Народная игра

Народная игра

Заметки болельщика

1. Мы — это мир

В 1994 году, когда в разных городах огромной — и по большей части равнодушной — Америки должны были проходить матчи чемпионата мира по футболу, тех немногих граждан США, которые вообще об этом знали, волновало только одно: как бы в США не проникло вредоносное чужеродное явление — «футбольное хулиганство». Им повезло: сборная Англии не вышла в финал, и английские хулиганы, вызывавшие особо сильные опасения, остались дома. Хулиганам тоже, как я подозреваю, повезло, потому что я слышал, как один американский комик объяснял по английскому телевидению: матчи чемпионата мира будут проводиться в самых опасных районах самых опасных городов страны. «Вот что я вам предлагаю, — заявил он, — приводите своих хулиганов, а мы приведем своих».

Через четыре года чемпионат мира 1998 года проходил во Франции, она же его и выиграла. Вышло так, что я смотрел его от начала до конца в Америке, по кабельному спортивному каналу И-эс-пи-эн и «Юнивижен». Смотреть И-эс-пи-эн было невероятно скучно: комментаторы постоянно прилагали к футболу терминологию американских игр с мячом, из чего следовало, что любимая всем остальным миром игра интересует американцев так же мало, как и раньше. Даже когда сборная США потерпела поражение от команды Ирана — Ирана! — воспоследовал лишь очень краткий всплеск интереса, а потом всеобщее внимание опять поглотили «Янки», бейсболисты Марк Макгвайр и Сэмми Соса.

А вот на испаноязычном канале «Юнивижен» — «Гоооооо-ооооол!!!» — все выглядело совсем не так. Здесь эмоций и красок, которых так не хватало И-эс-пи-эн, было предостаточно. Причем предостаточно их было и на экране, и в жизни; в любом месте разноязыкой Америки; стоило вам наткнуться на группу французов и француженок, бразильцев, колумбийцев, мексиканцев, хорватов, немцев или даже британцев — например, в одном из многонациональных баров Квинса, — и вы тут же натыкались и на все страсти, связанные с чемпионатом, и кипели они ничуть не менее бурно, чем в любом другом месте на земле.

Слабое выступление американской команды частично, разумеется, объясняется полным отсутствием интереса к футболу у широкой американской публики, но, как мне кажется, его можно объяснить еще и тем, что команда, судя по всему, состояла из одних студентов. Да, университетские команды год за годом поставляют молодые таланты в НФЛ и НБА, но футбол не университетская игра. Футбол — игра народная, в него играют, гоняя вместо мяча пустые жестянки, на бедных улицах бразильских городов. Футбол — средство самовыражения рабочего класса. Если США захотят обзавестись первоклассной футбольной командой, игроков придется искать не в колледжах, а в иммигрантских кварталах, среди тех, кто в эти летние дни сидел, сгрудившись у телевизоров, вместе со всем миром болея за исход чемпионата jogo bonito, Красивой Игры.

Как привить американцам представление о красоте игры с круглым мячом, о которой они ничего не ведают и которой совсем не интересуются? Как объяснить, что между типом футбольной команды и национальным характером существует самая непосредственная связь? Ведь все болельщики знают, что такое «играть по-бразильски» (с напором, энтузиазмом, в завораживающем ритме), или «по-немецки» (демонстрируя строжайшую дисциплину, физическую мощь и железную волю), или «по-итальянски» (в оборонительном стиле, с неотразимыми прорывами в контратаки).

Я попробую ответить на эти вопросы, уклонившись от ответа. Попытаюсь найти точки соприкосновения между теми, кто, как я, любит футбол, и теми, кому он кажется чуждым и непонятным. Я не ставлю перед собой задачи описывать арканы игры, я попытаюсь исследовать связанный с нею феномен, который не ограничен пределами одного лишь спорта, — феномен болельщика.

Болельщик не довольствуется тем, что раз в четыре года во время чемпионата мира садится к телевизору и болеет за свою команду Настоящий болельщик болеет за определенный клуб, для него главное — постоянство, он хранит верность, и в самые трудные времена даже малые достижения оборачиваются для него большими радостями. Вот почему однажды в дождливое мартовское воскресенье я отправился на лондонский стадион «Уэмбли» посмотреть, как мой любимый клуб «Тоттнэм хотспёрс» («Тоттенхэм хотспёрс») будет играть против команды Лестера в финале Кубка «Уортингтона».

В Англии каждый год проходит три крупнейших футбольных турнира. В одном из них команды распределены по трем лигам — элитная Высшая и три дивизиона Футбольной лиги. Два проводятся по олимпийской системе — освященный временем, почтенный Кубок Футбольной ассоциации (Кубок ФА) и новоиспеченный, дешевый-да-веселый Кубок Лиги, который в наши дни повального спонсорства превратился в Молочный кубок, Кубок «Кока-Колы», а теперь еще и Кубок «Уортингтона». (По крайней мере, молоко, кока-колу и пиво «Уортингтон» можно наливать в кубки. А вот чемпионаты по крикету — другому активно спонсируемому спорту — финансируют производители сигарет и бритвенных лезвий.)

