Глава VIII. «Акт мести» или «произвол победителей»?

Глава VIII. «Акт мести» или «произвол победителей»?

Почти сорок лет прошло с того дня, как во Дворце юстиции в баварском городе Нюрнберге начал работу Международный военный трибунал. На скамье подсудимых сидели двадцать три главных немецких военных преступника – главари нацистского «рейха», дело о двадцать четвёртом, М. Бормане, рассматривалось заочно.

День окончания войны с фашистской Германией от дня начала заседаний Международного военного трибунала отделяло немногим более шести месяцев. За этот короткий срок были разработаны Устав и правила процедуры Международного военного суда, собраны и систематизированы доказательства обвинения. Трибунал рассмотрел более трёх тысяч подлинных документов, допросил около двухсот свидетелей, несколько сот свидетелей были допрошены по поручению Трибунала особыми комиссиями, было принято триста тысяч письменных показаний. Значительную часть доказательств составляли подлинные документы, захваченные союзными армиями в германских армейских штабах, в правительственных зданиях и других местах. Многие документы были обнаружены в соляных копях, в подземных тайниках и секретных укрытиях.

Сам факт открытия подобного судебного процесса был беспрецедентным в истории. Ведь человечество пережило тысячи войн. В 1914 году оно было ввергнуто в первую мировую войну. Но история не знала случая, когда виновники войны и совершённых в её ходе преступлений привлекались бы к судебной ответственности как преступники.

Создание Международного военного трибунала из представителей Советского Союза, США, Англии и Франции, одобренное правительствами двадцати трёх стран, участвовавших в войне против фашистской Германии, свидетельствовало о том, что человечество не хочет больше мириться со злодеяниями зачинщиков войны. Потрясённые чудовищными преступлениями германского фашизма, унёсшими свыше 50 миллионов жизней, народы мира требовали сурового наказания военных преступников.

Масштабы злодеяний и бедствий, вызванных агрессией германского фашизма, изощрённость совершённых им преступлений не укладывались в рамки человеческого сознания. Их виновников необходимо было публично судить и наказать не только во имя справедливого возмездия за гибель и страдания миллионов людей, но прежде всего во имя того, чтобы создать исторический прецедент: подготовка и развязывание агрессивной войны, преступления против мира и человечества не остаются безнаказанными, расплата за них неотвратима.

На скамье подсудимых в Нюрнберге сидели главари фашистского «рейха» – прямые виновники гибели десятков миллионов людей. Боязнь справедливого возмездия заставила кровавого фюрера и некоторых его ближайших сообщников покончить жизнь самоубийством. Но большинство наиболее активных участников преступлений фашизма не ушли от ответа.

Зал содрогался от ужаса, когда обвинение представляло сотни и тысячи доказательств, точных и неопровержимых, – документы, кинофильмы, фотографии, свидетельские показания. Заседания суда были открытыми, ход процесса находился в центре внимания всей международной общественности.

Приговор Международного военного трибунала осудил от имени народов мира главарей фашистского режима, которые совершили чудовищные преступления против человечества и ввергли его в пучину самой кровопролитной в истории войны.

Справедливое наказание понесли главные военные преступники – вдохновители и организаторы чудовищных преступлений против народов Советского Союза и других стран. Двенадцать человек суд приговорил к смертной казни, трёх – к пожизненному заключению, четырёх – к длительным срокам тюремного заключения. Были признаны преступными основные организации и учреждения, созданные фашистами для осуществления своих злодейских целей, – руководящий состав нацистской партии, гестапо, СД, СС и СА. И хотя советский представитель в Международном военном трибунале выразил несогласие с некоторыми пунктами приговора – оправданием и необоснованно мягкими приговорами в отношении нескольких подсудимых, отказом признать преступными организациями правительство, генеральный штаб и верховное военное командование фашистского «рейха», – в целом приговор был справедливым.

Принятые Нюрнбергским трибуналом решения превратились в нормы международного права, они рассматриваются прогрессивными людьми всего мира как высший акт справедливости, как торжество морально-этических принципов подлинного гуманизма, как орудие борьбы против империалистической агрессии, военных преступлений, заговоров против мира и безопасности.

«По мнению Трибунала, – говорится в приговоре, – агрессивная война является преступлением с точки зрения международного права».

Преступлением были признаны также планирование и подготовка к войне.

В приговоре говорится, что война по самому своему существу – зло. Её последствия не ограничены одними только воюющими сторонами, но затрагивают весь мир. Поэтому развязывание агрессивной войны – тягчайшее международное преступление.

Нюрнбергский приговор не только напоминает, но и предупреждает о суровой ответственности любого агрессора. Идеи и принципы Устава и приговора Международного военного трибунала в Нюрнберге, подтверждённые Организацией Объединённых Наций, должны в полном объёме применяться к тем, кто совершает военные преступления и преступления против человечества.

