НАРОД СКАЗАЛ “ДА”

НАРОД СКАЗАЛ “ДА”

Последняя мина под референдум

В последний день своей работы, 29 марта, IX съезд сумел-таки взять частичный – впрочем, весьма серьезный – реванш за поражение, случившееся накануне, когда для импичмента Ельцину не хватило голосов. Не сумев добиться его и оказавшись не в силах воспрепятствовать референдуму, депутаты приняли такое постановление о порядке его проведения, которое, по существу, лишало президента каких-либо перспектив на благополучный для него исход голосования. Во-первых, в бюллетень были включены именно те вопросы, против которых Ельцин решительно возражал:

1. Доверяете ли вы президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину?

2. Одобряете ли вы социально-экономическую политику, осуществляемую президентом Российской Федерации и правительством Российской Федерации с 1992 года?

3. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов президента Российской Федерации?

4. Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?

Как видим, фактически три вопроса из четырех – это вопросы о доверии президенту и только один – о доверии депутатам.

Во-вторых, принятым постановлением был определен совершенно абсурдный порядок определения результатов: по всем вопросам проценты належало подсчитывать не от числа проголосовавших, а от общего числа избирателей, включенных в список. Снова сработал принцип “своя рука – владыка”, “что хочу, то и ворочу”. Ясно, что при таком порядке подсчета – учитывая не такую уж высокую явку избирателей, – получить мандат их доверия, одобрение своей социально-экономической политики (первый и второй вопросы) для Ельцина было бы необычайно трудно, если вообще возможно.

Депутаты-демократы Лев Пономарев, Анатолий Шабад и Глеб Якунин обратились в Конституционный Суд с запросом о конституционности постановления, принятого съездом. В запросе говорилось, что, по мнению авторов, съезд неправомерно расширил базу избирателей, от которой следует отталкиваться при определении результатов референдума.

Надеялись ли они, что суд присоединится к их мнению? Учитывая настроения большинства судей, думаю, вряд ли.

Однако, как ни удивительно, демарш демократов оказался удачным, хотя удача и не была полной. За четыре дня до референдума, 21 апреля, КС принял соломоново решение. Он признал, что порядок подсчета голосов, утвержденный IX съездом, действительно противоречит Конституции, но – только в отношении двух первых вопросов. Здесь проценты в самом деле следует определять, ставя в знаменатель число принявших участие в референдуме, а не списочное их число. Что касается третьего и четвертого вопросов, тут, по мнению суда, нарушения Конституции нет.

Это было именно то, что требовалось Ельцину, хотя, разумеется, КС – по крайней мере его большинство, возглавляемое председателем, – вовсе не стремились бросать ему спасательный круг. У судей тут были свои соображения…

Пойдут ли люди голосовать?

(Из записной книжки)

До референдума остаются считанные дни. Вопрос стоит так: быть или не быть? Вполне очевидно: многие, даже среди интеллигенции, не понимают смысла экономической реформы, не понимают смысла политики Ельцина. Таких хочется призвать: обратитесь к своей человеческой проницательности. Ведь в конце концов жизнь чему-то вас научила, научила разбираться в людях. Посмотрите на Ельцина и посмотрите на Хасбулатова, посмотрите на Филатова и посмотрите на Бабурина, посмотрите на Чубайса и посмотрите на Умалатову… И вы поймете, за что голосовать. Если же не поймете, вам ничто уже не поможет. Если большинство из нас не поймет, нам всем уже ничто не поможет.

У нас уже не будет права ссылаться на то, что вот, мол, при той первой нашей погибели – в октябре 1917-го – народ никто ни о чем не спрашивал, захватили власть силой и стали править от имени народа. Сегодня нас спрашивают, и если мы сделаем неправильный выбор, мы, только мы будем виноваты. Нам не на кого будет кивать и пенять.

В поэме “Двенадцать” Блок писал, как какой-то “гнилой интеллигент” аттестует большевиков и их “Великий Октябрь”:

“Предатели!

Погибла Россия!”.

Должно быть, писатель,

Вития.

Да, погибла. Прав оказался именно этот безымянный “вития”, над которым Блок насмешничал, а не сам знаменитый поэт.

