Вотум доверия 7 мая 1941 года

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Вотум доверия

7 мая 1941 года

Палата общин

12 февраля 1941 года в Северную Африку прибыл фельдмаршал Эрвин Роммель со значительными подкреплениями, что коренным образом изменило баланс сил в Ливийской пустыне в пользу немцев. 31 марта германская армия перешла в наступление, и британцы, силы которых были изрядно подорваны неудавшейся попыткой помочь Греции, потерпели сокрушительное поражение. На фоне этих событий, а также значительных потерь, которые британцы продолжали нести в битве за Атлантику, в адрес премьер-министра посыпались критические замечания. Черчилль потребовал, чтобы его политические оппоненты, в число которых входил и бывший премьер-министр Ллойд Джордж, открыто заявили о своей позиции, и организовал голосование по вотуму доверия правительству. В результате кабинет министров во главе с Черчиллем получил 447 голосов «за» и лишь 3 голоса «против». Речь, произнесенная Черчиллем по этому поводу, стала его последней речью в стенах старого здания палаты общин: три дня спустя оно было разрушено взрывом вражеской бомбы.

Я думаю, каждый согласится с тем, что в ходе этих дебатов все, кто принял в них участие, проявили должную рассудительность и высокую степень ответственности. Если бы меня попросили отметить речь, заслуживающую особой похвалы, я, скорее всего, выбрал бы последнее выступление, которое мы только что выслушали. Член парламента от Дерби [господин Ноэль-Бейкер] искренне сопереживает Греции, и его доклад, безусловно, свидетельствует о том, что он очень тщательно изучил оборонительные возможности этой страны и здраво оценивает ее шансы на успех. В то же время если в рамках нынешних дебатов и была речь, которая, по моему мнению, выражала скорее панические и пораженческие настроения, то это, пожалуй, было самое что ни на есть глубокомысленное и в то же время весьма эмоциональное выступление, которым нас удостоил член парламента от графства Карнарвон [господин Ллойд Джордж]…

Должен, однако, признать, что лично я не нахожу рассуждения господина Ллойд Джорджа особенно полезными в период, который он сам назвал «временем уныния и разочарований». Вообще, подобные слова совсем не ожидаешь услышать от человека, успешно руководившего страной в прошлую войну, а значит, привыкшего не обращать внимания на упаднические настроения и способного вопреки всему неуклонно двигаться к намеченной цели. С подобной речью вполне мог бы выступить, например, прославленный маршал Петен, стараясь взбодрить господина Рейно и членов его кабинета накануне отставки. И все же я отчасти признателен своему достопочтенному коллеге за то впечатление, которое произвела его речь, потому что только после нее стала очевидной необходимость завершения наших дебатов голосованием по вотуму доверия. Именно подобные выступления самых компетентных и именитых членов палаты окончательно убедили нас в правильности решения об организации такого голосования, поскольку после всех неудач и разочарований, постигших нас на полях сражений, правительство Его Величества имеет право знать, как к нему относится палата общин и как страна относится к палате общин. Еще бо?льшее значение этот вопрос имеет для иностранных государств, в особенности тех из них, которые как раз сейчас решают, на чью им сторону встать, и у которых поэтому не должно быть никаких сомнений относительно прочности позиций нашего военного правительства, настроенного самым решительным образом и непреклонного в своих убеждениях. Между тем сплетники и болтуны делают свое черное дело, кулуарные разговоры звучат все громче и убедительней, в газетах появляются статьи соответствующего содержания – и в результате в один прекрасный день из посольств всех стран, с которыми у нас налажены дружественные отношения, могут поступить запросы следующего содержания: «Продолжит ли работу ваше правительство?», «Когда оно будет расформировано?», «Коснутся ли изменения политического курса или только кадрового состава?».