В декабре 1984 года Международное сообщество приняло выдержанное в духе Нюрнбергского приговора решение. Оно заявило о своей решимости противостоять идеологии и практике нацизма, фашизма и неофашизма. В резолюции, внесённой Афганистаном, БССР, ВНР, Кубой, ЛНДР, Никарагуа, НРБ, ПНР, СРВ, УССР и ЧССР и единогласно принятой Третьим комитетом (социальные, гуманитарные вопросы и вопросы культуры) XXXIX сессии Генеральной Ассамблеи ООН, отмечается:

«Нацистская, фашистская, неофашистская теория и практика, основанные на систематическом отказе в правах и основных свободах человека, могут угрожать миру во всём мире».

Ход дискуссии в Третьем комитете XXXIX сессии Генеральной Ассамблеи ООН продемонстрировал глубокую озабоченность подавляющего числа государств опасностью возрождения нацизма и фашизма, подтвердил необходимость совместной борьбы против этой человеконенавистнической идеологии.

В резолюции отдаётся дань уважения жертвам нацизма и фашизма, борьбе свободолюбивых народов против фашистской тирании. В соответствии с решением Третьего комитета 8 и 9 мая 1985 года объявлены днями празднования 40-й годовщины Победы над нацизмом и фашизмом во второй мировой войне и борьбы против них.

Уже вскоре после окончания Суда народов в Нюрнберге реакционные политические круги Запада, тесно связанные с военно-промышленным комплексом, выразили своё неодобрение Нюрнбергскому приговору. Особенно сдержанной была позиция правящих кругов США. Это и понятно: ведь в тех же номерах американских газет, которые извещали об образовании Международного военного трибунала и предстоящем процессе, были опубликованы сообщения об атомной бомбардировке авиацией США Хиросимы и Нагасаки – страшном преступлении против гражданского населения Японии. И всё же открыто оспаривать справедливость решения Международного военного трибунала на Западе в ту пору не решались: слишком свежи в памяти народов мира были ужасы минувшей войны.

На протяжении послевоенных лет идеологический аппарат империалистической буржуазии, и в первую очередь реакционные круги ФРГ, всё более ожесточённо атакует решения Нюрнбергского суда народов, добивается реабилитации германского империализма, гитлеровского фашизма и милитаризма. Нападки на Нюрнбергский процесс и его решения широко используются политической реакцией для разжигания реваншизма и антикоммунизма.

Подлинный текст приговора Нюрнбергского международного трибунала неизвестен широким слоям западногерманского населения, которые знают о нём главным образом в интерпретации реакционных историков и публицистов. Материалы Нюрнбергского процесса, изданные в Западной Германии более двадцати лет назад, давно стали библиографической редкостью и практически недоступны массовому читателю.

Буржуазная историография ФРГ прилагает много стараний, чтобы опровергнуть или замолчать приговор Международного военного трибунала.

Разнузданную кампанию за отмену приговора Трибунала, за полное оправдание осуждённых военных преступников ведут такие милитаристские неонацистские издания, как «Дойче националь-цайтунг», «Дер Фрайвиллиге», реваншистский журнал «Национ Ойропа» и др. Последний имеет постоянный специальный раздел, посвящённый «проблеме вины», в котором только в 1981 году было опубликовано 12 статей, «обосновывающих» необходимость оправдания фашистского режима и осуждённых военных преступников.

Десять лет назад в ФРГ вышла книга одного из приближённых Гитлера, некоего Гельмута Штельрехта, в которой содержался призыв: «На виселицу судей из Нюрнберга!» Штельрехт писал:

«Согласно уголовному кодексу большинства стран, нюрнбергских судей можно и должно было немедленно осудить за убийство и вздёрнуть на той же виселице…»

И ещё:

«Все задачи, которые мы не могли решить во времена нацизма, остаются по-прежнему на повестке дня. Нас затронуло большое несчастье, но мы преодолели его в экономическом отношении. Теперь дело за политической стороной вопроса… Я думаю, что время для этого уже пришло, так как позади нас дистанция почти в 30 лет»[128].

В школьных учебниках по истории также настойчиво проводится мысль о «незаконном» характере Нюрнбергского процесса, который якобы представлял собой «акт мести» или «уступку нажиму русских».

Широко пропагандируется тезис о неподсудности немцев законам «англосаксонского (!) права», будто бы лёгших в основу приговора Международного военного трибунала, о «несправедливости» суда над гитлеровскими преступниками.

Правовые принципы Нюрнбергского приговора были сведены на нет в Западной Германии уже в первые послевоенные десятилетия. И как могло быть иначе, когда в период пребывания у власти ХДС/ХСС на службе боннской юстиции находилось 1583 бывших нацистских судей и прокуроров[129]. Мотивируя неправомерность ответственности нацистских преступников, неонацисты, так же как и адвокаты гитлеровцев, ссылаются на следующий «аргумент»: «Nullum crimen, nulla poene sine lege» («Нет преступления, если нет до этого закона»).

