ГЛАВА V АППАРАТ НАЦИСТСКОГО ШПИОНАЖА

ГЛАВА V

АППАРАТ НАЦИСТСКОГО ШПИОНАЖА

Канарис был воспитан в суровых традициях прусского милитаризма. Во время его скромной деятельности с 1914 года до поражения в 1913 году Канариса окружали такие твердые, непреклонные люди, как фон Папен, капитан 1 ранга фон Ринтелен, полковник Карл Лоди, Штейнгауэр и фон Лахаузен.

Еще в детстве научившись приспосабливаться к обстоятельствам, Канарис быстро понял, что могло дать ему осуществление нацистской программы. Если в глубине души он и был слегка шокирован, то рассудок подсказывал, что выскочки из подонков немецкого общества имели шансы реализовать свою программу. Во всяком случае, ей ничего не могли противопоставить ни старомодные прусские генералы, ни консервативные политические деятели, окружавшие Гинденбурга.

Нацисты же нуждались в человеке с практическим опытом в области шпионажа. У них было множество различных планов и теорий. Они начали создавать организацию, какой еще не видел мир. Впоследствии на немецкую разведывательную организацию перенесли название, которое в хвастливой речи во время осады Мадрида дал своим шпионам генерал Франко, — «пятая колонна».

Едва ли Канарис обладал достаточно широким кругозором, чтобы осознать, какие последствия мог иметь этот величайший в истории человечества преступный заговор. Он был слишком пропитан милитаристским духом, слишком связан традициями пруссачества, укоренившимися в нем с времен первой мировой войны.

Решив работать с нацистами, Канарис стремился, не только к власти. Им двигал также инстинкт самосохранения: нацисты достаточно хорошо знали о прошлом Канариса и его способностях. Если бы он не стал сотрудничать с ними, это могло бы привести его к гибели. Человеку, усомнившемуся в нацистском божестве, не удалось бы без опасности для жизни выйти из игры.

С помощью Гиммлера, который прокладывал себе путь к самому сердцу немецкой разведки, Канарис стал главой нового немецкого разведывательного аппарата. Он еще был одинок, так, как нацистские лидеры не доверяли этому льстивому представителю класса старорежимных юнкеров. За каждым его шагом следил полковник войск СС Карл Бухс — начальник отдела охраны гестапо.

Поскольку за Канарисом наблюдал Гиммлер, ему разрешалось щедро расходовать средства из сейфов нацистского казначейства. Огромные суммы денег проходили через эти руки, когда он, выполняя приказы Гиммлера, создавал самую густую в мире шпионскую сеть. Главные усилия направлялись на подкуп дипломатов. Во всех частях света под видом военных, военно-морских, военно-воздушных атташе, торговых представителей и пресс-атташе к посольствам и консульствам были прикомандированы агенты разведки.

Эти люди, связанные между собой и с профессиональными агентами, контролировали деятельность двух старейших нацистских заговорщических организаций: «Заграничную немецкую лигу», которая состояла из людей, родившихся в Германии, и организацию Лоренца.

Первая получила известность, когда всю ее грязь разворошило ФБР. Вторая являлась еще опаснее.

«Лига» была создана уроженцем Брадфорда Вильгельмом Боле, который принадлежал к числу фашистских главарей. Своей основной целью эта организация провозгласила создание культурной и национальной связи между Германией и немцами, разбросанными по всему свету.

Нужно помнить, что в склонности переселяться в другие страны и в умении устраиваться на новых местах немцы уступают только англичанам. Многие немцы шли следом за английскими солдатами и чиновниками, чтобы осваивать земли, завоеванные Англией. Десятки тысяч других эмигрировали, пытаясь улучшить условия своей жизни. Когда Гитлер пришел к власти, в Соединенных Штатах насчитывалось одиннадцать миллионов немцев, в Чехословакии — более трех миллионов, в Польше — один миллион. Немцы жили также в Венгрии, Румынии, Югославии, несколько миллионов — в Южной Америке. Большинство из них, особенно те, кто поселился в Америке, опровергли «все расовые теории счастливой жизнью на своей новой родине. Они и не вспоминали о стране, которую с такой радостью покинули.

