ПОЛИТИКА И "ПОЛИТИКА"

ПОЛИТИКА И "ПОЛИТИКА"

Самое страшное заклинание большевиков: "Это политический вопрос!" Обычно это говорилось именно о том, что политикой не является — о стихах, застольных разговорах, анекдотах. "Политическим вопросом" оказывалось всё, в чём большевики усматривали свободу от своего тотального контроля.

Россия, в итоге, вынырнула из тоталитаризма с абсолютно искажёнными представлениями о том, что политика, а что нет. Например, борьба с антисемитизмом — политика. Надо судить за ксенофобские, расисткие, фашистские речи!

Антисемитизм, конечно, невеликая радость. Проповедь антисемитизма — грех и глупость (впрочем, грех глуп всегда, хотя глупость далеко не всегда греховна, к счастью). Судебное же преследование за антисемитизм — и не грех, и не глупость, но нарушение основополагающего демократического принципа — свободы слова. Поэтому, к примеру, многие западные либералы осуждают законы, карающие за отрицание Холокоста. И когда русские правозащитники и либералы пишут: «Идея борьбы с экстремизмом хорошая, только исполнение дурацкое» — это непонимание самой сути правозащиты и либерализма. Эта суть — в знаменитом: «Я готов отдать жизнь, чтобы Вы могли выражать свои убеждения, с которыми я не согласен». Борьба с антисемитизмом не должна быть политикой — то есть, государственным действием, с наложением штрафов и упрятыванием в тюрьму. Не надо переваливать на государство то, что должна (и может!) делать личность.

Желание посадить антисемита, использовать дубинку государства на благое дело тем сильнее, чем менее человек готов лично противостоять антисемитизму. В случае с Душеновым — очевидно, что большинство православных России поражено антисемитизмом в огромной степени, намного большей, чем люди неверующие. Иногда складывается ощущение, что антисемитизм в православной среде так же силён, как в среде чекистов, хотя социологических исследований пока не проводилось на эту тему. Ты православный — так начинай бороться с этим антисемитизмом в своём окружении, у своих пастырей и архипастырей. Но нет! Как можно раскачивать лодку, в которой плывёшь!! Вдруг тебя сбросят — и как тогда жить!!!

Человек трусит — и начинает компенсировать свою трусость. Против овец молодец, против молодца и сам овца. Обличать антисемита, который вылез с проповедью — дело нехитрое, ты своего батюшку обличи, который молчит, потому что убеждён, что с евреями опасно бороться. Как можно просить помощи у номенклатуры в борьбе с антисемитизмом, когда эта номенклатура — во всяком случае, чекисты и МП — сама до костей мозга антисемитская.

Слабость перед системой сама — проявление лишь другого порока, более глубокого: неумения сотрудничать с людьми, с единомышленниками. «Казённые либералы» в России всегда поодиночке. Они никогда не объединяются. Тысячи- и каждый сам за себя. Либерализм остаётся идеей, и напрочь нет главного либерализма, либерализма как стиля жизни. Но либерализм прежде всего есть умение выстраивать сотрудничество не с государством, а с подобными себе частными лицами. В отсутствие такого либерализма и остаётся лишь звать дяденьку государство — даже если этот дяденька во сто крат опаснее хулигана, который на тебя напал. ЧЧто опаснее: выкрик «бей жида» или изысканное «назрела необходимость принять меры по противодействию деструктивным силам неясного происхождения»?

Разные либералы по разному оправдывают свою пассивность. Одни "пожертвовали собой" ради «дела». Другие встроились в «систему» и «изнутри преображают» её, воспитывают начальство.

Общественный бойкот не означает, что бойкотируемое явление исчезнет. В Америке полно вонючих «карманов», в том числе, православных, где собраны антисемиты. Но это именно пазухи, куда никто не суётся и которые, в силу бойкота, никакого общественного значения не имеют.

Можно сослаться на то, что в Америке изначально свободные люди, которые и действуют свободно, а в России рабство и нужно действовать исподтишка. Да только история свидетельствует, что в Америке изначально никакого либерализма не было, пуритане были фанатиками — не дай Бог (кстати, и в смысле антисемитизма). Другое дело, что там изначально не было упования на государство. В конце концов, берите пример с антисемитов — они ведь не надеются на государство, объединяются, погромы готовы устраивать и без высоких покровителей, а иногда и вопреки их воле.

* * *

Кто тащит в политику неполитическое, тот, обычно, не видит политического в политическом. Например, помощь инвалидам — детям и взрослым — политический вопрос? Кажется, что нет. Это особенно проявляется, когда власть начинает расправляться с общественными инициативами, направленными на помощь несчастным. Дали при социализме помещение, теперь отбирают — ведь не смену западному слюнявому социализму пришла своя идеология, нутряная и беспощадная. Люди страдают, но боятся выступить на уровне выше районной газеты — как же-с, это будет «политика».

Так вот: борьба с антисемитизмом — не политика, не государственное дело, а благотворительность — это политика, это государственное дело.

В каждом человеке тлеет сила сопротивления, самообороны. Это не беда и часто даже не грех, если человек употребляет силу, чтобы не допустить в свою (свою!) душу тот же антисемитизм или любой другой расизм. Беда, когда государство — эту исполинскую линзу — используют, чтобы усилить силу. Лесной костёр превращается в лесной пожар. Нет уж, надо тщательно окапывать костёр — то есть, следить, чтобы борьба за свободу слова велась словами же, а не чиновниками.

Если же руки чешутся использовать государство, то направьте эту линзу именно на силу помощи. У католиков это называется «субсидиарностью»: когда ты дал субсидию, другой дал субсидию, а средств всё-таки не хватает, тогда и только тогда можно и нужно обращаться к третьему, четвёртому, к губернатору, к президенту… На добро, не на зло! На операцию бедняку или ребёнку бедняка. На квартиру бездомному. На хлеб голодному. И даже в этом благородном деле нужен глаз да глаз, потому что государство — такая силища, что может походя зашибить до смерти того, кому взялось помогать.

Вот это «глаз да глаз» и есть политика — в настоящем, а не большевистском смысле слова. Ведь у большевиков и их преемников «политика» было бранным словом — это когда кто-то снизу осмеливается выступать, протестовать или просить не в одиночку, а группой. Совершенно верно: это и есть политика. А вот когда политбюро, или администрация президента, или мэр, или губернатор начинают бесконтрольно распоряжаться судьбами миллионов людей — это не политика, а диктатура.

Людей, которые хотят использовать государство, чтобы дать укорот антисемитам, можно понять. Свобода слова — журавль в небе, а антисемит он вот тут, сейчас каркает. Людей, которые не хотят использовать рычаги давления на государство, чтобы отстоять свои права — и права несчастных, обездоленных, тоже можно понять. Если униженно просить, если «прикинуться ветошью и не отсвечивать», то есть шансы, что барин смилуется и швырнёт со своего стола другой кусок. А может, и этот оставит.

Всех можно понять! Но ведь надо понять и тех, кто открыл свободу слова, кто открыл, что политика — не худший, а лучший способ защиты несчастных. Можно понять близоруких людей, но нужно понять и дальнозорких. Сегодня посадят антисемита — послезавтра посадят сиониста. Это кажется маловероятным, но это неизбежно. Сегодня заключим сделку с чиновником, чтобы не ел на обед наших детушек — послезавтра он съест и детушек, и дедушек. Так что свободу дури антисемитской, жёсткие рамки дури государственно-номенклатурной!