Зная, сколь высоки сейчас ставки, и принимая во внимание критическое положение, в котором находится страна, чрезвычайно важно, чтобы ни у кого не было никаких сомнений по поводу ответов на все эти вопросы. Враждебные нам страны испытывают живейший интерес к нашей внутренней политике и, смею думать, возлагают большие надежды на то, что дела у нынешних советников Его Величества сложатся не лучшим образом. Единственный способ разочаровать недоброжелателей и не оправдать их ожидания – это сначала провести полноценные дебаты, а затем – голосование, причем правительство имеет право требовать, чтобы это голосование было проведено в формате, не допускающем неоднозначной трактовки результатов. Насколько мне известно, одна из газет, которая якобы занимает проправительственную позицию, на самом деле активнее всех требуя от министров выдающихся свершений (подобно благородному лорду члену парламента от Хоршема [графу Уинтертону], который сам давно уже ни к чему не стремится[25]), выразила сожаление в связи с тем, что вопрос о доверии ставится на голосование, поскольку такого рода процедура может побудить некоторых членов парламента выступить с одобрительными высказываниями в адрес правительства, тогда как было бы куда полезнее, если бы в ходе дебатов не звучало ничего, кроме конструктивной критики. Я не принадлежу и в последнюю очередь должен принадлежать к тем, кто нетерпимо относится к несправедливой критике или даже к справедливой критике, которая, впрочем, часто бывает чрезмерно резкой. Я сам не раз выступал с критическими замечаниями в адрес других, потому что не считал возможным оставаться беспристрастным и хладнокровным наблюдателем в сложных и трагических обстоятельствах. Но есть особый вид критики, который не вызывает ничего, кроме раздражения. Представьте себе зеваку, на глазах у которого запряженные в неимоверно тяжелую повозку лошади изо всех сил стараются втащить ее на холм. И вот этот самый зевака, вероятно, из лучших побуждений выдирает пруты из изгороди и беспощадно хлещет ими несчастных лошадей по бокам. Возможно, он на самом деле желает им помочь, но кто поручится, что его действия пойдут на пользу лошадям и благодаря ему повозка быстрее окажется на холме?

По моему мнению, было бы весьма прискорбно, если бы нынешние важнейшие по содержанию дебаты, разворачивающиеся, по выражению моего достопочтенного друга, во «времена уныния и разочарования», состояли бы исключительно из обличительных речей и критических выступлений, ибо, даже если не брать в расчет все безвкусие такого монотонного однообразия, в конце концов, такое единодушие ораторов привело бы к формированию искаженного представления о положении дел у многих заинтересованных зарубежных наблюдателей, чье мнение нам важно и чьи знания о наших парламентских и политических порядках не слишком глубоки. Поэтому я решил просить палату о вотуме доверия. Я надеюсь, что, если среди парламентариев найдутся те, кто всем сердцем верит в нашу неспособность справиться с нынешней ситуацией и кто готов взять на себя ответственность за судьбу нации, они открыто выразят в ходе голосования. Здесь я должен отметить, исключительно для сведения представителей иностранных государств, что те, кто проголосует против, ничем не рискуют. Они отвечают только перед своими избирательными округами и электоратом. Принципы демократии в нашей стране пока никто не отменял. Несмотря на крайнюю сложность нынешней ситуации, которая постоянно грозит нам гибелью, нам удалось сохранить в неприкосновенности все основные права и свободы и обеспечить максимально эффективную деятельность парламентских институтов. Я горжусь этим. Пожалуй, это как раз один из тех принципов, за которые мы сражаемся. Кроме того, я не могу себе представить, чтобы кто-нибудь захотел или согласился взвалить на свои плечи тот колоссальный груз ответственности, который лежит на министрах в составе военного правительства, предварительно не заручившись полной и безоговорочной поддержкой не только палаты общин, но и всей нации, интересы которой представляет эта палата.

Нет ничего странного в том, что парламент не совсем удовлетворен тем, как в последнее время разворачиваются события на Ближнем Востоке. Вполне понятно и разочарование от неудачной попытки защитить Грецию от итальянских и германских войск, и недовольство поражением наших войск в Ливии, сопровождавшимся почти полной потерей завоеванных ранее позиций. Это внезапное ухудшение ситуации было воспринято особенно болезненно после длинной череды побед над итальянцами, которым мы радовались совсем недавно. Что касается лично меня, то, должен признаться, мне было очень горько видеть, как гибнет Греция, сумевшая столь отважно отразить атаку итальянских захватчиков. Меня утешает лишь то, что мы со своей стороны сделали все, что было в человеческих силах, чтобы помочь этой стране, и совесть нашей нации в этом вопросе абсолютно чиста. Если что и могло усугубить мою боль, так это предчувствие ожидающей греков расправы и осознание полного отсутствия у нас какой-либо возможности спасти этот героический народ от незаслуженной ужасной кары…