Словом, хотя Кубку «Уортингтона» и принадлежит третье место из трех возможных, перспектива посмотреть игру любимой команды на стадионе «Уэмбли» поднимает настроение и учащает пульс. «Уэмбли» — святая святых английского футбола, именно здесь Англия единственный раз за всю историю выиграла чемпионат мира — было это в 1966 году. Я болею за «Хотспёрс» с начала 1960-х, однако до сих пор ни разу еще не видел, как они выступают в финале на «Уэмбли».

А кроме того, 1990-е годы были очень и очень непростыми для этого некогда прославленного клуба. И вот наконец он снова в финале. Победа может стать началом нового золотого века. Я иду на стадион, преисполненный надежды.

2. Первая любовь

Я впервые приехал в Лондон в январе 1961 года мальчишкой тринадцати с половиной лет — я тогда собирался учиться в школе-пансионе, — и привез меня туда отец. Месяц был холодный: днем — синее небо, ночью — зеленый туман. Мы жили в огромном, похожем на казарму отеле «Камберленд» неподалеку от Марбл-Арч, и вскоре после приезда отец спросил, не хочу ли я посмотреть матч между профессиональными футбольными командами.

В моем родном Бомбее в футбол почитай не играли, популярностью пользовались крикет и хоккей на траве. Из всей Индии только в Бенгалии к футболу относятся серьезно, и хотя слухи о знаменитой калькуттской команде «Мохун баган» и достигали моих ушей, я до того ни разу не видел, как играют в футбол.

Первой игрой, на которую отвел меня отец, был товарищеский матч между «Арсеналом», командой из северной части Лондона, и чемпионом Испании «Реал Мадридом». Я тогда еще не знал, что команда гостей считается чуть ли не самой лучшей на всей планете. Не знал, что она недавно в пятый раз подряд выиграла Кубок чемпионов Европы — ежегодный турнир между чемпионами всех европейских стран (такого никому не удавалось ни до, ни после). Я не знал, что в составе их команды были двое величайших игроков всех времен, венгр Ференц Пушкаш, «маленький генерал», командовавший всеми сокрушительными атаками на английские ворота, и аргентинец Альфредо ди Стефано, центральный нападающий. Остальные игроки «Реала» — летучий полузащитник Генто, колосс защиты Сантамария — были почти столь же именитыми, как две суперзвезды.

Вот каким мне запомнился этот матч[88]: в первом тайме «Реал Мадрид» просто рвал «Арсенал» на куски. Лондонский клуб славился — да и сейчас славится — крепкой игрой в защите; к нему на многие годы приклеился ярлык «Арсенал-скукотища», но «Реал» запросто пробивал эту защиту, и на перерыв команды ушли со счетом 3:0. А потом — матч ведь был товарищеский, от его исхода ничего не зависело — тренер «Реала» убрал с поля всех ведущих игроков и выпустил во втором тайме совсем молоденьких ребят. «Арсенал», проявив упрямство, оставил на поле первый состав, и в результате матч закончился вничью — 3:3; впрочем, даже самые упертые болельщики «Арсенала» вряд ли решились бы утверждать, что результат отражает истинный уровень обеих команд. По дороге обратно в гостиницу отец спросил, как мне понравилась игра. «По-моему, эта английская команда слабовата, — сказал я, — а вот испанцы мне понравились. Ты не мог бы узнать, есть ли в Англии команда, которая играет как „Реал Мадрид“?» Сам того не зная, я требовал совершенно невозможного: с таким же успехом во дни великой славы Майкла Джордана можно было спросить: «А нет ли другой команды, которая играет как „Чикаго буллз“?» Отец, разбиравшийся во всем этом не многим лучше моего, сказал: «Пойду спрошу у портье». Ответ, который он получил от давно забытого гостиничного служащего, полностью изменил мою жизнь, потому что через несколько дней мы пошли смотреть игру другого знаменитого клуба из северного Лондона, «Тоттнэм хотспёрс», и я отдал ему свое сердце.

Я тогда еще многого не знал. Не знал, что между «Тоттнэмом» и «Арсеналом», между «Шпорами»[89] и «Стрелками», существует давнее соперничество и глубокая взаимная неприязнь. Я не знал, что «Шпоры» придерживаются кавалерийской наступательной тактики, а «Арсенал» знаменит малым количеством забитых голов (поговаривали, что их болельщики всегда радуются нулевому счету), при этом слабая защита «Шпор» тоже является у футбольных фанатов предметом вечных насмешек. Я даже не знал слов гимна «Шпор», переделанного из американской Glory, Glory, Hallelujah («Слава, слава, аллилуйя»), («И давно лежит в могиле бедный старый „Арсенал“, а „Шпоры“ все идут вперед! Вперед! Вперед!»)

