Засилье фармакологии и биотехнологий
Засилье фармакологии и биотехнологий
Современная практически лоббированная лекарственная индустрия набирает все большую силу и власть. Нетрудно предположить, что в дальнейшем она станет усиливать свой нажим, чтобы продавать как можно больше антибиотиков, средств, повышающих и понижающих давление, транквилизаторов и стимулирующих препаратов, обезболивающих и снотворных, шприцев и катетеров и т. п. Ничто не могло бы способствовать расширению этого рынка в большей степени, чем попытки поддержать жизнь в умирающем, продлить, затянуть его агонию до неслыханных прежде сроков.
Не только фармацевтические предприятия и концерны будут заинтересованы в продлении существования умирающих (а стало быть, и проголосуют против неугодных им законов). Вполне реальной представляется опасность, что за отсутствием соответствующих законов об эвтелии «поддержание жизни» больных в последней стадии неизлечимого заболевания или находящихся в коме станет в ближайшие десятилетия одной из выгоднейших «сфер бизнеса», особенно для частных больниц и страховых компаний. Думается, что эта статья дохода окажется более перспективной, чем военная промышленность: если можно вообразить, что рано или поздно нам надоест истреблять себе подобных, то уж умирающих, которых искусственными средствами можно «держать и не отпускать», никогда не убудет.
Напротив, с бурным развитием биотехнологий число их станет возрастать, даже если статистика смерти сохранится неизменной. Конечно, для фармацевтической промышленности не составит труда шагать в ногу с требованиями времени: за несколько лет она способна будет удвоить свою производительность, в результате чего и прибыли возрастут вчетверо, если не вдесятеро. (А вот на подобный прогресс в области здравоохранения рассчитывать не приходится: вряд ли число врачей и среднего медперсонала возрастет вчетверо или еще того больше.) Выходит, рост числа умирающих, уход из жизни которых искусственно затягивается, будет осуществляться исключительно за счет людей помоложе, нуждающихся в лечении и уходе.
К концу прошлого столетия все мы всерьез надеялись, что бурное развитие новых технологий и в первую очередь биотехнологий (в основном благодаря компьютерам) облегчит процесс лечения, высвободит время врачей, позволив им уделять больше внимания больному. Однако время, на которое вправе претендовать пациент, не возросло, а сократилось и продолжает сокращаться — в основном благодаря информационному взрыву и как раз в результате технологического прогресса.
Сегодня каждый врач располагает гораздо большей информацией о механизме действия медикаментов и их побочных воздействиях, чем та (приобретенная эмпирическим или случайным путем), которой располагали наши предки. Поток информации, регулярно поступающей с фармацевтических предприятий и фирм, все чаще ставит врача перед выбором одного из множества средств аналогичного воздействия, но вроде бы с разными побочными эффектами, того единственного препарата, наиболее подходящего больному.
Конечно, само по себе все это хорошо, но усвоение сведений о лекарственных средствах и правильное их применение ложатся на врачей все более непосильной ношей, отнимая у них время. И эта перегруженность информацией — предположительно — будет лишь возрастать. К примеру, в США некоторые заинтересованные круги лоббируют инициативу, согласно которой подробная научная документация, необходимая для разрешения того или иного препарата, должна содержать описание действия и побочных эффектов в зависимости от возраста и пола больного. Врачи же обязаны осваивать на курсах повышения квалификации все эти знания и с учетом оных (а не только под нажимом фармацевтических предприятий) прописывать новые лекарства больному.
И без того с шестидесятых годов прошлого века объем знаний, необходимых для врачебной практики, увеличился по крайней мере десятикратно, и процесс идет по нарастающей. Рост числа химических и физических методов диагностирования и их применение ведут к непрерывному увеличению базы данных, хотя врач, как правило, уже сейчас не в силах переработать уйму информации по каждому больному и параметры десятков лечебных препаратов, какими надлежит его пользовать.
Не стоит надеяться, что в обозримом будущем у загруженных до предела врачей будет больше времени для тех больных, особое внимание к которым способствовало бы их физическому и душевному исцелению. Где уж тут мечтать о том, чтобы выкроить лишнее время на неизлечимо больных, подготовить их к благой кончине, совершить необходимые ритуалы и помочь уйти из жизни. Я даже не упоминаю об одной из труднейших задач врача, которую он некогда выполнял лишь в полевых лазаретах: отборе, «сортировке» на основании диагноза болезни и прогнозов ее развития. То есть определении, в каких случаях — с учетом принципов врачебной этики и экономии средств — имеет смысл применять к больным те или иные лечебные меры. Скажем, лечение хронических заболеваний, которое обходится все дороже, или хирургическое вмешательство, влекущее за собой протезирование, пересадка органов, требующая пожизненного медикаментозного лечения, блокирующего иммунные реакции организма.