Что касается хасбулатовых и бабуриных, нетрудно вспомнить: они ведь сами утвердили курс на экономическую реформу, а теперь вопят, что не имеют к этому никакого отношения. Они рассчитывали, что как только реформа начнется, как только поднимется неизбежный гул недовольства, они быстренько соскочат с подножки, а Ельцин и Гайдар свернут себе шею. Соскакивать они стали МЕНЬШЕ ЧЕМ ЧЕРЕЗ ДВЕ НЕДЕЛИ после начала реформы (Руцкой – еще раньше, еще до ее начала). Уже 13 января 1992-го Хасбулатов во всеуслышание заявил: правительство, мол, полностью доказало свою некомпетентность, и президенту надо подумать о другом правительстве. Этим был подан сигнал к тотальному саботажу начавшихся преобразований со стороны советской и хозяйственной номенклатуры. И все эти минувшие с той поры месяцы реформаторам пришлось продвигаться вперед, преодолевая ее бешеное сопротивление. Как только экономическая ситуация начинает немного выравниваться, они удесятеряют свои усилия во имя достижения цели реставрации и реванша.

Теперь, перед референдумом, главный вопрос стоит так: придут или не придут голосовать люди? В какой-то момент возникло чувство: референдум скорее всего не состоится. Ловкие политиканы снова обвели нас вокруг пальца. Ссылаясь на нас самих, они лишают нас права высказать свое мнение по ключевым вопросам нашего бытия.

Без конца трубя, что народ, мол, не придет на референдум, они назойливо подсказывают людям, как им надо действовать, если голосование все же будет организовано.

Что в действительности стоит за тезисом “народ не придет”? Как он может не прийти? Разве у него нет чувства вины за всю нашу недавнюю историю? За то, что он допустил приход к власти политических авантюристов в 1917 году и молчаливо терпел их правление семьдесят долгих лет? Далее, разве у народа нет чувства вины, что он уже теперь, не в 1917-м, а в 1990-м, избрал бездарных депутатов, хладнокровно и цинично толкающих его к погибели?

В конце концов, мы все сами повинны в том, что сидим по уши в дерьме. В основе всего – наша политическая инертность, апатия, безразличие, недальновидность, неумение и нежелание разобраться в сложившейся ситуации.

Перед всеми нами – перед народом – открывается еще одна возможность искупить свою историческую вину перед самими собой. Мы должны прийти к урнам и ответить на один-единственный вопрос (все остальные придуманы лишь для того, чтобы сбить нас с толку): вперед или назад? Ельцин или Хасбулатов?

Ежели не придем, если предпочтем по-прежнему красоваться перед зеркалом в наплевательской позе: “А шли бы вы все на…!” – что ж, значит, так тому и быть. Издревле существует мудрое правило, что всякий народ имеет таких правителей, каких он заслуживает. А стало быть, имеет ту жизнь, на какую вправе претендовать. Вот мы и будем обладать тем, чего достойны…

Вранье без удержу

(Из записной книжки)

Нынешняя предреферендумная кампания являет российской общественности сравнительно новый для нас феномен – феномен безудержного вранья. Противники президента, прекрасно понимая, что на их стороне – абсолютное меньшинство народонаселения, и стремясь добавить к этому меньшинству хотя бы 1-2 процента голосов, пустились во все тяжкие – врут, врут, врут… Врут, что с церкви взимают налог, который употребляют на подкуп избирателей и членов избирательных комиссий, врут, что реформаторы умышленно подстегивают рост преступности в стране…

В общем-то, такое откровенное вранье для противной стороны оказалось неожиданным. Ну действительно, сами подумайте, что делать, если человек, глядя тебе в глаза, без тени смущения, без намека на краску стыда лжет и лжет? Дуэли вроде отменены. Пощечину не влепишь – вокруг высокопоставленных лжецов толпа охранников, они тебе так влепят… В суд не подашь – лжецы пользуются депутатским и номенклатурным иммунитетом. Оболганным членам правительства, сотрудникам президентского аппарата остается одно – публично отвечать на явное вранье. Это само по себе унизительно, а кроме того, отмазавшись от одной клеветы, они тут же получают порцию следующей…

