Цвет и место

Цвет и место

Дальнейшая наша задача будет состоять в том, чтобы научиться произносить текст – монолог, стихотворение – не важно, – окрашивая его разными человеческими чувствами, как разными цветами радуги. Психоэмоциональной радуги. Поначалу можно даже не обращать внимания на смысл, значение слов. Конечно, каждое из них подразумевает совершенно определенное, но сейчас не это главное. Важно почувствовать, пораскачивать энергетическую систему, которая сидит внутри тебя, которую ты можешь выплеснуть наружу.

Сразу возникает закономерный вопрос: какому эмоциональному состоянию какой цвет соответствует? Ответ однозначный: тот, который выберешь именно ты, тот, который рождается в твоих личных ассоциациях. Вот, например, красный цвет символизирует пылкую страсть. Это общепринятое мнение. Да, согласен. Большинство из нас воспринимают именно так. Но если человек, например, много времени проводит за рулем, то вполне вероятно, что красный цвет вызывает у него совсем другие, причем весьма устойчивые ассоциации. У кого-то красный может четко ассоциироваться с опасностью, страхом, физической болью. Тоже возможный вариант! И само понятие «страсть» очень многогранно: любовная страсть, страсть к стяжательству, страсть к искусству, страсть к коллекционированию… Так что говорить об одном цвете или оттенке не приходится. Тем не менее провести параллели можно. Кстати, дети отлично справляются с задачей нарисовать красками то, что они чувствуют, или передать свои впечатления от книги, например. Я даже видел такие иллюстрации, на которых содержание книги передано именно цветом. Нарисованы не персонажи – люди, звери, птицы, предметы, – нет! Есть только цвета, краски. Очень здорово и необычно! Вот и мы попробуем проделать нечто подобное.

Для начала возьмем какой-нибудь совершенно отвлеченный отрывок или стихотворение, например, лермонтовский «Парус». Прочти его, окрасив… в черный цвет. Казалось бы, полный маразм получается, да? Но для обретения в дальнейшем свободы владения этим приемом – прекрасное упражнение, позволяющее развить гибкость мышления. А отсюда вытекает и подвижность, мобильность чисто актерская (на этом уровне все смешивается вместе).

Естественно, в настоящем хорошем драматургическом произведении, написанном специально для сцены, как ни крути, заложен истинный, присущий ему цвет, мало того, каждая строка имеет свой оттенок, свой цвет. Выйдя на сцену, перед зрителем, ты не будешь говорить монологи, например Макбета, розовым цветом! В качестве разминки, для того чтобы освоить прием и обрести большую свободу владения им, можно, конечно, попробовать, но ты сам почувствуешь: какой, к черту, тут голубой или розовый может быть?! Бордово-красный он, с черными разводами! И вообще, подобные энергетически мощные вещи могут просто не позволить проводить над собой эдакие эксперименты. Получится внутренний ступор, и все. Поэтому для обретения первоначальных навыков предлагаю потренироваться на более-менее нейтральном материале, окрашивая его в разные эмоциональные цвета, а дальше можно вернуться к нашему «Быть или не быть» и продолжить работу уже с ним, попробовать поиграть с цветом и оттенками.

К примеру, ты ставишь себе задачу окрасить монолог в черный цвет. Вроде бы какие у него могут быть оттенки? Ну чуть светлее или темнее… А ты представь себе, что стоишь у входа в пещеру. За твоей спиной – лес, шумят деревья, птицы поют… Все живое, понятное, привычное. Впереди – зияющая чернота. Что там – неизвестно. Шагнуть туда? А может быть, ну его… Вернуться? Вот тебе один черный цвет. Совсем другое ощущение, если стоишь на краю ямы или колодца. Это тоже черный цвет, но уже совсем другой. Тут уже подключаются предлагаемые обстоятельства, по Станиславскому. И сообразно им возникают внутренние переживания.