Другим «аргументом» против Нюрнбергского процесса является попытка применить принцип «to guo-gue» («и ты тоже» или «как и другой»). На деле это означает, будто бы все преступления нацистов были ответом на такие же действия противной стороны.

Теоретико-юридическим обоснованием «незаконности» Нюрнбергского приговора и других решений, вытекающих из его буквы, духа и Устава Международного военного трибунала и Закона № 10 Союзного Контрольного Совета, является «концепция приказа», согласно которой нацисты-де вынуждены были совершить преступления в силу необходимости выполнить преступный приказ (Befehlsnotstand).

В разделе «Политические принципы» Потсдамских соглашений записано, что

«…военные преступники и те, кто участвовал в планировании или осуществлении нацистских мероприятий, влекущих за собой или имеющих своим результатом зверства или военные преступления, должны быть арестованы и преданы суду. Нацистские лидеры, влиятельные сторонники нацистов и руководящий состав нацистских учреждений и организаций… должны быть арестованы и интернированы».

Как выполняются эти решения, видно хотя бы из следующих фактов. В ФРГ при населении около 62 млн человек рассмотрено 88 тыс. дел нацистских преступников, а осуждено 6,5 тыс. гитлеровцев; примерно 200 тыс. человек, подлежащих суду, даже не привлекались к ответственности. Только 110 нацистских извергов понесли заслуженное наказание, а остальные отделались непродолжительным тюремным заключением.

Да и кого привлекает, если вообще привлекает, к суду западногерманская Фемида? Никого из нацистских тузов, из сотрудников имперской канцелярии, штаба СС, правительственных органов, нацистского управления по расовым вопросам, генералов вермахта, гитлеровского МИДа, высокопоставленных эсэсовцев и т. д. Они преспокойно живут на пенсии в Федеративной республике. Изредка открываются судебные процессы, но на скамье подсудимых оказывается «мелкая рыбёшка» – охранники концлагерей. О том, как их судят, свидетельствуют такие примеры: велось следствие по делу 387 охранников концлагеря Майданек – виновных не обнаружено; концлагерь Маутхаузен: под следствием 380 человек, на скамью подсудимых пошли 7 человек; концлагеря Натцвайлер и Штутгоф: из 200 охранников осуждены трое.

В книге Г. Кегеля «Четверть века спустя» приводятся следующие данные. С 1945 по 1970 год на территории нынешней ФРГ было проведено свыше 58 тыс. судебных процессов над нацистами. Осуждёнными оказались только 10,7 процента от общего числа обвиняемых. А это значит, что около 90 процентов были оправданы.

В конце 70-х годов газета «Цайт» опубликовала повесть известного писателя Рольфа Хоххута. В ней он поведал о реальных событиях военных лет: молодая немка – продавщица Паулина Кропф полюбила поляка Стасика и была за это отправлена в концлагерь Равенсбрюк, а он… на виселицу. Хоххут заканчивает повесть следующими словами: никто не хочет знать здесь правды, и меньше всего власти Баден-Вюртемберга – земли, где живёт сейчас убийца этого поляка и многих других отправленных на эшафот по той же «причине». Писатель замечает, что ведь и премьер-министр этой земли д-р Фильбингер сам был «страшным юристом», а на свободе он лишь потому, что знавшие его молчат.

Сначала премьер впал в амбицию: он потребовал суда над писателем, но процесс проиграл. Более того, всплыли вопиющие факты, которые неопровержимо свидетельствовали о том, что он, являясь председателем военного трибунала во времена Гитлера, и даже после капитуляции «рейха», в конце мая 1945 года, выносил смертные приговоры военнослужащим за антинацистские выступления. Фашистский судья и палач вынужден был уйти со своего поста, но сколько ещё ему подобных гнездится в органах управления ФРГ, в том числе и судебных? Можно ли ждать от них объективности?

Согласно принятым в развитие Нюрнбергского приговора решениям, подлежали уничтожению предметы «искусства», содержанием которых было воспевание фашизма, развязанной гитлеровцами войны, различных сторон жизни «третьего рейха» и его фюреров. И вот совсем недавно, в мае 1981 года, американские власти, в распоряжении которых, как оказалось, находилось более 6 тыс. полотен такого рода, в том числе и «жемчужина» «коллекции» – четыре акварели, написанные самим Гитлером (фюрер, как известно, мнил себя художником), решили показать их на выставках в Соединённых Штатах (заметим, что, согласно Потсдамским соглашениям, вся эта мазня должна была быть уничтожена, а не храниться в запасниках музеев и картинных галерей). Некоторые экспонаты из гитлеровской коллекции выставлены даже в Капитолии.

