Фабрика с разных точек зрения
Фабрика с разных точек зрения
Работница фру А.:
«Тяжело выдерживать такое напряжение. Нормы все лезут вверх. Как раз в тот момент, когда привыкнешь к одной рабочей операции, тебя переводят на другую. Это выбивает из колеи. Всегда вначале шьешь медленнее и зарабатываешь меньше. Начинаешь себя подгонять, проверять и снова подгонять. В этом вся штука».
Хронометражист:
«Установить аккордную норму нетрудно. Я ориентируюсь по нормальной швее. Ее выбрать легко. Я же знаю, какие рабочие операции следует выполнять, — например, какое движение нужно делать рукой. Я смотрю, каким способом швеи справляются с заданием. Хочешь сделать перерыв — расплачивайся из своего кармана. Я думаю, всякому ясно, что предприятие не обязано оплачивать перерыв швее, которая не выполняет норму».
Из реплик работниц:
«15 лет я не пользовалась их туалетом. Слишком было дорого. Теперь мне плевать на все. Теперь мне все безразлично. Даже иной раз пройдусь туда-обратно. Только бы время скорее шло».
«Конечно, есть перерывы. Но либо на них времени не хватает, либо нельзя себе их позволить».
«Нужно время от времени встать и размять ноги. Я выхожу из-за стола, даже когда мое время учитывается. Потом приходится повышать темп работы и наверстывать время».
«Я устаю, если ни с кем не могу поговорить, а только сижу за машиной. А чуть шаг ступишь, сразу говорят: ты, дескать, шляешься по всей фабрике».
Хронометражист:
«Верно. Но кто будет платить?»
Директор Арнберг:
«Фабрика — не богоугодное заведение и не приют для престарелых».
Фру О.:
«Мой брат собирался продолжать учиться, но директор сказал: — А кто будет платить за твои учебники? И брат не смог больше учиться. Не хотела бы я еще раз пережить свое детство. Я поступила на фабрику в 14 лет. Сейчас мне 60.
Все здесь в городе знают сыновей директора Арнберга. Их не больно-то уважают. В середине 50-х годов было время расцвета. Вы себе не представляете, как они выжимали из нас соки. Только что не с кнутом над нами стояли. И подумать только — ведь платили такие высокие ставки дипломированным экономистам, а рабочие не получали ничего.
Я вышла замуж в 30 лет. Мой муж работал в Хёганесской компании. Но у него обнаружили что-то в легких и положили в больницу на три месяца. После больницы он год был на инвалидности. Потом его освидетельствовали и признали здоровым. Теперь он уже не получает никакого пособия, правда, его перевели работать в другой цех. Однако домой он возвращается совершенно измученным. Но Хёганесская компания — это еще хорошо по сравнению с Арнбергом.
Ведь что получается! Те, кто должен иметь права, нынче не имеют никаких прав.
У нас сын. Сейчас он уже подрос и получил аттестат зрелости. А будь у нас еще дети — какое уж тут образование! Не могу себе представить, каково тем, у кого больше детей.
Это ведь так дорого — иметь детей.
Самое главное: рабочим ничего не достается из прибылей предприятия. Хозяева хотят выжать из человека все и отделываются самой низкой платой.
Между рабочими нет никакой солидарности. Никто ни с кем не дружит. Многие заискивают перед начальством. Не с кем даже словом перемолвиться. Как в тюрьме. Раньше было легче и совсем другой темп. Мы даже иногда шутили за работой. Некоторые швеи из-за такой работы стали просто психически ненормальными. В этом только фабрика виновата. Мать честная — работать до обморока! Это же безумие! Сегодня четверо потеряли сознание, и их пришлось отправить домой. Одна молодая женщина сегодня вскочила и начала кричать. Просто ей нужно было выкричаться. Ей казалось, что кто-то ей поможет, возьмет у нее работу. Нервы отказали».