Черный цвет – это и кромешная тьма беззвездной ночи. Попробуй проговорить свой текст в таких предлагаемых обстоятельствах. И вдруг в какой-то момент в этой черной бездне загорается звезда… Как поменяется твое эмоциональное состояние! А вслед за ним – и голос, и интонации, и лицо, и глаза. Можно попробовать и наоборот: говори свой текст усыпанному звездами небу и представь, что они начинают скрываться за облаками, гаснуть одна за другой. И вот осталась одна… Последняя…

Окрась этот же текст желтым цветом – получится нечто солнечное, теплое, радостное. Добавь оранжевый оттенок – это уже что-то более страстное. А теперь попробуй окрасить этот монолог в зеленый цвет. С чем ассоциируется этот цвет, какой он? Ведь зеленый зеленому рознь. Он может быть «ядовитым» – это одно эмоциональное состояние. А можно представлять себе молодую, только что пробившуюся траву. Это тоже зеленый, но, согласись, абсолютно другой. Он будет схож по интонациям с желтым. Тут же где-то рядом и голубой: простор безоблачного, чистого неба. Голубой цвет уловить гораздо легче: выйди в ясный, погожий день на улицу и просто подними глаза. Посмотри, как меняется небо. Сейчас оно высокое, ослепительно лазоревое. Но вот что-то набежало – оно стало синим. Ощущения изменятся вместе с цветом. Постарайся, говоря текст, передать эти два состояния. Сначала только голубой цвет, потом – синий. Когда почувствуешь себя достаточно уверенно, попробуй поиграть с оттенками, с переходом одного цвета в другой.

То же самое с зеленым цветом. Представь себя в лесу. Сначала пусть это будет ельник. Чем ярче ты себе представишь, какой он, тем точнее сможешь передать ощущения. Постепенно лес начинает меняться. Появляются лиственные деревья. Зеленый цвет начинает меняться. Вот ты уже в березовой роще. Это тоже зеленый, но уже совсем другой. И вот лес распахивается, и ты оказываешься на заливном лугу или на краю поля. Перед тобой ковром лежит зеленый простор. Теперь посмотри вверх! Над тобой голубой простор неба, у твоих ног зеленый луг. Скажи текст монолога сначала небу, а потом лугу. Именно не прочитай, а скажи. Поделись, доверь, расскажи, отдай! Ты почувствуешь разницу между голубым и зеленым цветом. Это два разных психоэмоциональных состояния. Погрузиться в них тебе помогли не только ассоциации с цветом, но и возникающие в связи с каждым цветом мыслеобразы. Они же помогут тебе подобрать тончайшие оттенки этих самых психоэмоциональных состояний.

Создать нужный мыслеобраз может получиться не сразу. Учиться ощущать не просто. Многое зависит от личного чувственного опыта. А он, как известно, дело наживное. Тут главное не отчаиваться. Когда человек владеет этим, то пользоваться какими-то вспомогательными средствами ему в принципе нет необходимости. Это уже в естестве, в природе, все происходит как бы само собой. А если находишься в процессе познания, в поиске, то поначалу можно и даже нужно пользоваться всем, что так или иначе помогает. Не замахивайся сразу на какие-то сложные образы. Начни с чего-то простого, доступного. Небо, лес, река – это твои учителя и помощники, которые всегда рядом. Главное – не лениться. Не получается представить себе лес или луг? В ближайший выходной день сядь на электричку и прокатись за город! Кстати, мы, когда «Мольера» в 80-м году поставили, тем же летом собрались и рванули на гастроли в Крым. Играли в Севастополе, в Крымской обсерватории, спектакль, а потом просто поехали по побережью. Играли в пансионатах, домах отдыха, иногда на эстрадках маленьких играли. А то выбирали просто место поживописнее – вот и сцена. Кусты, деревья – вот тебе кулисы. Главное, чтобы розетка какая-нибудь была в пределах досягаемости. У нас был один фонарь с длинным шнуром – вот тебе и свет. Играть спектакль под бархатно-черным, усыпанным звездами небом – это… просто непередаваемые ощущения!