Между тем вранье – в некотором смысле обычное оружие предвыборной кампании. Да, на умных, честных, порядочных людей оно действует отталкивающе, но не все же избиратели, скажем так, умные. Обратите внимание на социологические опросы. Там всегда фигурируют 15-25 процентов респондентов, которые не знают, как отвечать. Они просто ничего не понимают в происходящем. Многих из них нетрудно привлечь на свою сторону, крикнув, например, во всю глотку, что в правительстве все воры или что в случае победы президента россияне опять будут слышать по ночам топот кованых сапог. А дальше идет простая арифметика: в одной группе избирателей после этой лжи ты кое-что потеряешь, зато в другой – приобретешь. Каков будет общий баланс, в проигрыше или в выигрыше ты окажешься, – это уже вопрос твоего чутья, шахматного умения просчитывать варианты.

Только не пытайтесь воздействовать на политиков-лжецов нравственными аргументами: они твердо убеждены, что понятие “нравственность” здесь совершенно излишне, главное – добиться для себя политических выгод, добиться любым путем.

В чем может заключаться общественный иммунитет к предвыборному вранью? Ну, во-первых, в адекватном осознании природы этого феномена. Во-вторых, в умении адекватным образом реагировать на это вранье. Без паники, без смешного морализаторства (морализаторством, повторяю, лжецов не проймешь). Тут нужно что-то другое. Например, президент и правительство могли бы загодя припасти какие-то заготовки на случай обвинения в тотальной коррупции, с которыми выступил Руцкой, – эти обвинения как последний отчаянный шаг вице-президента в борьбе за президентский пост нетрудно было предвидеть. Вместо этого люди, на которых генерал навесил обвинения, вынуждены были заниматься поспешными импровизациями перед телекамерой. И в-третьих, надо, конечно, всеми силами стараться “просветить” слой населения, который на все социологические вопросы отвечает “не знаю”, “затрудняюсь ответить”, “еще не решил”. К этому слою, повторяю, прежде всего апеллируют лжецы.

Референдум 25 апреля

Уже первые итоги голосования показали, что президент одержал на референдуме убедительную победу. 27 апреля председатель Центральной комиссии по референдуму Василий Казаков огласил его предварительные итоги, полученные на основе подсчета по 88 избирательным округам из 89. Всего в голосовании приняли участие 64,58 процента россиян, имеющих право голоса. По первому вопросу “за” проголосовало 58,05 процента от пришедших на участки, по второму – 52,88. По третьему вопросу положительный ответ дали 32,64 от списочного состава избирателей, по четвертому – 41,4, также от списочного состава.

Казаков напомнил, что два года назад на президентских выборах за Ельцина проголосовали 57,3 процента от пришедших на избирательные участки, то есть почти на процент меньше, чем сейчас.

Однако более всего впечатляло, что большинство, пришедших к урнам, положительно ответили на второй вопрос – одобрили социально-экономическую политику. Это казалось парадоксальным: жизнь становится все тяжелей, а люди голосуют “за”. Особенно поражены были противники Ельцина, непоколебимо верившие, что проводимые в стране реформы будут осуждены. Так, известный оппозиционер Владимир Исаков назвал “необъяснимым” то обстоятельство, что более половины россиян, принявших участие в референдуме, одобрили экономическую политику президента и правительства.

– Приходится сделать вывод, – сказал Исаков, – что, вопреки прогнозам и предсказаниям, вопреки суровым реальностям экономической жизни и логике здравого смысла, россияне большинством голосов от участвовавших в голосовании выразили доверие президенту Борису Ельцину и его экономическому курсу.

Насчет “логики здравого смысла” оппозиционер, конечно, несколько “загнул”. У коммунистов и “патриотов” своя логика…

Эйфория победы

То, что последовало дальше, можно назвать одним словом – эйфория. Упоение победой, причем достаточно неожиданной, испытывали не только российские демократы, но, без преувеличения, весь демократический мир. Достаточно посмотреть оценки западной прессы.