Более того, в США раздаются голоса (и весьма влиятельные), ратующие за то, чтобы передать «в дар» Федеративной республике «сокровища» нацистского искусства. Однако, согласно четырёхсторонним соглашениям, действующим в ФРГ законам, распространение, экспонирование и создание предметов, которые могут способствовать сохранению или возрождению нацистского духа, запрещены. Или власти США всерьёз полагают, что картина с кощунственно звучащим названием «Сначала было слово…», которая изображает Гитлера, ораторствующего перед сборищем беснующихся фашистских молодчиков, способствует укреплению демократии и «выкорчёвыванию» корней фашизма в ФРГ?!

Историография, политически связанная с неонацистским движением и организациями, реваншистскими союзами и землячествами, с правым, экстремистским крылом ХДС/ХСС, создала обширную литературу, в которой предпринимается попытка полностью ревизовать решения Международного военного трибунала и последовательно проводится курс на реабилитацию гитлеровской партии, её идеологии и политики, органов фашистской диктатуры и нацистских преступников, осуждённых Судом народов. Неонацистские теоретики атакуют решения Нюрнбергского трибунала, так сказать, с «принципиальных» позиций. Они утверждают, что понятие «военный преступник», дескать, вообще лишено смысла, так как «войны ни при каких обстоятельствах избежать невозможно»[130].

В стремлении реакционной западногерманской историографии ревизовать решения Международного военного трибунала центральное место занимает созданная ею «проблема вины», не имеющая ничего общего с научным анализом исторического прошлого. Она отчётливо отдаёт фрейдизмом с его «комплексом вины», который-де отягощает психику каждого человека. Фрейдистское понятие «комплекса вины» и связанного с ним «комплекса неполноценности», присущих якобы отдельному индивиду на протяжении всей жизни, реакционные социологи и историки переносят на немецкую нацию, придавленную и скованную, по их мнению, несправедливыми обвинениями. На деле же решение «проблемы вины» в её реакционном, националистическом, неофашистском истолковании сводится к доказательству невиновности гитлеровского режима, к освобождению его от всякой ответственности перед немецким народом и народами мира за те катастрофические последствия, к которым привело его 12-летнее господство.

Вопрос о «снятии вины с немецкой нации» и о «реабилитации нации» в целом надуман с целью фальсифицировать истину. Марксистско-ленинской теории вообще чуждо понятие «национальная вина». Она исходит из классового анализа исторического прошлого, а вину за преступления германского фашизма возлагает не на весь немецкий народ, а на разбойничий германский империализм и милитаризм и его прямое порождение – гитлеровский режим, т. е. на конкретные социальные силы – монополистический капитал и вскормленное им гитлеровское государство, гитлеровскую партию и их различные карательные органы, командование и генеральный штаб вермахта. Эту точку зрения представители Советского Союза отстаивали также и на процессе главных военных преступников в Нюрнберге; она нашла своё юридическое отражение в приговоре Международного военного трибунала.

Идеологическое наступление реакции, призванное реабилитировать германский фашизм, началось ещё в середине 50-х годов. Однако открыто ставить вопрос о невиновности Гитлера и его клики, карательных органов «рейха», прославлять «воспитательное воздействие» концлагерей, начисто отрицать всю кровавую историю фашистской диктатуры реакционные буржуазные историки консервативного направления тогда ещё не решались. И как один из этапов на этом пути реакционной историографией был выдвинут тезис о «единоличной вине Гитлера». Реакционные буржуазные историки нередко толковали его в расширительном плане: виновниками войны и преступлений фашизма кроме Гитлера признавались также и такие организации, как СС, гестапо, руководство национал-социалистской партии.

Своеобразной вехой в развитии и «обосновании» тезиса о единоличной ответственности Гитлера и реабилитации генералитета явилась, в частности, брошюра начальника германского генерального штаба Ф. Гальдера «Гитлер как полководец». Аналогичные утверждения содержатся в мемуарах гросс-адмирала Дёница, как известно, назначенного Гитлером своим преемником на посту главы фашистского «рейха». Дёниц заявил, будто бы только 7 мая 1945 года, став «главой государства», он узнал об уничтожении людей в концлагерях и даже обратился к Д. Эйзенхауэру с просьбой назначить расследование и наказать виновных, но не получил ответа[131].

Западногерманские реакционные историки отрицают законность приговора Международного военного трибунала. Вопреки широко известным фактам они пытаются убедить читателей, и в первую очередь молодёжь, в том, что Нюрнбергский процесс был «актом произвола победителей», «акцией мести» в отношении побеждённых, а потому его решения якобы не имеют под собой никакой правовой основы[132].

Снимая вину с многочисленных звеньев и органов государственного и военного аппарата «третьего рейха», западногерманская реакционная историография усиленно пропагандирует тезис о «принципиальном различии» или даже «противоречиях», которые будто бы существовали между «фашизмом и государством». Последнее, якобы скрыто и упорно сопротивляясь гитлеровской верхушке, «смягчало» и «амортизировало» наиболее бесчеловечные акты нацистского режима. Подобным путём вина за преступления фашизма возлагается только на узкий круг сообщников Гитлера, а решения Международного военного трибунала о признании преступными ряда организаций фашистского государства ревизуются и объявляются недействительными.