Поищи в реальной жизни, в природе то, что пока не получается создать в воображении. Постарайся запомнить свои ощущения, сохранить их, а потом, вернувшись домой, максимально ярко и четко воспроизвести в воображении. Кому-то в этом может помочь звуковой ряд. Пожалуйста! Можно взять с собой диктофон и записать звуки леса, шум реки. Можно найти кассету с соответствующей подборкой – благо сейчас в них недостатка нет.

У кого-то лучше развита зрительная память – пользуйтесь ею! Во многих картинах или даже просто фотографиях заложена потрясающая изобразительная мощь. Сходи в Третьяковку, посмотри картины Айвазовского или Шишкина. Помогает? Замечательно! Ты сам увидишь и почувствуешь такие нюансы: вот два морских пейзажа, но на одном – шторм, и совершенно очевидно, что если говорить текст такому морю, то придется форсировать голос, чтобы перекрыть грохот волн. А на этой картине море спокойное и гладкое, как зеркало. Слова будут литься над этой равниной совсем иначе.

Главное – изобретай, думай, делай хоть что-нибудь! Да, поначалу, чтобы представить себя стоящим на краю обрыва, придется встать на край дивана (не на табуретку – она слишком устойчивая!), зато потом ты сможешь легко вызывать нужные мыслеобразы, ощущения и вкладывать их в произносимый текст.

В театре часто бывает необходимо добиться подобного эффекта. В спектакле «Пляска смерти», например, есть сцена, где я, наблюдая за главным героем Эдгаром, говорю: «Алис, смотри! Он стоит на валу, на самом ветру!» Это невозможно сказать, ощущая себя в комнате. Хочешь не хочешь – пронизывает ощущение этого ветра. Первым делом ты сам должен настроиться и почувствовать этот ветер. А дальше нужно вложить свои ощущения, свою энергетику в слова, подать текст, сказать его так, чтобы зритель поверил тебе и, мало того, почувствовал то же самое.

Теперь соединим цвет (эмоциональную окраску) и место (предлагаемые обстоятельства). Попробуйте передать любовь, счастье, радость, философское раздумье, печаль, тревогу, тоску, отчаяние на краю обрыва. А потом все те же чувства, но в тесной камере, в полной мгле. А потом все то же самое, но у водопада. Можно пойти наоборот: счастье – на краю обрыва, в подземелье, у водопада или в тихой комнате, чтобы никто не услышал и т. д. Прочти «Быть или не быть» с отчаянием, находясь в тюремной камере, стоя под молнией, стоя на краю обрыва, плывя по бушующему морю на тонущем плоту. Можно напридумывать себе сколько угодно и каких угодно предлагаемых обстоятельств. Я их описываю чисто ассоциативно, сухо перечисляю возможные варианты, а на самом деле тут подключаются личные ощущения, чувства, эмоции. Если ты действительно почувствовал себя на краю обрыва, то волей-неволей проживаешь эту ситуацию, пропускаешь ее через себя – никуда не денешься. Все это настолько между собой связано! В дальнейшем, накопив уже некий опыт, при необходимости либо выбирать из того, что уже наработано, либо, оценив конкретную ситуацию, создавать новые ощущения.

Естественно, тут нужно место приложения и объекты восприятия. А ты уже сможешь оценить, добился ли желаемого эффекта. Даже не обязательно спрашивать мнение. Ты сразу сам почувствуешь. Короче, нужен зал. Ну хотя бы один зритель! В конце концов, маму с кухни позови! Скажи: «Да погоди ты со своими котлетами! Переживу я без обеда! Я тут вон чего придумал!» На крайний случай и зеркало или видеокамера сойдут.

Самый сложный цвет – белый. Это цвет Сути сказанного, цвет Истинного смысла. Хочешь сказать монолог «Быть или не быть» белым? Сначала докопайся до этого цвета, до того, как оно должно быть. На самом деле абсолютно, чисто белого и нет ничего. Если возвращаться к примерам из драматургии, вспоминая те роли, которые лично мне довелось сыграть, могу сказать, что, пожалуй, у шварцевского Ланцелота есть что-то близкое.

