Глава 2 Лунный прорыв

Глава 2

Лунный прорыв

1

В 22 часа 28 минут 34 секунды по московскому времени 4 октября знаменитая «семерка» произвела свой очередной старт. Огонь, вырвавшийся из сопел двигателей первой ступени, озарил степь, а клубы едкого дыма стремительно уносились вдаль ветром, заслоняя собой горизонт. Ракета, словно нехотя, качнулась, оторвалась от пусковой площадки и, грохоча, понеслась ввысь, стремительно набирая скорость. Через несколько минут ее можно было наблюдать только по огненному хвосту, который она оставляла за собой, по огромной параболе унося ПЭСИК на околоземную орбиту.

Королев, Тихонравов, Бушуев, Решетнев, Ивановский бросились к машинам, чтобы услышать голос первого спутника в монтажно-испытательном корпусе. Сначала еле слышно, а потом все громче и сильнее зазвучали долгожданные «бип…бип…бип…». Услышав их, Тихонравов первым, что было мочи, закричал «Ура!». Королев повернулся к Главному конструктору ПЭСИКа, обхватил его за плечи и по-мужски крепко потряс на виду у всех. Он был счастлив.

Утром 5 октября руководители запуска первого искусственного спутника Земли, кроме Решетнева и Ивановского, оставили Байконур и вылетели в Москву, на свою базу. Вскоре после взлета Сергей Павлович прошел в пилотскую кабину, а когда вернулся в салон, то сообщил коллегам:

— Вот так, дорогие товарищи, в эфире на всех языках звучит только одно: «Россия!.. Спутник!» Мир потрясен нашим ПЭСИКом. Но теперь, когда мы наделали столько шума, мы не имеем права останавливаться. Однако нам до сих пор не ясна структура ионосферы и степень метеоритной опасности. Еще предстоит выяснить вопросы герметизации спутника, обеспечение его теплового режима в космосе, а также энергопитания систем жизнеобеспечения в течение длительного времени, но для нас все сроки сжаты до предела. Придется работать в ускоренном режиме.

Королев на секунду задумался, тут же всем корпусом круто развернулся, спросил Тихонравова:

— Как думаешь, Михаил Клавдиевич, мы можем нашу программу из трех спутников сократить до двух, разумеется, совмещенных второго и третьего запусков?

— Что вы имеете в виду, Сергей Павлович? — не сразу понял замысел Главного конструктора Тихонравов.

А Королев смотрел далеко вперед. Хитро улыбнувшись давнему соратнику, он рассудительно сказал:

— Только то, Михаил Клавдиевич, что уже на втором спутнике через месяц, дополнительно ко всей необходимой аппаратуре, мы соорудим и герметическую кабину для собачек.

— Вы уверены, Сергей Павлович, что конструкторские отделы управятся за месяц с этой работой? — спросил Тихонравов.

— Должны управиться. У нас нет времени на раскачку, Михаил Клавдиевич. Я возлагаю на вас эскизное проектирование, а сам непосредственно займусь цеховыми службами.

Вечером 5 октября Королев вернулся в Москву, а рано утром следующего дня он встретился со своим давним сослуживцем по части космической живности профессором Яздовским. Не успел знатный медик от души поздравить Главного конструктора с успешным запуском ПЭСИКа, как тут же получил встречный вопрос:

— Так вы подготовили, Владимир Иванович, для следующего запуска подходящего космического пассажира?

Яздовский поднял на Королева недоуменные глаза:

— Вы, что же, Сергей Павлович, имеете в виду уже человека?

— Разумеется, Владимир Иванович. Медлить нельзя, иначе нас обойдут американы, — на полном серьезе продолжал лукавить Главный конструктор. — Да, вполне могут обойти.

— Нет, Сергей Павлович, подходящего человека мы отобрать для вас еще не успели. Вот собачку, и не одну, можете запускать хоть завтра, — твердо заявил Яздовский.

— Хорошо, придется уважить медицину, — засмеялся Королев. — Не можете пока предложить человека, готовьте в орбитальный полет собачку.

Все же тогда Владимир Иванович так до конца и не понял, насколько серьезно говорил Главный конструктор о полете человека в космос, а насколько шутил… «Надо торопиться», — сделал про себя вывод «космический профессор».

В конце рабочего дня Главный конструктор направился на участок спутниковой сборки. Когда рабочие и специалисты плотно обступили стенд с макетом своего первого детища, Сергей Павлович обратился к ним с краткой торжественной речью:

— Дорогие товарищи! Я пришел поздравить вас лично с успешным запуском первого искусственного спутника, собранного вашими руками. Сейчас наш замечательный «ПЭСИК» находится на орбите Земли. Но я уже получил новое важное правительственное задание. Чтобы его выполнить, мы не можем работать по-старому. Окончательного проекта не будет, опытная конструкция должна стать и рабочей. Вам придется работать по эскизам, без чертежей. А главным контролером качества должна стать ваша рабочая совесть. Надеюсь, я выразился очень понятно…

Королев энергично вошел в приемную и, поздоровавшись, сразу обратился к секретарю с вопросом:

— Есть какие-нибудь новости, Ирина Александровна?

— Звонил Керимов, Сергей Павлович, — доложила Корецкая. — У него какое-то срочное, неотложное к вам дело. Я сказала, что вы обещали прибыть в восемь.

— Правильно ответили, — Королев посмотрел на часы. — Еще без трех минут восемь. Пусть приезжает.

Только закрылась дверь за Главным конструктором, как тут же появился Керимов. Не раздеваясь, он прошел в кабинет Королева. Они были знакомы более десяти лет, с войны. Вместе работали в институте «Нордхаузен» с немецкой ракетной техникой, но сразу после возвращения в Москву в сорок шестом Керим Алиевич перешел на работу в наркомат вооружения, где ему поручили курирование ракетной отрасли.