А самое главное, я не знал того, что их менеджер, неразговорчивый йоркширец Билл Николсон — Билли Ник — и болтливый капитан-ирландец Дэнни Бланчфлауэр сделали «Тоттнэм» самой сильной командой с тех пор, как «малыши Басби» из «Манчестер юнайтед» погибли в небе над Мюнхеном в 1958 году. Гостиничный портье был прав. Вот эта команда заставила бы «Реал Мадрид» попотеть. Это были супершпоры, это был лучший их год, год, когда они добыли Святой Грааль английского футбола, став чемпионами первого дивизиона Футбольной лиги и одновременно выиграв Кубок Футбольной ассоциации.

Я забыл, кого именно разгромили в тот день «Шпоры», но помню, что отчетливо понял: эта поездка в серый северный пригород совершенно еще чужого мне города серьезно и бесповоротно изменила мою жизнь. Мальчик, вышедший с клубного стадиона «Шпор» на Уайт-Харт-лейн после финального свистка, уже не был зрителем. Он превратился в болельщика.

Билл Браун, Питер Бейкер, Рон Хенри, Дэнни Бланчфлауэр, Морис Норман, Дейв Маккей, Клифф Джонс, Джон Уайт, Бобби Смит, Лес Аллен, Терри Дайсон. И по сей день я могу, никуда не заглядывая, продекламировать имена игроков той команды. Я даже помню практически всех запасных. Джонни Холлоубред, Мел Хопкинс, Тони Марчи, Терри Медвин, Эдди Клейтон, Фрэнк Сол… Простите! Простите! Умолкаю.

А еще я помню, какой ужас вызвали у меня обрушившиеся потом на команду несчастья: у Бланчфлауэра травмировано колено: Норман ломает ногу; Маккей ломает одну и ту же ногу дважды, а самое непоправимое — смерть Джона Уайта: во время грозы он спрятался под деревом на поле для гольфа, и его убило молнией. В команде у него было прозвище Призрак.

«Шпоры» завоевали два главных футбольных титула в сезоне 1960–1961 годов, почти повторили тот же результат в 1961–1962 годах, а на протяжении следующих тридцати семи лет часто завоевывали почетные кубки — трофеи всевозможных чемпионатов Англии и Европы, но стать чемпионами Лиги им больше не удалось. Но таков уж удел болельщика: ждать чуда, десятилетиями терпеть разочарования, но тем не менее даже не помышлять об измене своему клубу. Каждое воскресенье я открываю спортивную страничку в газете, и глаз сам отыскивает результаты «Шпор». Если они выиграли, выходные наполняются светом. Если проиграли — черная туча заслоняет солнце. Это ужасно. Это сродни алкоголизму. Это моногамная любовь по гроб жизни.

В тот славный сезон 1960–1961 годов «Тоттнэм», руководимый Бланчфлауэром, сделал мощный рывок и все-таки одержал победу в чемпионате первого дивизиона. А потом, в первую субботу мая, они прибыли на «Уэмбли» на финальный матч Кубка Англии, второго важнейшего чемпионата страны. Они выиграли со счетом 2: 0, хотя играли в тот день неважно — это потом признал даже их менеджер Билл Николсон. В том матче им попросту повезло.

Выиграли они у команды города Лестера.

3. Вратари

Финальный матч на Кубок «Уортингтона» 1999 года превратился в поединок между двумя вратарями. Голкипер «Шпор» Йэн Уокер только-только вернулся в первый состав после периода слабой игры, и мы всё еще переживали за его форму. Тогда как в воротах «Лестера» стоял игрок международного класса Кейси Келлер из США. И Уокер, и Келлер допустили по одной грубой ошибке в решающие минуты матча. Одному из них повезло. Промах другого решил судьбу игры.

Вратари не похожи на других игроков — то ли потому, что им разрешается прикасаться к мячу только в строго ограниченном пространстве штрафной площадки, то ли потому, что они — последняя линия обороны, а главное, потому, что вратарь не может себе позволить играть «средненько»; каждый раз, выходя на поле, они знают, что покинут его либо героями, либо осмеянными шутами.

Хороший вратарь должен иметь мужество кинуться в ноги сопернику, мчащемуся на полной скорости. Он должен держать под контролем пространство возле ворот и всем своим видом говорить о решительности и смекалке. Он должен соображать, когда поймать, а когда отбить мяч, а если сбоку в штрафную площадку посылают высокие навесные удары, он должен взмыть как можно выше над толпой игроков и завладеть мячом.

Несмотря на то что без вратарей — никуда (а возможно, именно благодаря этому), в мире английского футбола над вратарями вечно подшучивают, как в рок-н-ролле подшучивают над ударниками. Был в Англии, например, вратарь по прозвищу Дракула, которого прозвали так, потому что он боялся «крестов», то есть перекрестных передач. А другого прозвали Золушкой за обыкновение вечно опаздывать к мячу.

В тот славный сезон, когда «Шпоры» завоевали два высших титула, в воротах у них стоял шотландец Билл Браун, игрок международного класса. Он был тощ, неулыбчив, непобедим, носил старомодную короткую стрижку, и над ним никто ни разу не решился подшутить.