…Что-то я недоговорил… Эй, вы! Не бойтесь. Это можно – не обижать вдов и сирот. Жалеть друг друга тоже можно. Не бойтесь! Жалейте друг друга. Жалейте – и вы будете счастливы! Честное слово, это правда, чистая правда, самая чистая правда, какая есть на земле.

Это библейские истины! Не знаю, насколько может дотянуться, поднять себя до этого уровня и очистить свою душу актер, исполняющий роль Ланцелота, но, во всяком случае, здесь потенциально заложен белый цвет или по крайней мере что-то близкое к нему. Очень редко это встречается в драматургии. Это как цвет ауры. У каждого человека он свой, и только у «продвинутых» она более-менее приближается к белому цвету. Но аурой белого цвета обладают считанные единицы. Это высший, божественный цвет. Человеческая душа должна быть настолько очищена! А уж как лично ты окрасишь – это другой разговор.

С черным цветом та же история. Безусловно, абсолютно черного ничего нет. Вот тебе пример – монолог Клавдия в «Гамлете». Мне он очень нравится.

Удушлив смрад злодейства моего.

На мне печать древнейшего проклятья:

Убийство брата. Жаждою горю,

Всем сердцем рвусь, но не могу молиться.

Помилованья нет такой вине.

Как человек с колеблющейся целью,

Не знаю, что начать, и ничего

Не делаю. Когда бы кровью брата

Был весь покрыт я, разве и тогда

Омыть не в силах небо эти руки?

Что делала бы благость без злодейств?

Кого б тогда прощало милосердье?

Мы молимся, чтоб Бог нам не дал пасть

Иль вызволил из глубины паденья.

Отчаиваться рано. Выше взор!

Я пал, чтоб встать. Какими же словами

Молиться тут? «Прости убийство мне»?

Нет, так нельзя. Я не вернул добычи.

При мне все то, зачем я убивал:

Моя корона, край и королева,

За что прощать того, кто тверд в грехе?

У нас не редкость, правда, что преступник

Грозится пальцем в золотых перстнях,

И самые плоды его злодейства

Есть откуп от законности. Не то

Там, наверху. Там в подлинности голой

Лежат деянья наши без прикрас,

И мы должны на очной ставке с прошлым

Держать ответ. Так что же? Как мне быть?

Покаяться? Раскаянье всесильно.

Но что, когда и каяться нельзя!

Мучение! О грудь, чернее смерти!

О лужа, где душа, барахтаясь,

Все глубже вязнет! Ангелы, на помощь!

Скорей, колени, гнитесь! Сердца сталь,

Стань, как хрящи новорожденных, мягкой!

Все поправимо.

На первый взгляд тут если не совсем черный, то почти черный. Но только слышишь – «убийство брата», – сразу цвет крови примешивается. Казалось бы: убийца, отпетый негодяй. Но это если не знать досконально драматургии. А теперь прочитай этот текст и представь, что творится у него внутри! Это же черный гамлетизм! Какой потрясающий моноложище! Строки катятся, как огромные каменные глыбы! Как легко увеличить образ и придать ему громаднейшую неоднозначность!

Кстати, в фильме у Козинцева он сделан у зеркала, это к разговору о том, что человеку свойственно пытаться взглянуть на себя со стороны. Сразу представляется, что его аж корежит от собственной мерзости! Внешне он это скрывает, но внутри сидит, что на нем печатьдревнейшегопроклятья. Только представьте себе это ощущение! И вдруг прорывается: «Жаждою горю, Всем сердцем рвусь, но не могу молиться». И это истинная правда! И какая боль! Если все это прочувствовать и сыграть – это потрясающе! «Быть или не быть» – там делать нечего рядом с этим!

И все в том же «Гамлете» есть вот такой монолог:

О, если б это тело, плоть моя,

Могла растаять, сгинуть, испариться!

О, если бы предвечный не занес

В грехи самоубийство! Боже! Боже!