Керимов начал разговор с давнишних замечаний:

— Конструкция «семерки», Сергей Павлович, отрабатывается недостаточно надежно. Подвеска ракеты за «талию» спорна. Установка ее на стартовую площадку гарантировала бы изделию и большую прочность конструкции. Ракета есть, она состоялась, и торопиться куда-то нет никаких оснований.

— С чего это ты взял, Керим Алиевич? — Королев медленно приблизился к давнему сослуживцу и, посмотрев ему в глаза, покачал головой из стороны в сторону, не соглашаясь.

— «Пятое чувство» подсказало, — твердо стоял на своем Керимов. — После запуска первого спутника, Сергей Павлович, мы тем более не имеем права рисковать. Зачем перечеркивать десятилетие успешной работы?

— Нет и нет, Керим Алиевич! Подобные замечания ты мог обоснованно делать мне пять месяцев назад, в мае, когда «семерка» развалилась на активном участке полета, до отделения головной части. Но теперь…

— Я и тогда говорил тебе примерно то же самое, — прервал монолог Королева начальник министерского отдела.

— Нет, Керим Алиевич, тогда ты только предполагал, что у нас могут случиться крупные неприятности. Но когда, в середине августа, ракета полетела без отклонений от программы, я сразу отмел все твои опасения. И теперь принять их тоже, понимаешь, не могу… Кстати, это только твое личное мнение, или точно так же думает и заместитель министра Рябиков?

— Нет, только мое, — подтвердил Керимов.

— Только твое, — повторил Королев и продолжил: — Тогда давай поступим, как законченные бюрократы. Ты напишешь докладную записку на имя председателя Государственной комиссии по испытанию космических разработок, а он вынесет эти вопросы на совет главных конструкторов. Мы пригласим на заседание Келдыша и кого-то от командования ракетных войск. Пусть и они выскажут свое мнение, поскольку дело стало общим и для ученых, и для военных… Ты согласен с моим предложением?

Доводы Главного конструктора звучали убедительно. Керимов согласился с ними и тотчас уехал восвояси. Он понял, что у Королева есть твердая уверенность в правильности выбранного пути и переубедить его невозможно.

Работа всецело захватила Сергея Павловича, не отпуская ни на час. До конца октября Главный конструктор практически не покидал Подлипки и сновал из одного подразделения в другое как челнок: ОКБ — сборка — приборный цех и обратно. На сборочном участке Сергей Павлович ежедневно проводил оперативки и придирчиво, по каждой позиции, проверял выполнение суточных заданий, расписанных в почасовых графиках. Тут иногда не обходилось без разговоров на повышенных тонах.

Конструктору по гермокабинам Иванову долго не удавалось решить задачу размещения аппаратуры для передачи телеметрической информации о самочувствии собачки. Когда до старта осталось чуть больше двух недель, Сергей Павлович взорвался, выговорив конструктору все накопившееся начистоту:

— Тебе надо объявить выговор, Алексей. И я это сделаю завтра. В профилактических целях. Будешь помнить его всю жизнь и брать на себя только посильные обязательства.

Суровый разговор произошел во время оперативки утром, а вечером Иванов доложил Главному конструктору, что у него все получилось, как надо. Королев одобрил его действия:

— Ты предлагаешь самый трудный вариант и поступаешь правильно, потому что к цели он приводит нас кратчайшим путем. Продолжай и дальше его совершенствовать.

Начальник участка, конструктор, слесарь не раз слышали тогда его напутствие: «Работать надо быстро и хорошо. Если ты что-то сделал быстро, но плохо, то люди будут считать, что ты все делаешь плохо. А если сделал хорошо, хоть и медленно, то у многих все же отложится в памяти, что ты делаешь хорошо».

Утром 29 октября Королев, вместе с Мишиным и Исаевым, улетел на Байконур. Спустя сутки в главную космическую гавань страны прилетел с помощниками Яздовский. На этот раз Владимир Иванович предложил для орбитального полета Лайку. Он признался Сергею Павловичу, что пожалел Альбину, которая уже дважды взмывала в стратосферу на исследовательских ракетах.

В ответ Королев твердо заявил медику:

— Можешь быть уверен, Владимир Иванович, что Лайку мы непременно вернем на Землю.

— Обещаешь вернуть собачку живой, Сергей Павлович? — не поверил Яздовский.

— Какой разговор, Владимир Иванович, — широко улыбнулся Королев. — Когда она вернется, мы по глазам Лайки увидим, как она отработала свое задание на орбите.

Днем 3 ноября Лайке в последний раз дали попить водички и попробовать космической еды, остро пахнущей колбасой для возбуждения аппетита. Тут же Яздовский искусно запечатал ее в герметический контейнер, и знаменитая «семерка» с привычным грохотом унесла на околоземную орбиту первое живое существо… Лайка уцелела на взлете, перенесла невесомость и благополучно вернулась на Землю. Это была очередная космическая победа советской науки и техники.

В день 40-летия Великого Октября на военном параде в Москве были впервые показаны наши боевые ракеты. Чета Королевых находилась на трибуне перед универсальным магазином. По оживленному лицу мужа Нина Ивановна легко догадалась, что Сергей Павлович ждет от военного парада чего-то особенного. И этот момент вскоре действительно наступил. Объезжая строгие квадраты изготовившихся к торжественному параду войск, министр обороны маршал Малиновский остановился на Манежной площади и звонко произнес необычное дотоле приветствие: «Здравствуйте, товарищи ракетчики!..»