Но вот однажды, в середине 1960-х, Билли Ник отвалил целых тридцать тысяч фунтов — по тем временам рекордная сумма за голкипера — и забрал из крошечного соседнего клуба «Уотфорд» здоровенного, еще не обстрелянного парня-ирландца. Звали его Пэт Дженнингс, волосы у него вились, и носил он их, по тогдашней моде, длинными, а еще у него были бакенбарды. «Шпоры» сразу же прониклись к нему законной подозрительностью.

Он отсидел свое на скамье запасных, но довольно скоро встал на ворота. Болельщики в тот день издевались над ним почем зря — до того момента, когда он буквально пролетел от одной стойки ворот до другой и принял мяч, на большой скорости посланный в дальний верхний угол, причем не просто принял, а поймал его вытянутой рукой.

Мы тогда переглянулись в полном обалдении, у всех в глазах был один и тот же вопрос: и что же за лапищи у этого парня? После этого подвига все проблемы с болельщиками у Дженнингса кончились, и он пользовался нашей неизменной любовью — до самого того момента, пока, много лет спустя, руководство клуба не совершило абсолютно невероятный поступок. Решив, что Пэт — теперь уже наш любимый Пэт, выступавший не только за наш клуб, но и за Ирландию, не раз названный лучшим голкипером мира, — свое отыграл, они продали его «Арсеналу». Не куда-нибудь, а в «Арсенал» — где он еще много лет шествовал от победы к победе! Даже сейчас мне трудно выразить в словах свой тогдашний гнев. Я его испытываю и поныне. Могу только повторить фразу, которой обменивались тогда болельщики «Шпор» — яростно, безрадостно, зачастую добавляя для полноты картины несколько крепких выражений: «Просто бред»[90].

4. Звуковое сопровождение

Едет на «Уэмбли» Осси,

А кто его туда просит?

Эй, «Шпоры», вперед!

Эй, «Шпоры», вперед!

Футбол — песенная игра, на футболе поют вдумчиво и самозабвенно. У каждой команды есть свой гимн: «Слава, слава» — у «Шпор», «Никогда не пойдешь один» — у «Ливерпуля», а также масса других, так сказать, патриотических песен. Осси — это Освальдо Ардилес, член сборной Аргентины, выигравшей в 1978 году чемпионат мира, который сразу после победы перешел в «Шпоры» и полюбился болельщикам не только своей чистой и вдохновенной игрой, но также неспособностью освоить фонетику английского языка (свой родной клуб он называл «Тотынгым» или «Споры»).

На «Уэмбли» Осси поехал в 1981 году — сыграть против команды Манчестера в финальном матче Кубка Футбольной ассоциации: вместе с ним на поле вышел еще один аргентинец, Рикардо «Рики» Вилья. Матч завершился вничью, но во время повторной встречи Вилья забил один из самых красивых голов современности, по ниточке проведя мяч мимо практически всех защитников команды соперника и точно послав его в ворота. Финал Осси стал триумфом Вильи. Рики принес «Тоттнэму» кубок, но песню все равно сложили про Осси.

В футболе существуют и другие речевые коды. Возьмем, например, ритм, в котором зачитывают счет. Каждое воскресенье по радио и по телевидению оглашают результаты встреч, и процесс этот настолько формализован, что можно догадаться, кто выиграл, по самой интонации диктора и по тому, как он расставляет акценты. А мелодия трибун? В середине 1980-х я некоторое время жил в конце Хайбери-Хилл, длинной улицы, на другом конце которой находится стадион «Арсенала». Дни матчей, когда мимо дома текла толпа болельщиков, редко выдавались спокойными. (Однажды в железное ограждение нашего двора воткнули освежеванную свинячью голову. Зачем? Свинья об этом промолчала.) Но я всегда мог догадаться о ходе игры, не выходя из своего кабинета, — по тому, как именно ревет стадион. Рев одной разновидности — безудержный, оглушительный, победоносный — всегда раздавался после того, как своя команда забивала гол. Другой, с мучительной ноткой, свидетельствовал об упущенной возможности; третий, слегка визгливый, — об опасной ситуации у своих ворот, а глухое ворчание — ворчание, наводящее на мысль о той свиной голове, — говорило о том, что гол забили соперники.

Существуют также речевки, своего рода звуковые формулы, которые изобретают для себя болельщики каждой команды. Однажды я повел перуанского писателя Марио Варгаса Льосу на стадион «Уайт-Харт-лейн», и он страшно удивился и обрадовался, когда понял, что болельщики скандируют: «Лучший в Европе! Наш клуб — он лучший в Европе», — более или менее в ритме Guantanamera («Гуантанамеры»)[91].

В тот год за «Шпоры» играл правый защитник по имени Гэри Стивенс. В команде противника, «Эвертоне», тоже был правый защитник по имени Гэри Стивенс; хуже того, в свое время каждому из них довелось играть в качестве правого защитника в составе сборной Англии. И чтобы уж окончательно запутать Варгаса Льосу, стадион выдал еще один вариант Guantanamera: «Вон Гэри Стивенс! А вон еще Гэри Стивенс!»