Каждому человеку свойственна какая-нибудь слабость. Немцы за границей держались вместе, строили пивные, распевали старые немецкие народные песни и следовали национальным обычаям и традициям. Это было очень мило и безобидно, пока их энергия направлялась на образование музыкальных и драматических кружков и спортивных команд. Сначала основатели «лиги» оказывали этим объединениям финансовую помощь, а потом постарались запугать их. Обычно находили в Германии какого-нибудь престарелого родственника и намекали эмигранту, что благополучие этого родственника будет зависеть от поведения эмигранта.

Но даже под таким давлением немцы, на которых уже оказали влияние демократические порядки стран, где они жили, без энтузиазма встретили установление гитлеровского режима, и Канарис стал искать новые объекты. Вскоре он нашел их.

Фашизм процветал уже в ряде стран; финансовая поддержка способствовала росту этого вначале слабого растения. Плодородной почвой оказался и антисемитизм. Полковник Флейшауэр и консул де Поттэр (немец, несмотря на французскую фамилию) раздували пламя антисемитизма. Из эрфуртского «международного центра антисемитов» лились потоки брошюр на четырнадцати языках. Рузвельт, Болдуин, Черчилль, Блюм, Иден, Эттли, Бенеш и некоторые другие государственные деятели демократы были объявлены евреями или орудием в руках евреев.

Таково было новое эффективное оружие в арсенале организации Лоренца, руководствовавшейся принципом «разделяй и властвуй».

Гиммлер поставил перед Вернером Лоренцем важную задачу — расширять применение этого оружия и добиваться все больших и больших результатов. Лоренц как нельзя лучше подходил для такой цели. В первую мировую войну он некоторое время занимался шпионажем, а затем обратился к подозрительным коммерческим операциям и был дважды приговорен к тюремному заключению. Он отомстил за свои обиды дышавшей на ладан германской демократии, когда в 1933 году оказался начальником гестапо в ганзейских городах Гамбурге, Бремене и Любеке. С важным видом Лоренц расхаживал по улицам этих городов в форме бригаденфюрера СС, а за ним следовал его верный ученик и помощник Рейнгард Гейдрих, тот самый, что впоследствии превзошел своего учителя на посту палача Праги.

Лоренц быстро расправился с «зараженными коммунизмом» трудящимися массами северо-западной части Германии. Исчезли профсоюзы и политические организации рабочих, а их вожди были брошены в тюрьмы. Гиммлер выразил свое удовлетворение, пригласив Лоренца в Мюнхен для встречи с Альфредом Розенбергом. Философ нацизма, основатель теории «чистой крови», которая заразила в Германии всех, начиная с Гинденбурга и кончая деревенским быком, раскрыл свой план проникновения нацистов в страны Севера, где говорят на языках, близких к немецкому.

В то время существовала организация, основанная много лет назад лицами, заинтересованными в распространении немецкой торговли в Скандинавии. Это было «Северное общество» с центром в Любеке. Лоренц так активизировал его деятельность, что за несколько месяцев в Швеции, Дании, Финляндии и других государствах было создано сорок пять контор. Вслед за тем Розенберг милостиво согласился объездить все эти конторы, рассказывая о славе германского культа Водена, Тора и Нибелунгов и об их политическом значении для современности. За Розенбергом появился капитан 1 ранга Пфлюгк фон Гартунг, закадычный друг Гиммлера и будущий поставщик датских и норвежских Квислингов.

Канарис и Гиммлер с удовлетворением убедились, что в клубах Лоренца много посетителей. Немецкие ученые, лекторы, профессора, оркестранты и артисты выполняли двойную задачу: несли «культуру» и вели пропаганду. Вскоре была установлена связь с норвежцем Квислингом и датчанином Клаузеном.

Тогда Лоренц устремил свое внимание на юго-восток. Если Скандинавия была завоевана хитростью, то на Балканах новый порядок пришлось устанавливать с помощью силы. В Бухаресте возникло «Немецко-румынское общество». Его организатором был знаменитый Манфред фон Кил-линтер, начальник «черного рейхсвера» в период 1919–1920 годов, а вице-президентом — Антонеску. В Болгарии во главе «немецко-болгарской культурной лиги» был поставлен группенфюрер войск СС фон Массов, а в Братиславе процветало «Немецко-славянское общество» под руководством Восса, экономического эксперта из штаба Канариса. Через руководителя голландских нацистов Адриана Мюссерта Лоренц установил связь с Голландией, а в Бельгии были завербованы Леон Дегрелль и его рексисты.