Королев не слышал больше ничего. Поздравительные слова министра покрыло тысячеголосое «Ура!». Лицо Главного конструктора засветилось лучезарной улыбкой. Но еще сильнее торжествовал он через час, когда на Красной площади появились самые мощные в мире стратегические ракеты. Сергей Павлович широко улыбался окружающим его незнакомым людям, не подозревавшим, что они рукоплескали великому детищу всей его жизни, делам его большого и слаженного коллектива.

Парад закончился. Королевы уже покидали трибуну, когда к Сергею Павловичу подошел с поздравлениями его однокашник по «Бауманке» авиаконструктор Лавочкин. Старые друзья тепло поздравили друг друга с праздником, и тут Семен Яковлевич многозначительно сказал:

— Раньше изюминкой военного парада неизменно становился пролет боевых самолетов. Теперь вниманием присутствующих завладели твои, Сергей Павлович, ракеты. Искренне поздравляю. Надеюсь, что ты скоро удивишь нас и еще кое-чем… Вдруг забросишь на орбиту Земли человека?

— Ты же понимаешь, Семен Яковлевич, что ракеты продолжают ваше самолетное дело, только в других координатах. У них, видишь, другие параметры движения, — произнес в ответ Королев.

В последний день пятьдесят седьмого, ознаменовавшего начало космической эры, Сергею Павловичу была вручена в Кремле Ленинская премия. Главный конструктор в ответном слове сказал:

— Сейчас осуществляется дерзновенная мечта человечества о вылете в космическое пространство. Эта мечта много столетий занимала лучшие умы человечества… Два первых в мире спутника, две светлые звезды Мира, совершают стремительный полет вокруг нашей планеты. Мы будем решать дальнейшие задачи по исследованию пространства окружающей нас Вселенной, по достижению ближайших к нам планет, например Луны, по вылету в космос человека…

Главный конструктор был поистине неуемен. Он предложил сделать упор на углубленное исследование околоземного пространства. Вот почему из программы третьего спутника был исключен биологический объект. Его всецело заменили научные приборы. Сергей Павлович тщательно шлифовал их предметный перечень с учетом получения конкретного результата. Дважды он безжалостно откладывал очередной старт, хотя и самого его терзали какие-то сомнения в правильности неочевидных действий.

В мае пятьдесят восьмого на орбиту Земли была выведена подлинная космическая лаборатория. Третий спутник конусной формы имел высоту более трех с половиной метров и нес в себе почти тонну научной аппаратуры. Это были приборы для исследования микрометеоритов, давления атмосферы, космических лучей, излучения Солнца, электростатического и магнитного полей Земли. Спутник впервые имел на борту ионные ловушки для определения концентрации заряженных частиц на больших высотах. Помимо электрохимических источников тока на борту лаборатории были установлены первые солнечные кремниевые батареи. Они обеспечивали работу бортового передатчика в течение шестнадцати с половиной тысяч часов.

Успешный запуск третьего спутника побудил Королева изменить план дальнейшей работы. Он смело ставит в повестку дня полет к Луне. Его не смущает предостережение Циолковского о том, что такая задача трудна даже для теории. Но учитель предостерегал американца Годдарда в начале тридцатых, поскольку за проектом «фантазера» не имелось ни реальной космической ракеты, ни достойной системы управления ею, способной обеспечить достижение Селены. В конце пятидесятых Сергей Павлович уже опробовал эти важнейшие составляющие в металле. Появилась возможность идти дальше.

Вначале предложение Королева было обсуждено на научно-техническом совете ОКБ. Затем, с учетом высказанных на нем предложений и замечаний, Главный конструктор созвал у себя более представительное совещание с участием известных советских астрономов — Барабашова, Масевич, Михайлова и Шаронова. Его цель Королев определил достаточно ясно:

— Мы хотим попасть на Луну, товарищи. Облетев постоянный спутник Земли, надо сфотографировать его обратную сторону.

— Но разве это возможно сегодня, Сергей Павлович? — изумился Михайлов. — Мало иметь нужную технику. Нужно еще достигнуть точности выше астрономической!

— Вы об этом не беспокойтесь, Алексей Александрович. Мы берем это на себя, — заверил астронома Главный конструктор. — Вы должны нам помочь. Я имею в виду ваши рекомендации. Какие аппараты конкретно надо применить для фотографирования Луны? Какую задать экспозицию?

Но во всех делах Главного конструктора поджимали сроки. Как он и определил заранее, на подготовку первого «лунника» потребовалось полгода. Королев планировал запустить «Луну-1» в день своего рождения, 13 января, но поторопил своих помощников и запустил почти на две недели раньше, 2 января. В мире запуск первого лунника посчитали эпохальным достижением, а Королев торопился закрепить его еще большей победой.

Отправив в космос «Луну-1», Сергей Павлович вернулся в Москву и 9 января в Академии наук принял участие в совещании у Келдыша по актуальнейшему вопросу: представители какой профессии первыми полетят на космическом корабле? Для Главного конструктора это был злободневный вопрос завтрашнего дня. Он стоял перед ним каждодневно, хотя никакие конкретные сроки полета человека в космос правительством еще и не назначались.

Королев выступил в числе последних. Он сказал:

— Складывается впечатление, что отдельные ручейки суждений уже сами по себе сливаются в правильный вывод. Вопрос, который товарищ Келдыш задал представителям авиации: «Готовятся ли к полетам в космос летчики?» — не случаен. Наиболее подходящим контингентом располагает авиация, хотя смелые и стойкие люди имеются повсюду. Чтобы в короткий срок стать полноценным космонавтом, качеств, которые вырабатывают в человеке земные специальности, еще недостаточно. Безусловно, важны физические данные и общая подготовка. Но все же определяющим при выборе будущего космонавта должно стать умение человека управлять сложной космической техникой в полете.