Мой достопочтенный друг, член парламента от Девонпорта [господин Хор-Белиша], который, утратив свои былые полномочия, почему-то вдруг стал очень прозорлив[26], хотя еще буквально в конце ноября 1939 года убеждал нас, что мы легко выиграем эту войну, вчера осмелился поднять болезненный вопрос о недостаточном количестве имеющихся у нас танков. В связи с этим мне кажется, мой коллега забыл упомянуть вот о чем: накануне войны именно он возглавлял военное министерство и полностью располагал всеми техническими данными. В прошлую войну, как известно, танки могли развивать скорость не более 3–4 миль в час и выдерживать огонь из винтовок и пулеметов. За время перемирия машиностроение сделало такой значительный шаг вперед, что появились танки, способные преодолевать по 15, 20, а то и 25 миль в час и выдерживать залпы артиллерийских орудий. В танкостроении произошла настоящая революция, плодами которой не преминул воспользоваться Гитлер. О результатах этой революции знали все военные и технические специалисты еще за 3–4 года до войны. Причем сама идея усовершенствования бронетехники первоначально пришла в голову вовсе не немцам. Ее вынашивали британцы, ее пытались реализовать французы, в частности генерал де Голль, но, в конце концов, ею в полной мере воспользовались не слишком изобретательные, зато расторопные немцы, поставив ее на службу своим завоевательным интересам и тем самым обратив наше оружие против нас самих. Руководство британских танковых войск было отлично осведомлено об этом и в свое время даже представило соответствующий отчет правительству, но, судя по всему, мой достопочтенный друг тогда не разобрался в ситуации. Во всяком случае он не счел нужным рассказать о ней всем нам и, вероятно, на тот момент вообще слабо понимал, что происходит. Сейчас, как мы видим, до него наконец дошла суть проблемы. Что ж, если бы уважаемый коллега раньше заинтересовался данным вопросом, это могло бы весьма благоприятно сказаться на наших предвоенных приготовлениях, как, например, сказалось своевременное введение всеобщей воинской повинности. Вообще, я бы не стал акцентировать ваше внимание на этой теме, если бы мой достопочтенный друг не старался изо всех сил внушить членам палаты мысль о собственной сверхъестественной мудрости и дальновидности и в целом вел себя менее агрессивно. Мне кажется, несмотря на его неплохую репутацию, ему бы стоило быть несколько скромнее, особенно говоря о своих прошлых, порой сомнительных заслугах.

Позвольте мне заявить, что в настоящее время мы ежемесячно производим столько же танков, сколько имелось во всей британской армии на момент ухода уважаемого лорда с поста военного министра, а очень скоро – до конца этого года – мы увеличим этот показатель почти в два раза. При этом я не учитываю те колоссальные производственные мощности, которыми располагают Соединенные Штаты. Я привожу эти данные исключительно для того, чтобы заверить уважаемого коллегу, что его благие намерения и начинания не пропали даром и получили достойное развитие с тех пор, как он покинул свой пост. Мне кажется, ему стоит научиться «прощать нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим»[27].

Мой достопочтенный друг, член парламента от графства Карнарвон [господин Ллойд Джордж] повторил свои ставшие традиционными критические замечания о составе и характере нынешнего правительства, а также о руководстве боевыми действиями и военном кабинете – дескать, члены палаты имеют право и должны знать, кто несет ответственность за все армейские операции. Вот что можно на это сказать. Кабинет военного времени состоит из восьми членов, пятеро из которых не имеют министерских портфелей, тогда как трое остальных представляют основные органы управления государством: министерство иностранных дел, министерство финансов и министерство труда. Каждое из этих ведомств участвует в решении стоящих на повестке дня важнейших вопросов. Военный кабинет – это тот самый орган власти, который осуществляет общее руководство основными направлениями политики и боевыми действиями. Под его эгидой ежедневно проходят заседания начальников штабов всех трех военных ведомств. Я как премьер-министр и министр обороны также имею право при необходимости созывать их на собрания, приглашая туда также глав трех военных ведомств, если этого требует повестка дня. Все ключевые вопросы внешней политики выносятся на рассмотрение комитета обороны, в состав которого в последние несколько месяцев входят трое начальников штабов, трое министров, возглавляющих военные ведомства, и четверо членов военного кабинета, включая меня самого, лорда-хранителя печати, у которого нет собственного министерского портфеля, министра иностранных дел и лорда Бивербрука. Такова структура нашего управленческого аппарата, и в настоящее время он вроде бы работает без заминок, обеспечивая в то же время достаточную эффективность и гибкость в принятии решений. Лично я не намерен ничего в нем менять до тех пор, пока мне не докажут, что к тому назрели все предпосылки.

Мой достопочтенный друг неустанно повторяет, как важно, чтобы меня окружали люди, способные возразить мне и сказать: «Нет, нет и еще раз нет!» Скажите на милость, неужели он и впрямь не догадывается о сильнейшем противодействии и мощнейшем сопротивлении, которое и без того приходится постоянно преодолевать британской военной машине? Смею заверить уважаемого коллегу, что нет особого смысла в том, чтобы пытаться вставить еще больше палок в колеса этой самой машины. Лучше бы нам всем вместе подумать, как придать ей дополнительное ускорение. То нам советуют во всем следовать примеру храбрых и энергичных немцев, то вдруг выясняется, что премьер-министру остро не хватает несговорчивых помощников, которые бы возражали ему по поводу и без и не давали принимать никаких спешных или, не дай Бог, конструктивных решений.