Французская “Либерасьон”:

“Русские стеной встают за Ельцина” (заголовок на первой полосе). “Успех, которого, судя по первым данным, удалось добиться Борису Ельцину, показывает, что россияне отказываются повернуть назад, как призывали их поступить те, кто испытывает ностальгию по прежнему коммунистическому режиму… Облегчение, которое сегодня ощущают жители России, разделяют и западные руководители, приложившие немало сил, чтобы помочь Ельцину”.

“Уолл-стрит Джорнэл”:

“Во второй раз за последние два года россияне решительно высказались в поддержку демократии и рыночных экономических реформ. В 1991 году они вышли на улицы для того, чтобы сорвать попытку государственного переворота. В воскресенье они вновь сделали то, к чему их призывал Борис Ельцин: они пришли на избирательные участки и поддержали президента и его политику”.

“Нью-Йорк Таймс”:

“Демократия и рыночные реформы одержали внушительный триумф на референдуме в России… Ельцин добьется своего, поскольку на его стороне народ и демократические идеалы”.

Телеканал ТФ-1 (Франция):

“Если предварительные итоги референдума подтвердятся, то можно будет говорить о триумфе Бориса Ельцина”.

“Лос-Анджелес Таймс”:

“Одержав убедительную победу, президент Борис Ельцин приступает к реализации полученного им вотума доверия”.

“Фигаро”:

“В итоге референдума в России есть два победителя: Борис Ельцин и российский народ. Есть также два побежденных: парламент России и советская система, которую парламент пытается сохранить и даже возродить… Референдум показал, что советское общество – общество пассивных и немых граждан – за весьма короткий срок уступило свое место подлинно гражданскому обществу”.

Насчет подлинно гражданского общества, будто бы в мгновение ока возникшего в России, – это было, конечно, явное преувеличение. К сожалению, его и поныне нет в нашем отечестве. Но в ту пору Запад щедро одаривал нас похвалами и комплиментами.

Столь же восторженными были и высказывания ведущих политических деятелей Запада. Президент США Билл Клинтон позвонил 26 апреля Борису Ельцину и поздравил его с тем, что он получил на референдуме вотум доверия народа. “Это прекрасный день не только для народа России, – сказал Клинтон, – но и для американского народа, для людей во всем мире”. Отвечая на вопросы журналистов, американский президент заметил: “То, что в конечном итоге произошло, означает, что они (россияне. – О.М.) решили: как бы ни было тяжело, это – единственно возможный путь”.

Не ограничиваясь восторгами и поздравлениями, западные руководители обещают Ельцину увеличение помощи и поддержки. Об этом, в частности, заявил английский премьер Джон Мейджор, заметив, что такая поддержка “отвечает интересам всех стран”.

С успехом на референдуме поздравил Ельцина и канцлер Германии Гельмут Коль, с которым в дальнейшем у российского президента установились особенно теплые отношения. В телефонном разговоре с Ельциным Коль заявил, что расценивает результаты референдума как свидетельство доверия российского населения к политике, проводимой президентом, и что это доверие имеет особенное значение в свете тех многочисленны трудностей, с которыми сталкиваются сегодня россияне.

Премьер-министр Канады Брайан Малруни сделал специальное заявление, в котором, среди прочего, отметил, что итоги референдума “предоставляют российскому президенту ясный мандат на продвижение вперед в политических и экономических реформах”.

В таком же духе высказалось о референдуме и большинство других западных лидеров.

Разумеется, не было недостатка в восторженных словах и в самой России. “Референдум консолидировал народ вокруг президента и его курса, – сказал Михаил Полторанин в интервью ИТАР-ТАСС. – Важнейшим уроком плебисцита стало моральное возрождение граждан: психологически Россия имеет сегодня другой народ, даже по сравнению с августом 1991 года. Россияне вытряхнули из головы коммунистический бред и ориентируются отныне на цивилизованный образ жизни. Второй итог опроса состоит в том, что президент получил из рук народа карт-бланш на решительные действия… Доверие народа означает, что граждане России поддержали идею президентской республики… Третий итог состоит в полном крахе разрушительной политики депутатского корпуса, которую поддерживали вице-президент, ряд политических партий и движений, таких, как “Гражданский союз”, партия Травкина и откровенная оппозиция. Политические деятели, которым народ отказал в доверии, поддержав президента, должны уйти в отставку, если у них сохранилась элементарная человеческая порядочность…”

Словно бы откликаясь на этот призыв Полторанина, Николай Травкин и в самом деле подал в отставку с поста депутата, посчитав, что российский народ отдал победу президенту, и предложил своим коллегам последовать его примеру. Как мы помним, еще недавно этот деятель вообще отрицал, что на референдуме возможны чья-то победа и чье-то поражение.