Главный конструктор сделал небольшую паузу и продолжал:

— Значит, ему необходима летная практика и ясное представление о всех особенностях полета, привычка работать в сложных, быстротечных, а порой и аварийных условиях. Кто ко всему этому лучше подготовлен? Двух мнений быть не может — летчик современной реактивной авиации, и прежде всего летчик-истребитель. Это и есть универсальный специалист. Он и пилот, и штурман, и связист, и бортинженер. А будучи кадровым военным, он обладает необходимыми морально-волевыми качествами. Его отличает собранность, дисциплинированность, непреклонное стремление к достижению поставленной цели.

Заканчивая выступление, Сергей Павлович напрямую обратился к профессору Яздовскому:

— Так что, Владимир Иванович, нам пора приступать к конкретному делу, быстрее разработать методики отбора и подготовки космонавтов. Резервного времени у нас уже нет.

Через восемь с небольшим месяцев после запуска «Луны-1», в сентябре, с Байконура взлетела ввысь «Луна-2». Цель ее запуска — попадание на поверхность спутника Земли в районе моря Ясности. Спускаемый аппарат доставил на Луну вымпел с Государственным гербом СССР. А через три недели, во вторую годовщину со дня запуска ПЭСИКа, 4 октября, на космическую траекторию облета Селены отправилась автоматическая станция «Луна-3». Она прошла на расстоянии около пяти тысяч километров от земного спутника и, сориентированная на его центр, в течение сорока минут производила фотографирование невидимой поверхности Луны. Все это время Сергей Павлович, находясь на командном пункте, ходил от экрана к экрану, то и дело прикладывая руку ко лбу. Он очень волновался и не скрывал своего состояния. Но съемка удалась на славу. Выдающееся научно-техническое достижение стало дерзновенной явью.

Поздно вечером Королев позвонил домой, в Москву, и в подробностях рассказал Нине Ивановне о всех перипетиях запуска «Луны-3». В заключение он сообщил жене, что по техническим причинам вынужден задержаться на космодроме еще на пару суток. Требовалось поговорить со смежниками о перспективе.

2

Жизнь в заполярной Печенге давалась ее обитателям нелегко. Но не потому, что лютые морозы, непроглядная ночная тьма и глубокий снег, казалось, делали все, чтобы затруднить службу тех, кого забросила сюда военная судьба. Все-таки чувствовалась реальная оторванность от остальной страны, вся жизнь ограничивалась только закрытым гарнизоном.

Для Гагарина после возвращения из Москвы наступили нелегкие дни ожиданий. Хотя он постоянно уговаривал себя не особенно отчаиваться по поводу даже отрицательного результата, все же неопределенность подавляла. Спасала служба. Утром, как и прежде, он уходил на аэродром, много летал над сопками и морем, нес дежурство по части, редактировал «Боевой листок». В свободное время Юрий часто ходил на лыжах или вместе с Валюшей отправлялся на гарнизонный каток, если дочку на часок удавалось пристроить у соседей.

— Какая-то необычная была у тебя на этот раз командировка, — почти каждый день после возвращения Юрия говорила мужу Валентина, когда ловила на себе его задумчивые взгляды.

Раньше он ничего существенного из своих повседневных дел не скрывал от нее, но тут были особые условия. «Помалкивать», — рекомендовал ему при отъезде из Москвы опекун кандидатов, очень уважительный полковник Карпов. То же самое он услышал при возвращении и от командира полка.

Когда Валюша настаивала, Юрий улыбался ей:

— Каким квалифицированным психологом ты у меня стала…

Примерно через неделю после возвращения Гагарина в полк к нему на квартиру зашел летчик из соседней части, старший лейтенант Шонин. Юрий знал его по совместным полетам. Он тоже писал рапорт о зачислении кандидатом в космонавты, проходил медицинскую комиссию в гарнизоне, но не был включен в состав первой четверки летчиков для поездки в Москву.

Валентина отвлеклась с Леночкой, и Юрий, растапливая печку, кое-что смог рассказать коллеге:

— Конечно, Георгий, комиссия в Москве более строгая, чем была у нас в гарнизоне. Но ты ведь прошел здесь все испытания без замечаний. Пройдешь и там. Конечно, крутят и вертят в московском госпитале безжалостно и отчисляют с улыбкой. Но не переживай, Георгий, ты обязательно пройдешь и ту комиссию. Жди вызова. Он придет.

В начале последней декады ноября в гарнизоне прошла конференция по обмену опытом полетов в зимних условиях. Молодые летчики особенно прислушивались к рекомендациям асов. Из гагаринского полка наиболее интересными получились сообщения старших лейтенантов Васильева и Вдовина. Подполковник Бабушкин предложил выступить и Юрию. Гагарин основательно подготовился к конференции. Он всесторонне разобрал особенности полета зимой по элементам: видимость, осмотрительность, направление ветра, посадка, торможение на обледенелой ВВП. От смежников вслед за Гагариным выступил старший лейтенант Шонин. Георгий построил свое сообщение на сравнении условий летной работы в Заполярье и на Балтике, где ему довелось летать сразу после окончания Ейского авиационного училища летчиков.

После конференции Шонин навестил Гагариных и сам сообщил Юрию, что он через сутки уезжает в Москву, так как на него поступила в часть долгожданная бумага. Георгий уехал, а Гагарин засел за изучение… астрономии. Особенно заинтересовала его теория множественности обитаемых миров.

В отсутствие Юрия Валюша просмотрела книги, принесенные им из гарнизонной библиотеки, а вечером учинила мужу подлинный допрос — что это за интерес у него такой к астрономии вдруг проявился? Опять пришлось кандидату в космонавты выкручиваться: «Понимаешь, Валюша, ребятам, оказывается, понравилась моя прошлогодняя лекция о космосе, и они попросили меня рассказать о возможных полетах человека на другие планеты. А тут без астрономии не обойтись». Требовалось как-то отвлечь жену от повышенного космического интереса. Повод вскоре нашелся более чем достойный.