Организация действовала. В огромном здании немецкого института иностранной разведки в Штутгарте были зарегистрированы десятки тысяч иностранных служащих организации Лоренца. Находившийся в Берлине иберийско-американский институт поддерживал тесную связь с мадридской нацистской организацией, руководимой генералом Фаупелем, и контролировал деятельность разведки в Южной Америке. В штабе самого Канариса имелись археологи, торговцы и туристы, в задачу которых входило проникать в каждый стратегически важный уголок земного шара от Афганистана до мыса Доброй Надежды, от Панамы до Суэца.

Таковы были далеко идущие планы немецкого проникновения. Их исполнители действовали медленно, осторожно, ожидая настоящей работы, которая должна была начаться по сигналу марширующих колонн немецкой армии. Нацистские лидеры не забыли принять меры к тому, чтобы заокеанская деятельность не ограничивалась областью пропаганды и подготовки. Они организовывали и прямые диверсионные акты. Краеугольным камнем нацизма была грубая сила, и Гиммлер в поддержку мирного проникновения намеревался использовать ударные отряды диверсантов, которые должны были, не гнушаясь никакими средствами, подрывать обороноспособность демократических стран.

В беспокойные предвоенные годы в мировой печати время от времени появлялись сообщения о деятельности этих отрядов. Было бы неуместно перечислять их здесь, но стоит вспомнить по крайней мере несколько таинственных случаев, происшедших в Англии, о которых сохранились отчеты в архивах английской Секретной службы.

Тринадцатого апреля 1936 года в печати появилось короткое сообщение Адмиралтейства: «Во время пуска одного из двигателей подводной лодки «L-54», находившейся 8 апреля на верфи в Девонпорте, произошел несчастный случай. Причины его расследуются». Офицеры Особого отдела, которые вели расследование, обнаружили подложенный в картер двигателя гаечный ключ. Если бы подводная лодка погрузилась после того, как двигатель был заведен, катастрофа оказалась бы неминуемой.

Несколько месяцев сотрудники военно-морской разведки вели в Чатаме расследование по делу о диверсии на крейсере «Кумберленд» водоизмещением девять тысяч семьсот тонн. На злополучном линкоре «Ройял Оук» была обнаружена парусная булавка, вставленная в главный кабель. Если бы она осталась там, из строя вышла бы вся электрическая система корабля.

Подобный случай произошел и на подводной лодке «Оберон». Здесь оказалась поврежденной электрическая система перед самым выходом лодки в учебный боевой поход. Если бы повреждение не было обнаружено, произошла бы такая же катастрофа, как на подводной лодке «Тетис» в Ливерпульской бухте.

Организация Лоренца не ограничивалась диверсиями. Делались дерзкие попытки похитить детали различного секретного военного оборудования. Например, кто-то попробовал снять миносбрасыватель с эскадренного миноносца «Велокс» водоизмещением тысяча девяносто тонн, когда он находился на верфи в Чатаме.

Это была беспощадная, но молчаливая битва. Счастье Англии, что благодаря бдительности Секретной службы и Особого отдела у нас не произошел такой переворот, какие были подготовлены сотрудниками Канариса во Франции и других европейских странах. Первые же неудачи по ложили конец дальнейшим попыткам немцев. Видимо, они поняли, что, несмотря на недостаток наступательного оружия, Англия лучше всех в мире владеет оборонительным оружием и способна отразить нападение любого врага.

Особенно упорно немцы пытались раскрыть секрет радара, который, как известно, был изобретен английскими учеными. Ходили слухи; что существует тесная связь между радаром и высокими мачтами, замеченными летчиками «Люфтганзы»[8] на побережье Англии, когда они летели в Кройдон. Если нацисты не сумели раскрыть секрета радара, то это свидетельство верности тысяч рабочих, инженеров, ученых и сотрудников Секретной службы, которые знали все, что относилось к радару, в то время как мир мог только гадать о назначении таинственных мачт.