С целью «опровержения» приговора, осудившего крупнейших германских монополистов – Круппа, Флика, владельцев концерна «И. Г. Фарбениндустри», которые вскормили гитлеровцев и проложили им дорогу к власти, написаны «исследования» Т. Вильмовского, А. Книрирна и О. Кранцбюллера.

Прямым вызовом антифашистским силам всего мира, открытой ревизией Нюрнбергского приговора явилось распространение памятных медалей в честь фашистских военных преступников, осуждённых Международным трибуналом, – Гесса и Дёница.

Кто же такие Гесс и Дёниц?

В 1932 году Гесс стал председателем центрального политического комитета нацистской партии, с апреля 1933 года – заместителем фюрера. 1 сентября 1939 года, в день нападения на Польшу, Гитлер назначает его своим преемником после Геринга.

«О функциях Гесса в качестве заместителя Гитлера в официальном издании НСДАП „Партийный ежегодник за 1941 год“ сообщалось:

„Декретом фюрера от 21 апреля 1933 года заместитель фюрера получает полную власть принимать решения от имени фюрера по всем вопросам, касающимся партийного руководства. Таким образом, заместитель фюрера является представителем фюрера с полной властью над всем руководством НСДАП. Канцелярия заместителя фюрера, таким образом, является канцелярией самого фюрера. В сущности, обязанностью заместителя фюрера является руководить основными политическими мероприятиями, давать директивы“.

Гесс обладал исключительно большими полномочиями в нацистском государстве. 1 декабря 1933 года он был назначен имперским министром без портфеля, 4 февраля 1938 года – членом тайного совета, а 30 августа 1939 года – членом совета министров „по обороне империи“»[133].

Заместитель фюрера Рудольф Гесс формировал по указаниям Гитлера огромный аппарат гаулейтеров, крайслейтеров и прочих нацистских бонз, курировал «восточную политику» – программу «обезлюживания», т. е. насильственного истребления миллионов людей.

Гесса сейчас на Западе пытаются представить непричастным к убийствам. Это заведомая ложь. Росчерк пера Гесса означал гибель сотен тысяч ни в чём неповинных людей. На Нюрнбергском процессе давал показания Отто Олендорф – один из руководителей СД, декрет о создании которой 9 июня 1934 года подписал Гесс. Олендорф сообщил под присягой, что только возглавлявшаяся им «айнзатцгруппа Д», т. е. отряд особого назначения, в течение года на юге оккупированной гитлеровцами Украины убила 90 тыс. женщин, детей и стариков, что в этих массовых убийствах участвовали СС, СД и вермахт. На вопрос члена трибунала: «Такая деятельность по истреблению людей, которую вы осуществляли, соответствовала политике правительства Германии и нацистской партии?» – Олендорф ответил: «Да. Это и есть политика, которая была определена Гитлером»[134].

Это была политика всей нацистской партии. Об этом со всей определённостью свидетельствовал на процессе в Нюрнберге обергруппенфюрер СС Эрих фон Бах-Зелевски, который также поведал о планах уничтожения 30 миллионов славян. Это была политика не только Гитлера, но и его заместителя Гесса. Доказательства, представленные на процессе английским обвинителем Гриффит-Джонсом, позволили ему сделать следующий неопровержимый вывод:

«Заместителю фюрера, т. е. Гессу, было хорошо известно всё то, что происходило на оккупированных восточных территориях, и, более того… он высказывался за ещё более строгие меры, чем те, с которыми был готов согласиться имперский министр юстиции».

Ряд драконовских мер был принят по инициативе Гесса и внутри самой Германии. Ещё в 1934 году он выступил с предложением, чтобы «служба безопасности» Гиммлера приобрела исключительные полномочия, став главенствующей силой в «третьем рейхе». Приказом от 13 марта 1940 года Гесс дал указание всем рейхслейтерам, гаулейтерам, прочим нацистским чиновникам обязать гражданское немецкое население задерживать или ликвидировать всех вражеских лётчиков, выбросившихся с парашютом.

Гесс непосредственно участвовал во всех кровавых акциях, осуществлявшихся фашистами до мая 1941 года. Лично им, например, были разработаны директивы о задачах так называемых «ваффен-СС» – частей специального назначения, предназначенных для карательных, террористических действий как на территории Германии, так и на оккупированных землях европейских государств.

Яростный приверженец расовой теории, Гесс требовал, чтобы немецкий народ воспитывался в духе безусловного превосходства над всеми другими народами. Это он, в частности, является автором «мероприятий» по проведению в жизнь так называемых нюрнбергских законов, которые утверждали бесправное положение «неарийских элементов». Он же написал проект закона о порядке «судопроизводства» в отношении поляков и евреев на территории оккупированной Польши. Этот порядок узаконил полный произвол фашистской администрации в отношении «расово неполноценных» людей.