С начала декабря в полку находились представители авиационного командования Северного флота. Тщательной проверке подверглись как организация учебных полетов, так и техника пилотирования летного состава. Строгий экзаменатор майор Свиридов оказался рядом с Гагариным в кабине Мига. Всесторонне проверив летную выучку проверяемого, представитель штаба поставил Юрию «пятерку» по технике пилотирования.

Вернувшись домой, Юрий весь вечер рассказывал жене, как он заработал ее у строгого Свиридова. Команды инспектор отдавал четко и самые неожиданные. То сделайте «горку», то переходите на «скольжение», то атакуйте противника сверху, то с «задней полусферы». А «бочку» Свиридов заставил Юрия выполнить в комбинации трижды. При подведении итогов инспекторской проверки летная подготовка старшего лейтенанта Гагарина была отмечена с лучшей стороны.

Середину декабря Гагарины посвятили подготовке к новому, шестидесятому, году. Несколько раз они вместе побывали в гарнизонном универмаге и закупили скромные подарки для посылки в два адреса — в Гжатск и Оренбург.

Заканчивался год, а вызова из Москвы все не поступало. Откуда было знать Гагарину, сколько таких же претендентов в космонавты, как он, проходит за две недели через строгие руки сотрудников профессора Яздовского? Ситуацию частично прояснило возвращение старшего лейтенанта Шонина. Вроде, как сам понимал Георгий, он тоже вернулся в Печенгу «со щитом», но полковник Карпов и ему не сказал ни о какой перспективе. Не услышал он и привычное напутствие Евгения Анатольевича, что «для вас, товарищ Шонин, стратосфера не предел». Не шла между ними речь, разумеется, и о следующем вызове.

Гагарин увидел Георгия издалека, выходящим из штаба части. Юрий обхватил товарища за крепкие плечи, принялся тормошить: «Выкладывай, Георгий, московские новости». Они как-то и успокоили Гагарина. Шонин твердо заявил, что и его группа отнюдь не последняя, которая проходит проверку в столице. В летных частях продолжается отбор претендентов. Так что в их положении остается одно — ждать…

Новый год у Гагариных смазала болезнь дочки. Пришлось остаться дома, нарушив артельный закон Заполярья. И все же в полночь в их скромную обитель пришли верные друзья — бывшие соседи Вдовины, Злобин, Репин и Шонин. Вот тогда добрым словом проводили старый год, а в наступающем пожелали друг другу счастья и успехов в службе. А оно, счастье, пришло уже через две недели. Распоряжение начальника штаба Северного флота от 14 января гласило: «Командировать старшего лейтенанта Гагарина Юрия Алексеевича в Москву…» Адрес — войсковая часть… О сроках командировки ничего не говорилось.

И началось. Медики, психологи, баллистики и авиаторы терпеливо, по крупицам вырабатывали формулу «человек в космосе». Помимо состояния здоровья, врачи выискивали в кандидатах скрытую недостаточность или пониженную устойчивость организма к факторам, характерным для космического полета, оценивали полученные реакции при действии этих факторов. Обследования велись при помощи биохимических, физиологических, электрофизиологических и психологических методов, а также специальных функциональных проб. Кандидатов выдерживали в барокамере при различных степенях разреженности воздуха, крутили на центрифуге, похожей на карусель. Врачи изучали, какая у них память, сообразительность, насколько легко переключается внимание, какова способность к быстрым и точным действиям.

В конце первой недели обследования медико-биологические процедуры прервались, и врачи уступили место психологам и будущим руководителям Центра подготовки космонавтов — Каманину, Карпову, Бабийчуку, Никерясову. Беседовали индивидуально, коллективно, группа с группой. Их установки звучали жестко — не запугивая предстоящими тяготами, легкой жизни никто не обещал.

Только поздно вечером, когда члены придирчивой комиссии покидали госпиталь, кандидаты в космонавты собирались в большой комнате, общались, делились впечатлениями и мечтательно говорили о планах на будущее, о котором толком никто и ничего не знал. Нередко разряжал обстановку Герман Титов. Его влюбленность в литературу поражала. Титов, как бы для себя, в наступившей тишине вдохновенно, наизусть читал стихи Пушкина, Лермонтова, Байрона, Есенина и Блока. Читал по-девичьи, очень лирично.

Процедуры, одна сложнее другой, продолжались и в феврале. Результаты своих выводов врачи хранили в строжайшем секрете. Но через полмесяца начались отчисления. Группы кандидатов начали редеть, летчики возвращались в свои части. Вечером 6 февраля полковник Карпов объяснил по группам принцип отбора кандидатов в космонавты. В полете они вынуждены будут находиться в условиях длительной гиподинамии и невесомости, а экипажи космических кораблей подвергнутся испытанию в замкнутом пространстве на психологическую совместимость. Чтобы выработать методы борьбы с опасными явлениями, необходимо выявить их негативное воздействие на человеческий организм, его психику.

Евгений Анатольевич дал понять, что предстоят новые нелегкие испытания. Реакция последовала незамедлительно. Из госпиталя стали уезжать летчики, не пожелавшие впредь подвергать себя «непонятным экспериментам». Комиссия никого не удерживала. Принцип добровольности неукоснительно соблюдался. У тех, кто твердо решил остаться, родилась идея выпускать стенную сатирическую газету «Шприц». Редактором ее первого номера стал Гагарин. В своем полку он слыл неплохим редактором «Боевого листка», а тут сразу обозвали номер газетой.