Каким ничтожным, плоским и тупым

Мне кажется весь мир в своих стремленьях!

О мерзость! Как не выполотый сад,

Дай волю травам, зарастет бурьяном.

С такой же безраздельностью весь мир

Заполонили грубые начала.

Как это все могло произойти?

Два месяца, как умер… Двух не будет.

Такой король природный! Так ревниво

Любивший мать, что ветрам не давал

Дышать в лицо ей. О земля и небо!

Что поминать! Она к нему влеклась,

Как будто голод рос от утоленья.

И что ж, чрез месяц… Лучше не вникать!

О женщины, вам имя – вероломство!

Нет месяца! И целы башмаки,

В которых гроб отца сопровождала

В слезах, как Ниобея. И она…

О Боже, зверь, лишенный разуменья,

Томился б дольше! – замужем! За кем!

За дядею, который схож с покойным,

Как я с Гераклом. В месяц с небольшим!

Еще от соли лицемерных слез

У ней на веках краснота не спала!

И замужем. С такою быстротой

Нырять под простыню кровосмешенья.

Нет, не видать от этого добра!

Разбейся, сердце, молча затаимся.

Даже в таком черно-сером, мрачном по общей тональности монологе есть светлое пятно – воспоминания Гамлета об отце. И он не написан одним цветом!

Цвет эмоции – это то, что у тебя лично с ним ассоциируется. Я только предлагаю примеры, возможные варианты. Может быть, у кого-то будет не так, может, на чей-то взгляд я и ошибаюсь. Но все равно, как ни крути, далеко мы не уйдем: никто не перепутает черное с белым, светлое с темным. Человеческие эмоции и ассоциации возникают из окружающего мира, из природы. Солнце – что-то радостное, что-то яркое, светлое. А это означает, что если человек настраивается на желтый цвет, то и эмоции должны быть соответственно солнечные. Это что-то живое, теплое, вполне возможно, что веселое. Если речь заходит об обжигающем солнце – цвет меняется, он становится ближе к оранжевому. Как только в желтый вплетаются оранжевые оттенки, то и в настроении человека могут появиться жгучие, страстные оттенки. Далее мы плавно переходим к более энергетически насыщенному красному цвету. Это уже пылкие, страстные чувства. Далее идут более темные оттенки красного, приближающиеся к багровому цвету, – я бы сказал, что это уже более низменные, пожирающие человека страсти, за которыми следует черный цвет.

При этом у нас в стороне остались другие цвета спектра, с которыми можно точно так же пройти от светлого к темному. И всегда в конце мы приходим к черному цвету. Это вполне логично: от света к тьме. Можно пройти от обратного: от беспросветной тьмы к свету. Тут зависит от психологии, от характера, от эмоционального состояния на данный момент каждого конкретного человека. Кому-то, может быть, удобнее, легче для восприятия пройти от черного к светлому, а кому-то наоборот. Можно попробовать пройтись и туда, и сюда. Было все плохо, беспросветная тьма, боль, страдания, ненависть (именно не просто плохо – иначе получится серый цвет), и вдруг появляется страсть, потом это превращается в пылкую любовь и, в конце концов, рождается светлое, высокое, чистое прекрасное чувство истинной, настоящей любви.

Еще раз возвращаясь к вопросу о том, что ассоциации человеческих чувств с цветом дело сугубо индивидуальное, приведу в пример сцену из пьесы Леонида Жуховицкого «Последняя женщина сеньора Хуана».

Эльвира. Ты спросил, за что тебя можно убить? Тебя нужно убить! Да, бросают жен и мужей, ничего страшного в этом нет. Но после тебя рушится не дом – после тебя рушится мир! Человек должен во что-то верить. У всех моих братьев были любовницы, но это не возмущало даже их жен. Потому что это были нормальные любовницы, с которыми не стыдно встретиться в церкви! Которых не стыдно пригласить домой! Пока ты развлекался со Стеллой, я и слова не сказала: какая ни есть, а графиня. Когда ты спал с моими подругами, я и это поняла: от таких мужей, как у них, и я бы побежала к первому встречному. Но когда возникла эта нищенка, эта уродина, эта хромая цветочница… Я уважаю всех женщин, от принцессы до судомойки, но каждую на своем месте. Может ли существовать мир, где все мы – и принцесса, и я, и судомойка – полностью равны в постели сеньора Хуана?