В своем интервью Полторанин призвал весь Съезд народных депутатов самораспуститься, “ибо, осудив реформаторский курс президента, он показал свою антинародную суть”. “А тем, кто, подобно Хасбулатову, намерен и дальше “трясти” Россию, – сказал руководитель Федерального информационного центра, – пора понять, что народ с помощью референдума их политически оскопил, сделал политическими евнухами со всеми вытекающими отсюда последствиями”.

В таком же духе об итогах референдума высказались и другие демократические деятели. “Победа одержана сокрушительная… – заявил председатель Крестьянской партии России Юрий Черниченко. – На мой взгляд, сейчас возникло удивительное слияние самых разных частей общества. В одном строю выступили казаки и шахтеры, творческая интеллигенция совместилась с фермерским движением, с крестьянским. Это поразительный союз”.

Тут надо добавить, что и само это заявление было сделано на совместной пресс-конференции Общественного комитета демократических организаций России и Союза российских казачьих войск. Удивительные в те времена случались альянсы!

Одновременно Черниченко предупредил: “Мы не позволим потерять плоды апрельской победы”. Он напомнил, что в августе 1991 года российским народом также была одержана серьезнейшая победа, но ее плоды “утекли сквозь пальцы”. Тогда путь “к демократии, рынку и гуманизму” тоже был открыт, но президент не использовал предоставленных ему возможностей. Сейчас это не должно повториться. “Прогрессивные, реформаторские силы России, – сказал Черниченко, – должны настоять на том, чтобы президент покончил наконец с антиреформаторами и антидемократами. Всем ясно, что российским народом на это даны ему сейчас реальные полномочия. Но этот шанс – последний”.

В общем-то, нетрудно было предвидеть, что противники реформ, противники Ельцина не смирятся с поражением. Но была надежда, что их сопротивление удастся преодолеть. “25 апреля демократический путь развития одержал убедительную победу, – завил на той же пресс-конференции председатель Народной партии России известный следователь Тельман Гдлян. – И теперь любые политические факиры в Белом доме не в состоянии изменить то, что зафиксировано в результатах референдума. Мы должны говорить о том, как бы не потерять эту третью нашу совместную победу, победу россиян”.

Игра на понижение

Тревожные ожидания демократов полностью оправдались. Со стороны противников Ельцина сразу же началась яростная атака на “президентскую” интерпретацию итогов референдума. Оппозиция с пеной у рта доказывала, что никакого юридического значения они не имеют: это всего-навсего опрос населения. Сторонники президента, понятное дело, отстаивали обратный тезис, – что мандат доверия президенту, выданный народом на референдуме, обладает высшей юридической силой и не требует никакого дополнительного подтверждения.

Попытку принизить значение референдума предпринял, в частности, Хасбулатов. В статье, опубликованной 30 апреля, – естественно, в “Российской газете”, – он утверждал, что голосование по первым двум вопросам не имеет “решающего” значения. Дескать, он, Хасбулатов, давно об этом предупреждал, а Конституционный Суд своим решением от 21 апреля “окончательно обесценил” итоги ответов на эти вопросы (то, что КС признал частично неконституционным постановление IX съезда по референдуму, – это, оказывается, победа Съезда). “Решающее” значение, по мнению спикера, имеют лишь результаты голосования по четвертому вопросу – “о судьбе парламента”. А они, как полагает Хасбулатов, явно свидетельствуют “о победе парламентаризма” в России: “Народ повелел Съезду быть и стоять на защите закона против волюнтаризма и произвола тех сил, которые любой ценой стремились нарушить баланс законодательной и исполнительной властей”.