Только через месяц, 19 февраля, свободным от экспериментов кандидатам было разрешено увольнение в город. Карпов посоветовал своим подопечным обязательно посетить кинотеатр или сходить на хоккейный матч. Юрий же тотчас уехал в Гжатск. Родителям он сказал, что находится в Москве в командировке. В субботу и воскресенье командование ему разрешило побыть на родине. Дома все без изменений. Ему приходится много летать. Валюша активно участвует в работе женсовета. Леночка выздоровела и снова ходит в детские ясли.

Поездка в Гжатск оказалась для Юрия очень кстати. Общение с матерью и отцом вдохнуло в него новые силы. Анна Тимофеевна и Алексей Иванович сразу заметили в сыне сильное переутомление, и оба дня, вплоть до его отъезда, заботливо хлопотали возле своего Юраши. Узнав, что командировка сына перевалила уже на второй месяц, мать пристально вгляделась в его глаза и тут же посетовала, что он так долго задержался с приездом в родительский дом. Последовало откровение со стороны сына:

— Мама, я прохожу в Москве медицинскую комиссию и скоро, возможно, перейду на другую работу, поближе к дому.

— Что же, и летать тогда перестанешь? — всплеснула руками Анна Тимофеевна.

Юрий не сразу понял тревогу матери:

— Нет, мама, летать придется еще больше, но только техника тогда будет у меня другая, более современная, опытная.

— Как другая техника?.. Но ведь это будет еще опасней?

— Та техника будет особенная. Совсем другие скорости и высоты… — тут сын спохватился, оборвал свои пояснения, но все же пообещал: — Впрочем, это еще неопределенно. Подробнее я расскажу тебе, мама, в следующий раз.

Когда Гагарин вечером в воскресенье вернулся в Москву, полковник Карпов пригласил его на «индивидуальную беседу». Первый вопрос опекуна кандидатов был вроде бы естествен:

— Что удалось сделать за субботу и воскресенье, Юрий Алексеевич? Что новое увидели в Москве?

— Навестил родителей в Гжатске, товарищ полковник, — четко доложил Гагарин. — Я ведь ничего не писал им о поездке в Москву.

— Родители остались довольны?

— Очень… После окончания училища и отъезда для службы на Север я не виделся с ними почти два года.

— Но у вас в минувшем году был очередной отпуск? Что же в пятьдесят девятом не удалось побыть дома?

— Не удалось, товарищ полковник. Валюша подарила мне первую дочку, Леночку, и с поездкой на родину было коллективно решено повременить… Провели отпуск на Севере.

— Чем сейчас занимаются ваши родители в Гжатске, Юрий Алексеевич? — полковник Карпов был само внимание.

— Мать, Анна Тимофеевна, домохозяйка. Отец, Алексей Иванович, мастер на все руки по плотницкому делу. Сейчас во главе колхозной бригады клуб в Клушино, моей родной деревне, строит. Собирается на пенсию. Но без дела, конечно, не останется.

— Наверняка знаете, чем сестра и братья занимаются? — тут Юрий понял, что, готовясь к встрече, полковник Карпов основательно проштудировал его личное дело. Теперь, видимо, захотел услышать о происшедших в жизни родственников переменах.

— А как же? Знаю, — с вызовом заявил Гагарин. — Сестра, Зоя, трудится медсестрой в городской поликлинике. Старший брат, Валентин, — шофер местного автохозяйства. Младший брат Борис после службы в армии работает на радиозаводе слесарем-ремонтником. Этот в отца пошел. Все умеет делать по дому, и на работе им очень довольны.

— У вас пока одна дочка? — снова спросил Евгений Анатольевич. — А какие семейные планы есть вообще?

— Пока одна, товарищ полковник, но мы решили с Валюшей не останавливаться на этом, — улыбнулся Юрий и добавил: — В семье родителей четверо детей, у жены тоже есть сестра и брат.

На этой приятной ноте и закончилась беседа Гагарина с полковником. В комнату вошел следующий кандидат в космонавты — старший лейтенант Леонов. С Алексеем у Юрия сразу нашелся общий интерес — «Боевой листок». Вместе они выпустили первый хлесткий номер «Шприца», который прочитали от корки до корки абсолютно все «твердые кандидаты» — те, что решили испытать себя до конца. Гагарин обождал Алексея в коридоре и, хотя тот был очень возбужден от состоявшегося разговора с полковником Карповым, ему удалось уговорить художника-самоучку на выпуск второго номера сатирической газеты.

После встречи с Леоновым опекун кандидатов долго беседовал с Нелюбовым. Для Евгения Анатольевича Григорий больше других претендентов представлял бесконечную загадку. Его темперамент, быстрота ума, умение держать слово подкупали любого человека, которому доводилось соприкасаться с этой незаурядной личностью. Классный летчик, одаренный спортсмен, он и в компании избранных выделялся начитанностью, общим кругозором, природным обаянием, мгновенной реакцией на смену конкретной обстановки. Эти исключительные качества помогали ему в короткое время находить подходы к совершенно разным людям.

Нелюбов обладал завораживающей способностью, иногда даже вопреки воле «крепкого собеседника», вводить его в круг своих собственных забот и превращать оппонента в помощника и союзника. Почти никто из кандидатов в космонавты не умел так хорошо убеждать в своей правоте врачей и руководителей госпиталя, как Григорий. Только психологи не одобряли его амбициозного эгоцентризма, постоянного желания всегда и во всем оставаться центром всеобщего внимания. Тут Нелюбов нередко переступал границу допустимого лидерства.