А теперь давайте вместе: «Знают все… „Арсенал“ — ни к черту!» Или, когда твоя команда выигрывает с приличным счетом: «Ну гляди-ка, ну гляди-ка, ну гляди-ка, „Арсенал“!» Или, при тех же обстоятельствах, с большей самонадеянностью: «Ну, уж теперь нам поверят, ну, уж теперь нам поверят, ну, уж теперь нам поверят!.. что титул (или кубок) будет наш!»

Или еще — если ваша команда ведет в счете — мстительно, указывая пальцами на сектор болельщиков противника: «Что примолкли, что примолкли, вы примолкли-то чего?»

5. Давид и Джентльмен

За неделю до финального матча на Кубок «Уортингтона» суперзвезда «Тоттнэма», французский левый полузащитник Давид Жинола, забил единственный мяч в матче чемпионата Лиги, этот гол стал практически точным повторением знаменитого гола Рики Вильи, который принес команде Кубок чемпионов. Жинола красив, как киноактер, и волосы у него не хуже, чем у Пэта Дженнингса: длинные шелковистые пряди, из-за которых ему даже — честное слово, не вру! — предложили сняться в телевизионной рекламе «Лореаль» («Потому что я этого достоин» в исполнении Жинолы, который говорит по-английски с сильным акцентом, прозвучало скорее как «Под домом-то я этого достану»).

Жинола, безусловно, достоин чего угодно. Его таланты способны затмить даже его прическу. На поле он движется, как на танцполе. Его чувство равновесия, его обходы, его способность удерживать мяч на высокой скорости, бить по воротам с тридцати метров, вальсировать мимо защитников подобно великим матадорам, которые всегда вплотную подходят к быкам, — все это превращает его в настоящий кошмар для защиты. При этом его всегда критикуют по двум статьям. Во-первых, за то, что он ленив, избалован и никогда не играет жестко. А во-вторых, за то, что он подставляется под фол.

Подставиться под фол — это особое искусство. Это значит сделать вид, что противник, сбил тебя или некорректно атаковал. Специалист в этом деле похож на лосося, который прыгает, изгибается, падает. Длится этот спектакль зачастую не меньше, чем танец умирающего лебедя. И разумеется, может произвести сильное впечатление на судью, на нем можно заработать штрафной или даже пенальти, а противник рискует схлопотать желтую и даже красную карточку.

Такой вот спровоцированный фол и решил исход финального матча на Кубок «Уортингтона» в 1999 году.

Один из прежних суперигроков «Шпор», гениальный немецкий нападающий Юрген Клинсманн, тоже считался специалистом по подставе. Болельщики «Шпор» орали Жиноле: «Подстава!», когда он играл за «Ньюкасл юнайтед». Болельщики-англичане выли и свистели, когда Клинсманн, тогда выступавший за немецкую сборную, падал на землю. Но когда оба они перешли в «Шпоры», болельщики наконец-то сообразили, что два этих благородных игрока никого не обижают, наоборот, обижают их. Теперь-то мы разглядели, как подло циничные защитники пихают их в бок, как им коварно ставят подножки, как их ударяют по голени, — а мы-то раньше не верили, да еще и орали на несчастных. Теперь мы наконец разглядели трагедию гениев, мы увидели, что Жинолу и Клинсманна постоянно калечат. Думаете, в этом был хоть гран лицемерия? Да ничего подобного, читатель. У нас попросту пелена упала с глаз.

Что касается другого критического замечания в адрес Жинолы, относительно его лени, — ее как рукой сняло, когда в сезоне 1998–1999 годов у «Шпор» появился новый менеджер. Им стал Джордж Грэм, который, еще будучи игроком (одним из лучших в составе сборной Шотландии), получил за свою элегантность прозвище Джентльмен Джордж. Став менеджером, он сменил имидж на куда менее аристократический и прославился своей неколебимой твердостью: игра всех его команд строилась на гранитном основании непробиваемой защиты. Всего за несколько месяцев он превратил защитников «Тоттнэма», давний объект всеобщих насмешек, в вымуштрованное, непобедимое звено. При нем четверо игроков зад ней линии стали вести себя так, будто они связаны одной веревкой, и теперь вместо того, чтобы бегать в разных направлениях, как «кейстоунские копы», растяпы полицейские из балаганных немых комедий американца Мака Сеннетта, они двигались как единое целое.

И что же угрюмцу Джорджу Грэму было делать с беспечным мотыльком Жинолой? Общее мнение было однозначно: звезда рекламы «Лореаль» первым вылетит из состава «Шпор» после того, как Грэм примет руководство командой. Вместо этого полузащитник достиг при нем зенита славы, и по сей день они с Грэмом не перестают петь друг другу дифирамбы. Новый менеджер показал своему игроку, что значит трудиться на совесть, а игрок показал менеджеру то же, что постоянно показывает нам всем. «Придумай-ка что-нибудь необычное», — говорит Грэм Жиноле перед каждой игрой, и просто удивительно, как часто у того получается[92].

Да, у Джорджа Грэма есть еще одно интересное свойство. Он прославился — сперва как игрок, а потом как менеджер — и завоевал целую полку кубков, играя на арсеналовском стадионе «Хайбери». «Шпоры» наняли бывшего менеджера своего ненавистного соперника, «Арсенала».

