Угроза демократии

Угроза демократии

Сейчас довольно часто приходится слышать и читать в СМИ, будто в России имеет место ощутимая тенденция к диктатуре (угроза диктатуры), и это якобы означает угрозу демократии. Поскольку вся терминология, относящаяся к социальным явлениям, стала многозначной и не определенной более или менее строго (например, насчитывается более ста определений демократии и несколько десятков определений диктатуры), эти разговоры и сочинения можно было бы просто игнорировать как праздное словоблудие. Однако в этом ощущается тревога за судьбу нашей страны, переживающий глубокий и далеко идущий эволюционный перелом. Так что стоит хотя бы кратко сказать о том, что порождает эту тревогу.

При всем разнообразии значений слов «диктатура» и «демократия» общим для всех говорунов и сочинителей на эту тему является то, что диктатура расценивается как зло, а демократия как благо. Такая подмена социологических понятий этическими характерна для современной западной и российской прозападной идеологии. Я здесь под диктатурой и демократией буду подразумевать определенные черты и типы системы власти, которые сами по себе не являются ни злом, ни благом.

Диктатуру не следует смешивать с тиранией, деспотизмом, абсолютизмом, вождизмом и другими явлениями в сфере власти. Обычно эти явления смешиваются. Диктатура в строго социологическом смысле есть власть, не ограниченная юридическими законами. Недавно в России было модным выражение «диктатура закона». С ним ораторы носились «как дурень с писаной торбой» (как говорили в старину на Руси), не отдавая себе отчета в том, что это выражение, с логической точки зрения, есть либо нонсенс, либо означает «узаконенное беззаконие», что тоже логически противоречиво и, следовательно, нелепо. В России такая форма власти в современных условиях немыслима, как бы ни укреплялась власть президента («Кремля»). Российская власть в обозримом будущем при всех перипетиях останется властью узаконенной, действующей в рамках законодательства и путем законодательства. Она может быть всемогущей на бумаге (в силу законов), но слабой практически, как это было с горбачевской властью. Она может быть практически сильной и при этом юридически ограниченной. Она может быть организована так, что некоторая часть ее (верхушка, например) будет иметь диктаторские черты в отношении прочих частей власти, но в целом быть ограниченной законами в своих действиях по отношению ко всему подвластному обществу. И в этом случае рассматривать ее как диктатуру социологически ошибочно. А те, кто усматривает диктаторские замашки в действиях российского президента («Кремля»), имеют в виду фактически именно такой аспект в состоянии российской власти. Какую бы силу ни набирал нынешний «Кремль» над прочими подразделениями власти, последняя в целом не является и вряд ли будет в обозримом будущем диктаторской по отношению к подвластной России.

Обратимся к демократии. Опять-таки, если рассматривать ее чисто социологически, т.е. как определенную форму воспроизводства, организации и функционирования власти, какая имеет место в странах западного мира, то никакой угрозы демократии в России как явлению, на самом деле существующему, нет и быть не может в принципе, поскольку такого явления в России просто нет. Есть лишь имитация западной демократии, нечто похожее на нее, но не вошедшее в плоть и кровь жизни россиян. Демократии в России не угрожает никакая диктатура не только потому, что таковой нет, но и потому, что самой России не угрожает никакая демократия. В России, повторяю, может быть лишь имитационная, показная или, как теперь говорят, виртуальная демократия. А таковая может процветать при самой жестокой диктатуре. При диктатуре даже лучше, чем при реальной демократии. Так что российские демократы могут спать спокойно: их стремлениям кривляться на сцене истории в спектаклях демократии никаких серьезных препятствий со стороны не менее виртуальной диктатуры пока не предвидится. Но и радоваться особенно не стоит, ибо лишать демократических гражданских прав и свобод можно и без диктатуры, и даже при настоящей демократии.

Я неоднократно обращал внимание на тот факт, что российская система власти складывается как гибрид советизма и западнизма. К этим факторам следует добавить третий, который обнаруживает свою роль все с большей и большей силой: это — человеческий материал (и, прежде всего — характер русского народа) и геополитические и природные условия. Именно этот фактор порождает черты российской власти, создающие видимость диктатуры и тревоги демократов за судьбу «молодой российской демократии». Среди этих черт, в первую очередь, следует упомянуть потребность русского народа в личности, олицетворяющей высшую власть и стоящей над всей системой власти. Такой личностью был царь в дореволюционные годы и вождь партии и народа в советские годы (особенно — Сталин). Не случаен был и культ личности Сталина, какой безуспешно пытались повторить его преемники. Это явление можно наблюдать и сейчас в отношении к президенту Путину. Я хочу обратить внимание на то, что эта потребность не навязывается россиянам сверху, такое противоречит принципам западнизма. Она вырастает снизу, из сознания слоев населения, особенно сильно пострадавших от антикоммунистического переворота.

Москва, 2004