Карлос (наливая себе вина). Не может! (Пьет.)

Эльвира. Ну скажи честно, зачем тебе понадобилась она? Чтобы унизить меня?

Хуан. Я ее любил.

Эльвира. Любил? Не смеши людей. Да ее и жалеть-то было трудно. Колченогая, волосы как мочало. Ну хоть бы тут (рисует в воздухе женскую фигуру) что-то было…

Хуан. Этого тебе не понять, ты не мужчина. У нее были такие нежные ямочки над ключицами… А как она умела радоваться! Но главное не это – она была добра! Ее лачуга была моим убежищем, норой, где я всегда мог отлежаться. А когда пришлось бежать, именно она – она, а не другая – напекла мне лепешек на дорогу.

Вот тут у него присутствует не красный, алый или бордовый цвет, об этом чувстве Хуан не мог бы сказать, как о своей жизни: «Моя была такая же серая. Только с кровавыми пятнами и грязными разводами похоти, вот и все». Бордовые оттенки его любви присутствовали, скорее, в отношении к той же графине. А в чувстве к этой убогой хромоножке, нищенке неожиданно появляется что-то ясное, чистое, светло-голубое.

И пусть читатель, пожалуйста, забудет современные интерпретации голубого или розового цвета! Я этого даже касаться не хочу! Я беру цвета в их чистых понятиях, и если кто-то пачкает эти цвета, то я тут ни при чем.

Мне кажется, что внутри его появился голубой цвет, а эту цветочницу он видел розовой. И жене он сказал: «Этого тебе не понять», потому, что она понимала только бордовые и красные оттенки. А именно таких оттенков ему от той женщины не было нужно, не нужно было постельных отношений. Он ее просто любил. А к тем, другим женщинам, он пылал страстями. Вот тебе еще один пример, с какими оттенками, цветом могут ассоциироваться эти чувства.

Сложнее с лиловым и его оттенками. Мне, например, кажется, что лиловый – это цвет неразделенной любви. Причем насыщенность, оттенок, говорит о том, есть ли надежда и насколько она теплится в душе. Скажем так: темно-лиловый – безнадежная, безответная любовь, светло-лиловый – с надеждой на взаимность. И чем светлее, тем больше, как говорится, шансов, поскольку дальше идет уже чистый голубой цвет. И вообще, дело даже не столько в цвете как таковом, сколько в его интенсивности, насыщенности. Если взять за основу, что чистая, настоящая любовь ассоциируется с лазорево-голубым цветом, то можно очень ярко и наглядно представить: вот человек влюбился, он весь полон этим голубым цветом. Но ответного чувства он не добился. Раз потерпел фиаско, два, три… Его психоэмоциональное состояние начинает принимать все более и более лиловые оттенки.

Кстати, именно этому упражнению вполне можно найти конкретное применение в реальной жизненной ситуации. Попробуйте посмотреть на ваши взаимоотношения с любимым человеком с этой точки зрения. Какова цветовая гамма взаимоотношений на данном этапе? Какого цвета ваши чувства? А каков оттенок отношения предмета вашей любви к вам? Может быть, нужно что-то менять? Даже если царит полная гармония и вам можно только по-хорошему позавидовать, то все равно нет предела совершенству. Разнообразить палитру отношений никогда не вредно.

Наши чувства прекрасно ложатся не только на холст, но и на музыку. Вообще высшее достижение человека в области искусства – попытка писать мир красками и звуками. Те же эмоции можно проассоциировать не с красками, а со звучанием различных музыкальных инструментов. Вполне возможно, что людям, занимавшимся музыкой, это будет ближе, и они смогут услышать в каждой эмоции голос какого-то музыкального инструмента: тут звучит фортепиано, это – фагот, это – колокольчик, а вот эту фразу пропела бы скрипка… Тогда каждый монолог можно представить как соло какого-то инструмента или оркестровую партию, а спектакль получится целым симфоническим произведением.