6. Упадок и разрушение

Как же такое могло случиться? Ответ следует искать в недавней истории «Шпор». В последний раз они выиграли серьезную награду, Кубок Футбольной ассоциации, в 1991 году. После этого звезда клуба начала медленно и грустно закатываться. Некомпетентность руководства повлекла за собой серьезные финансовые затруднения, и лучший игрок команды, Пол Гаскойн, темный английский гений, мужчина и ребенок в одном лице, прославившийся как своим выдающимся талантом, так и тем, что во время матча на Кубок мира он ударился в слезы, был перепродан римскому «Лацио» — только так и удалось погасить долги клуба.

«Продажа» Пола Гаскойна стала серьезным ударом для болельщиков. Мы всегда считали его «самым настоящим» игроком «Шпор» за его прекрасный дар, за способность руководить игрой — в этом он был не хуже покойного Джона Уайта. А теперь и Гаскойн был повержен и покинул нас.

Клуб скатывался все ниже в турнирной таблице, но у болельщиков оставались воспоминания. В прошлом за «Шпоры» выступала целая плеяда воистину великих игроков: непобедимый дуэт забивающих — «творец голов» Джимми Гривз и Алан Гилзин (известный как «умный лоб»), вкрадчиво-прекрасный Мартин Питерс, в 1966 году завоевавший титул чемпиона мира в составе английской сборной. Впоследствии за «Тоттнэм» играли быстроногий Пэри Лайнкер, выступавший до перехода в «Шпоры» за команду Лестера, и мастер передачи на длинные расстояния, товарищ Ардилеса и Вильи по английской команде Гленн Ходдл.

(Это тот самый Ходдл, которого впоследствии уволили с поста тренера сборной Англии за ряд неосторожных замечаний по поводу реинкарнации. Запутавшись в терминологии буддизма, индуизма, христианства и непережеванного спиритизма, он высказался в том смысле, что инвалиды сами ответственны за свои физические недостатки: желтая пресса, разумеется, подняла вой, мне же не хочется так уж сильно винить бедного «Стенду»: это была глупость, а не злой умысел. Помню, как великолепно он играл в былые дни, какую доставлял мне радость, и мне обидно, что он оказался таким простофилей. «Я вообще-то ничего плохого не имел в виду», — жалобно пробормотал он, уходя в темноту, а нам оставалось только пожелать, чтобы он побольше работал ногами и поменьше — языком.)[93].

«Шпоры» достигли низшей точки падения в сезоне 1997–1998 годов — в тот год владелец команды, миллионер от компьютерной индустрии Алан Шугар, назначил менеджером швейцарца, которого, как на грех, звали Кристиан Гросс. Ему так и не удалось ни завоевать доверия команды, ни привлечь в клуб первоклассных игроков, и во время его правления «Тоттнэм» чуть не вылетел из Высшей лиги.

В начале сезона 1998–1999 годов команда выглядела еще хуже, так что Гросса с треском уволили. Через пять дней после этого я видел, как ее во время домашней игры разгромил со счетом 3:0 «Миддлсборо» — команда, которую в былые времена великие нападающие «Шпор» разнесли бы в клочья. И игроки, и болельщики «Шпор» были полностью деморализованы. И вот тогда Алан Шугар, к неудовольствию многих болельщиков, позвал к себе бывшего руководителя «Арсенала» Джентльмена Джорджа.

Джордж Грэм тоже претерпел немало превратностей судьбы. В последние десять лет все чаще и чаще вставал вопрос о продажности в спорте. Некоторые букмекерские конторы подозревались в том, что они подкупают ведущих игроков, чтобы те «сдавали» матчи. В 1997 году французский мультимиллионер Бернар Тапи, владелец марсельского «Олимпика», тогдашнего чемпиона страны, был арестован по обвинению в организации преднамеренных проигрышей.

В свое время Джордж Грэм, еще будучи игроком «Арсенала», завоевал два главных футбольных титула Англии (в 1971 году), повторив великое достижение «Шпор» (а они же, черт возьми, год назад вновь совершили этот подвиг, и при этом играли блистательно, в своем классическом стиле, — мне даже пришлось отбросить давние предрассудки и как следует за них поболеть). Став менеджером, Грэм добыл «Стрелкам» два титула чемпионов лиги и еще четыре крупные награды. Однако в середине 1990-х его, в свою очередь, обвинили в финансовых махинациях. Футбольная ассоциация обнаружила, что он получал отступные на общую сумму около 435 тысяч фунтов в ходе заключения крупных сделок по переводу игроков из одного клуба в другой. Несмотря на успехи, которых «Арсенал» добился под его руководством, Джентльмен Джордж был уволен.

Впрочем, он оказался человеком настырным и со временем вернулся в большой футбол. Когда Шугар сделал ему предложение, Грэм уже руководил другим клубом Высшей лиги, «Лидс юнайтед», в котором собрал очень многообещающий состав молодых защитников. Ему не удалось побороть искушения встать во главе одной из команд «большой пятерки», и он возвратился в Лондон.