В разгар второй мировой войны, 10 мая 1941 года, бывший лётчик Рудольф Гесс сел за штурвал специально оборудованного «мессершмитта» и взял курс на Запад. Через два часа он спустился на парашюте в Шотландии. Обнаруживших его полицейских он попросил доставить его в имение герцога Гамильтона, заявив при этом, что он прилетел в Англию с особой миссией. Теперь уже хорошо известно, что накануне нападения гитлеровской Германии на Советский Союз – а Гесс был хорошо осведомлён о плане «Барбаросса» и о сроках его проведения в жизнь – он решил сделать попытку помириться с Англией и, более того, объединиться с ней в едином антисоветском фронте. Гесс даже привёз в Англию специальный меморандум, в котором предлагалось, чтобы Англия предоставила Германии свободу действий против СССР, а Германия, со своей стороны, соглашалась гарантировать Англии стабильность её позиций в колониях и Средиземноморском бассейне. Английское правительство, сохраняя особую секретность, вступило с Гессом в переговоры, и «наци номер три» хотя и не достиг своей цели, но в комфорте прожил в Англии до конца войны на правах высокопоставленного пленника.

На Нюрнбергском процессе Гесс прикидывался душевнобольным, пытался ускользнуть от ответственности за совершённые злодеяния. Но, убедившись, что такая уловка не поможет, Гесс сбросил маску. В своём последнем слове он сказал:

«Я счастлив сознанием, что выполнил свой долг… в качестве верного последователя моего фюрера. Я ни о чём не сожалею. Если бы я опять стоял у начала моей деятельности, я опять бы действовал так же, как действовал раньше»[135].

Гесс был осуждён на пожизненное заключение. Он и поныне отбывает наказание в западноберлинской тюрьме Шпандау. Четыре подразделения караульных войск – по одному от каждой из великих держав (СССР, США, Англия, Франция), участвовавших в Нюрнбергском процессе, попеременно несут охрану огромной тюрьмы, насчитывающей 800 камер. И всё ради одного Гесса. Накладно? Безусловно. Но принцип неотвратимости наказания за преступления против мира и человечества дороже!

Гросс-адмирал Дёниц командовал фашистским подводным флотом. Пираты Дёница, попирая установленные международным правом правила ведения войны на море, без предварительного предупреждения топили беззащитные торговые и госпитальные суда, а пассажиров и судовые команды расстреливали из пулемётов и пушек.

«Не подбирайте спасшихся и не берите их с собой. Не заботьтесь о спасательных лодках торговых судов. Условия погоды и расстояние от земли не играют никакой роли. Мы должны быть жестокими в этой войне»,

– поучал Дёниц своих морских разбойников. 17 сентября 1942 года Дёниц издал приказ: не следует делать никаких попыток спасать членов команды потопленных кораблей…

Восстанавливая историческую правду о «подвигах выдающейся личности», западногерманская газета «Тат» пишет:

«Дёниц несёт личную ответственность за гибель 27 494 моряков германского подводного флота и многих тысяч моряков союзнических флотов»[136].

В мае 1945 года, когда фашистская Германия была уже повержена, Дёниц с помощью английских генералов обосновался в военно-морском училище во Фленсбург-Мюрвике, где сколотил «правительство» и в сговоре с реакционными кругами Англии продолжал вооружённую борьбу против советских войск.

Гитлер как-то сказал о Дёнице: «Национал-социалист до мозга костей». Адмирал Дёниц был таким же преступником, как Гиммлер и Геринг, он ничем не отличался по своим кровавым делам от сидевшего рядом с ним на скамье подсудимых гросс-адмирала Редера, приговорённого к пожизненному тюремному заключению, или генерала Иодля, повешенного в Нюрнберге.

А теперь в ФРГ и Западном Берлине за 195 марок открыто продают медаль, на одной стороне которой изображён портрет недавно умершего военного преступника Карла Дёница, а на оборотной – силуэт подводной лодки гитлеровского военно-морского флота[137].

Более того, в апреле 1984 года канцлер ФРГ Г. Коль потребовал «по соображениям гуманности» освободить Гесса и назвал его пребывание в тюрьме «актом бесчеловечности»! Это заявление с восторгом встречено неонацистской печатью.

«Согласно статье 25-й Основного закона ФРГ, нормам международного права придаётся преимущественное юридическое действие. Следовательно, власти ФРГ обязаны считать Гесса и Дёница преступниками», – справедливо отмечает бывший помощник главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе профессор М. Рагинский.

Какие же конкретные задачи выдвигает реакционная историография в освещении «проблемы вины», или, что с её точки зрения вернее, «невиновности» нацистского «рейха»? Она прежде всего пытается доказать, будто гитлеровский режим был закономерным, необходимым и неотъемлемым этапом национального развития Германии. Внутренняя и внешняя политика гитлеровцев, как утверждают неофашистские историки, якобы никогда не носила преступного характера, а действия гитлеровцев представляли собой лишь «диктовавшиеся необходимостью» меры «национальной самозащиты», направленные против внутренних и внешних врагов.