После 23 февраля процедуры носили уже демонстративный характер. Все указывало на то, что испытания приближаются к своему логическому завершению. В госпитале осталось двадцать летчиков, самых стойких, самых упорных. Они трудились с огромной отдачей, самозабвенно преодолевая труднейшие барьеры. Ведь от них требовалось не дерзкое лихачество, а зрелое мастерство и настоящее мужество. Каждый из кандидатов был одержим страстным желанием стать первопроходцем космоса, совершить то, что нужно стране. И Гагарин пока не был среди космических претендентов первым. Он на этом этапе оставался еще равным среди равных…

3

По приказу командира полка Бухтояров лично возглавил поиски «дезертиров». Подключилась и добельская военная комендатура. Вечером 7 ноября танкистов обнаружила полковая поисковая группа в двадцати километрах от гарнизона. У ЗИЛа закончился бензин. Беглецы отдыхали на сеновале хуторского сарая в полном неведении, что им делать дальше. Командир дивизиона заправил из своего бака угнанный автомобиль и на нем доставил «танкистов» в часть. Подполковник Корнеев без всяких расследований тотчас определил их на гарнизонную гауптвахту.

На следующий день, сразу после обеда, в полк приехал из Шауляя командир дивизии полковник Колосов. Он строго выговорил Корнееву за упущения в несении караульной службы:

— В следующий раз, товарищ подполковник, группа таких же проходимцев совершит диверсию в ракетном хранилище. Угнать изделие они, конечно, не смогут, а вот вывести из строя систему наведения или бортовую систему электропитания им вполне по силам. Тогда командование ракетных войск не погладит по головке ни вас, ни меня. Сейчас каждое боевое изделие на счету. Ситуация в стране остается очень сложной. Поэтому я требую решительно усилить охрану всех войсковых объектов!

— Необходимо до конца расследовать этот безобразный случай и строго наказать не только самих участников побега, но и их непосредственных командиров. Каждый из них должен ответить по всей строгости за упущения по службе.

— Пока всех дезертиров я определил на гарнизонную гауптвахту, товарищ полковник. Пусть отдохнут от службы.

— Правильно сделали. Но надо еще разобраться и с командирами расчета, батареи, дивизиона. Разве в подразделении не видели, что казарму покинуло сразу несколько человек личного состава? Что же, выходит, в дивизионе капитана Бухтоярова не проводится вечерняя поверка?

Полковник Колосов допоздна оставался в полку Корнеева, лично проверил несение караульной службы в автопарке и возле ракетного хранилища, а также дневальство в дивизионе Бухтоярова. Сколь-нибудь серьезных нарушений не обнаружил и уехал в хорошем расположении духа. Меры все-таки для наведения порядка принимались.

Проступок старослужащих насторожил подполковника Корнеева. Полк только что получил комплект наземного оборудования и одну боевую ракету Р-5М. Для размещения изделий было подготовлено три хранилища. В одном из них поместили само изделие, в другом — специальные автомобили и автономные электростанции. В третьем хранилище была развернута техническая позиция для горизонтального испытания ракеты. Штабом был разработан плотный график теоретических занятий и практических тренировок с установщиком, стартовым столом, приборами наведения ракеты, вспомогательным оборудованием и заправочными агрегатами. Корнеев лично следил за соблюдением графика занятий.

Предыдущие теоретические занятия по схемам и на стендах не производили на молодых солдат особого впечатления. На этом этапе подготовки основная нагрузка выпала на инженерный состав дивизии, полка и командиров дивизионов. Лекции по истории создания управляемых ракет, объему проверок и испытаний для всех стартовых расчетов читали «академики» — главный инженер дивизии подполковник Гурнов, инженер-майор Андреев и лейтенант Стуров. Трудные лекции о назначении и боевых свойствах стратегических ракет средней дальности выпали на долю инженер-капитана Алексеева. Раздел технических возможностей ракет взял на себя инженер-капитан Рунов. О наземном оборудовании, компонентах ракетных топлив докладывал инженер-капитан Бухтояров.

Теперь же, когда теоретические занятия почти всецело заменили практические упражнения на настоящей боевой технике, жизнь подразделений обрела «второе дыхание». Сама боевая ракета произвела на личный состав стартовых расчетов, видевших до того ее только на чертежах, неизгладимое впечатление.

Одноступенчатая ракета общей массой почти в тридцать тонн и длиной двадцать с половиной метров выглядела очень внушительно. Каждый лектор особо подчеркивал, что овладение таким оружием с дальностью стрельбы более тысячи двухсот километров — лишь первый шаг к настоящей профессии ракетчика. Космические спутники и аппараты для исследования Луны запускались со специального полигона двухступенчатой межконтинентальной ракетой, способной доставить мощный ядерный заряд в любую точку планеты. Это был уже другой масштаб измерения боевых ракетных возможностей.

В середине декабря командир полка, его заместители и командиры подразделений выехали на рекогносцировку элементов боевых стартовых позиций дивизионов. Проектом их строительства в лесу, вблизи поселка Жагари, в тридцати километрах от гарнизона постоянной дислокации части, предусматривалось расположение стартовых площадок для обоих дивизионов в шести километрах друг от друга. Стартовые площадки на боевых стартовых позициях 1-го дивизиона располагались ромбом, а 2-го дивизиона — в линию. Директивный угол стрельбы в обоих случаях назначался в сорок пять градусов.

В пути, вроде бы между прочим, подполковник Корнеев сообщил руководящему составу части о создании принципиально нового вида войск — ракетных войск стратегического назначения. Постановлением ЦК партии и правительства ставилась задача сделать эти войска с первых дней их существования войсками постоянной боевой готовности, а несение боевого дежурства в них — выполнением боевой задачи в мирное время.

Планомерная учеба личного состава полка по освоению одноступенчатой ракеты Р-5М еще продолжалась, когда наступил новый этап в совершенствовании ракетной техники, а значит, и знаний по ней. С начала шестидесятого года командир 2-го дивизиона Рунов вместе с командирами двух стартовых батарей убыл на трехмесячные курсы Рижского высшего артиллерийского инженерного училища для освоения принципиально нового изделия — ракеты Р-12. Одноступенчатый носитель со стартовой массой в сорок две тонны и дальностью стрельбы свыше двух тысяч километров имел высоту почти двадцать три метра и мог доставить в расчетную точку ядерный заряд мощностью в одну мегатонну.