Если поначалу некоторые болельщики «Шпор» и отнеслись к нему с недоверием, вскоре им пришлось заткнуться — столь стремительным было возрождение клуба. Защита в «Тоттнэме» по-прежнему слабовата; сейчас, когда я пишу, они «зависли» в середине турнирной таблицы Высшей лиги. Но попасть на «Уэмбли» — это одно из самых славных событий в жизни футболиста. Джордж Грэм сумел вернуть пришедшему в упадок стадиону «Уайт-Харт-лейн» хотя бы часть прежней славы.

7. Результативная команда

По дороге на ответственный матч любой зритель, как правило, проходит мимо паба по соседству со стадионом и с гримасой отвращения смотрит на тротуар, по колено засыпанный пластмассовыми стаканами из-под пива и пустыми пивными банками. «Понятно, почему в Штатах футбол так и не прижился», — ворчит он не без некоторого стыд а. Ему вторит коллега: «Дело еще и в еде. Пироги с мясом и эти гнусные гамбургеры». Первый болельщик все еще качает головой, обозревая груды мусора. «Американцы бы никогда так не насвинячили, — вздыхает он. — Там такой номер не пройдет».

Третий поклонник футбола, проходя мимо, признаёт первого и радостно его приветствует: «Да ты, приятель, как собачье дерьмо: куда ни повернись, все равно в тебя вляпаешься».

И все трое радостно направляются в сторону «Уэмбли».

Вот они на стадионе. Поле скрыто под двумя гигантскими футболками и столь же гигантскими мячами. На трибунах проявляют активность: в небо взлетают связки синих и белых шаров, а когда появляются команды, вспыхивают гигантские факелы — все это явно переняли у американцев, насмотревшись их спортивных мероприятий. Но, как всегда, главное не в этих выкрутасах, главное — в самих болельщиках. Только человек с каменным сердцем не подпадет под обаяние этого всеобщего ликования, этого простого чувства: мы все заодно, против целого мира, ну, или, по крайней мере, против команды соперника. То тут, то там на трибунах начинают скандировать, и шум этот перекатывается, как морские волны, по всему огромному стадиону. На будущий год «Уэмбли» будет разрушен, на его месте построят новый суперстадион третьего тысячелетия. Так что это фактически последнее «ура» бедного старикана[94].

Начинается матч. Я сразу вижу, что он будет не из первоклассных. «Лестер» явно не в лучшей форме, и хотя поначалу «Шпоры» задают хороший ритм, их игра тоже не внушает доверия. На двадцать первой минуте Сол Кэмпбел, игрок сборной страны, упускает голевой момент, и удержать «Лестер» от прорыва удается лишь швейцарскому защитнику «Шпор» Рамону Веге — это еще один игрок, который после прихода в команду Грэма сделал большой шаг вперед в своем мастерстве.

Сердце у меня стучит прямо в горле, и тут Жинола наконец меня радует: два стремительных, легких прохода, притом что его пытаются заблокировать целых три игрока «Лестера», ошеломительный пример владения мячом — он перехватывает высоко летящий мяч одним касанием внешней кромки правого бутса и делает почти мгновенный пас — с этого его мастерского движения начинается опасная атака «Тоттнэма».

В первом тайме не забито ни одного мяча. Во втором же страсти накаляются. На шестьдесят третьей минуте блондин-лестерец Робби Сэвидж грубо атакует защитника «Тоттнэма» Джастина Эдинбурга. Эдинбург, явно раздраженный неловкостью атаки, допускает очевидную глупость — отвешивает Сэвиджу оплеуху. Взмах белокурых волос. А потом, после комически затянутой паузы, Сэвидж просто классически подставляется и оседает на землю.

Судья Терри Хейлброн явно позволил себя провести. Он делает Сэвиджу предупреждение за грубую игру, а потом показывает Эдинбургу красную карточку за «фол» в отношении Подставы Робби. Эдинбург покидает поле до конца игры, и теперь «Шпоры» играют вдесятером против одиннадцати игроков «Лестера».

«Под-ста-ва! Под-ста-ва!» — скандируют болельщики «Шпор», а потом громко орут: «У-у-у-у!» Этот вопль, если его издают сразу тридцать пять тысяч глоток, звучит жутко, чудовищно: просто в душе мы страшно боимся, что проиграли. Следующие несколько минут «Лестер» непрерывно атакует, и кажется, что страхи наши были не напрасны. Йэн Уокер, стоящий в воротах «Шпор», с трудом дотягивается до опасного мяча. Потом «Лестер» снова прорывает поредевшую защиту «Шпор», и теперь уже Вега получает предупреждение за «профессиональный фол» — грубую игру против соперника, которого он не мог остановить честным способом.