* * *

Гиммлер внес в тайную войну новый специфически немецкий элемент. Он заявил на секретном совещании в Берлине, что отныне шпионаж следует официально провозгласить «священным долгом» каждого немца. Он потребовал обучать приемам шпионажа всех юношей, обладающих соответствующим характером. Шпионскую практику они могли начать дома, сообщая учителям-нацистам о разговорах своих родителей. Лучшие из этих малолетних доносчиков избирались для более важной работы. Испытание проходили десятки тысяч немецких мальчиков и девочек. В «Гитлерюгенде», СА, СС, «Национальной студенческой лиге» и десятках других-организаций немецкой молодежи внушали мысль, что шпионаж, диверсии и убийства — дело чести, если они совершаются во имя государства. Есть все основания думать, что многие из этих детей, которые теперь стали взрослыми мужчинами и женщинами, не отказались от своих убеждений. Они хорошо помнят правило: «Когда необходимо, смирись и жди».

Так геббелььсовский пропагандистский аппарат и различные юношеские организации готовили материал, из которого четыре доверенных лица Гиммлера выбирали людей для обновления немецкой разведки. Квартет состоял из Рейнгарда Гейдриха (впоследствии его заменил доктор Эрнст Кальтенбруннер), генерала Фельгибеля (сотрудник Канариса) и эсэсовских генералов Вульфа и Закса. Все они находились под наблюдением полковника Бухса. Закс был основным действующим лицом. Он занимал должность начальника отдела связи в штабе рейхсфюрера СС и считался специалистом по диверсии. Работа у него была трудная и незаметная. Он стал известным, и то ненадолго, лишь много лет спустя, когда сменил на посту начальника немецкой военной разведки Канариса, замешанного в заговоре против Гитлера в июле 1944 года.

Главарь «Гитлерюгенда» Бальдур фон Ширах и нацистский министр просвещения Руст поставляли Заксу людей для учебы в разведывательных школах, созданных во многих городах Германии, в том числе в Гамбурге, Мюнхене и Регенсбурге. Людей, отобранных в эти школы, делили на две части. Более образованных и умственно развитых обучали методам разведки, а тех, у кого мускулы были развиты в ущерб мозгу, — диверсионной работе. Термины «тайный агент» и «диверсант» не равнозначны, однако нацисты сумели смешать многие понятия.

Школы, с такой тщательностью организованные Заксом и его друзьями, были интересными заведениями. После войны мне довелось на окраине Гамбурга посетить одну из этих школ Она помещалась в скромном четырехэтажном здании, принадлежавшем якобы школе секретариата нацистской партии. Раньше это была гимназия для дочерей прусских офицеров. Здание занимало большую территорию и было скрыто от глаз прохожих высокой каменной стеной, увитой плющом и хмелем. Судя по хаосу, в котором оставили это место его перепуганные обитатели, в панике бежавшие перед наступлением союзников, нетрудно было представить, что там творилось, когда нацистский орел распростер свои крылья над четырьмя пятыми Европы.

* * *

— Продолжим! Так что тебе сказал герр Сорау?

Спрашивавший был типичным эсэсовским головорезом, мускулистым, грубым, начинавшим толстеть. Он направил револьвер в живот человеку, который никак не мог прийти в себя после внезапного пробуждения в середине ночи.

— Ах, так… Молчишь? По мы умеем обращаться и с такими, — сердито проворчал эсэсовец, не получив от своей жертвы ответа. Последовал удар рукояткой револьвера по подбородку. Содрогнувшись, человек молча опустился на пол. Удары сыпались один за другим, но он молчал. Его продолжали бить, пока он не потерял сознания.

Тогда эсэсовец обратился к третьему человеку который все это время спокойно стоял на пороге.

— Ладно, с него хватит! — коротко сказал он, — Пусть его подлечат, а когда он придет в себя, скажите ему, что он прошел испытание. Надеюсь, это воодушевит его.

Подобные сцены происходили в гестаповских тюрьмах всей Европы. Но эта существенно Отличалась от них: и жертва, и истязатель были правоверными нацистами. Так происходило последнее испытание, предусмотренное курсом разведки, — будущий шпион должен выдержать пытки, но не выдать того, что под величайшим секретом шепнул ему преподаватель несколько часов на зад.

Такому испытанию подвергался каждый шпион. Вот с какими людьми приходилось иметь дело английской контрразведке.

Закс тщательно подбирал преподавательский состав. Начальником школы, которую я посетил, был доктор Генрих Курц. Этого опытного агента хорошо знала английская Секретная служба, В 1938 году он был выслан из Соединенных Штатов, но до этого успел обучить Лили Каролу Штейн — Мату Хари Нью-Йорка. В начале войны сотрудники военной контрразведки выследили и арестовали эту способнейшую шпионку.