В книге «Клятвопреступление против Германии» бывший высокопоставленный эсэсовец Э. Керн (он же Кернмейер) также цинично отрицает установленные и абсолютно достоверные факты о зверствах гитлеровцев в лагерях смерти, о нацистской провокации с поджогом рейхстага. Он называет решение Международного военного трибунала «всемогущей ложью» и «вымыслом клятвопреступников», а судей – «лжепророками», поставившими своей целью «отомстить» немецкому народу[138].

Позиция реакционной историографии в вопросе о вине фашистской Германии и решениях Нюрнбергского суда народов особенно полно предстаёт в рецензии У. Валенди на книгу западногерманского историка А. Хильгрубера «Стратегия, политика и военное руководство Гитлера в 1940–1941 годах».

Суть утверждений Валенди сводится к следующему: Гитлер был вынужден начать вторую мировую войну боевыми действиями против Польши, так как последняя, несмотря на «предложения Гитлера», не соглашалась на переговоры; гитлеровская Германия никогда не собиралась нападать на Францию, нападение стало неизбежным и явилось ответным ударом на выступления Англии и Франции в защиту Польши; вторжение фашистских войск в Бельгию и Голландию тоже было ответной акцией на «происки» этих стран и нарушение ими нейтралитета; Гитлер не имел никаких заранее подготовленных планов агрессии, не было, как утверждает Валенди, и никакого плана «Барбаросса» – плана войны против Советского Союза. Валенди беззастенчиво заявляет, будто бы все военные акции гитлеровское правительство совершало исключительно как «ответные меры на антигерманскую политику держав».

Воспроизводит фашистские фальшивки о «вынужденном» характере гитлеровской агрессии, и в особенности о нападении фашистского «рейха» на Советский Союз, и Ф. Фабри, однако никаких фактов, подтверждающих эту ложь, он, естественно, привести не может, ибо их нет[139].

Реабилитации гитлеровской внешней политики служит также книга Аннелизе фон Риббентроп (вдовы гитлеровского министра иностранных дел, повешенного по приговору Нюрнбергского трибунала) «Германо-английские тайные связи». Автор стремится доказать «неестественность» того, что Англия и Германия оказались в годы второй мировой войны в разных лагерях. Вдова военного преступника ссылается на какие-то известные только ей источники, из которых якобы следует, что гитлеровская дипломатия проявляла в канун второй мировой войны «уступчивость» и «лояльность», стремясь урегулировать отношения с Англией, однако её руководящие круги упорно вели дело к ухудшению отношений с Германией и искали повода для войны с ней.

Реакционный историк И. Ф. Барник в главе, специально посвящённой опровержению Нюрнбергского приговора, сетовал на «необъективность» судей, которые, по его мнению, были вообще не правомочны судить гитлеровских преступников. Имея в своём распоряжении архивы и документы фашистского государства, представители стран антигитлеровской коалиции, как утверждает Барник, будто бы фальсифицировали обвинения, исказили факты. Барник доходит даже до такого цинизма, что противопоставляет «необъективности» Нюрнбергского трибунала «беспристрастность» Гитлера. Он требует, чтобы вопрос о виновности фашистского режима и его преступных деятелей был заново рассмотрен некой «коллегией из представителей нейтральных стран». Со страниц неонацистских изданий раздаются даже голоса, требующие наказания тех западногерманских историков и публицистов, которые признают результаты второй мировой войны и преступность гитлеровского режима.

Ведётся кампания за полную реабилитацию осуждённых преступников. Повешенный по Нюрнбергскому приговору военный преступник, гитлеровский фельдмаршал Кейтель некоторыми реакционными историками объявлен чуть ли не образцом «рыцарской порядочности», «верности солдатскому долгу и присяге». Реакционные историки выступили с требованием освободить гитлеровского карателя В. Редера, отбывающего пожизненное заключение в итальянском городе Гаете за убийство 1830 итальянских мирных жителей. Журнал «Национ Ойропа» особенно возмущался тем, что Редера держит в заключении Италия, являющаяся партнёром ФРГ по «Общему рынку».

Западногерманская неонацистская историография всё теснее смыкается с реакционным направлением американских историков-германоведов. Образуется некий боннско-американский историографический альянс по «проблеме вины». В ФРГ издаются и многократно переиздаются работы реакционных американских историков. Концепции и взгляды фашиствующих американских авторов особенно импонируют западногерманским неонацистам: ведь попытки реабилитации фашизма осуществляются историками страны, воевавшей против Германии во второй мировой войне! Книга Д. Хоггана «Вынужденная война» представляет, например, наиболее откровенную в буржуазной историографии США апологию гитлеровской внешней политики и фашистского режима в целом. Хогган отвергает решения Нюрнбергского суда, как и все обвинения в агрессивности, предъявленные нацистскому руководству. Его «концепция» пронизана ярым антикоммунизмом.

