Глава двенадцатая Скандалы и интриги Тарутинского лагеря
Глава двенадцатая Скандалы и интриги Тарутинского лагеря
А тем временем русская армия сразу после сдачи Москвы отошла на юго-запад, в сторону деревни Тарутино, где был разбит большой лагерь. И там, как отмечает историк В. М. Безотосный, «вновь разыгрались генеральские страсти».
Виной всему стал М. И. Кутузов и некоторые генералы из его окружения, которые продолжали активно действовать, правда, не на поле брани. Основным местом «действия» стали армейские штабы, где бушевали нешуточные страсти, разыгрывались различные закулисные комбинации, а причина таилась в оскорбленном честолюбии и непомерных амбициях генералов.
По этому поводу генерал Н. Н. Раевский в одном из своих писем от 7 (19) октября 1812 года сделал совершенно потрясающее признание:
«Я в главную квартиру почти не езжу, она всегда отдалена. А более для того, что там интриги партий, зависть, злоба, а еще более во всей армии эгоизм, несмотря на обстоятельства России, о коей никто не заботится».
Прежде всего, высший генералитет и штабная молодежь «за глаза» критиковали нового главнокомандующего. И, надо сказать, было за что. Здесь были конечно же личные служебные обиды, но еще генералы ставили Кутузову в вину чисто профессиональные упущения: проигрыш Бородинского сражения, оставление Москвы без боя, разлад армейской системы управления, пассивность и бездеятельность в ведении военных действий.
Но и это еще не все. В донесениях, поступавших из Тарутино в Санкт-Петербург, фигурировало и обвинение, что «главнокомандующий спит по 18 часов в сутки».
Старый генерал Б. Ф. Кнорринг, воевавший еще при Екатерине Великой, отреагировал на это обвинение следующим образом:
«Слава Богу, что он спит, каждый день его бездействия стоит победы».
Не менее оригинально этот же 66-летний генерал отреагировал на другое обвинение в том, что Кутузов «оставляет армию в бездействии и лишь предается неге, держа при себе молодую женщину в одежде казака».
Как утверждает историк Н. А. Троицкий, «привычку облачать своих наложниц a la cosaque Михаил Илларионович сохранил, по крайней мере, с турецкой кампании 1811 года. По воспоминаниям А. А. Симанского, при первых же встречах с войсками после назначения главнокомандующим, на пути от Царева Займища к Бородину, Кутузов демонстрировал верность этой привычке».
Впрочем, и на это «екатерининский орел» Б. Ф. Кнорринг со смехом заметил:
«Он возит с собою переодетую в казацкое платье любовницу. Румянцев возил по четыре; это – не наше дело».
Понятно, что все это страшно раздражало императора Александра I. И не просто раздражало. В сложившейся критической обстановке он был не просто недоволен Кутузовым, но и готовился отстранить его от командования.
Но не отстранил, ибо начавшиеся холода заставили Наполеона выйти из Москвы и пойти во фланг Тарутинскому лагерю.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.