«Лестер» царит на поле, и все же постепенно — и это показатель того, какую железную веру в свои силы привил Грэм нашей команде, — «Тоттнэм» перегруппировывается. Болельщики, подбадривая его, всё громче поют «Слава, слава, аллилуйя!», и, ко всеобщему удивлению, «Шпоры» снова захватывают инициативу. На левом фланге Давид Жинола ведет довольно спокойную игру (если мерить по его завышенным стандартам), и все же «Лестер» вынужден отрядить одного или даже двоих игроков, чтобы его заблокировать. В результате у «Шпор», номинально играющих в меньшинстве, оказывается лишний игрок на правом фланге, и именно по правому флангу они теперь и проводят самые лучшие атаки. Правый защитник «Тоттнэма» Стивен Карр все активнее рвется вперед. Даррен Андертон, полузащитник, игрок национальной сборной (его в свое время прозвали Больничный Лист, потому что он постоянно получал травмы, но в тот день Андертон, на удивление, был здоров), тоже начинает показывать, на что способен, демонстрируя свои знаменитые пробежки и опасные, непредсказуемые передачи. Плавный забивающий «Шпор» Лес Фердинанд вроде как оживился, ожил и наш скандинавский дуэт: норвежец-нападающий Стеффен Иверсен и датчанин-полузащитник Аллан Нильсен, которого выпустили только потому, что недавно пришедший в команду Тим Шервуд, игрок национальной сборной, не смог в этот день выйти на поле. Каждый из них бьет по воротам, а потом они проводят комбинацию, позволяющую Нильсену еще раз выйти на голевую позицию, — и только отличная игра Кейси Келлера спасает соперников.

Тем временем лестерец Сэвидж, явно оскорбленный тем, что, стоит ему получить мяч, как трибуны начинают свистеть, снова применяет грубый прием, но на этот раз ему удается выйти сухим из воды. Последние пять минут встречи. Если основные девяносто минут закончатся вничью, будет назначено полчаса дополнительного времени, а если и после этого счет будет равный, исход встречи решит пенальти. (Болельщики терпеть не могут этого слепого, убийственного произвола. Мы каждый раз надеемся, что до этого не дойдет.) На восемьдесят шестой минуте Йэн Уокер выходит к краю своей штрафной площадки, чтобы подобрать мяч, поскальзывается, не попадает по мячу и тем самым позволяет лестерцу Тони Котти дать пас прямо поперек ничем не защищенных ворот «Тоттнэма». Ко всеобщему удивлению, там не оказывается ни единого игрока «Лестера», чтобы отправить мяч в пустые ворота. Уокер вновь поднимается на ноги. Опасный для «Тоттнэма» момент позади.

Начинается последняя минута основного времени. «Лестер», явно уже настроившись на дополнительный тайм, на всякий случай убирает с поля буйного Робби Сэвиджа, который будет отлучен от игры, если заработает второе предупреждение, а играет он так, что только по случайности до сих пор не напросился на красную карточку. Вместо него выходит Тео Загоракис, капитан сборной Греции. Но перестроиться на игру в новом составе «Лестер» не успевает — тут-то и разражается катастрофа.

Молниеносная передача Фердинанда в центральной зоне дает Иверсену возможность перехватить инициативу, его стремительный проход по правому флангу застает защиту «Лестера» врасплох. Он прорывается в штрафную и бьет по воротам. Удар не особо выдающийся — хорошо направленный, но слабый. И тем не менее почему-то Кейли Келлеру не удается схватить мяч, он вяло отбивает его вправо, прямо на голову рвущемуся вперед Аллану Нильсену. Бум! Как сказал бы комментатор «Юнивижен»: «Гоооооооооооол!!!»

Через миг все закончено — «Тоттнэм» победил со счетом 1:0. А после этого — буйные празднества, восторги, издевательства над соперником. «Что примолкли, что примолкли, вы примолкли-то чего?» Игроки «Тоттнэма» по очереди поднимают над головой странноватый на вид, снабженный тремя ручками кубок «Уортингтона», В этот момент триумфа они уже не выглядят богатыми, избалованными звездами спорта, а превращаются в неискушенных юнцов, ошалевших от счастья, переживающих один из важнейших моментов своей жизни. Смотреть на коллективную радость болельщиков «Шпор» уже само по себе радость. И ничего страшного, что игра была так себе. Главное — результат.

Джордж Грэм снискал себе славу тем, что любая команда, которой он руководит, становится «результативной» — добивается необходимого результата, не очень-то заботясь о том, получили зрители удовольствие или нет. Не помню, когда в последний раз к «Шпорам» применяли это выражение. Обычно оно звучит в адрес «Арсенала». «Арсенал-скукотищу» называют еще и «Счастливчиком Арсеналом», потому что, как правило, вот такие победы достаются именно ему. Ну, и кто у нас сегодня скукотища, а кто — счастливчик?

Когда я уходил с поля, глупо улыбаясь от уха до уха, меня заприметил другой болельщик «Шпор» и радостно помахал мне рукой. «Бог в помощь. Салман!» — крикнул он.

Я помахал ему в ответ, но так и не сказал вслух тех слов, что вертелись у меня на языке: «Да нет, не бог, приятель, он ведь не играет за нашу команду. Да и вообще, зачем он нам, если у нас уже есть Давид Жинола, если мы сегодня играли на „Уэмбли“ и уходим отсюда, одержав победу?»

Апрель 1999 года.

Перев. А. Глебовская.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.