Шпионская школа Курца располагала специальными кабинетами, аудиториями, прекрасной лабораторией, гимнастическим залом и отлично оборудованным общежитием. На ее территории находился тир, а также дома и мосты для проведения практических занятий по диверсии. Когда учащийся впервые переступал порог школы, его подвергали физическим наказаниям и непрерывным допросам «третьей степени», а опытные провокаторы пытались убедить его в том, что в системе нацизма не все благополучно.

Понятно, что учиться в этой школе было нелегко. Учащийся постоянно находился начеку, а весь день его был до отказа заполнен теоретическими занятиями и физическими упражнениями. Распорядок дня не оставлял ни одной свободной минуты. Перед завтраком физическая зарядка, уроки по практической химии, лекции о взрывчатых веществах, о материалах невидимого письма, о сборке миниатюрных радиоприемников и чтение карт; после завтрака лекции о зажигательных веществах, о подготовке зарядов к взрыву, радиотелеграфии и шифрах. В четыре часа дня был перерыв для спортивных игр, заключавшихся в том, что на учащихся нападали люди, вооруженные палками и дубинками, и они отражали это нападение с помощью приемов джиу-джитсу. Учащегося превозносили, если ему удавалось до полусмерти избить своего противника. Вечером читались лекции по диверсии. Демонстрировались модели таких уязвимых мест, как мост Хелл Гейт в Нью-Йорке, основные лондонские мосты через Темзу, мост Гоулден Гейт в Сан-Франциско и правительственные центры Лондона и Вашингтона. Инженеры указывали места, в которые удобнее всего закладывать мины и динамит.

Закончив школу, слушатели поступали на повышенные курсы в Штутгарте. Здесь находилась центральная библиотека с колоссальными материалами по шпионажу. В отделе иллюстраций насчитывалось около двух миллионов фотоснимков военных заводов, военных учреждений и стратегических пунктов Англии, США и Европы. Теоретически рассуждая, немецкий агент мог бы с завязанными глазами войти в английское военное министерство, найти нужную комнату и пробраться в кабинет, где находится интересующий его документ.

И вот наступало время, когда агенту давали испытательное задание. Получив задание, он должен был усвоить характерные особенности личности, за которую ему предстояло выдавать себя. С этой целью новообращенного «вводили» в семью, погибшую в результате неблагоприятно сложившихся обстоятельств политической или религиозной борьбы. Из архивов концлагерей поступали личные документы, вещи и семейные фотографии. Таким образом шпиона снабжали подлинными документами.

Когда требовались поддельные документы для фиктивных эмигрантов, немцы действовали чрезвычайно осторожно. Бумага, чернила и воск применялись настоящие — доставали их во время налетов на подпольные организации. Все это делалось для того, чтобы «эмигрант», прибывший на лодке в Англию, был уверен, что материалы, использованные для изготовления его документов, могли выдержать любое испытание в лаборатории контрразведки.

Многие эксперты, которые работали в немецких шпионских школах, находятся теперь в руках союзников. Это знаменитый доктор Рудольф Гасснер, рыжеволосый мужчина с красным лицом; начальник штутгартской лаборатории фон Типпельскирх; доктор Ренкен и полковник Моэлъ.

Однако в ходе войны сложились такие условия, что само совершенство немецкой системы обучения явилось одной из причин ее провала. Немецких агентов разоблачали очень быстро. Их действия были слишком уж невинны. С ними случалось то, что обычно происходит с молодым, неопытным сыщиком, одетым в простую одежду, которого замечают именно потому, что он явно не в своей одежде.

Под перекрестным допросом каждый агент из шпионских школ следовал раз навсегда установленным правилам. Там, где настоящий эмигрант волновался и давал подозрительно неточные ответы, агент, игравший роль эмигранта, выпаливал свои показания без запинки. Он вел себя так же, как десятки его предшественников. Как только попадался один — другой, допрос шел по проторенной дорожке: ответы допрашиваемых можно было предсказать заранее.

Нацистская тактика террора оказала агентам плохую услугу. Их учили, как переносить пытки, но искусно применяемые следователями союзников психологические методы допроса обычно смущали их и сбивали с толку. Только к этому не готовили своих агентов нацистские главари.