Кому-то проще пойти от осязания, тактильной чувствительности: этот монолог ледяной, как пронизывающий северный ветер, а этот обжигает; эти слова причиняют боль, как удар хлыста, а эти, наоборот, похожи на ласковое прикосновение, они успокаивают…

Можно отталкиваться от вкусовых ощущений: этот монолог горький, этот сладкий; этот похож на терпкое вино, а этот на горячий бодрящий кофе. При достаточно развитом воображении (а это достигается путем тренировки) можно добиться реальных вкусовых ощущений. При этом будьте готовы к тому, что далеко не все монологи могут оказаться приятными на вкус. Так получается целый комплекс упражнений на развитие всех органов чувств. Попробуем?

Ничегонеслышу, ничегонеощущаю. Видеть – значит воспринимать посредством физического зрения цвет и форму вещей. Но существуют сферы более тонкие, благодаря которым человек может наблюдать, осмысливать то, что видит, размышлять и делать выводы. Уметь видеть – это способность открывать, исследовать, используя внутреннее зрение, выходить за пределы внешних признаков; это значит узнавать, стремиться понять, почувствовать. Для того чтобы не просто смотреть, но Видеть, необходимы интуиция и воображение. Если хочешь научиться Видеть душой, необходимо достичь внутренней гармонии.

Максимально сосредоточь все свое внимание на зрении. Конечно, полностью отключить все остальные органы чувств не получится, но постарайся сократить их воздействие до минимума. Постепенно изменится уровень, острота восприятия цвета. Краски станут яркими, насыщенными, ты начнешь различать более тонкие нюансы, оттенки. Чем полнее ты ощутишь цвет, тем сильнее он отзовется на твоем эмоциональном состоянии. Тут действует цепная реакция: эмоции ассоциируются с цветом, а цвет вызывает эмоциональное состояние. А теперь попытайся придать монологу ту или иную психологическую окраску.

Ничегоневижу, ничегонечувствую. Слух позволяет воспринимать звуки. Но существует огромная разница между понятиями «слышать» и «слушать». Слушать – значит обращать внимание на то, что слышишь. А слышат все, кто имеет развитый слух. Но быть внимательным к звукам, уметь различать их и даже воспроизводить в качестве особенной формы языка и выражений – все это возможно благодаря утонченной внимательности. Действительно, внимание позволяет отличать шум от звуков, грубые аритмичные удары от музыкальных созвучий.

Итак, теперь все внимание сосредоточено на слухе. Принцип работы тот же самый. Постарайся внутренним и внешним слухом уловить, как должен звучать твой текст. Чем полнее у тебя это получится, тем точнее будут интонации, тембр голоса. Просто физически не получится слова-колокольчики произнести басом.

Чувствуюкожей. Осязание – это ответная реакция чувствительности кожи на контакт с разными предметами. Каждый может воспринимать холод, тепло, мягкость и жесткость… Тот, кому достаточно этих простых физических способностей, ищет лишь то, что доставляет удовольствие, не обращая внимания на более тонкие различия. Наша же задача в данном случае – научиться распознавать детали, нюансы, уровни, выводя чувственные познания за пределы приятного и неприятного. Когда осязание развивается вверх и вглубь, оно превращается в особое чувствование, дающее возможность воспринимать людей и общаться с ними. Иметь осязание в данном слу-чае – это понимать каждого и обращаться к каждому так, чтобы он мог тебя понять. Когда внимание объединяется с этой способностью осязать, оно превращается в чуткость, деликатность, благоразумие и такт. Попробуй ощутить прикосновение каждого слова сначала к собственной коже, а потом ты точно так же сможешь коснуться словом и зрителей.

