дураков,

погляди, да сравни: ты-то сам – не таков?

Не скупится, полынною брагой поя, –

чтобы мёдом мне жизнь не казалась моя,

чтобы холод земной пробирал до костей...

Видно, я у Него из любимых детей...

ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ

Над серебряной рекой,

на златом песочке...

Народная песня

В той ли колбе старинной,

где ночью и днём –

кто-то время бросает

и вертит вверх дном...

Вместе с ним нас бросает

и вертит весь век,

и уже мы не знаем –

где низ, а где верх,

чтo пылит нам в глаза

из любого угла –

золотой ли песок,

или прах и зола?..

Это Бог запечатал

в стеклянный острог

до последней песчинки

отмеренный срок.

В той игрушке старинной

до времени Он

запечатал концы

и начала времён,

где мы будем мотаться

в пространстве пустом,

не оставив следов

на песочке златом...