Соответственно, теперь, после референдума, как считает спикер, “стало ясно, что конституционные изменения могут проходить только через Съезд. Это его стопроцентная прерогатива… Все химеры с конституционными инициативами в обход Съезда лопнули… “Номер” с президентской конституцией не пройдет. Вопрос о новой конституции – это прерогатива Съезда. Съезд ее примет, согласовав с субъектами Федерации, и на ее основе проведет выборы в положенные сроки, в соответствии с волей народа”.

На каком основании сделаны такие выводы? Как-никак на референдуме люди проголосовали за доверие президенту, а вопрос о доверии Съезду депутаты на всякий случай вообще не вынесли на голосование, так что он остался не выясненным. Правда, косвенный ответ на него содержится в голосовании по третьему и четвертому вопросу, но опять-таки он не в пользу Съезда: за досрочные выборы депутатов проголосовало на 8,6 процента от списочного состава избирателей больше, чем за досрочные выборы президента. Более девяти миллионов человек в большей степени не доверяют Съезду, нежели президенту. Такие результаты как минимум не свидетельствуют, что Съезд получил тут какие-то преимущества перед президентом. Такова элементарная логика. Но у Хасбулатова свои представления о ней. Справедливо полагая, что теперь Ельцин, опираясь на результаты референдума, главный упор сделает на работе над новой конституцией, спикер торопится застолбить тут свои позиции, продекларировать преимущественные права, которые якобы дают ему и его единомышленникам итоги состоявшегося плебисцита.

Впрочем, почувствовав всю неадекватность своей оценки этих итогов, Хасбулатов вынужден сквозь зубы признать: хотя “антисъездовские силы, стремившиеся к осуществлению режима личной власти”, и не сумели достичь этой “стратегической цели”, в то же время они смогли “частично” решить поставленные задачи – им “удалось “выколотить” у значительной части населения согласие на осуществление социально-экономического курса и одобрение деятельности президента”. Потом – снова это признание, на этот раз даже и без “выколотить”:

“Полученные результаты говорят и о серьезной базе поддержки президента и его экономического курса. Это факт, и с этим нельзя не считаться. Если президент в рамках закона и Конституции без всякой “чрезвычайщины” будет стремиться продолжить свою реформаторскую линию, то мы должны поддержать его в этом в разумных пределах, еще четче обозначив при этом наше понимание реформ и всех других сфер государственной политики – и внутренней, и внешней”.

Естественно, обещания, что президент получит поддержку депутатов в проводимых им реформах, остались пустой декларацией. От недели к неделе сопротивление реформам будет нарастать, пока не закончится… известно чем.

Оппозиция предприняла и другие шаги, имеющие целью показать, что она вовсе не намерена складывать оружие. 28 апреля ВС повторно рассмотрел возвращенные президентом на доработку законы о государственной охране высших органов исполнительной и представительной власти России. В частности, Ельцин предложил поправку, по которой общее руководство федеральными органами госохраны должен осуществлять президент – по его мнению, это соответствовало положениям закона “О безопасности”. В ходе обсуждения Хасбулатов аттестовал позицию президента по рассматриваемым законопроектам как “претензию сконцентировать в своих руках всю эту систему”. Он потребовал оставить охрану Верховного Совета в ведении парламента. Поправки Ельцина были отклонены.

Через несколько месяцев, а именно в сентябре – октябре, стало вполне понятно, почему Хасбулатов так упорно боролся за сохранение собственной “гвардии”.

Окончательные итоги референдума

5 мая Центральная комиссия всероссийского референдума подвела его окончательные итоги. Как и предполагалось, они отличались от предварительных на десятые и сотые доли процента. За доверие Ельцину проголосовали 58,7 процента принявших участие в референдуме, социально-экономическую политику президента и правительства одобрили 53 процента. За досрочные выборы президента подали свой голос 31,7 процента от списочного состава российских избирателей, за досрочные выборы депутатов – 43,1. Таким образом, решения по первым двум вопросам были объявлены принятыми, по третьему и четвертому – нет.

Имеют ли они юридическую силу?

Как уже сказано, президентская сторона была непоколебимо убеждена – и это свое убеждение она отстаивала все последующие месяцы, – что итоги референдума имеют правовой характер. Об этом, в частности, сразу же после плебисцита на встрече с журналистами заявил Сергей Филатов.