Запахслов. Проассоциировать текст монолога с запахом – задача более сложная, хотя в принципе выполнимая. Особенно для людей с обостренным обонянием. Вообще обоняние – одно из наших несколько утерянных и очень мощных чувств, способное вызывать безудержные эмоции, гораздо более острые, внезапные и поглощающие, чем визуальные и звуковые образы. Тут опять выстраивается целая цепочка: эмоции ассоциируются с цветом, цвет – с местом, место – с запахом. Если это чернота пещеры – соответственно один запах, зеленый луг – совсем другой, скала над морем – третий. Постарайся максимально отключить зрение, слух и осязание и вдохнуть запах произносимых тобой слов.

Вкус. Эта задача кажется самой сложной, практически невыполнимой, но это только на первый взгляд. Думаю, любой человек, сумевший достаточно ярко представить себе лимон, сможет ощутить его вкус. Сработает ассоциативно-сенсорная цепочка восприятия. Такого же эффекта при определенной тренировке можно добиться и в отношении любых других ассоциаций.

Закрой глаза, представь себе то, с чем ассоциируется у тебя произносимый текст. Необходимо ярко увидеть, ощутить тактильно, почувствовать запах и услышать звук одновременно. Сконцентрируй все внимание на кончике языка в течение одной-двух минут. Продолжая держать внимание на кончике языка, старайся вызвать вкусовые ощущения. Обычно отдаленно они появляются уже через 20–30 секунд, затем они от упражнения к упражнению усиливаются. Совершенствуя свои вкусовые ощущения, постарайся ощутить «вкус» звука (примерная градация: приятный – неприятный, мягкий – острый, сладкий – горький), тактильные ощущения, цвет, форму предмета, движение.

В результате должно получиться следующее: представив предмет в воображении, ощутив его тактильно, услышав звук и одновременно автоматически сконцентрировав внимание на кончике языка, ты научишься вызывать вкусовые ощущения, причем со временем это будет происходить неосознанно.

Эти упражнения хороши не только для развития ассоциативного мышления, они способствуют развитию многосенсорности. Умение пользоваться всеми каналами восприятия является тем фундаментом, на который в дальнейшем легко ложится любое обучение. От этого умения зависит также способность находить решение в трудных ситуациях, будь то техническая задача или бытовая проблема.

Я где-то читал, что можно испытывать радость, чувство восторга, любви, просто глядя на бегущего по травке муравьишку. И не дай Бог даже случайно раздавить его! Не трогай его, не мешай! Не нарушай естественной гармонии! Посмотри на него с интересом, подумай, куда это он так спешит? Я думаю, что если человек начнет развивать собственную чувствительность, упражняться, то у него со временем просто не поднимется рука раздавить этого муравьишку.

В человеческих чувствах все увязано в один комок. Попробуй сначала поупражняться в развитии каждого из органов чувств по отдельности, а потом включи их все вместе. Может быть, тогда и поймешь, как на сцене воистину нужно произнести твой монолог. Ты сможешь сказать его так, что люди будут… по крайней мере удивлены. Все это передастся через интонации, тембр голоса, взгляд, мимику… Казалось бы, это происходит чисто технически, но на самом деле все это лишь производные от состояния твоей души. Есть явления, которые непосредственно связаны с мозгом, с разумом. Если ты ассоциируешь монолог с морем, ты ощущаешь еще и его запах, кожей чувствуешь теплое или прохладное прикосновение воды, дуновение морского бриза, ощущаешь соленый вкус морской воды, ее запах. Горячий песок у тебя под ногами или он прохладный, влажный. Какое при этом небо над тобой: высокое, ясное или затянуто облаками. Если собирается гроза – далеко она или близко. При произнесении текста работает все вкупе, весь этот комплекс ощущений, твое внутреннее зрение. Только тогда появляются те самые ценные, божественные оттенки, которые нельзя описать словами. Мы попытались препарировать, разложить их на составляющие, но есть объединяющая сила – твоя душа. Если, конечно, чувственность ее развита, если она подвижна.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.