Впрочем, я могу заверить членов палаты в том, что при решении вопросов, связанных с Ливией и Грецией, мы не пренебрегали мнением военных экспертов, будь то главы штабов здесь, в Британии, или фронтовые генералы. Все решения принимались единодушно, без какого-либо принуждения и по доброй воле, хотя и под сильнейшим давлением обстоятельств. Однако я полагаю, что в чрезвычайных ситуациях ответственные министры, представляющие правительство страны, должны без колебаний самостоятельно принимать необходимые решения, и лично я как глава правительства признаю за ними такое право. В общем, если мы не выиграем войну, меня вполне можно будет обвинить в этом и предать смертной казни. Я с готовностью приму эту участь, поскольку, как напомнил нам вчера в своей незабываемой речи мой достопочтенный друг член парламента от Сихема [господин Шинуэлл], большинство членов палаты общин, скорее всего, ждет еще более печальная судьба, как только до нас доберутся торжествующие гунны.

Насколько я знаю, в определенных кругах, особенно за рубежом, все чаще ведутся разговоры о том, что мы легко можем отказаться от своих позиций на Ближнем Востоке, успешно продолжая войну на океанских просторах и в воздухе. С теоретической и узко стратегической точки зрения, возможно, так оно и есть, но давайте все же не будем недооценивать значимость тех задач, которые стоят перед нами в этом регионе. Потеря долины Нила, Суэцкого канала и отказ от удобных портов в Средиземноморье, равно как и потеря Мальты, могут иметь для нас самые тяжелые последствия. Поэтому мы должны изо всех сил удерживать нынешние рубежи, используя для этого все ресурсы Британской империи, и рассчитывать только на победу. На настоящий момент в распоряжении генерала Уэйвелла находятся почти 500 000 человек, которым предстоит выполнить эту задачу…

Господин спикер, я прошу вас подтвердить, что я никогда не обещал своим согражданам ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота. Сейчас я бы еще добавил к этому печальному перечню немалое количество ошибок, упущений и разочарований, а также опасения, что все это может продолжаться в течение очень длительного периода времени, в конце которого, я убежден – хотя это всего лишь мое личное убеждение, а не гарантия и не клятвенное обещание, – нас ждет полная, окончательная и безоговорочная победа…

Я рад, что по крайней мере некоторые члены палаты четко осознают всю серьезность нынешней ситуации и катастрофичность грозящей нам опасности. Я, со своей стороны, никогда не скрывал критичности нашего положения. Напротив, я неустанно повторяю во всеуслышание, что день за днем, час за часом мы должны продолжать борьбу с врагом, потому что только так мы можем сохранить свою свободу и спасти свою жизнь. Поверьте мне, у Гитлера тоже не все идет гладко, и, если мы сохраним единство, соберемся с силами и будем работать и сражаться рука об руку в едином строю, постоянно помогая друг другу, как это сейчас делают под огнем врага 5 миллионов британских семей, в конце концов наше общее дело обязательно победит. Британское правительство и парламент должны быть достойны своего мужественного и несгибаемого народа, который оказал нам полное доверие и с готовностью отдал все без остатка своей стране.

Вот уже почти целый год прошел с тех пор, как в ситуации политического кризиса, возникшего в результате нашего трагического поражения в битве за Францию, было сформировано нынешнее правительство Его Величества. Представители всех партий, получив необходимые полномочия от своих политических соратников, в составе вновь избранного кабинета объединили усилия ради великой цели. Нам с самого начала приходилось очень непросто, но мы и представить себе не могли, какие невзгоды и опасности ожидают нас в будущем. Впрочем, и герр Гитлер в июне 1940 года, принимая полную капитуляцию Франции и готовясь через каких-нибудь пару недель стать полновластным хозяином Европы, а через пару лет – властелином всего мира, вряд ли предвидел, что 10 месяцев спустя, в мае 1941 года, он будет обращаться к изрядно уставшему от войны народу Германии с призывом набраться терпения и продолжить вооруженную борьбу в 1942 году. Когда я оглядываюсь назад и вспоминаю те опасности, которые мы преодолели, и те громадные штормовые волны, которые не смогли потопить наш крепкий корабль, когда я думаю о том, что не получилось, и о том, что мы все-таки смогли сделать, я отчетливо понимаю: нам не стоит бояться бури! Пусть ветер рвет паруса, пусть гремит гром и бешено сверкают молнии. Мы все преодолеем, мы выстоим, мы победим!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.