– Должностные лица законодательной и исполнительной власти, – сказал он, – должны подчиниться воле народа. Дополнительные решения для реализации итогов референдума не нужны. Программа действий президента должна выполняться, и парламент обязан дать ей законодательную поддержку.

Сходным образом высказался и Сергей Шахрай. Он заявил, что после 25 апреля нынешний депутатский корпус не вправе отрешить президента от должности, разогнать правительство, принять новую конституцию.

– Референдум состоялся, – заявил вице-премьер. – В соответствии с законом, он обладает высшей юридической силой и не требует утверждения… Верховному Совету и другим органам власти, учитывая волю народа, необходимо отменить или приостановить те их решения, которые направлены на свертывание реформ.

В таком же духе высказались члены Президентского совета. На его заседании, состоявшемся 29 апреля, отмечалось, что по результатам референдума должен быть отменен целый ряд законов, ограничивающих права президента и правительства.

По словам Вячеслава Костикова, после 25 апреля Ельцин получил “новую и очень сильную легитимацию”. Он стал “единственной легитимной силой в России, поскольку все остальные, в том числе Съезд и Верховный Совет и депутатский корпус, являются отблеском увядшей легитимности ушедшего Советского Союза”. Как заявил Костиков, ни ВС, ни Съезд “больше не имеют никакого юридического права затрагивать прерогативы президента”.

В действительности закон “О референдуме РСФСР” 1990 года, в соответствии с которым и проводился плебисцит, как минимум был неполон. Как минимум он оставлял пробелы, позволявшие той и другой стороне интерпретировать результаты референдума в свою пользу. Согласно этому закону, принятое на референдуме решение должно быть опубликовано не позднее семи дней после голосования и вступает в силу в день опубликования. Это решение может быть изменено либо отменено только другим референдумом. Но что означает словосочетание “решение вступает в силу”? В отношении двух последних вопросов это ясно: досрочные выборы президента и депутатов либо проводятся, либо не проводятся. В данном случае было решено: досрочные выборы не проводить. Все, баста, разговор окончен. Что касается двух первых вопросов, они сформулированы так, – тут их авторы-депутаты хорошо подстраховались, – что неясно, какой смысл имеет формула “решение вступает в силу”. Да, большинство проголосовавших доверяет президенту. Да, большинство одобряет проводимую им и правительством с 1992 года политику. Ну и что? Каковы юридические последствия этого? Можно ли, например, в случае чего в порядке, предусмотренном Конституцией, объявить президенту импичмент? Одна сторона уверенно отвечала на этот вопрос “да”, другая – “нет”.

О том, что здесь в законе дыра, говорит и тот факт, что впоследствии соответствующие формулировки в нем уточнялись и дополнялись. В конечном счете там появилась, например, такая норма:

“Если для реализации решения, принятого на референдуме Российской Федерации, требуется принятие федерального закона, федерального конституционного закона, закона о поправке к Конституции Российской Федерации, то Федеральное Собрание (к тому времени ВС и Съезд уже были заменены Федеральным Собранием. – О.М.) обязано принять соответствующий закон в точном соответствии с решением, принятым на референдуме Российской Федерации”.

Тут уже обозначена сравнительная сила референдума и Конституции: референдум сильнее. Но даже и в случае если бы эта норма действовала весной 1993 года, все равно было бы непонятно, какой именно закон или поправку к Конституции следовало принять, чтобы решения “президенту доверяем” и “его политику одобряем”, принятые на референдуме, обрели законодательную силу.

Конституционный Суд заметил юридическую некорректность двух первых вопросов, вынесенных на референдум IX съездом, однако следующего логического шага – изменения этих вопросов – не последовало. Более того, это решение КС, как мы знаем, позволило Хасбулатову громогласно заявить, что голосование по первым двум вопросам вообще не имеет никакого значения.

И все же, несмотря на то, что в юридическом смысле результаты референдума допускали разную интерпретацию, моральная победа, конечно, была на стороне президента. Это было ясно всякому непредвзято настроенному человеку.