И конструктивно, и в эксплуатационном плане новая ракета была более совершенной по сравнению с предшественницей, ракетой Р-5М. При том же объеме технического обслуживания и норм боепитания почти в полтора раза сокращался перечень регламентных работ при длительном хранении, упрощалась заправка компонентами ракетного топлива и жидким окислителем… Но другой становилась и культура ее обслуживания.

Полковник Колосов позвонил в штаб части поздно вечером в среду, 25 февраля. В его голосе чувствовалась нескрываемая тревога. Это сразу насторожило Корнеева.

— Понимаешь, Владимир Егорович, к нам едет высокое начальство. Надо как следует приготовиться к приему. Назначен к показу твой полк. Ничего другого дивизия пока предложить не может.

— Но мы находимся в полном разоре, товарищ полковник, — возразил Корнеев. — Показывать начальству особенно нечего. Только строимся. Ни одна боевая стартовая позиция, как вы видели сами, и наполовину не готова. Повременить бы с этим показом.

— Вот с ходом строительства БСП и знакомится секретарь ЦК партии товарищ Брежнев. Значит, покажем то, что уже есть.

Делегация действительно была представительной. Леонида Ильича, главного партийного куратора оборонной отрасли, сопровождали Главком ракетных войск Неделин и заместитель министра обороны генерал армии Комаровский. «Высокая комиссия» осмотрела оба строящихся комплекса в Жагари и у Межейкяя. В то время, когда Главком ракетных войск обсуждал с Колосовым и Корнеевым пути повышения темпов строительства БСП, Брежнев встретился с солдатским составом строителей в казарме. Он рассказал воинам о сложной международной обстановке, о ближайших задачах ракетных войск, о своей срочной службе в суровых условиях Забайкалья и участии в Великой Отечественной войне. Солдаты уже пообедали и слушали Леонида Ильича с повышенным вниманием. И ему понравилось внимание солдат.

Вернувшись из леса, Главный маршал Неделин предложил Брежневу тоже пообедать. Но горячей пищи в солдатской столовой не осталось. Ехать тридцать с лишним километров в гарнизон не имело смысла. Что-то готовить заново не было времени — ведь комиссии еще предстоял долгий путь до Риги. И фронтовики — Брежнев, Неделин, Комаровский, Колосов и Корнеев — решили отобедать по-солдатски. Они перекусили консервами с хлебом, запили чаем, и «высокая комиссия» покинула расположение полка.

Еще до возвращения Рунова, в полк поступила одна учебная ракета Р-12 и два комплекта наземного оборудования. В это же время, в середине последней декады марта, командир 1-го дивизиона Алексеев уехал для переучивания на новое изделие в Москву, на ракетный факультет артиллерийской академии имени Дзержинского. Два командира его стартовых батарей, лейтенанты Стуров и Киселев, с той же целью были направлены в Ростовское высшее артиллерийское инженерное училище.

Воинская касса на Рижском вокзале не порадовала Алексеева: билетов на поезд Рига — Орел не было. Спасла положение срочная телеграмма матери о том, что у него родился сын-первенец! Телеграмму, ввиду ее особой важности, почтальон доставил на проходную части ровно за два часа до отъезда Андрея Степановича из гарнизона. Комендант, полковник, вошел в положение счастливого отца и лично распорядился о выдаче билета командиру дивизиона Алексееву до Смоленска из его комендантского резерва.

Получилось все очень хорошо. Запасные до появления в академии сутки инженер-капитан Алексеев провел дома, в кругу родных, держа на руках сынишку, еще не получившего имени. Все ждали отца. Его слово оказалось решающим. Вот и стал первенец Леонидом в честь дяди, сержанта-разведчика, погибшего при штурме Кенигсберга в сорок пятом.

Утром 23 марта Главком ракетных войск Неделин вызвал на трехдневный учебно-методический сбор командиров инженерных бригад и ракетных полков. Для подполковника Корнеева это была уже вторая встреча с Главкомом за последние девять месяцев. Первая состоялась в Москве, на Арбате, а нынешняя, вторая — в Подмосковье, во Власихе, новой штаб-квартире ракетных войск… Асфальтированное полотно от контрольно-пропускного пункта вело вглубь просторной территории. Справа от шоссе находился новенький Дом офицеров. Слева — ухоженное озерцо, на берегу которого располагалось старинное здание. В нем и разместился Главный штаб ракетных войск.

Неделин лично открыл сбор в малом зале Дома офицеров и затем, вместе с заместителями, присутствовал на всех лекциях по ракетной технике в оборудованных классах Главного штаба. Главный предмет изучения командиров частей — ракета Р-12: конструкция изделия, его двигательная установка, приборы прицеливания, система электрооборудования, средства наземного обеспечения. К проведению занятий были привлечены лучшие преподаватели-ракетчики московских военных академий.

Занятия по специальной технике чередовались с выступлениями начальников служб Главного штаба. Они познакомили командный состав войск с особенностями обеспечения химической защиты боевых стартовых позиций, сохранением секретности, работой войскового инженера, тыловых подразделений, медицинской службы, комплектования подразделений.

В заключение Главком ракетных войск подвел итоги учебно-методического сбора, поставил задачи по организации, строительству и освоению стартовых ракетных комплексов. Главная цель всей работы — быстрейшая постановка ракетных полков и дивизионов на боевое дежурство. Этому должно быть подчинено все. Прежде всего, по мнению Главного маршала Неделина, нужно будет хорошо поработать летом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.