Слепой на правый глаз называют юстицию ФРГ в демократических кругах. И для этого имеются основания. Речь идёт не только о волоките и необычайной снисходительности западногерманского правосудия при рассмотрении дел нацистов гитлеровского образца, – но и о слепоте, проявленной при расследовании неонацистской деятельности, проводимой в наши дни. 9 августа 1979 года, например, в западноберлинском суде рассматривалось дело о десяти неонацистах, которые провозгласили основание новой НСДАП, располагавшей большими запасами оружия и пропагандистских материалов. Семеро были оправданы, лишь трое были приговорены к тюремному заключению от 14 месяцев до трёх лет.

Весьма показателен для нравов западногерманской юстиции процесс над гамбургским фюрером неонацистом Михаэлем Кюненом, проходивший 13 сентября 1979 года. Зал суда был заполнен неофашистскими молодчиками из банды Кюнена и их друзьями и единомышленниками. Многие были в чёрной униформе, очень напоминавшей эсэсовскую. Американский нацист Гарри Лаук, явившийся в зал заседания в качестве «свидетеля», приветствовал своих западногерманских собратьев, выкрикнув «Хайль Гитлер!». Адвокаты Кюнена выступали с пронацистскими речами.

По пункту обвинения в противозаконной деятельности «гаулейтер Гамбурга», как называл себя Кюнен, был оправдан. Руководимая им организация неонацистских молодчиков также не была признана противозаконной. Сам Кюнен произнёс на суде двухчасовую речь, прославлявшую старый и новый фашизм. Виновным гамбургский неофюрер был признан только по некоторым чисто уголовным преступлениям, среди которых – налёты на банки и ограбления (частная собственность неприкосновенна!)[140].

В январе 1984 года, как уже отмечалось, властям ФРГ всё же пришлось пойти на решительный шаг: правоэкстремистская организация АНС была запрещена. По данным министерства внутренних дел ФРГ, в настоящее время в стране зарегистрирована 1000 неонацистов, причём 300 из них склонны к агрессивности. Только в течение 1983 года неонацисты совершили 52 преступления: поджоги, нападения с целью грабежа, нанесение телесных повреждений и причинение материального ущерба. Но срубая верхушки, оставляют корни: ведь запрещена организация АНС не за откровенную проповедь античеловеческих идей, а за уголовные преступления.

Западногерманская прогрессивная общественность с возмущением воспринимает попытки реакционной историографии реабилитировать фашизм и опровергнуть решения Нюрнбергского суда.

Всё большее число граждан и общественных организаций ФРГ, в том числе представители западногерманских профсоюзов и социал-демократической партии, отвергают фальшивки современной реакционной историографии, осуждают попытки воспрепятствовать разрядке напряжённости в Европе и развитию реалистического внешнеполитического курса ФРГ.

Главный американский представитель обвинения на Нюрнбергском процессе, впоследствии профессор Колумбийского университета в США, Телфорд Тейлор в книге «Нюрнберг и Вьетнам. Американская трагедия» с сожалением отмечал, что

«каким-то образом нам не удалось усвоить уроки, которые мы сами преподали в Нюрнберге. И эта неудача является трагедией Америки наших дней»[141].

Хотя эти слова написаны более десяти лет назад, звучат они сегодня вполне актуально.

Антифашистский, антимилитаристский приговор, вынесенный в Нюрнберге, является документом огромного политического значения. Как справедливо сказал в своё время английский обвинитель на процессе X. Шоукросс, суд является самой авторитетной и беспристрастной летописью, к которой будущие историки могут обращаться в поисках правды, а будущие политики – в поисках предупреждения.

Нюрнбергский процесс позволил вскрыть социальную природу фашизма, показать всему миру его антинародный, антидемократический характер, разоблачить человеконенавистническую сущность его идеологии, методов и механизма господства, выразить в форме справедливого приговора, вынесенного от имени народов мира, безоговорочное осуждение политики агрессии, территориальной экспансии, расизма, чудовищных преступлений гитлеризма.

Непреходящее значение уроков Нюрнбергского процесса состоит в том, что они предупреждают: горе тому, кто попытается ввергнуть мир в ядерную войну, кто претендует на руководство миром, провозглашает расистские бредни, осуществляет на практике геноцид. Человечество не прощает таких преступлений. Возмездие за них неотвратимо!

Слишком страшна и непривлекательна подлинная картина истории фашизма, слишком много жертв стоили человечеству попытки претворить в жизнь реваншистские бредни. Вряд ли люди наших дней пойдут за фюрерами образца 30–40-х годов. Поэтому крайне правые реакционные силы пытаются наново переписать историю недавнего прошлого и по-новому прочитать её.